Тюльпаны

Константин Энбо

…– Ты получишь ответ на три фундаментальных вопроса, на которых построены все религии: откуда мы, кто мы и куда идём.

ГЛАВА 2

Время на таймере вышло, и Стас нашел себя на маяке. Рассвет только начинался, нужно было убрать за собой, да так, чтобы не вызвать ни у кого ни малейшего подозрения.

Стас пошёл на второй этаж и поставил на своё законное место сервер под названием «Б 24». На нём всё также был толстый слой пыли, хоть и в некоторых местах оставались практически незаметные отпечатки пальцев.

Он был возбуждён, будто тогда, когда просыпаешься от глубокого и яркого сна, который казался реалистичнее, чем сама действительность. Аппетита не было вообще, но поесть следовало, так как из-за этого мать задавала бы лишние вопросы, почему он не ел и не заболел ли он. Выбросить еду Стасу не позволяло его воспитание, в этом случае он чувствовал бы себя виноватым ещё пару ближайших недель, поэтому он насильно заставил себя пережевывать толчёную картошку, и пару сарделек, глотая их кусками.

Он думал о том, сколько приключений его ждёт в будущем, и о том, каким нужно быть идиотом, чтобы это запретить. Абсолютный вздор. От автокатастроф умирает намного больше людей, чем от пули. Но запрещено хранить огнестрельное оружие, а не автомобили или мотоциклы. А от курения умирает намного больше людей, чем от езды в нетрезвом виде, но за курение не штрафуют. Почему большинство людей думает, что меньшинство имеет право им указывать?

Стас подумал о ферме. Кто был её создатель? И неужели то, что он создал, это карикатура на нашу действительность? Неужели в этом есть завуалированный смысл, протест и посыл?..

А может, власти нам, как обычно, врут? Может быть, с ума никто там и не сходил, может, виртуальна реальность стала новым видом искусства, в котором свободные люди могли выражать свободные идеи, а значит, антигосударственные? Стасу предстояло во всём этом разобраться.

Его руки тряслись. Казалось, он был перевозбуждён, будто перед первым свиданием с девушкой. Голова начала кружиться, и Стас решил, что будет лучше сделать вид, что у него болит голова. Он выключил на улице свет и посмотрел с окна старого маяка на море, где кричали чайки. Море с утра пахнет совсем по-другому, чем вечером. С утра всё по-другому.

Андрей пришёл на смену пораньше, он был уставшим и со Стасом практически не разговаривал. Стас был доволен, что колеега живет своей жизнью и не задаёт лишних вопросов. Даже если бы Андрей узнал, что он использует аппаратуру, то ему было бы плевать. Во всяком случае, ровно до того момента, пока это не касается его судьбы лично. Вероятней всего, он сказал бы, что никому ничего рассказывать не собирается, если у него не будет из-за этого проблем и если его коллега будет справляться со своими обязанностями, что и так не требует огромных затрат энергии.

Да, с утра всегда всё по-другому. Стас решил не спешить домой, а для начала обдумать то, что с ним произошло. Из-за врождённой наивности ему хотелось кому-то об этом рассказать, с кем-то этим опытом поделиться. Но здравый смысл говорил этого не делать, ведь все сказанное им в последствии будет использовано против него же. Он сел на лавочке в городском парке. Шумел фонтан. Дети возле него катались на роликах. Стас вспомнил про Витьку, интересно, как у него сейчас дела. Небо загремело, стал моросить мелкий дождик. Стас встал с лавочки и тяжелой, безысходной походкой пошёл домой. Он думал о том, как закроется в своей комнате и ляжет спать. Завтра его ждал выходной день, бессмысленный и пустой.

Утром в квартире пахло кофе. Родители разошлись по своим работам, и Стас остался с Викой. День был пасмурным, солнце спряталось за тучи и даже не думало выходить. В такие дни меньше всего хочется проявлять активность.

Он взял альбом с семейными фотографиями и пошёл с ним на кухню. Вика сидела за столом и не могла оторвать взгляд от книги. Стас с шумом кинул толстый семейный альбом на стол, так что Вика подскочила на стуле.

— Ну что? Повспоминаем?

Она улыбнулась.

— С чего бы вдруг?

— А когда, если не сейчас?

— И кто, если не мы? Раскрывай альбом, всё моё внимание принадлежит тебе.

Первыми шли фотографии Витьки, ведь он был самым старшим. Далее были детские фотографии Стаса и Вики. Новый год, вот Стас в костюме зайца, а Вика в костюме лисы. Вместе они стояли под ёлкой, где лежали подарки. Вика засмеялась.

— Я помню, как ты стишок на табуретке рассказывал, было мило.

— Ты не можешь этого помнить, ты была слишком малая.

— Но я ведь каким-то образом помню.

Следующая фотография была с моря, вся семья дружно сидела в спасательных жилетах в лодке.

— О, а вот тут ты Витьку укусила, прямо на лодке.

— Он сам виноват, целый день меня тогда доставал.

— Но ведь можно было это сделать после лодки, это было не по технике безопасности.

— Не по технике безопасности целый день надо мной подшучивать, ничего плохого, кроме испуга родителей, в тот день не произошло.

На фотографии была Вика с огромными бантами и за партой. На парте лежали Букварь, ручка и букет цветов. Она посмотрела на Стаса, тот улыбнулся.

— Школа.

— Ага, каторга, через которую нам всем надо пройти.

— Я бы не назвал это каторгой.

— А я думала, что каторга — это когда ты не имеешь права выбора.

— В этом мире есть вещи, которые ты любишь?

— Все, кроме тех, которые связаны с людьми.

В дверь постучали. Стас и Вика переглянулись.

— Интересно, кто это может быть?

Дверь пошел открывать Стас. В подъезде перед ним стоял молодой, худой парень в очках с большим букетом цветов. Он попросил позвать Вику. У Стаса от такой картины поднялось настроение, он сказал, чтобы сестра подошла к двери, ибо за ней прискакал принц на белом коне.

Вика подошла к входной двери, парень начал что-то говорить, но она демонстративно захлопнула перед ним дверь.

Стас очень удивился такому поведению, он уже хотел догнать парня и поговорить с ним, но понял, что не знаком с предысторией, поэтому пришел к выводу, что не стоит лезть не в своё дело.

— Я уж и не знаю, стоит ли рассказывать родителям о том, что я только что увидел.

Вика посмотрела на него злобным взглядом.

— Думаю, не стоит.

— Так мы досмотрим фотографии?

