Обратный отсчёт

Константин Юрьевич Бояндин

Будни сотрудников «конторы» полны опасностей: они открывают коридоры в другие измерения, перемещаясь на километры за секунды, учат языки за час, исследуют внеземных существ, используют искусственный интеллект. А по следам агентов идут сотрудники «Отдела 42» из Москвы. Один из лучших агентов Травматург на задании обнаруживает Видящего. Чтоб спастись, тому придётся проститься со своей невестой и прежней жизнью навсегда. Как вдруг сама невеста открывает в себе сверхспособности…

День 45. Непредвиденное

Когда языкам обучает Док, это всегда забавно. Выдаёт полстакана непонятной, но вкусной жидкости, а потом надо сесть за монитор лектория. По экрану ползут фразы на языках, на родном и на том, что нужно выучить, и в наушниках повторяется то же самое. На взгляд профана, происходит только это. Если не выпить этот чудесный сироп доктора Маркуса, за полчаса заучишь все промелькнувшие по экрану пары фраз, назовут одну, тут же всплывёт в памяти другая. Не такое уж чудо, но и оно недоступно так называемым простым людям.

А вот с сиропом чужой (недавно) язык как бы впитывается, усваивается, на время становится основным, для закрепления нужна или постоянная тренировка, или всё тот же сироп. Понятно, что там не только сахароза, глицерин и ягодный сок. Не все знают, что и в сиропе этом есть производная от того же мимика. Так и не выяснили учёные, откуда мимики взялись на Земле, сошлись пока в одном, что они внеземного происхождения.

Русский язык команда изучала уже четырежды. И после каждого такого раза срок повторного обучения сокращается. Сейчас оказалось достаточно часа.

— Прикольно, — признала Магна, не без удовольствия пробуя на вкус вновь освоенный язык. Нужна ещё тренировка, но и без неё удастся говорить без акцента и запинки.

Полтора часа до отправления. Летать самолётом можно только в самом крайнем случае. Слишком легко отследить, ведь камерами утыканы сейчас не только все транспортные терминалы, но и городские улицы. А потому Травматург, пообедав и проверив походный набор, отправился открывать очередной путь. Попасть в московское хранилище можно из семнадцати других коридоров. Один из таких находился близ Москвы, а вход в него в морге провинциального городка. Оттуда и пойдём.

А на объекте пока подежурят стажёры. Троих должно хватить.

* * *

На этот раз все собрались в морге уже облачённые в спецодежду, наготове со всем снаряжением. Сидели у противоположной стены и смотрели, как Травматург открывает и закрывает дверцы, как меняются пометки на них.

То, что стажёры (а тем более профаны) принимают за магию, объясняется на редкость просто, правда для этого требуется умение работать с технологиями, которыми владеют от силы несколько тысяч человек на всей Земле. Важен материал дверей, их расположение, но главное — умение переносить боль. Когда конструкция шлюза собрана корректно и начат перебор комбинаций, каждое прикосновение к очередной дверце воспринимается как сильный ожог. Сделаешь паузу дольше пяти секунд между открытием этой и следующей дверцы, и поиск придётся повторять с самого начала.

Вот как раз боль Травматург переносил лучше всех остальных, и возможно потому, что сам причинял её одним лишь прикосновением.

— Класс! — выдохнула Магна и захлопала в ладоши, когда комбинация завершилась, за последней открытой дверцей виднелась уже знакомая густая мгла, а пометки на всех прочих вернулись в исходное состояние.

Пометки поставил сам Травматург, до того дверцы приходилось опознавать по специфическим мелким неровностям, царапинам и прочему. Мучение, да и только, но чем бы пометки ни наносили, они выгорали очень быстро. Травматург после десятка-другого опытов подобрал смесь, которая успешно противостояла перепаду температур в четыре тысячи градусов, и которой можно нанести пометки. Очевидное предположение для человека с химическим образованием, а ведь никто до него не додумался.

