Перфоманс для эльфийского сафари

Константин Шабалдин

Отдалённоё будущее. Корпорация «Руссо-вирт» проводит опыты по внедрению физического тела в компьютерную сеть. В результате экспериментального воздействия на ноосферу в Сахаре возникает Междуморье – аномальная зона, в которой действует магия. Народ Междуморья: гномы, эльфы, тролли и баньши не подозревают, что раньше были всего лишь персонажами компьютерной игры. Сотрудники «Руссо-вирт» превращают магический мир в туристический аттракцион, но бука Кривохмыл им всем фигу покажет.

© Константин Шабалдин, 2023

ISBN 978-5-0059-9527-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перфоманс для эльфийского сафари

— Но чары существуют, Харлоу.

Я не знаю принципа их действия.

Хотя я много лет занимался их изучением,

мне так и не удалось узнать ничего конкретного.

Клиффорд Саймак, «Заповедник гоблинов»

— Привет, — сказало чудище.

— Привет, — ответил Грегор и сглотнул. — Как тебя зовут?

— Я фиолетово-полосатый Хвататель, — спокойно ответила тварь. — Хватаю вещи.

— Как интересно.

Грегор тихонько потянулся к бластеру, лежащему на столе.

— Я хватаю вещь, которая зовется Ричард Грегор, — пояснил Хвататель простодушным голосом. — И ем ее в шоколадном соусе.

Роберт Шекли, «Абсолютная защита»

Глава первая

в которой увлечённый читатель знакомится с хитроумным букой Кривохмылом, благородным драконом Кайденом, легкомысленной девушкой Наташей и узнаёт, что такое эльфийского сафари.

Славно, славно мчаться на шустром помеле над знойной пустыней. Ветер, ветер приятно холодит лицо, гудит в ушах, пахнет близким уже оазисом. Летит, летит на эльфийский праздник бука Кривохмыл, развевается за плечами чёрный плащ. Страшно и весело Кривохмылу. Не приходилось ему раньше на помеле кататься, в кости он помело выиграл у подвыпившей ведьмы, не зря надысь в гоблинскую харчевню забрёл. Теперь совсем быстро в столицу Кривохмыл доберётся, лететь это не по горячему песку брести, это и приятно, и удобно, и прохладно.

— Бука, почём говна штука? — спросили хриплым шёпотом у Кривохмыла в самое ухо, и он чуть не сверзился с помела.

Испуганно обернувшись, бука увидел довольную рожу дракона. Он шёл в планирующем режиме прямо за кильватерной струёй Кривохмыла, поэтому и смог подобраться бесшумно. Бука не удивился: драконы были мастерами на дебильные шутки, не случайно в Междуморье пользовалось успехом присловье — «юмор драконий, беда филармоний». А так-то драконы ребята компанейские, простые, всегда душа компании. Если, конечно, их не злить.

— Привет, бука! — уже в полный голос прохрипел дракон. — Я Кайден. А тебя как звать?

— Я Кривохмыл, — сказал Кривохмыл и добавил: — Ты бы сзади не летел, а то я так напужался, что сейчас пукну.

Кайден тут же свалил в сторону. Сероводорода драконы не переносили, у них от него огнеродные железы сильно воспалялись. «Один — один», — отметил про себя Кривохмыл.

— На сафари? — спросил Кайден.

— Да, на эльфийское сафари, — подтвердил Кривохмыл.

— Не похож ты на охотника, бука, — сказал Кайден. — Да и какие из вас, бук, охотники? Смех один. Хоть ты и на помеле, а из лука стрелять лучше эльфов никто в Междуморье не умеет.

— Я не охотник, я художник, — с достоинством пояснил Кривохмыл.

— Ой, мама, снеси меня обратно! — с этими словами дракон сделал нисходящую бочку и тут же мёртвую петлю. Кривохмыла сильно накрыло воздушной волной, замотался чёрный плащ вокруг шеи.