— Не сегодня, у меня уже нет настроения.

Она забрала с кухни книгу и пошла к себе в комнату. Стас остался стоять в коридоре, ему было ужасно любопытно узнать, что это за парень и почему она так себя с ним повела, но всему своё время.

Погода становилась всё пасмурней и, похоже, дело шло к дождю. Одному альбом с фотографиями смотреть не хотелось, поэтому альбом вернулся на полку. Как обычно в такие дни, на помощь прило любимое увлечение.

Стас достал из папки белый лист бумаги и простой карандаш, остро заточенный ножом.

Ничего конкретного он никогда не садился рисовать. Стас понимал, что именно будет изображено на рисунке, только после первых проведённых им линий. Большинство набросков были грязными или недорисованными, но для него это была словно папка с личными, понятными только ему фотографиями, которые описывали моменты из его жизни.

Качество изображения было неважным, но роли это никакой не играло. В некотором плане он был зависим от того, что делает, и если надолго забрасывал своё хобби, то начинал думать только об этом. Ему нужно было нарисовать хоть что-то, провести хотя бы пару линий по белоснежной бумаге.

Квартира погрузилась в тишину, звук трения карандаша о бумагу отправлял Стаса в медитативное состояние. Состояние, в котором он играл роль созидателя, когда линии переходили в силуэт, силуэт в образ, когда он откладывал лист и начинал следующий, и так до того времени, пока средний и указательный пальцы не начнут болеть. Именно эта боль служила сигналом того, что на сегодня достаточно, и лимит рисования временно исчерпан.

Улица за окном опустела, в клумбе о чем-то очень громко спорили коты, машины парковались, и люди, выходящие из них, разбегались по подъездам. Ударил гром, небо стало тяжелое и злое, на улице пошёл мощный ливень.

Спустя некоторое время Стас обнаружил, что он уснул прямо за столом. Подобное с ним случилось впервые. Вика шуршала посудой на кухне, вкусно пахло жареной картошкой. Стас уснул так крепко, что на какое-то время ему показалось, что история с приходившим к Вике парнем с цветами ему приснилась. Но, посмотрев в окно на последствия ливня, он восстановил всё в своей памяти. По городу стекали коричневые ручьи с пеной, будто миниатюрные горные реки, но только с грязной водой.

Стас вспомнил, как в детстве он любил мерить глубину луж после дождя, иногда даже набирая через верх резиновых сапог. Ужасно хотелось есть.

Он вышел на кухню. Вика с невозмутимым лицом готовила жареную картошку и гречневый суп одновременно. Стас молча сел за стол.

— Через пятнадцать минут будет готово. Ты уснул прямо за столом, я первый раз такое вижу.

— А как я удивился, когда проснулся. Не знаю, что произошло, может быть погода на меня так повлияла.

— Мне нравится такая погода, по крайней мере, никто к тебе не пристаёт.

— Что за парень к нам приходил? Точнее, не к нам, а к тебе.

— Он работает в библиотеке, около года назад начал проявлять ко мне лишнее внимание. Я считаю, что он находится на работе, и подобное поведение с его стороны абсолютно не компетентное. А в последние несколько месяцев он начал действовать уж слишком радикально. Прийти ко мне домой, ещё и с цветами… А если бы отец или мама дверь открыли, господи, какой стыд.

— Почему ты не даёшь ему шанса? Может быть, стоит попробовать себя в отношениях?

— В себе я не сомневаюсь, а вот его вижу насквозь. Потерять уважение к себе для того, чтобы добиться предрасположенности девушки? С таким человеком у меня нет будущего, это театр одного актёра. Я уже заняла доминирующую позицию в этих отношениях, а ведь мы должны быть партнёрами, мне не нужен раб. Это нездоровый подход, который обречён на провал.

— Ты пыталась с ним об этом поговорить?

— Пыталась, но он думает по-другому.

— И что же он думает?

Вика поставила на стол пред Стасом парующую тарелку с жареной картошкой и дала ему вилку.

— Он думает, что девушки любят настойчивость, а я просто набиваю себе цену, чтобы самоутвердиться за счет его внимания.

— Но это не так?

— Это не так, я просто клиентка заведения, в котором он работает.

— Как-то всё глупо получается. Мне кажется, у тебя завышенные ожидания от противоположного пола. Кого ты ждёшь, Вика? Человека, который будет умнее и сильнее тебя? Проанализируй вероятность встречи с подобным, она равна практически нулю.

— Почему ты его защищаешь? По-твоему нормально, что он меня преследует?

— Я не защищаю его, я просто хочу, чтобы ты была счастлива. И не только я, все этого хотят.

— Я счастлива здесь и сейчас, а не в выдуманном кем-то для меня идеальном будущем.

Вика ушла, Стас начал есть картошку и думать о сложившийся ситуации. Да, видимо, парень действительно в этой области не силен. Но что ему делать, если он думает только о ней? Хотя Вика сразу дала ему отказ, и он оказался жертвой тех рамок, в которые сам себя поместил. Жертва фантазий о том, что он завоевал себе эту женщину…

Нет, она упертая и непробиваемая, излишки внимания раздражают её ещё больше. Для библиотекаря есть два пути — либо забыть о ней и ждать свою суженую, либо продолжать страдать. Было очевидно, что он выберет второй, ибо прийти домой к девушке с цветами, осознавая, что вероятней всего её родители будут дома, это уже своего рода точка невозврата, которую он пересёк.

Картошка была идеальной, сверху хрустящая, а в середине будто сладкая и мягкая. Стас вспомнил, как в детстве он ездил к бабушке в деревню и как ещё ребёнком размышлял о дилемме, которую до сих пор не мог для себя решить. Дилемму собаки и цепи.

Собака сидит на цепи, её кормят и она находится в ежедневной безопасности, но за это она платит своей свободой. Изначально собаки были дикими, и сидение на цепи противоречит их фундаментальным потребностям. Хозяин её полностью контролирует, и собака полностью от него зависит. Ещё раз, за еду и безопасность животное платит своей свободой. Что лучше для собаки, цепь или свобода, если смысл жизни в том, чтобы быть счастливым?

Этот вопрос достаточно философский, если провести параллели с человеческой жизнью. Деньги, отношения, работа. Если ты на цепи, значит, у тебя есть хозяин. Если хозяин тебя содержит, значит, в этом есть фундамент собственной выгоды.

