Страна Сказок. Возвращение Колдуньи

Крис Колфер, 2013

С тех пор как Алекс и Коннер Бейли вернулись из Страны сказок, прошёл год. Ребята скучают по приключениям в волшебном мире, а от бабушки нет вестей с того дня, как за ними закрылась дверь, разделяющая два мира. Алекс и Коннеру кажется несправедливым то, что бабушка совершенно про них забыла, но однажды случается беда. Маму близнецов похитили! И не кто-нибудь, а злая Колдунья, которая когда-то наложила проклятье на Спящую Красавицу. Все думали, что злодейка сгинула, но она вернулась и жаждет мести. Ослушавшись приказа бабушки, Алекс и Коннер возвращаются в Страну сказок, чтобы любой ценой спасти маму и сказочный мир от страшной опасности. Встретившись со старыми друзьями, брат и сестра отправляются в новое грандиозное приключение по сказочной стране.

Глава 7

Матушка Гусыня

Следующим вечером близнецы вместе с Лэмптоном смотрели по телевизору новости в гостиной. Пёс, чуть ли не прижавшись носом к экрану и поставив одно ухо торчком, заворожённо смотрел на мелькающие кадры.

— Знаете, из всех изобретений вашего мира это — определённо моё самое любимое! — воскликнул Лэмптон, виляя хвостом. — Этот ваш телевизор — просто чудо какое-то!

— Волшебные зеркала и не такое вытворяют, — возразил примостившийся у окна Ксантус, который по-прежнему вёл наблюдение за улицей. — Пожарная сигнализация вообще ни к чему. Если она включится из-за меня ещё хоть раз — клянусь, я сорву её со стены и разобью вдребезги.

— Ну, ты только не обижайся, но если кто-то горит в нашем мире, в этом нет ничего хорошего, — сказал Коннер.

Ксантус с осуждением вздёрнул брови и отвернулся к окну. Всполохи пламени у него на плечах взметнулись выше.

Неожиданно комнату озарила яркая вспышка. Близнецы посмотрели вверх: под потолком, как и вчера, парил ещё один конверт, плавно спускаясь вниз. Ксантус снова взлетел повыше, поймал послание и прочитал его в воздухе, пряча от любопытных близнецов. А дочитав, поднёс к плечу, тщательно сжёг и только после этого приземлился на пол.

— Мы уходим, — объявил Ксантус. — Нас с сэром Лэмптоном просят вернуться в наш мир.

— Почему? — удивлённо спросила Алекс.

Ксантус помолчал, раздумывая, как лучше ответить.

— Там мы нужнее Фее-крёстной, чем здесь, — объяснил фей. — Но не волнуйтесь, она пришлёт кое-кого на смену.

— Ну супер, — фыркнул Коннер, картинно закатывая глаза. — И кто теперь будет с нами нянчиться? Бинго или зубная фея?

— Нет. Нас сменит Матушка Гусыня, — сказал Ксантус.

Алекс и Коннер непонимающе уставились на фея, а потом переглянулись. Он не прикалывается? Не похоже, что у Ксантуса есть чувство юмора.

— Что? — без тени улыбки спросил Ксантус. — Я не шучу. Вечером она прилетит из Европы.

— Матушка Гусыня? Матушка Гусыня из «Идут на горку Джек и Джилл»?

— Разумеется, она самая, — отозвался Ксантус и посмотрел на него как на сумасшедшего. — Разве есть другая Матушка Гусыня?

— А что она делает в Европе? — полюбопытствовала Алекс.

— Пока ваша бабушка налаживает дела дома, кому-то надо распространять сказки здесь, — объяснил фей. — Но лучше не упоминайте при ней Джека и Джилл, а то она всю ночь будет говорить о заговорах и подлогах^[1]. С ней всегда надо быть начеку и держать ухо востро.

Матушка Гусыня была единственным членом Содружества «Долго и счастливо», с кем близнецы не познакомились в Стране сказок, поэтому ждали они её с огромным нетерпением. Однако их представление о ней оказалось очень далеко от правды.

Вскоре после полуночи Алекс и Коннера разбудил крик Лэмптона:

— Она здесь! Она здесь! — Голос Лэмптона раздавался по всему дому. — Матушка Гусыня приземляется!

Встретившись в коридоре, близнецы стремглав сбежали по лестнице в гостиную и вышли вслед за Ксантусом и Лэмптоном на задний дворик. Они вгляделись в ночное небо, но не увидели ничего, кроме звёзд и луны.

— Я ничего не вижу, — сказал Коннер.

— Поверь, уж я-то слышу, — навострив уши, проговорил Лэмптон.

И вдруг луну заслонил огромный тёмный силуэт. К ним стремительно приближалось нечто гигантское. Близнецы сощурились, пытаясь разглядеть его очертания. Чем ближе он подлетал, тем отчётливее они видели, что на спине громадного белого гуся восседает Матушка Гусыня собственной персоной.

— Честно говоря, когда ты сказал, что она прилетит сегодня вечером, я ожидал не этого, — присвистнул Коннер.