— Напоминаю. — Профессор вновь достал часы, посмотрел на них и спрятал. — Двигаться со скоростью не более двух футов в секунду. Прошу прощения, шестидесяти сантиметров. Не снимать маски, не издавать звуков. В случае если начинаются возмущения, замереть и ждать, когда на радарах станет спокойно. Спускаемся до нижнего уровня, это южная стена, идём к северной по маркерам на полу, или по азимуту триста пятьдесят восемь. Доходим до северной стены, ждём лестницу и поднимаемся.

— Зануда ты, Дэн. — Магна пошла первой. — Вилли, ты замыкающий?

Травматург кивнул. Если уходить нужно всем, дверь должен закрыть тот, кто менял комбинации шлюза. Иначе произойдёт сброс, и хорошо, если с другого конца коридора окажется Помещение. Вполне можно оказаться закупоренным в коробе, и рассчитывать только на то, что хотя бы на одной из дверей есть ручка с внутренней стороны. Может и не оказаться.

Травматургу всегда было немного не по себе закрывать дверь в коридор изнутри. Пусть даже уже работают визоры, радары, вся прочая хитроумная техника, а всё равно не пропадает ощущение, что тьма ищет лазейки, чтобы просочиться внутрь, задавить все органы чувств и утопить человека в вязком безмолвии.

— Я на поверхности, — доложила Магна.

— Тишина в эфире, — тут же отозвался Профессор. — Подтвердите, приём.

Все отозвались почти мгновенно. «Тишина в эфире», — повторил про себя Травматург и продолжил движение, он как обычно пятился, так было быстрее всего. У коробов стандартное сечение, двадцать пять на тридцать шесть дюймов, и толщина стен не менее десяти футов во все стороны. И эту сталь возьмёт не каждое сверло. А самое интересное в этом материале — его умение залечивать дефекты. Проведёшь царапину (если найдёшь, чем), и она заплывёт не более чем за пять минут.

Можно и не говорить, что ни одному из лучших умов человечества не удалось ответить на главный вопрос, где на самом деле находятся коридоры, кто их сделал и для чего.

Казалось, он вечность ползёт по этому коридору. В инфракрасном восприятии особенно занятно смотрелись отпечатки ладоней, проходило тридцать секунд, и их словно смахивали невидимой тряпкой. Причины такого выравнивания температур также были неизвестны. А если замереть и не двигаться, то самое большее через пять минут поверхность под тобой начнёт охлаждаться, со скоростью три кельвина в минуту, вплоть до ста двадцати восьми кельвинов. На стажёров производит большое впечатление трюк, когда в коридоре оставляют бутыль с водой, прикрывают на минуту дверцу, а потом забирают бутыль со льдом. Коридор — не место для отдыха. Уснёшь там — и отдых станет вечным, и кому-то придётся забирать твои замёрзшие останки.

* * *

Строго говоря, это не хранилище. Турбулентность в хранилище близка к нулевой, самое большее ветерок подует, даже если вести себя слишком громко, иначе экспонатам не поздоровится. А здешнее Помещение славится именно турбулентностью, спровоцировать её может громкий голос или яркий свет, быстрое передвижение тел крупнее десяти сантиметров в поперечнике. Если замереть, не сопротивляться, а лучше упасть на пол и не отсвечивать, можно обойтись лёгким испугом (если только не подхватит вихрем или не упадёт что-нибудь массивное). Стажёров учат и этому, правда, в другом Помещении, не таком фатальном. Конкретно по этому Помещению Травматургу и его коллегам приходилось проходить раз пятьдесят, и только два раза наступала турбулентность, по счастью слабая.