Можешь ли ты сейчас уехать в другой город? Если нет, то задай себе вопрос, почему так и на чьей цепи ты прикован? Кто не даёт тебе сбежать и какую выгоду он имеет при этом?

Стас доел и решил пойти на улицу, но в какой-то момент засомневался. Тихая домашняя обстановка его вполне устраивала. Вдруг во входной двери стал проворачиваться ключ. Отец с мамой вернулись, поэтому сомнений больше не осталось. Он положил в рюкзак папку с рисунками и сказал родителям, что вернётся через пару часов. На улице было прохладно. Это была именно та прохлада, которая встречается после дождя. Глубокие коричневые лужи были повсюду. На улицу уже выбежали играть дети. Стас посмотрел на площадку и испытал то странное ощущение, когда понимаешь, что эти дети считают тебя уже взрослым.

Стас бесцельно наматывал круги, в надежде встретить кого-то знакомого и провести время вместе, но результата не было. В такие моменты человек чувствует себя одиноким. Естественно, одиноким Стас не был, просто он попал в ситуацию, которая не соответствовала его ожиданиям.

Проехала полицейская машина, люди в погонах посмотрели на него высокомерно и презрительно. Стас удивился этому взгляду, ведь он их даже не знал. Теперь понятно, почему жители города так неуважительно относились к местной полиции.

Он дошёл до парка, в конце которого увидел худого одинокого библиотекаря в очках. Стас подумал, что ему ужасно повезло, и что жизнь дарит ему приключения. В парке было практически пусто, и он подошёл к библиотекарю.

— Привет.

Тот посмотрел на него удивлёнными, перепуганными глазами.

— Здравствуй.

— Ты узнал меня?

— Да, ты парень Вики?

Стас засмеялся.

— Я не знаю, каким образом ты пришел к подобным выводам, но детективом ты не стал бы точно, ибо твоя дедукция явно хромает. Я её брат.

— Ясно.

— Так, может, ты мне расскажешь, что вчера произошло?

— Ты вроде бы и так был участником событий.

— Я был участником только кульминации, но предысторию не знаю. Понимаешь, я её брат, я знаю её с самого детства, возможно, я смогу тебе чем-то помочь.

— Я даже и не знаю, чем ты сможешь помочь. Я уже перепробовал всё, и результаты полностью противоположны ожидаемым. Это всё из-за моей внешности. Я худой, да ещё и в очках. Господи, не знаю вообще на что я надеюсь.

— Значит, ты думаешь, дело во внешности?

— Дело может быть в чём угодно, я — мешок с недостатками.

— Ну, ты хотя бы это осознаешь, неплохое начало, чтобы стать на путь истинный и заняться собой. К примеру, устранить комплексы, привести себя в форму, купить вместо очков линзы, раз уж они тебе так мешают.

— Я не могу привести себя в форму из-за генетической предрасположенности к подобному телосложению.

— А ты пробовал?

— Нет.

— Ну так, может, для начала стоит попробовать?

— Зачем, если это бессмысленно?

Стас уже начинал злиться. Парень был явно с синдромом жертвы и нёс полнейшую чушь. По факту, это был просто способ манипуляции. Библиотекарь давил на жалость, для того чтобы вызвать сочувствие и в дальнейшей перспективе пользоваться тем человеком, который попадёт на его крючок.

— Куда ты дел букет, который притащил Вике? Просто выбросил?

— А что мне с ним делать?

— Ты потратил на него свои деньги. Подари его маме, бабушке, может быть, сестре. У тебя есть сестра?

Библиотекарь встал и пошёл к высокой урне, из которой достал уже немного вялый букет, а затем истерично вручил его Стасу.

— На, держи, можешь подарить его моей сестре. Ты ведь привлекательней, чем я, у тебя может быть что-то и получится с ней.

Стасу захотелось его ударить, но он сдержал себя.

— Думаю, тебе стоит переключится на другую девушку. Влюбиться в человека можно за пару секунд, но в случае с Викой этого не произошло. Ты просто тратишь своё время и деньги.

— Это она попросила тебя со мной поговорить?

— Нет, это моя личная инициатива. Она не знает об этом разговоре.

— Ясно.

Стас хотел пожать библиотекарю руку и уйти, но быстро пришёл к выводу, что жать ему руку не стоит. Редко бывает такое, что за время разговора, который длился пару минут, от человека уже хочется избавиться или, ещё хуже, ударить его по лицу. Понятно, что идеальных людей не существует, все люди разные и, возможно, даже этот худой парень в очках когда-то найдёт свою пару с таким переизбытком жизненных сил и энергии, что им хватит на двоих. Но сейчас Стас развернулся и ушёл. Он так и не сказал ничего, ведь ничего говорить и не следовало, всё было понятно без слов.

Почему некоторые люди столь отвратительные? Удивительное явление. Самозащита. Каждый защищается от окружающей действительности своим методом. У розы есть шипы, у кота есть острые когти и возможность всегда приземлиться на лапы. У человека же по-другому. Главное оружие человека — это интеллект, поэтому каждому человеку приходится выбирать свою стратегию существования в обществе. Кто-то работает над собой и в последствии берёт всё. А кто-то идёт более лёгким путём и постоянно давит на жалость, чтобы паразитировать того человека, который взял всё. Возможно, библиотекарь даже не задумывался о существовании его жизненной стратегии, но остальным более-менее понимающим в жизни людям после пятиминутного общения с ним становилось ясно — пиявку нужно оторвать и выбросить, а не жалеть. Так работает естественный отбор.

Стас прошелся до конца парка и вдали увидел величественный «Тюльпанов сад». Красиво. Доносились звуки моря, сегодня оно было до ужаса агрессивным. Он вспомнил, как в детстве дед брал его на рыбалку. Ловить рыбу ему было неинтересно, а вот наблюдать за процессом Стас любил. Он ходил по берегу и выискивал медуз, которых вынесло на берег, а потом пытался проколоть их острым концом палки. Однажды на берегу Стас нашёл огромного мертвого угря. Стас сразу же побежал к деду и сказал, что им нужно уходить отсюда, потому что он только что нашёл детёныша Лохнеского чудовища, и за ним может приплыть его мама. Дед ещё долго вспоминал потом эту историю за семейным застольем.

Стали снова собираться тучи, в воздухе запахло дождем. Стас развернулся и пошёл домой. Он подумал о том, что потратил свои выходные впустую, но куда должен потратить свободное время человек, чтобы оно было оправдано? Вопрос риторический, ведь взгляд на действительность у каждого субъективный, как и приоритеты на использование времени.

