Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства

Кристен Перрин (2024)

САМАЯ ОЖИДАЕМАЯ КНИГА 2024 ГОДА ПО ВЕРСИИ BARNES & NOBLE, GOODREADS, BOOKRIOT, BOOKBUB. МГНОВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР БРИТАНИИ, ФИНАЛИСТ КНИЖНОГО КЛУБА ДЖИММИ ФЭЛЛОНА, ВЫБОР GOOD MORNING AMERICA! ИГРА В РАССЛЕДОВАНИЕ УБИЙСТВА ДЛЯ ФАНАТОВ «ДОСТАТЬ НОЖИ» И «КЛУБ УБИЙСТВ ПО ЧЕТВЕРГАМ». Чрезвычайно забавный детектив о женщине, пытавшейся всю свою жизнь предотвратить предсказанное ей убийство. И доказала свою правоту спустя шестьдесят лет, когда ее нашли убитой в собственном загородном поместье. Старая добрая Англия, 1965 год. Ярмарочная гадалка предсказывает шестнадцатилетней Фрэнсис Адамс ужасающее будущее: однажды девушку убьют… С тех пор всю свою жизнь та посвящает расследованию убийства, которое еще не произошло. Никто не принимал опасения Фрэнсис всерьез, пока, шестьдесят лет спустя, ее труп не находят в библиотеке. Наши дни. Энни Адамс приглашают в Грейвсдаун-холл — обширное загородное поместье ее эксцентричной двоюродной бабушки Фрэнсис. Но когда девушка прибывает в причудливую деревушку Касл-Нолл, старушка уже мертва. И по условиям завещания все ее огромное состояние, а также поместье, получит тот, кто раскроет это убийство. Расследование осложняется привычкой Фрэнсис собирать на всех компромат. Кажется, что у каждого милого и чудаковатого местного жителя имелся мотив убить ее. Вместе с другим наследником Энни оказывается втянута в крайне опасную игру. И чем ближе разгадка, тем больше опасений, что вместо Грейвсдаун-холла она унаследует печальную судьбу своей бабушки… «Причудливая деревушка на юго-западе Англии, женщина сыщик-любитель, обладающая дедуктивным способностями Эркюля Пуаро из романов Агаты Кристи, и эксцентричная убитая тетушка — все это объединяется в блестящем и мастерски написанном детективе. Для всех любителей загадочных убийств — это для вас! Не пропустите». — Лив Константин, автор мирового бестселлера «Последняя миссис Пэрриш» «"Руководство по раскрытию собственного убийства" — это мастер-класс по искусству разгадывания тайн. Кристен Перрин создала увлекательную головоломку из острой прозы, неотразимых персонажей и невероятно запутанного сюжета. Один из лучших и наиболее захватывающих детективов, которые я когда-либо читала». — Эль Косимано, автор остросюжетных романов про Финли Донован «Начинающая писательница Кристен Перрин совершила невозможное, поведав читателям о типичном английском детективе с убийством со свежим, нетрадиционным подходом. Идиллическая деревушка? Есть. Сыщик-любитель? Есть. Мрачное предсказание гадалки сбывается спустя шестьдесят лет? Вот это уже становится захватывающей историей. Здесь нет недостатка в интересных, разносторонне развитых персонажах, и этот очаровательный и многогранный детективный роман станет прекрасным дополнением к любимыми читателями произведениям Агата Кристи, Ричард Осман и Ниты Проуз». — Сара Пеннер, автор мирового бестселлера «Тайная лавка ядов» «Возьмите плед и кружку чая "Английский завтрак" и приготовьтесь погрузиться в чтение восхитительной книги Кристен Перрин "Руководство по раскрытию собственного убийства". Перрин безупречно связывает сыщика-любителя Энни с группой эксцентричных персонажей, страшным предсказанием гадалки, тайной шестидесятилетней давности и загадочным убийством. В духе Агаты Кристи, и идеально для поклонников "Горничной" — это очаровательный детектив — мне понравилось!» — Карма Браун, автор международного бестселлера «Рецепт идеальной жены» «Мне понравилось: тепло, умно и безумно оригинально». — Элли Гриффитс, автор остросюжетных романов и обладатель премии Эдгара По «Этот дебют… объявляет о появлении нового яркого таланта на поприще уютных детективов. В первом детективе Перрин есть остроумие, стиль и напряжение, а также дерзкая главная героиня. Восхитительно освежающая история о заговорах и преданности, которыми окутана маленькая деревушка в Дорсете, где у каждого есть один-два скелета в шкафу». — Daily Mail «Выберите положительную превосходную степень и будьте уверены, что читатели будут ее использовать при описании этой истории. Поклонники Элис Белл, Дженис Халлетт и Агаты Кристи будут надеяться увидеть больше Перрин, которая отложила в сторону подростковые книги, чтобы дебютировать во взрослой литературе». — Booklist «"Руководство по раскрытию собственного убийства" — это захватывающее чтение с хитроумным сюжетом, в основе которого лежит прекрасная идея создать настоящую сокровищницу с историями… Перрин написала гениальную, проникновенную и совершенно захватывающую книгу. Если вы ищете хорошую детективную историю, которая не даст вам заскучать до утра, то можете больше не искать». — The Nerd Daily «"Руководство по раскрытию собственного убийства" зацепило меня с самого начала и не отпускало до конца…Подсказки и ложные следы созданы блестяще… Эта книга доставила мне такое удовольствие, что я обнаружил себя за тем, чего давно не делал — беру ее с собой повсюду, чтобы прочитать еще одну-две странички. Это продуманный и тщательно проработанный роман, который можно смело рекомендовать». — Book Reporter «Темп повествования быстрый, много отвлекающих маневров, и прекрасно показано превращение Энн из робкой начинающей писательницы в уверенного в себе сыщика. Сочетая в себе элементы Агаты Кристи, Энтони Горовица и "Убийства в Мидсомере", — это увлекательный детективный роман многообещающего нового талантливого автора». — Publishers Weekly «Перрин с апломбом манипулирует персонажами и подсказками, зарисовывая прошлое с помощью дневников юной Фрэнсис и погружая читателей в настоящее с помощью точки зрения решительной, добросердечной Энни. Читатели будут болеть за нее, когда она обретет с таким трудом завоеванную уверенность в этом увлекательном исследовании семейных тайн». — BookPage «Полный загадок… Это безмятежный спокойный детектив, многие загадки которого находятся на грани между смехотворно простыми и запредельно сложными. Неофициальное название Касл-Нолл должно быть "гнездо гадюк". Как выразился Саксон, пронырливый мальчик-шпион, который вырос и стал коронером: "Мы все в чем-то виноваты"». — New York Times Book Review «Захватывающий, уютный детектив с таким количеством поворотов, что читатели вплоть до последней страницы будут менять свое мнение о том, кто это сделал и почему». — Shelf Awareness «В сюжете есть что-то захватывающее, тайна определенно вызывает интерес, а Перрин — талантливая писательница». — Christian Science Monitor Приятный бонус к книге: рецепт бейквеллского пирога — ароматного миндального тарта.