— Тише, Лестер! Тормози, мальчик мой! — хрипло выкрикнула Матушка Гусыня, натягивая вожжи.

Они приближались так быстро, что близнецы и Лэмптон нырнули в укрытие под садовый столик. Ксантус, не раз видевший приземления Матушки Гусыни, даже бровью не повёл и не сошёл с места.

Гусь так грузно опустился на землю, что дом аж пошатнулся, словно от землетрясения.

— Боже правый, Лестер! И это, по-твоему, посадка?! — заорала Матушка Гусыня на своего гуся размером с крупную лошадь. — Метеориты по сравнению с тобой как пушинки приземляются, глупый ты гусак!

Лестер в ответ закатил глаза — по крайней мере, близнецам так показалось. Его перепончатые лапы закопались при посадке глубоко в землю, и гусь тщетно пытался их высвободить.

Матушка Гусыня была низенькой, полной женщиной преклонного возраста. На голове у неё красовалась похожая на островерхий колпак чёрная шляпа, из-под которой выбивались седые курчавые волосы. На ней было мешковатое зелёное платье с белым гофрированным воротничком, тяжёлые сапоги и лётные очки с толстыми стёклами.

— Мы вообще туда прилетели? — Матушка Гусыня огляделась. — Карта куда-то задевалась… Вот поэтому я и хочу установить навигатор тебе в затылок!

Стёкла очков сильно увеличивали её глаза и, судя по всему, уменьшали обзор — она в упор не видела стоящего прямо перед ней Ксантуса.

— Здравствуйте, Матушка Гусыня, — без особой радости в голосе приветствовал её фей. — Вы прилетели куда надо. Добро пожаловать в дом Бейли.

— Это ты, Ксани? — Женщина сняла очки. Лицо у неё раскраснелось после полёта. — Ох, Ксани, как же я тебе рада! А то боялась, что Лестер снова затащит меня в Тихуану. Он обожает Мексику.

Ксантус недовольно поморщился, услышав, как она исковеркала его имя:

— Надеюсь, ваш полёт прошёл хорошо, если не считать посадку.

Матушка Гусыня грузно спрыгнула с Лестеровой спины.

— Да хорошо, хорошо. Вот только эта будущая набивка для подушек врезалась в самолёт над Питсбургом. Тупица!

Лестер медленно помотал головой. Видимо, он считал, что всё было не так.

— Эти чёртовы самолёты нынче такие огромные, что в небе не развернуться, — посетовала Матушка Гусыня. — Не надо было давать советы братьям Райт^[2] — моя самая большая ошибка!

Она принялась махать руками, разминая мышцы, и суставы захрустели, как сухие ветки. Алекс, Коннер и Лэмптон с опаской выбрались из-под столика и подошли к ней.

— Матушка Гусыня, позвольте представить вам близнецов, — заговорил Ксантус. — Это Алекс и Коннер…

— Да, да, да, я уже видела этих малявок. — Матушка Гусыня подбоченилась и окинула ребят взглядом с головы до ног.

— Правда? — удивлённо спросил Коннер.

— Давным-давно, вы ещё маленькие были. Я приезжала с вашей бабушкой. И если память мне не изменяет, ты, — она указала на Алекс, — постоянно плакала, а ты, — она ткнула пальцем в Коннера, — описал меня, когда я меняла тебе подгузник. — Гусыня придвинулась к ним ближе и строго посмотрела на них: — Тогда я это вам простила, но больше так не делайте.

Алекс и Коннер сглотнули. Теперь они поняли, о чём говорил Ксантус. Но тут серьёзное выражение лица Матушки Гусыни сменилось широкой улыбкой, и она громогласно расхохоталась:

— Расслабьтесь, ребятки! Я просто вас за пёрышки дёргаю! — Матушка Гусыня повернулась к Лестеру и стащила с его спины громадную корзину. — Отнесёшь багаж в дом? — обратилась она к Коннеру и сунула ему в руки тяжёлую корзину. Мальчик тут же согнулся от её веса. — А ты, — поманила она пальцем Алекс, — покорми, будь добра, Лестера овощами. Ему надо поесть после долгого перелёта. Только не давай ему броколли, его пучит.

Гусь вытаращил глаза и разинул клюв — его явно задело, что она выдала столь деликатные сведения.

— И не смотри на меня так, Лестер, тебя и правда пучит!

— Вы хотите, чтобы я покормила его? — опешила Алекс и попятилась от гигантской птицы.

— Не бойся Лестера, дорогуша. Он с виду страшный, а так и мухи не обидит, — заверила девочку Матушка Гусыня.

Ксантус и Лэмптон проводили женщину в дом. Коннер плёлся позади, волоча корзину, которая оказалась такой тяжёлой, что он чуть не сорвал спину. Алекс отправилась на кухню и сложила в огромную миску все овощи, что нашла.

Матушка оглядела съёмный дом Бейли:

— Неплохо, неплохо.

— Это всего-навсего съёмный дом, — пояснил Коннер. — Мы тут только пару лет живём.