Дома было тихо и скучно. Мама была на кухне, отец уже храпел в спальне. Вика сидела в комнате и привычно читала, отгородившись от реальности. Еще один напрасно потраченный день. Обычный день обычного человека.

Проснувшись, Стас позавтракал бутербродами с чаем. Дома ещё все спали. Он следил за каждым своим шагом, чтобы никого не разбудить. Стас упаковал в рюкзак еду, которую мама наготовила еще вчера вечером, и тихо вышел на улицу.

Голова была пустая. Город только начал оживать. Стас пошёл через парк, остановился возле лавочки, где произошёл вчерашний диалог с библиотекарем. До чего же жалкий человек. Подходя к «Тюльпановому саду», он вдруг начал чувствовать волнение. А вдруг Михалыч заметил, что он пользовался аппаратурой? Вдруг он уже обо всём знает?

Нет, это невозможно. Он может только догадываться, но прямых доказательств у него точно нет. Да и с чего он взял, что аппаратурой не мог воспользоваться Андрей? В любом случае, нужно быть готовым к подобному разговору, и на все обвинения реагировать естественно. Раз уж он влип в эту историю, то вместо двух шагов вперёд теперь нужно было думать на все четыре.

Когда Стас пришёл на своё рабочее место, Михалыч стал быстро собираться.

— Извини, Стасик, даже поговорить сегодня времени нет.

— Важное дело?

— У сына сестры свадьба.

— Поздравляю.

— Спасибо, забот на сегодня сколько, ты даже не представляешь. Ладно, я побежал.

Он крепко пожал руку и ушел. Стас со скукой посмотрел из окна в даль моря. Сегодня глубокой ночью он подключится к новому серверу.

Из воспоминаний Стаса

Уровень 3, сервер «Я16»

После подключения я почувствовал холод. Я находился внутри деревни. Деревней это даже было трудно назвать, больше подойдёт «племя».

Территория племени была огорожена острым забором, сделанным из деревянных колод. Внутри была суета. Каждый занимался своим делом и не обращал внимания на другого. Мне это напомнило городской шум, но этот шум был другим, особенным, ни на что не похожим.

Деревянные ворота, которые давали возможность войти на обгороженную территорию, были открыты. Я решил выйти и осмотреться вокруг. Большинство людей вместе со мной свободно покидали это племя и возвращались обратно.

Выйдя за забор, я увидел натоптанную грунтовую дорогу, которая раздваивалась влево и вправо. С обеих сторон были такие же племена-городки с острым забором из деревянных колод, так что грунтовая дорога была в форме треугольника. Дальше виднелись поля, на которых работали люди, а за ними, уже ближе к горизонту, дикий и густой лес.

Подул холодный ветер, на улице была осень. Я вдохнул воздух полной грудью и, немного подержав его в себе, выдохнул наружу. Опустив голову, я заметил, что на моём поясе висел меч средней длины с прямым лезвием. Я достал его из ножен. чтобы хорошо рассмотреть. Меч был сделан грубо и был плохо заточен. Он был побитым и старым, но, хоть с виду он был неказист, в руке я почувствовал его тяжесть и власть. Я чувствовал то, что с поставленными для него задачами он справляется отлично. Меч ушел обратно в ножны. Я тоже решил вернуться обратно к той точке, где я начал свой путь и осмотреться, ведь было очевидно, что внутри найдётся намного больше информации, чем снаружи.

Кузница, мясная лавка, жилые дома. Везде кипела работа, люди толпились возле колодцев.

Пройдя немного вглубь, я обнаружил площадь, на которой было построение людей в одежде и с оружием, практически идентичным моему. Кто-то из толпы начал махать мне рукой и подбежал ко мне.

— Ну и где ты ходишь? Построение сейчас начнётся.

— Ну так я вас ищу.

— А что нас искать? Мы каждый день на одном и том же месте.

Я встал в строй, командир начал делать перекличку, а после грубым голосом начал разъяснять обстановку.

— Значит так, сейчас мы находимся в полной готовности, количество воинов в наших рядах достигло восьмидесяти человек. В ближайшее время, когда соседние племена будут в полной готовности, мы выдвигаемся. Мы идём с Абрахамсами и Кунами, наш святой треугольник объединился воедино, ради той миссии, которую нам предстоит совершить. По моим данным Абрахамсов будет около ста человек, Кунов около восьмидесяти. Наша точка встречи в центре треугольника, вместе мы выдвинемся в далёкий путь. Сейчас у вас есть свободное время, и я прошу потратить его с пользой. Не стоит шляться без цели. Заточите ваше оружие, отполируйте латы, все должно быть идеально и готово к бою. От вашей готовности зависит безопасность всех трёх племён и безопасность стоящих рядом с вами братьев, не подводите друг друга.

По строю пошёл шёпот и мычание.

— И ещё. Наш противник силён, хитёр и опасен. Проведите немного времени с вашей семьёй перед уходом, возможно, они видят вас в последний раз. Разойдись.

Гул усилился. Парень, который махал мне, сразу же после команды взял меня под руку.

— Ну что, как ты? Готов?

— Я всегда готов.

— А я вот что-то в себе сомневаюсь.

— Зря, от сомнений лучше не станет.

— Ну я ведь ты сам понимаешь… Оно само.

— Понимаю.

— Чем собираешься заняться?

— Пока ещё не придумал, прощаться мне в принципе не с кем, да и примета это плохая.

— А ты разве веришь в приметы?

— Не так чтобы особо, но…

— Так пойдём ко мне, ты как-то давно не заходил. Родители будут рады, да и сестра спрашивала, куда ты пропал.

Изначально я думал отказаться, навязчивость этого парня мне была неприятна. Но потом я остановился и посмотрел ему в лицо. В момент я вспомнил всё. Перед глазами будто картинками пронеслась вся жизнь. Парня звали Емеля. Я вспомнил своё детство, то, как его родители заменяли мне моих. Его сестру, скромницу и красавицу, к которой я испытываю симпатию. И то, насколько невыносимо вкусный суп готовит его мама.

— Согласен, Емеля, как-то не по-человечески было бы не зайти. Пойдём, конечно.

Люди из племени жили семьями в юртах. В середине каждой юрты постоянно горел огонь. Здесь, в основном, спали и готовили пищу, если была плохая погода. В жару готовили на улице.