Глава 1

В такие душные летние вечера воздух кажется настолько густым, что в нем можно плыть. Когда я выныриваю с прогулки по Пикадилли-лейн, даже затхлая атмосфера станции «Эрлс-Корт» ощущается глотком свежего воздуха. Преодолевая три лестничных пролета по пути наверх, я копаюсь в рюкзаке в поисках бутылки с водой. Однако нахожу только термос с остывшим утренним кофе.

Пока я глотаю остатки кофе, мимо, как городские газели, несутся поджарые мужчины. Как бы ни было противно глотать кофейную гущу, мне нужен кофеин. Гудит телефон, и я вытаскиваю его из кармана, подавляя желание посмотреть почту, и отвечаю на звонок.

— Дженни. — В мой голос наконец просачивается истощение. — Умоляю, скажи, что ты уже в пути. Я не могу снова оказаться в мамином подвале без поддержки. Убираясь там на прошлой неделе, я наткнулась на пауков. Огроменных.

— Я уже тут, — отвечает она. — Стою на крыльце, дожидаюсь тебя, ужасно не хочется, чтобы твоя мама таскала меня по дому и рассказывала, какие стены собирается снести.

— Отлично. И кстати, вряд ли ей разрешат сносить в доме стены, он ведь ей не принадлежит.

— Веская причина. А у нее, видимо, сейчас очередной приступ дизайнерской лихорадки, ведь не за горами ее персональная выставка в «Тейт».

Я морщусь. Мама — художница, довольно известная и успешная. Точнее, была, пока интерес к ее работам не поугас. К сожалению, заминка в карьере совпала с потерей денег, заработанных ранее, поэтому бо́льшую часть моего детства мы балансировали на тонком канате между жизнью бездомных скитальцев и неприхотливых представителей богемы.