— Бука — художник! — орал Кайден и хлопал крыльями. — Бука — живописец! Персональная выставка — «Дети писались от страха, вылезал когда из шкафа». Меня нарисуешь, Косорот? В полный рост, картину маслом!

— Я не Косорот, я Кривохмыл, — огрызнулся Кривохмыл, разматывая плащ. — И я не умею рисовать, я художник-концептуалист.

Заслышав умное слово дракон, как ни странно, мгновенно угомонился. На буку взглянул с уважением. Притих, присмирел и уже совсем другим тоном, спокойно и отчасти уважительно произнёс, мотнув здоровенной башкой:

— Вон там оазис. Давай на посадку заходить. Только в сторонке приземляемся, сразу к воде не лезем. Чую я: там гоблины уже расположились.

Кривохмыл давно и сам разглядел зелёную проплешину среди бескрайнего песчаного моря. А главное, в ноздри полез отвратительный запах гоблинской жратвы: прогорклого сала, квашеных огурцов и пещерных улиток. Великую тайну передавали буки из поколения в поколение — чтобы отвадить от дома буку, пугающего в ночи детишек, гоблинам достаточно было не снимать с плиты горшок с этим мерзким варевом.

Приземлился Кривохмыл неудачно: потерял равновесие, упал, ткнулся мордой в песок. Кайден перешёл в наземное положение изящно, с тихим шелестом элегантно сложив за спиной перепончатые крылья. К ним уже спешили пятеро гоблинов. Кто с дубиной, а кто и с топором.

— Я Галвин, — сказал самый здоровенный. — А это Гвен, Гверн, Гленн и Ансгар.

— Братья? — спросил дракон.

— Откуда знаешь? — подозрительно прищурился Галвин.

— Догадался, — сказал Кайден. — Я Кайден, а это Кривохмыл. Он художник.

— Ишь ты, — сказал Галвин. — Никогда ещё художником не закусывал.

Гвен, Гверн, Гленн и Ансгар заржали, дракон обнажил клыки, а Кривохмыл приготовился корчить Самую Страшную Скверную Рожу, но тут послышался звонкий девичий голосок:

— Мальчики, ну вы где? У нас тут похлёбка выкипает.

— Сейчас, Наташа! Уже идём, Наташа. Мы тут, Наташа, — загомонили братья Галвина и, забыв про гостей, потопали к парящему котлу, возле которого, как теперь разглядел Кривохмыл, хлопотала молоденькая девушка. Да это же человеческая девушка!

— Прибилась девка, — пояснил Галвин, заметив изумлённый взгляд Кривохмыла. — Наташей звать. Ну, вы, как говориться, располагайтесь. Воды и тени на всех здесь хватит. А Наташа наша.

Дракон кивнул, бука промолчал. Гоблины мигом расхватали миски, принялись трапезничать. На Кривохмыла поглядывали с опаской. Вот ведь как — пугают буки только детишек гоблинских, а страх на всю жизнь остаётся. Ну и злость, само собой.

Кривохмыл воткнул помело в песок, уселся, скрестив ноги по-эльфийски. Достал из сумы вяленое мясо, ржаную лепёшку, флягу с кефиром. Хотел из вежливости предложить Кайдену, хотя и знал, что драконы едят раз в неделю и не меньше, чем по целому барашку. Но Кайден уже купался в небольшом озере, расправив крылья на воде, и от удовольствия выпускал ноздрями тонкие струйки дыма.