После десятого раза это становится лёгкой прогулкой. Конечно же, никто не расслабляется. У всех Помещений есть общая черта, субъективное время здесь замедляется, иногда очень сильно, но у всех по-разному. Пробыл пару минут, а показалось, что полчаса. Чтобы не погрузиться в себя и не уснуть (а это почти наверняка верная смерть), нужен раздражитель. Лучше всего здесь говорить друг с другом. Но вот конкретно в Помещениях с турбулентностью общаться и не следует, малейшее отвлечение внимания может стоить жизни.

Зато можно переместиться за тысячи километров всего за десяток-другой минут астрономического времени. И даже Шодан не в состоянии зафиксировать этого перемещения, после выхода из коридора человек вне восприятия её датчиков и вне доступности её эффекторов. Тоже загадка, на которую нет ответа. Ладно, сейчас главное думать, но не загружать мозг, не терять бдительности. И вот в такие минуты, друзья, нас всегда выручает поэзия…

«Вот дом, который построил Джек».

Травматург знал, что Лаки в такой момент напевает песенку. Чёрт, до чего достала именно эта песенка, когда приходилось подолгу затаиваться там, где их не слышали, окружающие начинали слышать её, пусть даже Лаки старалась не капать на мозги. Магна вращает в ладони пару стальных шариков, они обязательная часть её снаряжения. Других это действие успокаивает и умиротворяет, что тут противопоказано, а вот Магну, наоборот, бодрит.

Чем занимаются Док или Профессор было неизвестно. Они не очень-то распространяются о том, как борются со здешней сенсорной депривацией.

«А это пшеница, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

Этот незатейливый стишок Травматург успевал неторопливо повторить раз двадцать. Так кажется. В инфракрасном спектре все четверо видны перед ним, но уже на расстоянии десяти метров человек виден весьма примерно. Словно туман. Воздух абсолютно сух и прозрачен (воды в нём нет; та влага, которую они выдыхают, чем-то поглощается), а включишь фонарь, и видишь вокруг отчётливый туман. В каждом Помещении свои причуды.

«А это весёлая птица-синица, которая часто ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

Он успел повторить всё стихотворение двенадцать раз, и уже близка противоположная стена. Нужно подойти вплотную к ней и постоять секунд пять. Тогда «подадут лестницу». Всякий раз выглядит это жутковато, она выдвигается из кажущейся сплошной и гладкой стены. И всегда непереносимо холодна на ощупь, без перчаток никак.

— Мы не одни, — голос Лаки. Сквозь маски голос не пробивается, его доносит радио. — Третий ярус, азимут восемь-пять.

— У него металл, — тут же добавила Магна. — Внимание, «Солнце» на восемь-пять!

Травматург успел заметить белые огоньки, кто-то стрелял. Глазами их сверху не увидеть, да и радар не даст чёткой картинки, но в тепловизоре можно заметить остывающие тёплые пятна на полу.

Дальше всё произошло быстро. «Чернильницы» есть у всех, но сейчас только Лаки и Магна в точности знают, где противник, им и стрелять. Томительно долгое мгновение, и в пространстве между группой и противником возникло светящееся в тепловизоре облако. И сейчас группу не разглядеть ни в какой прицел, надо или стрелять наугад, или применять…

— У него граната! — голос Магны. — Граната на зюйд-ост!

В сиянии облака видно, что цель — стена была метрах в пяти. И так хочется пробежаться, это ведь быстро, но тогда от стены отделится вихрь, подхватит тебя и бросит через всю комнату. Нелегко подавлять очевидные рефлексы. Все уже поворачиваются лицом на норд-вест и приседают, поворачиваясь спиной к невидимой отсюда гранате.

Звук взрыва не слышен, но приходит ударная волна.

— Он лежит, — голос Лаки. — Внимание, пошли вихри!

Там, где произошёл взрыв, уже беснуются вихри, и самое большее через полминуты они опустятся до самого пола. Ещё восемь секунд…

Горит датчик записи, кто-то из группы передаёт на все записывающие устройства. Должно быть, Профессор докладывает о нападении на группу.