— Я как-то раз снимала жильё у одной старушки, которая жила в башмаке, задолго до того как она сделала из него гостиницу, — поделилась Матушка Гусыня. — Уж поверь, по сравнению с ним любой дом кажется дворцом. До гробовой доски буду помнить, как там смердило.

— Сейчас это скорее наша тюрьма, — не преминул заметить Коннер.

— Мальчик мой, я в стольких тюрьмах перебывала — и не только как посетитель, — что с уверенностью говорю: это не тюрьма, — заявила она. — Будь добр, поставь корзину около камина.

Коннер послушно приволок туда тяжёлую ношу. Матушка Гусыня порылась в корзине и вытащила громадное деревянное кресло-качалку. Коннер не поверил глазам: кресло было куда больше корзины. Интересно, а что ещё туда влезает?

Усевшись в кресло, Матушка Гусыня сбросила ботинки. Ноги у неё оказались на удивление маленькие для такой внушительной обуви.

— Ксани, сделай милость, разожги огонёк? — попросила Матушка Гусыня, кивнув на камин.

Ксантус нехотя поднял руку, и пламя, вырвавшись из его указательного пальца, угодило прямо на поленья в камине.

— Вот спасибо, Ксани. А кто-нибудь из вас может мне ноги размять?

Коннер и Ксантус молча уставились на неё взглядом, в котором явно читалось «ни за что на свете». Матушка Гусыня пожала плечами:

— Попытка — не пытка, а спрос — не беда.

Алекс покормила Лестера и вернулась в дом.

Комнату снова озарила яркая вспышка, но конверт на этот раз не появился, зато посреди гостиной образовалась белая дверь. Алекс и Коннер переглянулись: дверь вела в сказочный мир. И им до смерти хотелось броситься к ней, но они знали, что их остановят, стоит им только сделать туда шаг.

— Это для нас, — сказал Ксантус Лэмптону. — Вы уверены, что справитесь, Матушка Гусыня? У солдат строгий график дежурств. Двое должны неотлучно следить за домом, а остальным следует попеременно отдыхать и стоять на страже снаружи…

— Да, да, да, я всё знаю, — перебила Матушка Гусыня, раскачиваясь в кресле. — Я не новичок, Ксани. Ты ещё маленькой спичкой был, а я уже присматривала за узниками. Со мной мелюзга будет в полной безопасности, не волнуйся.

— Хорошо, — произнёс уязвлённым тоном Ксантус, и язычки пламени на плечах разгорелись сильнее, чем обычно. — Пойдёмте, сэр Лэмптон.

Пёс мигом бросился к двери.

— Прощайте, ребята, — крикнул он на бегу. — Берегите себя. Надеюсь, скоро свидимся!

Ксантус распахнул дверь, и Лэмптон вбежал в неё. Фей тоже шагнул за порог, но оглянулся напоследок:

— Уважайте решения вашей бабушки, — сказал он и закрыл дверь, которая сразу же исчезла. Близнецы как никогда раньше почувствовали сильнейшее разочарование.

Матушка Гусыня дождалась ухода Ксантуса и Лэмптона и стала рыться в своей корзине.

— Куда же я засунула шипучку? — бормотала она себе под нос, опуская внутрь руку чуть не по плечо. — А, вот она! — И, выудив из глубины огромный металлический термос, отпила внушительный глоток и удовлетворённо крякнула.

Алекс с Коннером скосили друг на друга глаза и едва заметно улыбнулись.

— Чего это вы ухмыляетесь?

— Ничего. — Алекс сразу же перестала улыбаться и сделала серьёзное лицо.

— Просто вы не такая, как мы думали. — А Коннер наоборот заулыбался ещё шире.

— И как это понимать? — вздёрнула брови Матушка Гусыня.

Коннер пожал плечами:

— Ну, я думал, вы будете такой огромной гусыней в чепчике, которая читает детям стишки, — объяснил он.

— Это всеобщее заблуждение, — махнула рукой Матушка Гусыня и сделала ещё один глоток. — Лестер иногда примеряет мои чепчики — нравится ему покрасоваться, но из-за этого возникает путаница. И не смотри на меня, Лестер! Не делай так, если не хочешь, чтобы тебя обсуждали!

За окном, выходящим на задний двор, Лестер с раскрытым от удивления клювом смотрел на Гусыню, сощурив глаза. Затем устроился поудобнее на траве и заснул — унижений за сегодняшний вечер ему хватило с лихвой.

— Он очень ранимый, — сказала Матушка Гусыня.

— А где вы нашли такого огромного гуся? — поинтересовалась Алекс.

— Он у меня давным-давно, — начала рассказывать Гусыня. — Как-то раз играла я в покер с парочкой огров в Гномьем лесу и выиграла гигантское золотое яйцо. Ох, как я обрадовалась! Думала, настоящей богачкой стала! И представьте себе моё разочарование, когда наутро из него вылупился Лестер.

— Ух ты, — восхитился Коннер. Он даже не знал, что круче: то, что Лестер вылупился из золотого яйца, или же то, что Матушка Гусыня играет в азартные игры.