Бука жевал мясо и поглядывал на девушку. Откуда она взялась в Междуморье, зачем с гоблинами спуталась? Нет, люди изредка появлялись в сказочной стране, но их не жаловали. Со всеми своими флаерами, ружьями, телекамерами они были чуждыми народу, привыкшему обходиться колдовством и магией. А уж чтобы человеческая девушка бродила в гоблинской компании, такого от разлива морей не случалось. И ведь как-то нашла с ними общий язык, вон похлёбку вонючую им подливает, улыбается. А уж гоблины-то довольны… Оно и понятно — хороша Наташа красотой нездешней, экзотической. В Междуморье самые красивые, ясное дело, эльфийки. Но они все субтильные, узкобёдрые и плоскогрудые. На любителя, в общем. А Наташа плотненькая, с высокой грудью и крутыми бёдрами. Да ещё и джинсы на ней в облипочку, непривычно это для Междуморья.

Тут вот до буки и дошло, что сама-то Наташа к похлёбке не притронулась, сидит в сторонке, травинку грызёт. И правильно, гоблинской жратвой разве что тролли не отравятся, к ней надо с детства привыкать. Голодная, значит, Наташа. И может, не первый день. Кривохмыл вытянул из сумы кусок сыра, встал и решительно направился к гоблинской компашке. Непроизвольно отметил, что котёл у гоблинов без огня варит, на магии. Не бедняки выходит Галвин с брательниками, такой котёл на ярмарке не меньше пяти долларных копеек стоит.

Кривохмыл вежливо обтёр сыр об штанину, протянул девушке и сказал:

— Вот.

— Спасибо, — сказала Наташа и взяла еду.

Гоблины зыркали на Кривохмыла очень неодобрительно, и он хотел поскорее убраться, пока беды не случилось, но Наташа спросила:

— Ты тоже на сафари?

— Да, на эльфийское сафари, — сказал Кривохмыл.

— И я, — сказала Наташа. — А Галвин с братьями были столь галантны, что согласились меня проводить.

Бука кивнул. Понятно. Конечно, все они спешат на ежегодное эльфийское сафари. Разве можно пропустить главное событие в жизни всего Междуморья? Ярмарку и фейерверк, песни сильфов и танцы фей, борьбу троллей и бокс гномов, шахматный турнир зомби и театральный фестиваль хоббитов. Скачки кентавров и аэрошоу драконов, парад энтов и варьете нимф и, самое главное — охоту на химеру. Охоту, в которой принимают участие все желающие, но с добычей возвращаются только эльфы. За всю историю эльфийского сафари лишь однажды оборотень Шизмон добыл химеру, да и то, в неё же перекинувшись.

— Ты будешь пугать воришек на ярмарке? — спросила Наташа. — В охрану тебя пригласили?

— Я буду показывать перфоманс, — сказал Кривохмыл. — Я художник.

— Перфоманс? — поразилась Наташа, даже жевать перестала. — Как интересно, расскажи!

«Разве она поймёт? — подумал Кривохмыл. — Разве сможет она понять, если никогда не видела Золотой Додека́эдр Це? Если не восторгалась его рациональной красотой и функциональным совершенством?». Но Наташа смотрела на него, хлопая прекрасными глазками, и он начал:

— Это, значит, будет не обычный перфоманс, не так себе. Это вот будет новым словом в современном искусстве. Это, ну, будет самое грандиозное зрелище со дня основания эльфийского сафари!

Все буки — губошлёпы, это общеизвестно. Но Кривохмыл в моменты сильного душевного волнения ещё и заикался слегка, брызгал слюной, дёргал плечами, сучил ногами — в общем, зрелище не для слабонервных.

— Сперва, значит, это… как бы эльфы строятся эдаким пятиугольником. Ну, типа каре. И потом, эээ… Маги! Вот самые могучие кто там будет — Солодарь, Влахал, Бурлодив. И этот, как его… Сенергеч-Боп. Они входят в центр. А после эти, как их… Энты! Они, эт самое… Возводят, как бы, защитный периметр такой! Потому что когда хлобыстнёт, мало не покажется. Вот. Эт самое, значит. Ну.

— Кривохмыл, ты водички попей, — прохрипел из озера дракон и Кривохмыл заткнулся.

— Какой страшный голос у твоего друга, — как ни в чём ни бывало прощебетала Наташа, отламывая кусочек сыра.