Вихрей не видно, но через долю секунды незримая рука начинает сверху вниз стирать медленно клубящееся облако чернильной завесы. Быстро движутся вихри, слишком быстро.

— Травматург, план «Б», — голос Профессора. — Ищем сквозной проход.

Лестница уже выдвинулась, но сейчас нужна не она, в трёх шагах от неё знакомая дверца в стене. Она всего одна, и открывает коридоры без видимой закономерности.

Открываем. Нет ручки на внутренней стороне — не та область. Закрываем, открываем сразу же. Другая область, но всё равно не та, нет ручки.

— Я их отвлеку, — голос Магны. — Ищи проход.

Неясно, как она собралась отвлекать вихри, а сияние от облака тускнеет стремительно. Не отвлекаться! Закрыли. Открыли. Дверца как будто в тонну весом, если начинаешь открывать её слишком быстро, то ведёт себя именно так. Ещё раз, потянули… есть ручка!

Позади грохот, а от облака почти ничего не осталось.

— Вперёд! — голос Профессора. — Магна, ты предпоследняя.

Она действительно сумела выиграть время, в коридор вползали секунд пятнадцать. А когда туда впрыгнул ногами вперёд сам Травматург, он успел увидеть, как вихрь (видимый из-за собранных им осколков и камней) несётся прямо на него. Тут главное — не упираться рукой.

Дверь захлопнулась. Держи он её за ручку, мог бы и кисть сломать. Успел отдёрнуть.

— Все целы? — голос Профессора.

Доложили, что все. Кто же это был? Помещениями пользуется не только Контора, но среди негласных правил есть и такое, что если в Помещении уже есть люди надо ждать, пока они уйдут. Следов не осталось, это понятно, если нападавший не унёс ноги, пока мог, его размазало по стенкам. В буквальном смысле слова. Никакая защита тут не спасает.

И ещё минимум полчаса в это Помещение не войти. А то и дольше. Искать путь придётся с другого конца.

— Выходим, — решил Профессор. — Лаки, доложи обстановку.

* * *

Лаки замерла у приоткрытой двери. Темно с той стороны, и запах странный, затхлый. В Помещениях воздух лишён всякого запаха.

— Никого, — шепчет Лаки. — Не чувствую людей поблизости.

— Металлическая обшивка, — докладывает Магна. — Чувствую активную электронику. Есть камеры слежения. Возможно, есть пассивные датчики.

— Господа, если кому интересно, это Москва, — сообщает Профессор. — Географически.

Так. Все уже припомнили, сколько входов в Помещения известно в Москве. И сделали тот же вывод, что и Травматург, этот вход не совпадает ни с одним известным. И куда занесло на этот раз?

— Выходим, будем искать путь, — решает Профессор. — Иначе замёрзнем. Магна, убери камеры и прочее.

— Есть, — докладывает Магна. Выскальзывает наружу, как только она умудрилась проползти мимо Лаки? Ещё несколько секунд, и стенки коридора отзываются мелодичным звуком. Это Магна. Всегда так происходит.

— Камер нет, но могут быть датчики, — говорит Магна. — Это какой-то склад. Выходите.

— Маски не снимаем, — предупреждает Профессор. — Говорим только по радио. Травматург, нужен проход в любое Помещение с укрытием.

Из известных Травматургу таких Помещений всего одиннадцать из ста десяти известных. Так… и тут всего одна дверца! Рядом есть подобные, но они из другого материала, нет ручек, и на каждой пульт. Сейфы? Что-то ещё? Сейчас не до этого.

Закрыли… чёрт, какая скрипучая! И смазать нечем. Открыли. Не то. Когда дверь всего одна, вызвать устойчивую последовательность невозможно, коридоры будут открываться по неизвестной схеме. Закрыли, открыли. Пауза. Закрыли, открыли…

Лаки пошевелилась.

— Что такое? — Профессор.

— Не очень понимаю. Стены толстые, не могу сказать точно. Возможны гости.