— Ну мамина дизайнерская лихорадка помогает мне без конца не проверять пустую папку с входящими, так что я поддержу любые ее начинания. Мой рюкзак забит образцами краски и едва сдерживаемым разочарованием. Я готова взяться за подвал. Но только кроме пауков — это твоя задача.

— Ого! Собственная армия пауков! — мурлыкает Дженни. — Всю жизнь мечтала. — Она на секунду умолкает, словно тщательно обдумывая следующую фразу. — А почему тебя беспокоит отсутствие писем? Ты снова отправила роман в издательство?

Дженни — моя лучшая подруга с девяти лет. В прошлом месяце меня сократили с низкооплачиваемой офисной работы, и Дженни выступила идеальной смесью «плеча», чтобы выплакаться, и личного мотивационного коуча. Она заявила, что это отличная возможность исполнить мою мечту — писать детективы, ведь не у каждого начинающего писателя есть мама с домом из восьми комнат в центре Лондона, где можно жить бесплатно, выполняя разные странные поручения.

Нетипичные условия для девушки двадцати пяти лет — вернуться домой и терпеть переменчивое мамино настроение. Именно этого я и пыталась избежать, когда от нее съезжала, так что мое теперешнее положение выглядело как шаг назад. Зато в моем распоряжении оказался целый этаж дома в Челси^[1], так романтично приходящего в упадок. В моей детской висит пыльная хрустальная люстра с отсутствующими подвесками, отбрасывающая призрачный свет на старинную пишущую машинку, обнаруженную в шкафу. Я ей не пользуюсь, только время от времени клацаю по клавишам для создания атмосферы. У нее пластмассовый клетчатый футляр в духе шестидесятых, а я их обожаю.

— Я начала рассылать последнюю рукопись литературным агентствам, — признаюсь я и прикусываю губу, когда Дженни не отвечает. — Первое письмо я отправила всего неделю назад. — Вытираю пот с затылка и выхожу на Эрлс-Корт-роуд, лавируя между людьми. Рюкзак весит тонну, но в книжном была распродажа, и я не устояла. К тому же у меня есть оправдание для покупки семи романов Агаты Кристи в переплете — это учебное пособие. — Но мне уже кажется, что книга ужасна.

— Вовсе не ужасна.

— Нет, правда. Я просто этого не понимала, пока не отправила.

— Но ты была так в ней уверена! — восклицает Дженни.

Я слышу в ее голосе особые переливы — она готовится перейти в режим группы поддержки.

Однако я успеваю ее прервать:

— Да, но теперь я поумнела. Знаешь, как бывает, когда к тебе случайно подходит чей-то малыш, и его мама вся сияет, думая, что тебя он умиляет так же, как и ее. А у ребенка текут сопли, и к одежде прилипли крошки.

— Э-э-э, ну да.

— Так вот, я вроде той мамаши, разослала всему миру роман с сопливым носом, решив, что все будут воспринимать его так же, как я.

— Так вытри ему сопли и покажи во всей красе.

— Ага, кажется, именно для этого и существует редактирование.

Я слышу, как Дженни вздыхает.

— Энни, ты хочешь сказать, что разослала книгу литературным агентствам, даже не отредактировав ее?

Дженни долго и заразительно смеется. Я ничего не могу с собой поделать и широко улыбаюсь, сворачивая на Тригантер-роуд.

— Я была словно на крыльях! — сиплю сквозь смех. — Я наконец-то это сделала, понимаешь? Написала столько слов и дошла до конца.

— Ага. И я тобой горжусь, но ты должна была как минимум дать мне почитать роман, прежде чем посылать его агентствам.

— Что?! Нет!

— Если ты даже мне не даешь читать, то зачем отправляешь его незнакомым людям?

— Ладно, отключаюсь, я почти у дома.

Я ковыляю к концу улицы, где меня дожидается Дженни, сидя на ступеньках крыльца.

Мамин дом притулился в самом конце вереницы роскошных домов, как неуместный гость на вечеринке. Я машу Дженни; она стряхивает пыль с шикарной юбки и проводит рукой по длинным черным волосам. У нее безупречный вкус, и я разглаживаю свое пышное летнее платье, жалея, что купила эту громадину. По какой-то причине меня как магнитом тянет к платьям, в которых я выгляжу как призрак Викторианской эпохи. А бледная кожа и белокурые локоны только подчеркивают эффект, так что, наверное, бороться с этим бесполезно.