— Драконы хрипят с детства — обожжены связки, — пояснил Кривохмыл.

Он старательно не обращал внимания на гоблинов, хихикающих над его выступлением. А Наташа ничего, делала вид, что ей интересно. Хорошая девушка.

— Кривохмыл, а ты смог бы напугать человека? — вдруг тихонечко спросила Наташа. — И даже не одного, а сразу несколько человек? И очень сильно напугать, так чтобы у них память отшибло!

Ничего себе! С людьми в Междуморье предпочитали не связываться, не колдовать против них. Нет, не потому что у них ружья и говорят, кое-чего посерьёзней есть. Это ещё посмотреть, что посильнее — ружьё или боевая магия Сенергеч-Бопа. Но просто такое неписаное правило было — от людей подальше держаться. Даже на эльфийском сафари, где все вперемешку, для людей отдельные шатры всегда стояли. А память отшибать это и вовсе магия запредельная, нехорошая, тёмная.

Поэтому Кривохмыл ответил уклончиво:

— Напугать любого можно. Если знать, чего он боится. Я-то обычно рожей кривой пугаю. Самой Страшной Скверной или Страшной Намеренно Гнусной. Но ведь кто, например, картины Пикассо видел, тот кривой рожи уже не напугается.

— Слышь, бука, — позвал его Галвин. — А с чего ты решил, что эльфы соизволят в твоём балагане участвовать? Да ещё и великих магов приплёл. Да они на тебя и не взглянут, ты пыль под их кроссовками.

— А я вот уверен, что они заинтересуются, — ответил бука.

***

Джо Парети всегда с опаской заходил в отдел Контроля альтернативной реальности. Здесь работали очень весёлые русские парни. У них не было никакого почтения к старику, они вечно над ним подшучивали. Парети не понимал, как можно брать на такую серьёзную работу столь безответственных личностей. Вот и сейчас, не успел Парети прикрыть за собой дверь, а эти дурачки уже вскочили и нестройно затянули в его честь американский гимн.

— Вольно, — скомандовал Парети, делая вид, что включился в игру.

— Приветствуем дядюшку Джо на территории суверенного Междуморья, — отрапортовал завлаб Мишка Потехин.

— Дядюшкой Джо вашего Сталина прозвал наш Рузвельт, — наставительно произнёс Парети. — А я давно уже дедушка и вам не дядюшка.

— Сталин? — наморщил лоб Потехин. — Это вурдалак, который на прошлом сафари в «три листика» мухлевал, и его тролли в сортире притопили?

Васька Башарин и Сашка Трофимов заржали над шуткой начальника, а Парети, тяжело вздохнув, прошёл к мониторам.

— Обнаружили беглянку нашу? — спросил Парети, и веселье сразу прекратилось.

— Ищем, — сдержанно ответил Мишка, усаживаясь за блок виртуального контроля. — Никуда не денется, найдём.

— Найти-то найдём, а вот как её оттуда вытаскивать? — сказал Трофимов и тут же заткнулся под строгим взглядом Потехина. Завлаб даже постучал себе пальцем по лбу, показывая какой Сашка дурак, что заговорил об этом при Джо Парети, который, как известно, спит и видит, как бы по Междуморью на боевом флаере прокатиться.

— А вот это, мальчики, не ваша забота! — радостно воскликнул Парети. — Вы мне её, беглянку нашу, просто отыщите. Дайте устойчивый пеленг, а там уж ей моя служба займётся.

— Легко сказать «отыщите», — сказал Потехин. — Сахара большая, а Наташка не дура, она с собой никакой электроники не взяла.

— Какая умница, — умилился Парети. — Но ведь ментальный реверсионный след ещё никто не отменял? Вот по нему и ищите. Мне странно, что специалистам такого высокого уровня приходится объяснять такие элементарные вещи.