— Так что, — Гусыня отхлебнула ещё шипучки, — мы с ним много лет работаем вместе. Он мой транспорт. Я терпеть не могу летать на самолётах, на корабле у меня начинается морская болезнь, а водительские права уже сто лет как просрочены.

Чем чаще она прикладывалась к своему термосу, тем тяжелее у неё становились веки, а шея слабела, отчего голова всё ниже свешивалась на грудь.

— Прошу прощения, может, вы тоже хотите? — спросила она, приподняв перед ребятами термос.

— По-моему, нам ещё рановато такое пить, — покачала головой Алекс.

— Ну как хотите, — кивнула Матушка Гусыня.

У Алекс появились сильные сомнения насчёт их новой знакомой. Коннер же смотрел на неё с глубоким почтением. Постепенно она становилась его самым любимым сказочным персонажем.

— А что там ещё есть? — Коннер заглянул в корзину. — Ой, это что, паспорта?

Матушка Гусыня быстро захлопнула крышку и бросила на мальчика суровый взгляд.

— Извините, — хихикнул он. — Я не хочу лезть в ваши личные дела, но просто любопытно, зачем вам их столько?

— Знаете что, дети, — раздражённо проговорила она. — Я прожила немало лет и побывала во многих странах, и за это время у меня появилась уйма врагов. Я на вашу бабушку не похожа, у меня не получается ладить со всеми подряд. В некоторых городах и странах — не буду называть их вслух — не больно любят таких сильных и самоуверенных женщин, как я.

Матушка Гусыня качнула головой и отпила ещё шипучки. Алекс с Коннером, боясь с ней спорить, тоже кивнули.

— От друга залог и план запасной всегда сберегут от напасти любой, — изрекла она и глотнула ещё. — Это мой девиз.

Слова стали звучать невнятно, а глаза у неё потихоньку начали слипаться.

— А где вы побывали в Европе? — спросила Алекс, чтобы сменить тему.

— В больнице я в Румынии была, потом в приют в Албании зашла, — отозвалась Матушка Гусыня.

Близнецы переглянулись: оба заметили, что, подвыпив, Гусыня стала говорить стихами.

— А какие сказки вы им рассказывали? — полюбопытствовал Коннер, не давая ей впасть в забытьё. Он был в таком восторге, что хотел послушать ещё.

— Стихи читала детворе про крошку Маффет, Джека, Джилл, но не поверили они, и мой рассказ их насмешил. — Она зевнула, но глаза не закрыла — новая тема разговора была ей по душе. — Упряма Крошка Маффет, спору нет, и на неё бы впору разозлиться, но у мисс Маффет тоже есть секрет — до смерти пауков она боится^[3].

Вне всяких сомнений Матушка Гусыня заговорила стихами.

— Круто! — засмеялся Коннер. — А что Джек и Джилл? Мне всегда было любопытно, что они на самом деле делали там на горке.

Алекс пихнула брата локтем. Матушка Гусыня выпрямилась в кресле. Коннер сразу понял, что сейчас услышит что-то интересное. А Алекс и вовсе не хотела узнать подробности.

Пошли на горку вместе Джек и Джилл —

Как ходит слух, воды набрать в колодце.

А по пути Джек руки распустил,

Да зря — ведь Джилл так просто не сдаётся.

И полетел Джек с горки кувырком,

Ушибся он рукой, ногой и лбом.

Никто так никогда и не прознал,

Что это из-за Джилл наш Джек упал!

— Да ладно! — воскликнул Коннер с заинтригованной улыбкой. Матушка Гусыня подёргала головой вверх-вниз, неуклюже кивая.

— Она его столкнула, что ли? — догадалась Алекс.

Матушка Гусыня хихикнула себе под нос:

— Джек — проказник, Джек — остряк, но порой такой… — Она оборвала себя, не закончив фразу, — видимо, вспомнила, что разговаривает с тринадцатилетками. — Пожалуй, на сегодня хватит. Да и спать уже пора.

Матушка Гусыня убрала термос в корзину и махнула рукой на ребят, будто отгоняя голубей. Голова её упала на грудь, глаза закрылись, и она заснула крепким сном в своём кресле-качалке, храпя, как медведь-гризли.

— Она мне нравится! — заявил Коннер с глуповатой улыбочкой, поднимаясь в свою комнату.

— Любит она поболтать, да? — заметила Алекс.

— Ещё как, — кивнул брат. — И явно теряет над собой контроль после нескольких глотков того пойла из термоса.

Алекс остановилась и оглянулась на их спящую надзирательницу.

— Да, это точно…

В голове у неё начал созревать план.

Алекс ворочалась всю ночь, её мучил самый страшный кошмар за всю жизнь. Начинался он как тот сон, что снился ей долгие месяцы: они с братом бежали к бабушкиной хижине, но не могли туда войти. Однако теперь, заглянув в окно, они увидели не бабушку, а маму, которая плакала, шёпотом звала на помощь, и повторяла «Помогите!» снова и снова, пока Алекс не проснулась.