Как и моя мама, мы с Дженни учились в колледже искусства и дизайна имени Святого Мартина. Ее родители переехали в Лондон из Гонконга, когда она была еще совсем маленькой. Они замечательные люди. Я никогда не признавалась в этом маме, но временами я тосковала по стабильной семье с отцом, братьями и сестрами, поэтому после школы шла не домой, а к Дженни. Даже когда та уходила на занятия теннисом или еще куда-то. Ее родители позволяли мне делать у них уроки, и я болтала со всей семьей и вдыхала ароматы настоящей домашней еды.

Окончив колледж, Дженни так твердо встала на ноги, как будто уже получила работу мечты. Она отвергла предложение заняться дизайном Королевского Альберт-холла и вместо этого присоединилась к команде, украшающей витрины в «Харродс». Она посвятила этому всю себя, создавая шедевры, в особенности на Рождество.

— Ну что ж, — вздыхает она, беря меня под руку, — посмотрим, что приготовил для нас подвал твоей мамы.

Мы на мгновение останавливаемся, чтобы посмотреть на дом. По бокам от монументальных каменных ступеней, ведущих к парадной двери, находятся два мрачных эркерных окна. Когда-то давно дверь, видимо, была зеленой, но краска с годами облупилась, а дерево немного покоробилось. Но я все равно люблю эту дверь. Над мостовой возвышаются четыре этажа выбеленного былого величия, а окна до сих пор закрыты старыми бархатными шторами.

— Спасибо, что согласилась помочь, — говорю я.

Не понимаю толком, за что благодарю, ведь я выросла в этом доме. И хотя в нем всегда жили только мы с мамой, я была здесь счастлива. Думаю, я просто благодарна за то, что Дженни появляется, стоит только позвонить, даже если это предложение вместе разгрести старый подвал.

— Легче легкого, — отзывается Дженни. — К тому же на прошлой неделе ты уже сделала самую тяжелую работу.

— Ох, не напоминай. Там столько коробок и сундуков было! А грузчики, которых я наняла, настоящие деревенщины, просто закинули все в свой фургон. Кажется, я слышала звон битого стекла. Но я вписала свою фамилию и отправила все тете Фрэнсис, в ее странный дом в Дорсете^[2]. Надеюсь, она не слишком рассердится, когда неожиданно прибудет ее старое барахло, но мама настаивает на превращении подвала в студию.

— Дом ведь принадлежит Фрэнсис, да?

— Именно так.

— Почему я так мало о ней слышала? И не знакома с ней? — удивляется Дженни с легким намеком на напряжение, как будто подозревает, что я не поделилась с ней чем-то важным.

— Не принимай на свой счет. Я тоже никогда с ней не встречалась. Она не любит Лондон и вообще домоседка. И так богата, что даже не проверяет, что здесь происходит. Похоже, она каждую неделю посылает маме деньги. Это глупо и старомодно, как деньги от родителей в детстве, но мама не такая гордячка, чтобы отказываться. Однажды я спросила маму, почему тетя Фрэнсис присылает деньги, а она просто отмахнулась и пожала плечами.

— Хм, — фыркает Дженни, переваривая новую информацию. — Неприятно это говорить, но что будет, когда она умрет? У нее есть дети, которые выкинут вас из дома?

— Нет, все унаследует мама.

Я мысленно готовлюсь к реакции Дженни, потому что лучшая подруга на протяжении последних шестнадцати лет вроде бы уже должна быть в курсе. И я ничего от нее не скрывала, просто эта тема никогда не всплывала в разговорах. Тетя Фрэнсис настолько далека от нас, что для меня дом как будто наш. Я и забыла о ее существовании, пока не пришлось разбираться со старым барахлом.

Но Дженни только присвистывает.

— Фамильное состояние, — говорит она, закатывая глаза. — А я-то думала, это все выдумки, и такое бывает только в кино.

Мы толкаем тяжелую входную дверь — конечно, незапертую. Мама никогда ее не запирает, говорит, если кто-нибудь решит ограбить дом на Тригантер-роуд, то выберет другой. Я обвожу взглядом кирпич на стенах в коридоре и редкие клочья штукатурки. Мама права — грабителю достаточно взглянуть на отслаивающиеся обои, и ему тут же станет ясно, что брать здесь нечего.