— Встретим, — спокойно говорит Док. Не торопит Травматурга, не говорит лишнего. Впрочем, здесь все такие.

На шестнадцатой попытке дверца начинает весить тонну. Травматург отходит на пару шагов и показывает: «Спокойно». Его не торопят, нужен отдых, значит, нужен.

Ещё через минуту пробуем дальше.

— Что-то открылось у потолка, щели! — говорит Лаки. — Похоже, пустили газ!

Костюмы изолирующие, но что, если это не просто снотворное или яд?

— Есть! Совсем не то, что нужно, но спокойное, если можно так сказать, Помещение. — Отступаем!

Магна уходила предпоследней. Травматург уже поднимал ногу…

Яркий, непереносимо яркий свет позади. Магна что-то кричала, не то «отойди», не то «иди», было не понять. Если дверь останется открытой, им всем конец, непонятно, откуда пришёл такой вывод. Травматург с силой закрыл дверь и потянул ручку вниз, теперь ещё минут пять с этой стороны не открыть коридора. Успел снять рюкзак, и повернулся лицом к свету…

Так бывает, если шарик «чернильницы» прилетает в лицо, его обволакивает вязкая, тёплая тьма. Если не успеть прикрыть нос или рот, вполне можно задохнуться. «У них есть чернила», — успел подумать Травматург, прежде чем тьма обволокла его и утянула вниз, в пропасть, в бездну.

* * *

Группа выбралась на верхний ярус, в этом Помещении не было ни хранилищ, ни других искусственных сооружений, кроме укрытия. Первым делом они зашли в укрытие. Там тоже был набор дверей-ячеек и запасы анестетика, не все же невосприимчивы к боли.

— Связь есть, — подтвердил Профессор, как только массивная дверь в укрытие затворилась, а Лаки подтвердила, что Помещение пусто, все мониторы зелёные, опасности нет. — Я отправил сообщение, ждём приказаний.

Ждать пришлось недолго.

— По оперативным данным, маяк Травматурга вышел на связь одиннадцать минут назад, — пояснил Профессор. — Ситуация в Помещениях нештатная, в семидесяти из них повышенный уровень турбулентности, я получил текущую сводку. Остальные группы отрезаны турбулентностью, нам приказано проникнуть в московское хранилище.

— Вилли жив, — заявила Магна то, о чём все подумали. — Это замечательно. Кто будет открывать проход?

— Я, — поднялся на ноги Док. — Вы уже видели мой анестетик в действии. А остальным отдохнуть и подкрепиться.

Всё верно, обычная процедура. Убежище внутри похоже на гостиницу. Восемнадцать комнат-номеров, столовая, склад снаряжения и всего прочего. Конференц-зал, он же шлюзовая, отсюда можно открыть коридор, даже если выйти в Помещение не получится.

Стук в дверь. Отчётливый, ясный. Все кроме Профессора вздрогнули. И не сразу дошло, что многослойная дверь в Помещение, которую не так давно закрыли, не пропускает вообще никаких звуков.

— Вспоминаем лекции, — скучным голосом произнёс Профессор, приглаживая бородку. — В укрытиях время от времени происходят подобные акустические феномены. Звук настоящий, но произошёл он внутри укрытия, точный источник неизвестен.

— Вот зануда, — вздохнула Магна. — Лаки? Что там?

Лаки первая подошла к одному из мониторов и проверила. Всё верно, на мониторе никого и ничего.

— Что-то нервы ни к чёрту, — поёжилась Магна. — Ты прав, надо малость отдохнуть. Главное, что Вилли жив, а так мы и сами справимся.

И пошла в тренажёрный зал. Лаки очаровательно улыбнулась двум мужчинам, и направилась следом.

— Последи пока за новостями, — попросил Док, добывая из своего ранца тюбик. — Я не Вилли, могу долго провозиться. Когда открою, у нас будет пять минут на сборы.