Девочку била сильная дрожь, лоб покрыла испарина. Она расплакалась. Нет, это не просто сон. Мама наверняка в большой опасности или сильно пострадала. Алекс больше не могла жить в неведении. Нужно было любым способом узнать, что происходит.

Позже, когда все уже встали, Алекс спустилась в гостиную; Коннер, Матушка Гусыня и Боб завтракали.

— Доброе утро, — сказал Боб. — Как спалось?

— Никак, — вздохнула Алекс.

— И мне тоже, — отозвался Коннер, у которого под глазами набрякли мешки.

— Сделаю тебе хлопья с молоком. — Матушка Гусыня зашла на кухню, налила в миску молока, насыпала кукурузных хлопьев из коробки с надписью «Хрустяшки от Матушки Гусыни» и мультяшным изображением довольной и улыбающейся Гусыни и поставила перед Алекс.

— Кукурузные хрустяшки? — осведомилась Алекс. — Вопросов лучше не задавать?

— Не осуждай меня, — отмахнулась Матушка Гусыня. — Как правило, мне не нравится мой здешний образ — он всегда слишком уж оскорбительный. Но когда мне предложили стать рекламным лицом этих хлопьев, я решила не воспринимать это всерьёз. Ну и с тех пор я их обожаю.

Алекс пожала плечами и попробовала — оказалось, не такая уж гадость.

— Матушка Гусыня рассказывала сейчас Бобу о сказочном мире, — сказал Коннер.

— Очень занятно, — кивнул доктор. — Я правильно понял, что вы и остальные феи уже несколько веков путешествуете между мирами и рассказываете детям сказки?

— Да, верно, — подтвердила Матушка.

— Так, значит, вам уже несколько тысяч лет?

Матушка Гусыня метнула на него гневный взгляд.

— Придержи коней, ковбой. Я уже не молода, но и не так стара, как ты думаешь. Прежде время в вашем мире текло быстрее, чем в нашем. Вы прожили много разных эпох: Средние века, Возрождение, Век просвещения, Индустриальную эпоху, а теперь вот современную… а у нас, если память мне не изменяет, за это время минуло всего три эпохи.

— Какие? — поинтересовалась Алекс. Ей хотелось узнать побольше об истории сказочного мира.

— Так, дай подумать… у нас был Век драконов, Век магии, а сейчас, конечно же, Золотой век. Ну, вернее, он считался Золотым, пока не началась вся эта неразбериха.

— Век драконов? — с восторгом переспросил Коннер. — То есть в сказочном мире были драконы?

— Полным-полно. Ну и бардак же тогда царил! Куда ни глянь — несчастные случаи и пожары! Сейчас они считаются вымершим видом как ваши динозавры.

— А вы видели дракона?

— Задолго до того как занялась магией и сказками, я частенько мерилась с ними силами в реслинге, — с хвастливой улыбкой заявила Матушка Гусыня.

Коннер недоверчиво сощурился:

— Вы меня не разыгрываете?

Матушка закатала рукав и продемонстривала мальчику большую отметину от ожога на руке.

— Погляди, это я не сковородкой обожглась, парень.

Коннер таращился на неё с разинутым ртом. Никто ещё не производил на него такого впечатления, а Матушка Гусыня от души наслаждалась вниманием к своей персоне.

— Вы здесь бывали в Средние века и в эпоху Возрождения? — спросила Алекс. — Вы, наверно, столько разных мест повидали и со столькими людьми познакомились!

— Это я её и возродила, дорогуша, — заявила Матушка Гусыня с таким видом, будто говорила о каком-то чаепитии.

Впрочем, у близнецов возникло чувство, что им явно вешают лапшу на уши.

— Серьёзно! — воскликнула Матушка Гусыня. — Я тогда путешествовала по свету с вашей бабушкой, Розеттой, Скайлин и Виолеттой. Мы тут заскучали, и как-то раз я закатила вечеринку, мы отлично повеселились. А потом вернулись сюда спустя несколько десятилетий и узнали, что вся Европа переняла наш стиль.

— Бабушка была тут в то время? — раскрыл рот Коннер.

— О да, — закивала Гусыня. — В те времена она знала толк в веселье. Это потом, после рождения вашего отца, она стала такой заботливой. И свой титул Феи-крёстной она получила как раз из-за своей доброты и заботливости ко всем.

Алекс и Коннер переглянулись. Как бы ни сердились они на бабушку, всё равно не могли ею не восхищаться, когда узнавали что-то новое.

— А знаете, — продолжила Матушка Гусыня, — у меня была интрижка с Леонардо да Винчи.

Алекс ахнула.

— Не верю! Вы всё придумываете!

Матушка Гусыня закатила глаза и уставилась на Алекс с самым серьёзным видом:

— Как думаешь, зачем он пытался соорудить летательный аппарат? Затем, что хотел летать наравне со мной и Лестером. Эй, Лестер! Скажи им, что я встречалась с Леонардо! Они мне не верят!

В кухонном окне появилась Лестерова голова. Он кивнул, подтверждая слова своей хозяйки. Близнецы оторопели.