И это будет ошибкой, потому что многие мамины картины стоят целое состояние. Но она не продаст ни одну из ранних работ, хранящихся в доме, потому что слишком сентиментальна.

— Я здесь! — раздается мамин голос из кухни, находящейся в глубине дома.

Мы на цыпочках проходим по двум огромным комнатам, которые большинство людей использовали бы как гостиные, но мама сделала в них студию. К стенам прислонены огромные полотна, а пол заляпан пятнами краски. Уже много десятилетий назад мама перестала накрывать пол тряпками. Через два эркерных окна сочится желтоватый мутный свет, пробиваясь сквозь двадцатипятилетний слой городской грязи. Я не помню, чтобы мама когда-нибудь мыла окна, но уже настолько привыкла к этому освещению, что, если б окна вдруг помыли, свет показался бы слишком резким и ярким, как будто снял темные очки в солнечный летний день.

Мамины пепельные волосы подвязаны на макушке зеленой банданой, а в руке она держит почти пустой бокал красного вина. Еще два полных дожидаются на столе. Она нависает над массивной плитой и жарит лук — единственное, что умеет делать на кухне. В духовке что-то томится, и подозреваю, это какой-то полуфабрикат, который будет приправлен жареным луком.

— На столе тебя ждет почта, — сообщает мама, не поворачиваясь.

— И тебе привет, Лора, — поддразнивает ее Дженни, и мама немного смущенно поворачивается и быстро целует ее в щеку.

Затем она вроде бы собирается поздороваться со мной, но вместо этого вручает почти пустой бокал и берет со стола новый.

Я чувствую запах газа, но мама меня опережает.

— Секундочку, духовка выключилась.

Она зажигает длинную спичку от конфорки под сковородой, затем выключает газ и открывает дверцу духовки. Плита настолько старая, что приходится залезать внутрь и с риском для жизни зажигать ее от настоящего пламени. Я знаю, что лучше не говорить о замене духовки, потому что мы слишком часто это обсуждали на протяжении многих лет. Мама считает, что ретроплита — это круто. Я же, напротив, изо всех сил стараюсь не вспоминать самоубийство Сильвии Плат^[3] всякий раз, когда смотрю на эту духовку.

Опускаюсь на жесткий деревянный стул рядом со своей сумкой и беру толстый конверт с моим именем. Сердце на секунду замирает, ведь недавно я участвовала в нескольких литературных конкурсах. Но уже много лет никто не присылает результаты по почте; все происходит онлайн. Мозг просто тупит в ожидании, что кто-то заметит меня и мое творчество. Я допиваю оставшийся глоток столового вина из супермаркета. На вкус оно уже напоминает головную боль.

Вскрываю тяжелый конверт и достаю письмо на фирменном бланке.

«Мисс Аннабелль Адамс!

Вам необходимо присутствовать на встрече с вашей двоюродной бабушкой, мисс Фрэнсис Адамс, в офисе компании «Гордон, Оуэнс и Мартлок». Мисс Адамс хочет обсудить обязательства, возлагаемые на единственную наследницу ее поместья и активов».

Я прерываю чтение.

— Погодите-ка, это же от адвоката тети Фрэнсис, — говорю я. — Похоже, он ошибся адресатом, там должно быть написано «Лора». Это о наследстве.

Дженни наклоняется над моим плечом и просматривает письмо.

— Тут написано «двоюродная бабушка», — она указывает на слова. — Не похоже, что это ошибка.

— Ох, не может быть, — буркает мама.

Она подходит к столу, вырывает письмо из моих рук и так долго его изучает, что лук начинает издавать запах горелой карамели. Потом бросает письмо на стол, возвращается к плите и снимает чугунную сковородку с конфорки, пока лук не сгорел окончательно.

Дженни читает письмо до конца, бормоча себе под нос.

— «Пожалуйста, приходите в офис… бла-бла-бла…». Это указания для встречи. Через пару дней, где-то в Дорсете, в местечке под названием Касл-Нолл. Боже мой, одинокая тетя в сонной деревушке? — шепчет она. — Загадочное наследство? Прямо как в кино!