С чувством выполненного служебного долга Парети торжественно покинул помещение, а Потехин развернул на экране ноосферную карту Междуморья и сказал:

— Не сдавать же Наташку, в самом деле, в Особый отдел?

— Этому упырю, Парети? — уточнил Башарин. — Такого красивого стажёра? Ни за что не сдавать.

— Вот и думайте, охломоны, — сказал Потехин.

Башарин, друг Потехина с детства, знал, что если Мишка не ругается, а просто спокойно говорит: «Охломоны», дело плохо. Лучше бы матерился, это он тоже хорошо умеет. Но в критических ситуациях Мишка Потехин всегда сохранял хладнокровие. Поэтому Башарин сразу взялся за работу. А Сашка Трофимов взялся за неё ещё раньше, потому что хоть и новый человек в коллективе, но очень исполнительный.

***

Утром погода была нелётная, туман. Хорошо хоть не горячий снег или дождь из кузнечиков, случалось в Междуморье и такое. Ёжась от зябкой сырости, Кривохмыл пытался поджечь кучку хвороста, высекая искры из огнива. Дракон, протирая заспанные глазки кончиками крыльев, глядел, как постепенно в тумане растворяются фигуры Наташи и Галвина с братьями.

— Сожрут они девку, — глубокомысленно изрёк Кайден.

— Будет брехать! — сердито сказал Кривохмыл. — Гоблины те ещё отморозки, но не до такой же степени.

— Ну, тогда трахнут, — заключил дракон и стал ворочаться с боку на бок, устраиваясь поудобней.

— И чего она с ними увязалась? — воскликнул Кривохмыл.

— Ты не понял? — удивился Кайден. — У неё же нет всех этих людских штучек: смартфонов-телефонов, навигаторов-трансформаторов, раций-индустриализаций. Компаса у неё нет! А зов эльфов люди не слышат. Она тупо заблудится в пустыне.

Тяжело вздохнув, Кривохмыл закинул огниво в суму, подхватил помело и побежал догонять гоблинов. А дракон хмыкнул и, дыхнув пламенем, легко поджёг сложенный Кривохмылом хворост. И заурчал.

— Вот, — сказал Кривохмыл когда догнал и подал Наташе помело.

— Спасибо, — вежливо сказала Наташа и спросила: — А что это?

— Это ведьмовское помело, — сказал Кривохмыл. — Оно само собой тебя прямо к эльфам примчит. Верхом.

Наташа взяла помело и стала недоверчиво его рассматривать, а гоблины, как бы невзначай окружили буку плотным кольцом. Но Кривохмыл был к этому готов и потихонечку сжал в кармане Золотой Додека́эдр Це. Сфера Тихого Ужаса закрыла его с Наташей и гоблины, писиясь в штанишки, захлюпали соплями, заскулили, заплакали. Жалко было Кривохмылу тратить на них энергию Золотого Додека́эдра Це, но Наташу ещё жальче.

— Ой, — удивилась Наташа. — Чего это они?

— Стыдно им стало, — ответил Кривохмыл. — За бесцельно прожитые годы. Пойдём быстрее отсюда.

Он взял девушку за руку и потянул за собой обратно к озеру, а Наташа всё допытывалась:

— Это ты на них заклятие наложил? Они, по-моему, очень сильно перепугались. Но ведь буки не владеют заклятиями, они только рожей пугают! Ой, я хотела сказать — лицом.

— Какое уж там лицо, — пробурчал Кривохмыл. — Рожа, она и в Африке рожа. Как есть, так и говори.

— Но не владеют же буки заклятиями! — не унималась Наташа.

— Много ты знаешь…

— Я очень даже знаю, я магистратуру закончила как раз по магическим технологиям Срединного Междуморья.

— Магистратуру она закончила…

Кривохмыл торопился увести Наташу подальше от гоблинов, пока те не очухались, но всё же услышал за спиной подрагивающий от недавно пережитого страха голос Галвина:

— Эй, бука! Ты теперь ходи да оглядывайся. В моём шкафу для тебя места не будет!