— Ну, разумеется, тогда меня звали не Матушкой Гусыней, — сказала она. — Тогда у меня был псевдоним Мона Лиза.

— ВЫ — Мона Лиза? — выдавил Коннер.

— Женщина с самой известной картины?

— Вот почему молодёжь постоянно думает, что все им врут? Мне незачем вас обманывать. Лео — так я его звала — умел меня рассмешить. Это заметно на моём портрете.

Алекс с Коннером смотрели на неё во все глаза, разинув рты. Они уже не знали, чему верить, а чему — нет.

— А зачем вам был нужен псевдоним? — спросил Коннер.

— Говорила же, врагов у меня было много! И мне пришлось придумать себе псевдонимы. Я была Гвиневрой, Моной Лизой, леди Годивой^[4], Гусиной лихорадкой… а теперь я просто-напросто Матушка Гусыня. Это имя подходит мне больше всего.

Боб был ошарашен, как и ребята. Он, образованный и подкованный в науке человек, мало-помалу начал сомневаться во всех научно доказанных фактах.

— То есть всё это время вы с другими феями распространяли одни и те же сказки? — уточнил Боб.

— Мы их распространяли, когда происходили описанные в них события, — пояснила Гусыня. — Наша история оказала сильнейшее влияние на этот мир. Благодаря сказкам о Спящей Красавице, Белоснежке, Золушке и прочих этот период стал зваться Золотым веком. Увы, чем больше развивался ваш мир, тем быстрее в сравнении с нашим бежало время. Мы боялись, что наши сказки со временем станут забывать, поэтому взяли себе в помощь людей из этого мира.

— Вы имеете в виду братьев Гримм? — Боб начал понимать, что к чему.

— Братьев Гримм, Ханса Кристиана Андерсена, Уолта Диснея… — принялась перечислять Матушка Гусыня. — Но теперь мы больше не берём помощников, справляемся сами. Разница во времени больше не помеха. А с тех пор как мы образовали Содружество «Долго и счастливо», всё в нашем мире встало на свои места, и у нас появилось много свободного времени, которое нужно было чем-то занять.

— Содружество «Долго и счастливо»? — переспросил Боб.

— Это типа нашей Организации Объединённых Наций, — пояснила Алекс. — Все короли и королевы подписали соглашение о мире.

— Все короли с королевами, Фея-крёстная, Совет фей и я основали содружество. И с тех пор как было подписано соглашение, мы соблюдаем его правила. Оно всем пошло на пользу. Наша страна жила в мире и согласии… ну, по крайней мере, до недавних пор.

Матушка Гусыня кинула взгляд на близнецов: её предупредили, что нужно держать рот на замке и не выдавать никаких сведений.

— Кажется, — сказал Боб, — я начинаю улавливать суть. Только одно непонятно: вы сказали, что между мирами существовала разница во времени, верно? Почему она исчезла?

Матушка Гусыня с улыбкой кивнула на ребят:

— Они появились на свет и стали первыми детьми из двух миров, каким-то образом их соединив. Магия всегда творит чудеса.

Боб взглянул на близнецов с улыбкой; услышанное произвело на него глубокое впечатление.

— Ну да, мы типа важные шишки, — скромно сказал Коннер.

— А я-то думал, что знаю вас, — подмигнул Боб.

Через час Боб ушёл на работу, а близнецов ждал ещё один безрадостный день взаперти наедине с тревогами. Они очень устали от постоянной круговерти вопросов без ответов у себя в головах.

Следующие несколько дней разительно отличались от прошлой недели. Матушка Гусыня, в отличие от Ксантуса, не соблюдала дисциплину слишком строго, и близнецы вздохнули с облегчением. Солдатам даже приходилось будить Гусыню, чтобы напомнить ей о смене гномьего караула.

Алекс радовало, что Коннер проводит много времени с их надзирательницей. Эти двое стали просто не разлей вода. Днём они сидели на подоконнике и, наблюдая за улицей, подшучивали над почтальоном: Матушка Гусыня волшебством убирала почтовый ящик, стоило только бедняге отвернуться. После обеда, если по телевизору не шли соревнования по реслингу, Матушка Гусыня с Коннером играли в карты с солдатами, и она даже научила мальчика прятать туз в рукаве.

Алекс не посвящала брата в план, который несколько дней назревал у неё в голове. Её и так мучило чувство вины за то, что она собиралась нарушить бабушкин наказ, не стоило втягивать в это ещё и Коннера.

Как-то вечером Коннер лёг спать пораньше, а Алекс осталась присмотреть за Матушкой Гусыней. Та сидела за кухонным столом со своим термосом и вместе с солдатами ностальгировала по былым временам в сказочном мире.

Алекс заметила, что их надзирательница уже сильно навеселе: взгляд её остекленел, слова она произносила невнятно и снова начала говорить рифмами.

— Уж с той поры я так не веселилась, как в беззаботной младости моей, когда в чугунной ванне я купалась с друзьями славными и парой бутылей! — со смехом произнесла она и пустила термос по кругу. Солдаты каждый раз делали по глотку, и вскоре у них стали слипаться глаза.