Уже возле юрты к нам подбежала девочка лет пяти и спросила, зачем нам такие большие ножи на поясе. Емеля сказал, что они нам нужны для того, чтобы её охранять. Девочка удивилась и посмотрела на Емелю как на человека, сказавшего глупость. Она спросила, от кого мы её охраняем. Емеля ответил, что мы охраняем её от монстров из леса, и на этом мы ушли.

Воздух становился холодным и влажным. Я надеялся, что дождь все-таки не пойдёт. Внутри юрты приятно пахло дымом. Там были мать, отец и сестра Емели. Мы обнялись, и мама Емели начала накрывать на стол.

Отец Емели спросил:

— Ну что, Стас, ты готов?

— Я чувствую, что я полон энергии.

— Вы надежда племени. Даже не племени, а трёх племён.

Емеля задумчиво сказал:

— А я и не знаю, стоит ли верить во всё то, что наговорили шаманы. Вдруг всё по-другому? А вдруг мы не найдём королеву волков, или найдём, а она ничего и не знает?

— В любом случае, выбора у нас нет. Пророчество сбывается. Мы уже десятое поколение, которое находится тут. Большинство людей нового поколения занимаются паразитированием былой мощи нашего племени, которое идёт по инерции, от их дедов, или занимаются саморазрушением.

Сестра Емели посмотрела на своего отца. Все затихли, она начала говорить.

— То есть ты действительно веришь в это пророчество? В то, что мы должны найти королеву волков, которая якобы знает всё на свете и которая расскажет нам, в чем смысл нашей жизни?

— Я действительно верю в то, что нашему племени на данный момент нужна война. Или мы просто убьём сами себя.

— Когда было лучше от войны?

— У меня есть ощущение, что именно в этот раз будет.

Мама Емели положила перед нами хлеб, мясо, сыр и другие, неизвестные мне продукты. Я не мог оторвать взгляда от серёжек его сестры. Два тоненьких золотых кольца в её ушах завораживали меня и будто гипнотизировали. Его отец достал настойку на терновнике, которая хранилась в глиняном сосуде, и разлил присутствующим мужчинам. Женщинам в племени запрещалось пить алкоголь.

Мы встали, отец произнёс короткий тост: «За храбрость».

Все выпили до дна и принялись за еду. Затем мы пили чай на молоке.

После этого мы некоторое время посидели молча, пока Емеля не сказал, что нам пора.

Я встал и подошёл к выходу. Емеля побежал вперёд. Провожала нас лишь его сестра. Она надела на меня кулон, сделанный из волчьего клыка. Амулет-хранитель. Она сказала, чтобы я берёг её брата и себя, и крепко обняла меня. Я догнал Емелю, он спросил, о чем я говорил с сестрой. В ответ я молча показал ему кулон.

— А, ну да, она верит в подобные приметы.

— Красиво сделано, она постаралась.

На волчьем клыке были вырезаны узоры и символы.

— Думаешь, она его сама делала?

— Думаю, да. Иначе в чем тогда смысл этого амулета.

— Ну да. Слушай…

Он повернулся ко мне и остановился.

— В таверну выпить зайдём?

— Почему бы и нет?

— Мне почему-то казалось, что ты будешь против.

— Почему?

— Ну, знаешь, перед боем пить.

— А, может, боя и вовсе не будет.

— Ты надеешься на чудо. Хороший прогноз не дает практически никто.

— Переживём.

— По-другому никак.

Мы открыли тяжелую деревянную дверь таверны. Обстановка внутри напоминала какой-то американский вестерн 50-х годов.

Все замолчали и посмотрели на нас. Емеля достал из сумки пару серебряных монет, но человек за барной стойкой, увидев у нас мечи, сказал, что от нас зависит будущее племени, он верит в пророчество, и мы можем пить сегодня сколько захотим за счёт заведения.

Мы заказали по второму стакану крепкого непонятного для меня напитка. Я спросил у Емели:

— Мы не злоупотребляем гостеприимностью?

— Нет, Стас, подожди. Я же предлагал ему деньги, у нас было чем заплатить. Выпьем сколько, столько собирались изначально.

— Изначально ты говорил, что я буду против.

— Ну вот видишь, как получилось.

Емеля смотрел сквозь меня на девушку, которая собирала в помещении стаканы и протирала столы. Я тоже посмотрел в её сторону.

— Так во зачем мы здесь?

Она увидела нас и улыбнулась.

— Это дочь владельца.

— У вас взаимная симпатия?

— Не знаю насчёт взаимности, но мы провели с ней некоторое время и я подумал, что с моей стороны было бы некультурно уйти не попрощавшись. Вдруг я не вернусь.

— Не говори глупостей.

— Ну, от этого никто не застрахован.

— Чего ты ждёшь? Подойди к ней. Или мы до вечера тут сидеть собираемся?

— Нет, она сама подойдёт, я её знаю.

Девушка помахала рукой Емеле. Он встал из-за стола и подошёл к ней. О чем они говорили, я не слышал, но увидел, как он вручил ей какой-то подарок. Видимо, в этом племени это какая-то традиция. Дарить предмет, который будет напоминать о тебе. Он подошел ко мне, и мы вышли на улицу.

Здесь было прохладнее и свежее. Вдруг я увидел парня, который бежит к нам и машет рукой.

— Везде ищу вас. Все на построение.

Мы пришли на то же самое место и встали в большой строй. Кажется, настало время выдвигаться. Общее волнение нарастало, и тут я понял, что тоже немного волнуюсь. Волнуюсь перед неизвестностью, как и каждый живой человек. Командир считал присутствующих. Парни, которые стояли рядом со мной, казалось, ни в чем не сомневались.

Дело воина — выполнять приказы, а не сомневаться. И если бы наши предки больше думали, чем владели оружием, то, возможно, сейчас нас бы и не существовало.

После того как все оказались на месте, мы двинулись в путь. Вся работа племени, которое смотрело на то, как мы выходим за пределы колючего забора, остановилась. Все провожали нас взглядом.

Мы должны были пройти пару километров и встретиться в середине треугольника с воинами из других двух племён, а затем объединиться и выполнить миссию. В голове было слишком много вопросов. Откуда берутся все эти пророчества и почему люди уверены в их достоверности? Ведь пророком может быть каждый, любой может давать предсказания, но почему тогда некоторые пророки у людей популярнее других?

Как по мне, идеальное предсказание должно быть достаточно абстрактным, чтобы подходило под любые обстоятельства форс-мажорного характера, которое угрожают жизни человечества как вида. В таком предсказании заинтересован каждый, ведь оно касается лично его.