— Уверена, письмо предназначалось маме. Тетя Фрэнсис страшно суеверна и вряд ли внезапно передумала, лишив маму наследства. Хотя… — медленно добавляю я, — учитывая все, что я слышала о тете Фрэнсис, это вполне в ее духе. — Посмотрев на недоуменное лицо Дженни, я понимаю, что должна просветить ее насчет странностей тети Фрэнсис. — Это семейное предание. Я точно тебе никогда не рассказывала? — Дженни качает головой и отпивает вина из оставшегося на столе бокала. Я перевожу взгляд на маму. — Не хочешь рассказать историю тети Фрэнсис? Или я расскажу?

Мама снова борется с дверцей духовки и вытаскивает алюминиевый противень с чем-то не поддающимся определению. Потом вываливает на него жареный лук с чугунной сковородки, берет три вилки из корзины с разномастными столовыми приборами и ставит все это между нами, втыкая вилки под странными углами. После чего опускается на стул, отпивает вина и слегка качает головой.

— Ну что ж, — старательно произношу я голосом чтеца. Дженни наполняет мой бокал из бутылки. — Это случилось в далеком 1965-м, когда тете Фрэнсис было шестнадцать. Она пошла на сельскую ярмарку с двумя лучшими подругами и там посетила гадалку. И та ей нагадала что-то вроде: «Тебя убьют, и ты превратишься в груду костей».

— О-о-о, прямо в яблочко, обожаю такое, — произносит Дженни. — Но если ты собираешься писать детективы, Энни, и я говорю это от чистого сердца, надо поработать над подачей.

Мама снова берет письмо, изучая его, словно улику с места преступления.

— Нет, не так, — тихо говорит она. — Там было вот что: «Я вижу в твоем будущем скелет. Когда зажмешь в правой ладони королеву, начнется твое медленное увядание. Остерегайся одинокой птицы, ибо она тебя предаст. И с этого момента едва ли повернешь назад. Но дочери — ключ к правосудию, найди одну нужную и не отпускай от себя. Все указывает на то, что тебя убьют».

Я втыкаю вилку в густую массу — как подозреваю, запеченного картофельного гратена из морозилки ближайшего супермаркета.

— Точно. В общем, тетя Фрэнсис всю жизнь верит, что предсказание сбудется.

— Это же… Даже не знаю, не то трагично, не то очень мудро, — тянет Дженни и поворачивается к маме: — Так Энни никогда не встречалась со своей двоюродной бабушкой?

Мама вздыхает, ковыряясь в луке.

— Мы просто предоставили тете Фрэнсис жить в своем большом доме и справляться самостоятельно.

— Погодите, так у вас есть тетя с огромным поместьем и вы ее просто игнорируете?

Мама взмахивает рукой, словно отгоняя слова Дженни.

— Фрэнсис игнорируют все. Она же с приветом. Настолько, что стала местной легендой — чокнутая старушенция в огромном поместье и с кучей денег, которая пытается накопать грязь на всякого, кто встретится ей на пути, вдруг именно он окажется ее убийцей.

— Так ты позвонишь адвокату насчет этой путаницы? — спрашиваю я.

Мама трет переносицу и отдает мне письмо.

— Не думаю, что это путаница. Я бы поехала с тобой в Дорсет, но Фрэнсис неспроста выбрала такую дату.

Я снова смотрю на нее.

— Твоя выставка в «Тейт», — медленно говорю я. — То есть она сделала это, чтобы ты не приехала?

— Может, Фрэнсис и с приветом, но очень расчетлива. И любит играть с людьми.

— Ладно, — вздыхаю я. При мысли о том, что придется пропустить мамину выставку, у меня опускаются плечи, но, похоже, от этой встречи зависит наше будущее. Остается лишь надеяться, что первый день выставки пройдет хорошо и за ним последуют другие. — Но почему я?

Мама громко выдыхает.

— Всю ее жизнь определило это предсказание, и долгие годы я была единственной наследницей именно из-за него: «дочери — ключ к правосудию». Я единственная дочь в семье, мой отец — старший брат Фрэнсис.

— Вторая часть предсказания, — бормочу я. — «Найди нужную и не отпускай от себя».

Мама кивает:

— Похоже, Фрэнсис решила, что я не та дочь.

Примечания

1

Челси — исторический район Лондона, бывший ранее его пригородом.

2

Дорсет — графство в Англии, расположенное в юго-западной части страны на побережье пролива Ла-Манш. (Прим. ред.)

3

Сильвия Платт (1932–1963 гг.) — американская писательница и поэтесса, покончившая жизнь самоубийством, засунув голову в духовку.