— Матушка Гусыня, можно я покаюсь? — с грустью спросил один вояка. — Я был в числе тех, кто пытался собрать Шалтая-Болтая. Я знаю, вы были очень близки. Жаль, что не удалось ему помочь.

У Матушки Гусыни навернулись слёзы на глаза, стоило ей вспомнить своего покойного друга и ту ночь, когда его постигла трагическая смерть.

— На стене сидели мы с Шалтай-Болтаем, пили джин и громко хохотали. Но Шалтай вдруг выронил бокал, а за ним вослед и сам упал. Ох, как же я по нему скучаю!

Матушка Гусыня закрыла лицо ладонями и добрых пять минут заливалась пьяными слезами. Потом пришла в себя и, прихватив термос, пересела в своё кресло-качалку у камина. Щелчком пальцев разожгла в очаге огонь и собралась было в последний раз глотнуть из термоса, но её ждало разочарование: они с солдатами осушили его до дна. Алекс ждала именно этого.

Девочка пробралась на кухню и достала из холодильника бутылку шампанского, которую Боб принёс, чтобы отметить помолвку с их мамой. Алекс надеялась, что сегодня эта бутылка сослужит ей добрую службу.

Матушка Гусыня задремала в кресле, как вдруг её разбудил громкий хлопок. Алекс открыла бутылку у неё за спиной.

— Хотите ещё? — Алекс кивнула на пустой термос, который Гусыня крепко сжимала в руке.

— О, ты очень любезна, — пробормотала она, подняв свой термос, и Алекс, наполнив его до краёв, убрала бутылку.

— Ты правильно наливаешь. Знаешь в этом толк, как и я, — заметила Матушка Гусыня, сделав первый глоток. — Недурно. Ты уверена, что его не приберегли для какого-нибудь особенного повода?

— Боб хотел открыть бутылку, чтобы отметить помолвку с нашей мамой, но маму похитили, так что это уже неважно, — беспечно отмахнулась Алекс, усаживаясь на пол рядом с креслом Матушки Гусыни.

— Ах, до чего же вы славные дети, век не видать бы вам горя на свете, — с грустью проговорила Гусыня и нежно погладила её по голове. Взгляд её был печален, но с каждым глотком веки тяжелели всё сильнее, а глаза стекленели. Алекс привела её в нужное состояние, осталось совсем чуть-чуть.

— Мы с Коннером через многое прошли вместе и всегда справлялись с любыми проблемами. Представляете, как ужасно ничего не знать? Нам пришлось быстро повзрослеть, но это не имеет значения, потому что к нам всё равно относятся как к детям.

Из кресла донёсся громкий храп — Матушка Гусыня отключилась. Алекс тормошила её, пока она не проснулась.

— М-м-м? — Она приоткрыла один глаз. — Что ты говоришь, дорогуша?

Алекс долго не раздумывала. Матушка Гусыня пребывала в полубессознательном состоянии между сном и явью, и Алекс решила воспользоваться этим сполна.

— Вы только что рассказывали, как всё плохо в сказочном мире, — сказала Алекс, чересчур убедительно кивая в подтверждение своих слов.

Матушка Гусыня мотнула головой.

— Всё плохо на Востоке — не то слово. Деваться некуда от зарослей терновых, — пробормотала она и окинула комнату туманным взглядом. — Кажется, я перебрала, всё кружится…

— Ужасно, — перебила её Алекс, доливая в термос шампанского. — Но ведь Содружество «Долго и счастливо» может убрать терновник и ползучие растения? — Она впихнула ей в руки термос, и Матушка Гусыня отхлебнула ещё глоток.

— Терновник и растения ползучие опасны, но колдовство, что корень им, воистину ужасно. Найти б злодейку, чтоб она не натворила дел, но вышел срок, и в поисках никто не преуспел. — Голова упала Матушке Гусыне на грудь, и она снова заснула. Алекс потрясла её, но во второй раз разбудить Гусыню было сложнее.

— Извини, дорогуша, я не хотела засыпать посреди разговора… — Глаза у неё уже собрались в кучку. — Что ты сказала?

Алекс снова не стала раздумывать над ответом.

— Я сказала, надеюсь, вы найдёте ту, кого ищете.

Матушка Гусыня кивнула и легонько коснулась рукой щеки Алекс.

— Скоро Эзмию найдут — и тревоги пропадут.

Алекс никогда не слышала этого имени.

— Эзмия? — переспросила она. — Кто такая Эзмия?

Матушка Гусыня вытаращила глаза. Не будь она захмелевшей, то выпрямилась бы в кресле. Алекс поняла, что именно об этом нельзя было говорить им с братом.

— Боже… — икнув, пробормотала Матушка Гусыня. — Пожалуйста… не говори бабушке, что я рассказала.

— Не расскажу, клянусь, — кивнула Алекс, и Матушка Гусыня облегчённо обмякла в кресле. — Только если вы расскажете, кто она такая, — добавила Алекс.

Несмотря на количество алкоголя в организме, Матушка Гусыня заметно напряглась.