Почва под ногами была удобной и ровной. Когда мы начали идти, я почувствовал всю нашу мощь, мощь толпы. В огромной толпе человек не имеет страха, ведь там он теряет индивидуальность. За какое-либо увечье отвечает уже не человек лично, а толпа. Это снимает ответсвенность и дает пусть мнимую, но свободу.

Спустя время мы дошли до места нашего назначения. Куны уже нас ждали, я узнал их по форме клинка, о которой рассказал мне Емеля. Их клинки напоминали мне японский меч, катану. Только на четверть короче, да и в ширь они были немного длиннее. У кунов были одинаковые латы, и все воины выглядели практически как один, никто ни от кого не выделялся. Позже, при переходе в лес, я заметил, что их строй был самым дисциплинированным и тихим.

Через время явились абрахамсы. Они были похожи не на военное подразделение, а скорое на банду викингов — разбойников. Первое, что бросилось мне в глаза, это то, что у каждого бойца было разное оружие. Позже я узнал, что у них есть традиция дарить оружие мужчинам на 18-летие. Подарок нужно было обязательно использовать, иначе это считалось неуважением к нему. Поэтому их можно было заставить воевать исключительно с собственным оружием. Бородатые и крепкие, явно с детства не голодающие, мужчины построились справа от кунов, слева стояли мы.

И вот на горизонте я увидел их. Виновники торжества. Три шамана, по одному представителю из каждого племени, медленно и уверенно двигались к нам. Командиры строили людей и пытались навести порядок. Они говорили, что шаманы несут нам пророчество наших предков, которое мы должны выслушать перед великой битвой.

Проповедь шаманов была максимально странной. Каждый из них говорил со своими племенем на своём языке, точнее не говорил, а кричал. Они перекрикивали друг друга, чтобы солдатам в задних рядах строя было их слышно. Из пророчества я понял, что, если человек достиг полной сытости, то впоследствии он самоуничтожит себя и всё племя от скуки, поэтому, чтобы такого не произошло, племена должны найти смысл жизни. По данным пророчества, в лесу существует древняя императрица волков, которая может ответить на любой твой вопрос, но только один. Задача каждого из бойцов отыскать в лесу ту самую волчицу, задать ей этот вопрос и принести информацию шаманам. После того как информация станет известной и у нас появится смысл жизни, три племени должны будут объединиться в гигантский треугольный город ради достижение единой цели. Той цели, ради которой каждый из нас будет видеть смысл жить и просыпаться каждое утро.

Шаманы благословили нас и сказали, что от каждого из нас зависит будущее всего человечества. Эту фразу я слышал сегодня столько раз, что почти начал в нее верить. Мы медленно двинулись по направлению к лесу, который затопил горизонт, будто море. На равнине за нами наблюдали сурки. Они были похожи на маленьких детей, которые смотрят на муравьев, идущих по тропе один за другим.

Кто-то из бородатых и неуклюжих абрахамсов даже вырвался из строя и попытался поймать одного, но вся стая быстро спряталась по норам, не оставив ему шанса.

Со временем командиры смирились с гулом в строю и разговорами между солдатами. У Емели, похоже, рот не закрывался никогда.

— Ты видел кунов и абрахамсов? Как так? Вроде и живём вместе, а они — это вообще другой мир.

— Ага, а мы, получаеется, что-то среднее между теми и теми.

— Нет, мы не средние. Мы все разные, вот что меня удивляет больше всего. Мы ведь живём на одной равнине и общаемся друг с другом практически каждый день.

— Это хорошо или плохо?

— Что именно?

— То, что мы все разные.

— Лично мне кажется, что это хорошо. Я хотел бы себе жену из племени кунов. Спокойную, уравновешенную, воспитанную. Чтобы слова лишнего не сказала. А кому-то подойдёт жена из племени абрахамсов, свободолюбивая. Такая, что и тебя самого на место поставить может при надобности.

— Хорошо, а кому же тогда подойдут девушки из нашего племени?

Емеля задумался и ответил:

— Всем.

Парни рядом засмеялись, услышав наш диалог. Настроение у каждого было боевым.

Мы проделали долгий путь по равнине. Оказалось, управлять толпой людей — задача не из простых, даже если эти люди военные. Наконец мы услышали команду остановиться для обеда и осмотра оружия. Все сели на высокую траву, разбившись на небольшие группы. В нашем кругу кроме Емели я практически никого не знал, но каждый, кто был сейчас рядом, был достаточно интересной личностью, если завести диалог.

Погода казалась мне идеальной, конкретно у меня дискомфорт был минимальным. В своём оружии я был уверен, поэтому проверять ничего не стал, а вместо этого погрузился в гул толпы, закинул руки за голову и прилег отдохнуть на траву. Открыл глаза я из-за того, что почувствовал какую-то активность. В нашем кольце людей сидел один из воинов племени абрахамсов. О чём он говорил, я не очень понимал, но особого знания языка, чтобы понять, чего он от нас хочет, и не требовалось. Из глиняной фляги в глиняный стакан он наливал жидкость светло-коричневого цвета и давал выпить каждому, кто хотел. Он протянул мне стакан и показал жестом, чтобы я выпил до дна. Вкуса я не почувствовал, по ощущениям было похоже на спирт с водой. Абрахамс засмеялся, увидев, что я закашлялся, но сразу же остановился. Стакан пошёл по второму кругу, лицо абрахамса покраснело и повеселело, он что-то рассказывал и эмоционально жестикулировал при этом. После того как бутылка опустела, он встал, показал нам тату на животе в виде двух волков, пожал каждому руку и ушёл. Его компания была мне приятна. От него шла именно та жизненная энергия, от которой хочется жить. Думаю, каждый, кто читает этот текст, хотя бы один раз в жизни встречался с подобным человеком. А если нет — мне остаётся пожелать обязательно его встретить.

После отдыха мы стали вновь двигаться к лесу. Я чувствовал мощь и непобедимость нашей толпы. Каждый шаг приближал меня к густому загадочному лесу и с каждым километром моё сердце начинало биться сильнее. Пульс учащался, но страха я не чувствовал, это был скорее адреналин.

Момент сражения приближался, я уже начинал чувствовать его дыхание. И вот наше войско у начала леса, который оброс грубым, колючим тёрном.

Командиры дали команду для отдыха, пока часть воинов, которые были замечены командирами в употреблении алкоголя, вырубали проход в лес. Возле меня сидел Емеля, он волновался. Я спросил:

— Ну, как ты?

— Даже и не знаю, чего ожидать.

— У меня такое же чувство.

Я посмотрел на амулет из волчьего клыка, которой мне подарила его сестра.

— А я знаешь вообще что думаю? Что никакого боя не будет. Побродим мы в лесу этой огромной бандой, ничего не найдём, вернёмся домой и будем жить, как раньше.

— Лучший бой — тот, который так и не произошёл.

— Вот именно.

— Я вообще не пойму, зачем волкам с нами воевать.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы ведь затеяли всё это, чтобы получить ответ на один вопрос. Почему она не может ответить на него без кровопролития?

— Не знаю, у нас с ними какая-то старая вражда. Ну, знаешь, мы охотились на них, а они на нас, и так всю жизнь. Возможно, со временем появиллась неприязнь с обеих сторон.

— Возможно.

Огромный проход в лес для всей нашей армии был вырубан через час. Нам дали ещё немного времени, чтобы проверить готовность.

Человек — стадное животное, и настроение в толпе передаётся, будто электричество. Я заметил, что перед входом в лес даже некоторые абрахамсы начали волноваться, и только куны были непоколебимы. Возможно, они просто не показывали никаких эмоций, но внутри их происходила буря в этот момент.

Нам нужно добыть смысл жизни, и судьба трёх племен зависит от каждого бойца. А что, если мы действительно вернемся с пустыми руками, или ответ волчицы будет абсурдным? Тот ответ, который не подходит нам, и вместо прогресса мы получим что-то обратное, то, что разрушит наши культуры и общество? Кто имеет право называться пророком? Кто имеет право предсказывать судьбу всего вида в целом? До этого момента этим занимался сам человек, и в некотором смысле я был доволен, что решение теперь прийдется принимать не ему.

Мы построились. Лес был тёмным и неприветливым. Проход напоминал портал, который ведёт в другое измерение, измерение страшного сна или подобной чуши. Первый раз я услышал звенящую тишину нашей армии. Нет, этот лес не был обычным. Это было гигантское, единое существо, которое сейчас видело и чувствовало каждого из нас. Чувствовало наш страх и намерение убивать каждого, кто попадётся на пути к цели, которую мы должны принести домой.

Оно готово было ответить каждому из нас также, как ответило бы любое живое существо, к которому домой пришли с оружием.

Емеля сказал, что боя не будет. Он сказал это, успокаивая себя. Но после того как я услышал тишину войска, после того как посмотрел в тёмный проход, в который нам предстоит зайти, я понял, что нас ждёт великая битва на смерть.

Воевать не страшно, страшно только до боя и после. В начале — потому что ты боишься неизвестности, а после — потому что понимаешь, что глупость, которую ты совершил, уже не вернуть обратно. Подумать только, у каждого убитого на поле боя была своя неповторимая жизнь. Свои мысли, опыт, чувства и эмоции. Неповторимый взгляд и глубина глаз, которую отобрала бессмысленная война, а в итоге, как всегда, проиграл человек.

Под ногами хрустели сухие ветки. Есть ли прямое место назначения, к которому мы идём, или мы двигаемся наугад, я не знал. Но первый вариант казался мне более правдоподобным, потому что создавалось впечатление, что мы ничего не ищем, а идём конкретно из точки А в точку Б. Листья деревьев закрывали нас от солнечного света. Казалось, что уже вечер, все воины расслабились и по толпе опять пошёл лёгкий гул, как вдруг из-за кустов выбежал волк. Куны рванули из ножен мечи, но тот сразу же убежал знакомыми тропами. Все насторожились, Емеля дернул меня за локоть.

— Что произошло?

— Кажется, лес подаёт первые признаки жизни.

— Волки?

— Я увидел только одного.

— Может, разведчик?

— А может, просто случайный встречный.

— В любом случае, он доложит своим. Обычно они передвигаются стаей. Тебе не кажется странным, что он был там один?

— Даже если он и доложит, то мы будем сильнее и внезапней. Где твой боевой дух?

Емеля посмотрел на меня грустным взглядом.

— Я найду эту чертовую волчицу и стану героем. Моя семья будет мною гордиться.

— Это уже более правильный подход, просто давай держаться вместе и прикрывать друг друга.

Он кивнул, и мы пошли молча.

Птицы затихли, командир кунов дал команду воинам держать оружие наготове. Абрахамсы же двигались с оружием в руках с того времени, как мы двинулись в путь. Что-то с этим лесом было явно не так. Было похоже, что мы играем по его правилам. Наша армия поднмалась в гору, и когда все вышли на её вершину, я увидел то, что повергло меня в шок. Внизу, будто серая кишащая лужа, нас уже ждали сотни волков. Емеля был прав, это был разведчик. Мы попали в ловушку, мы играли по чужим правилам.

«Мы будем жить вечно». Эта фраза на трех языках пролетела эхом по всему древнем лесу. Воины крепче взялись за оружие, страх пропал. На войне нет страха, есть лишь доблесть, есть мысль уйти с честью, пожертвовать собой ради чего-то великого, ради стоящего рядом товарища… Если лишь доблесть, и ничего больше.

Гигантская стая волков грозно рванула нам навстречу, я был готов рвать челюсти голыми руками. Серая волна повалила первые ряды и втаптывала их в грязь. Вдруг я понял, что они пытаются нас окружить, и, заметив волка слева от меня, своим мечем с одного удара я снёс ему голову. Второй прыгнул мне на грудь, но я проткнул ему живот лёжа. Его влажные, теплые кишки попали мне на лицо, и он завыл, да так сильно, что у меня заложило уши, так сильно, будто прощался с каждым, кто участвует в битве, а после свалился на бок.

Я сплюнул волчью кровь через правое плечо и попытался подняться, но на меня упал огромный абрахамсон. Он держал в одной руке двусторонний топор, а второй держался за горло. В его глазах застыл ужас, он свалился на землю, и я увидел, что у него был вырван кадык. Есть лишь доблесть. Куны держали строй, волков было втрое, а может быть даже вчетверо больше, чем нас. Я увидел, как один из бойцов моего племени пытался ударить волка, но из-за невнимательности зацепил лезвием дерево. Меч выскочил у него из рук, он кинулся на волка с голыми руками и откусил ему нос.