— Не могу. Я обещала твоей бабушке держать язык за зубами!

— Ну так не говорите, скажите рифмами, — предложила Алекс. Она поднялась с пола и посмотрела ей в глаза, отчаянно желая во что бы то ни стало вытянуть из неё информацию. — Я же всё равно рано или поздно узнаю. Это вопрос времени. Так что, прошу вас, скажите, кто такая Эзмия!

Матушка Гусыня огляделась — они точно здесь одни? — и в последний раз глотнула из термоса. Потом перевела взгляд с Алекс на огонь, избегая смотреть девочке в глаза, пока будет рассказывать о том, что поклялась не разглашать, и негромко заговорила:

Все думали, что сгинула злодейка навсегда,

Сквозь землю провалилась, в то время как она

Во мраке затаилась, плела коварства сеть,

Врагам своим готовя безжалостную месть.

Обречь на смерть принцессу Колдунья не смогла

И целый мир решила завлечь в пучину зла.

И страх, давно забытый, в сердцах опять возник,

Когда Колдунья злая явила грозный лик.

Вернулась чародейка, а вслед за ней — беда,

И не видать уж больше нам счастья никогда.

Матушка Гусыня закрыла глаза, но на сей раз не от усталости — ей было стыдно. Алекс же тщательно обдумывала услышанное.

— Колдунья? — переспросила она, сопоставляя отрывки стихотворения. — Злая Колдунья, которая пыталась убить Спящую Красавицу, вернулась?

— Да, — сказала Гусыня. — Её зовут Эзмия, и это она похитила вашу маму…

На этих словах голова свесилась ей на грудь, и она крепко заснула, оглашая дом храпом.

Взгляд Алекс метался по комнате, сердце бешено стучало. Воздуха не хватало, дыхание спёрло в груди. Мозг Алекс работал будто на автопилоте. Она помчалась наверх в свою комнату. Схватила рюкзак, вывалила из него учебники и школьные принадлежности и запихала вместо них столько одежды, сколько влезло. Потом надела свитер и кроссовки.

Дальше спустилась на кухню и сложила в рюкзак еду и всякую всячину, которая обязательно пригодится в долгой дороге: ножи, спички, бутылки для воды и многое другое. Проходя мимо спящих за столом солдат, она даже не старалась не шуметь: если её и поймают, никто и ничто не в силах её остановить — настолько она полна решимости.

Она вышла из дома, вывезла свой велосипед и направилась к улице. Напоследок оглянулась на гномов: те стояли как истуканы, но она знала, что солдаты, спящие в доме, могут проснуться в любую минуту.

— Я знаю, что вы меня не остановите — нет никакой опасности, — сказала Алекс гномам. — Пока нет, — пробормотала она себе под нос.

Девочка села на велосипед и быстро-быстро закрутила педали — надо было уехать как можно дальше, пока Матушка Гусыня или кто-нибудь из солдат не бросился в погоню. Алекс не придумала чёткого плана, но знала, куда едет: в бабушкину хижину в горах.

Когда они в детстве ездили всей семьёй к бабушке в гости, дорога занимала пару часов на машине, так что Алекс приготовилась крутить педали всю ночь. Но она понимала, что только там можно найти какую-нибудь бабушкину вещь, которая послужит порталом в сказочный мир.

Алекс бросила последний взгляд на родной дом, прежде чем он скрылся из виду. Тихий голос рассудка шепнул ей, что она вернётся сюда очень нескоро, но она восприняла это спокойно. Алекс было всё равно, что бабушка велела им сидеть дома и ждать новостей. Она хотела найти способ вернуться в Страну сказок и спасти маму, пусть даже у неё ничего не получится и она погибнет.

Примечания

1

Принято считать, что в детском стишке про Джека и Джилл кроется аллюзия на историю Франции XVIII века. Джек — это якобы король Людовик XVI, который был обезглавлен («broke his crown» — разбил макушку), а Джилл — его супруга королева Мария-Антуанетта (которая «came tumbling after» — буквально «полетела за ним кувырком»). — Здесь и далее примечания переводчика.

2

Братья Уилбур и Орвилл Райт (1867–1912) и (1871–1948) — два американца, за которыми в большинстве стран мира признаётся приоритет изобретения и постройки первого в мире самолёта, способного к полёту.

3

Отсылка к классическому английскому стихотворению про маленькую мисс Маффет из сборника «Сказок Матушки Гусыни»: «Мисс Маффет к тётке шла пешком с набитым снедью узелком. Был жаркий солнечный денёк, она присела на пенёк поесть немного творожка, попить парного молочка… Как вдруг взъерошенный паук по паутинке сполз на сук, сверкнул глазами и застыл! Мисс Маффет тут же след простыл, — пер. с англ. С. Я. Маршака.

4

Леди Годива — англо-саксонская графиня, жена Леофрика, эрла (графа) Мерсии, которая, согласно легенде, проехала обнажённой по улицам города Ковентри в Англии ради того, чтобы граф, её муж, снизил непомерные налоги для своих подданных.