Мы проигрывали в численности, на каждого бойца было минимум по три волка. Место битвы было ограничено и видимость тоже, поэтому во время боя мы спотыкались друг о друга. Я потерял из виду Емелю, конечный результат битвы был очевиден. Мы проиграли. Тот, кто считал себя сильнейшим, проиграл, и в кои-то веки восторжествовала справедливость. Куну откусили пальцы, он смотрел на окровавленную руку и кричал, многие кричали. Земля пропиталась кровью, будто дождём. Я ударил прыгнувшего на меня сзади волка локтем в нос и решил бежать. Бежать, куда глаза глядят. Нет, не из трусости. Главная доблесть бойца — отдать своё тело за свой народ, отдать своё тело ради высшей идеи, пожертвовать собой ради всего общества в целом. И пугает героев лишь одно — забвение. Я прошу каждого, кто читает эти строки, нет, я умоляю чтить память воинов, которые стояли за вас насмерть. Которые сражались лишь с одной мыслью, мыслью о том, что прямо сейчас он готов отдать свою жизнь ради светлого будущего своих близких.

Я осмотрелся вокруг и увидел полнейший хаос. Куда мне бежать, я до конца ещё не понимал, но решение было принято. Здравый смысл командовал мной. Возможно, если впоследствии я спасу из этой мясорубки хотя бы несколько людей, это и будет моей победой.

Я начал бежать, но споткнулся о тело, резко упал и ударился лбом о корень дерева. Прямо на меня упал тяжелый абрахамсон в кольчуге и привалили меня так, что я практически не мог двигаться. Он был без сознания, и некоторое время я просто слушал крики битвы, смотря в землю. Затем волки начали оттаскивать его за ноги, и я понял, что это мой единственный шанс. Тут же я рванул вглубь леса, как заяц. Крики битвы становились всё дальше, и когда я остановился отдышаться, то понял, что потерял свой меч. Я сел и оглянулся по сторонам. Похоже, что я успел забежать достаточно далеко. На упавшем дереве сидела мышь и с любопытством меня рассматривала. Было очевидно, что она видит человека впервые.

Я подумал о том, какие у меня есть варианты. Первый был вернуться на поле боя спустя время и помочь выжившим. Второй вариант — найти волчицу в одиночку и выполнить миссию. Во втором варианте я был уверен меньше, а уж тем более после того, как потерял оружие.

Невыносимо хотелось пить, хотя, может быть, мне это просто казалось. Волки устроили нам засаду. Ошибка человека в том, что в природе он видит только свои достижения, не замечая других. И именно в тот момент, когда ты считаешь себя самым умным, ты теряешь бдительность и тебя могут перехитрить.

Я посмотрел на волчий клык, который висел у меня на шее. Нужно найти Емелю, я ведь обещал его сестре. Как я смогу объяснить ей, что вернулся один. К ней у меня были знакомые чувства. Чувство, когда притягивает и чувство, когда время наедине летит. Наверное, это чувство любви.

Что такое любовь? Любовь — это унижение, ведь она может сделать сильного слабым, а слабого сильным не по собственной воле. Она действует, будто наркотик, и стоит ли влюбленный человек оправдания? Да, стоит. Но лишь в том обществе, которое ему смогло бы объяснить, что единственный шанс избежать унижения — это выйти из игры. Кто вне игры, тот пуленепробиваемый, сильный и уверенный в себе. Не в ком-то, а именно в себе, ведь он осознал истину, что фундамент взаимодействия между людьми — это эгоизм.

Простая теория вероятности, которую нужно проанализировать. Если ты не участвуешь в войне, то какая вероятность того, что тебя ранят относительно вероятности того, кто на этой войне на данный момент находится? Задавай себе этот вопрос каждый раз перед тем, как вздумаешь влюбиться.

Мои ноги побрели в пустоту. Я чувствовал, что лесные животные наблюдают за мной. Десятки взглядов, которые сверлили насквозь.

Вдруг мою душу пронзила печаль. Именно та печаль, когда не знаешь, зачем проснулся с утра, кому ты нужен, да и вообще какой смысл поднимать руку или двигать ногами? Какой смысл делать хоть шаг и тратить на это свою энергию? Всё бессмысленно.

Я был подавлен и обезоружен в прямом и переносном смысле. Человек не должен быть один, и если он испытывает счастье в одиночестве, то вероятней всего, это лишь временная прихоть или патология. Осознав всё это, я понял, что у меня не осталось сил двинуться с места, точнее, я нахожу это совершенно бессмысленным. Но затем я всё-таки пошёл, пошел куда глаза глядят, и плевать мне было на опасности всего этого леса, на то, что он со мной неприветлив, и на то, что прямо сейчас за мной охотятся волки и каждый из них с удовольствием бы порвал меня на части.

Сколько я прошел, я не знаю. Все вокруг казалось одинаковым, будто я топчусь на одном месте. Я спотыкался от бессилия, когда учуял запах крови. Земля была пропитана кровью и воняла железом. Прямо передо мной была вытоптана огромная поляна, на которой вперемешку лежали человеческие и волчьи трупы. Некоторые из тел тяжело дышали. Я скинул с себя латы и начал оттаскивать ещё дышащих людей, как вдруг увидел её. Королева волков. Величественная, гордая, с белой роскошной шерстью. Стоя на четырёх лапах, она была метра три в высоту. Она посмотрела на меня и начала вытаскивать дышащих с поля боя. Я думал о том, что это всего лишь галлюцинация, думал о том, что я начал сходить с ума. Емеля говорил, что эта волчица умет читать мысли. Я не мог оторвать от неё взгляд. Было ли животное, которое завораживало меня хоть один раз так сильно? Нет. И никогда не будет. В её огромных грустных глазах я увидел именно то, что и было у меня на душе. Бессмысленность. Бессмысленность всего.

Я вытягивал дышащих на сухую траву и давал им воды. Похоже, что я действительно остался один. Чего стоит победа, если её не с кем разделить? Чего стоит жизнь воина, если её не за кого отдать?

Волчица взяла в свою пасть труп и принесла его мне. Это был Емеля. Кто-то из волков дал ему тяжелой лапой по лицу и выбил оба глаза. Он был мертвым и холодным, словно не человек, а просто вещь. Волчица положила его передо мной на огромный пень, я снял с шеи волчий клык и положил его Емеле на грудь. Я не уберег его. В кустах с правой стороны я услышал хруст и обернулся. Меня начала окружать стая рычащих волков.

Я смотрел на волчицу. Всё было кончено. Она сказала мне:

— Ты знаешь правила, у тебя есть только один вопрос.

Голос не слушался, я с трудом выдавил из себя:

— В чём смысл жизни?