Заклятие «пустого шкафа» было слабеньким, не так уж часто на самом деле буки в шкафах селились, но всё равно Кривохмыл почувствовал холод на оттопыренных ушах и зуд под ногтями. Дракон, всё еще дремавший у костра, тоже почуял шлейф чёрной магии, встрепенулся, хлопнул крыльями:

— С утра пораньше умудрился на проклятие нарваться? — поморщился он. — Из-за девки? Отбил всё же?

— Ты, Кайден, не переживай, — разозлился Кривохмыл. — Меня же прокляли, не тебя.

— Мне-то что, — примирительно сказал дракон. — Правильно, что отбил. Я, когда молодой был, тоже бывало, отбивал. А после мне отбивали, да. Ты вот только теперь подальше от меня держись, пока проклятие не разрядится. А то мало ли что.

— Да, пожалуйста! — воскликнул Кривохмыл. — Я, между прочим, в попутчики к тебе вообще не набивался.

Кайден выдохнул густой клуб дыма в утренний туман и глубоко вонзил когти в сырой песок. Кривохмыл торопливо зашарил в кармане, нащупывая Золотой Додека́эдр Це.

— Мальчики, не ссорьтесь, — строго сказала Наташа. — Никто никого не отбивал, просто любезный Кривохмыл одолжил мне вот это чудесное помело, а любезному Галвину это почему-то не понравилось.

— Любезному, — передразнил Кривохмыл.

— Да, — с вызовом подтвердила Наташа. — Он мне ничего плохого, между прочим, не сделал. Ни он, ни его братья.

— Эх, девка, — пробормотал дракон. — Это ж гоблины.

— И они как раз идут сюда, — добавил Кривохмыл.

Действительно, туман рассеивался, и стало видно Галвина с Гвеном, которые подкрадывались, прячась в редком кустарнике. А Гверн, Гленн и Ансгар маячили позади, размахивая короткими пращами. Настырные гоблины решили атаковать с дальней дистанции, разумно предположив, что магия Кривохмыла имеет ограниченный радиус действия. И не Наташа уже была нужна гоблинам, а хотелось им с букой поквитаться за пережитый позор, за обмоченные штанишки, за детский ужас перед букой. Ну и Наташу тоже им хотелось. Не сожрать, так хоть трахнуть.

— Закидают они нас каменюгами, — сказал дракон. — Линять надо.

— Всё Наташа, — сказал Кривохмыл. — Уже не до шуток. Решай — ты с нами или с ними?

— Конечно, с вами, — сразу, не задумываясь, ответила Наташа. — Только вот как же мы слиняем? Я на помеле улечу, Кайден на крыльях, а ты?

Кривохмыл мог развернуть Сферу Тихого Ужаса метров на двести, но ох как не хотелось ему расходовать магический заряд Золотого Додека́эдра Це на дурацкую стычку с гоблинами. Ведь его ждут впереди сафари и перфоманс!

— Ты давай быстро садись на помело, — сказал он Наташе, — а я на Кайдена сяду, он меня унесёт.

— Минуточку, — встрял дракон. — У меня встречное предложение. Наташа сядет на меня, а ты на помело.

— Вот ещё! — возмутился Кривохмыл.

Но тут первый залп камней, запущенный гоблинами, накрыл компанию. Целились, ясное дело, в буку, но досталось больше всего дракону. Потому что он больше. Один булыжник засветил Кайдену прямо в глаз и дракон в ярости выдохнул струю пламени, но в сыром утреннем воздухе эффект оказался слабенький.

Наташа среагировала быстро и правильно. Швырнув помело Кривохмылу, она изящно вспорхнула на спину дракона, обхватила его чешуйчатую шею крепкими ножками. Кайден довольно ухмыльнулся, взмахнул крыльями и легко поднялся в воздух. Следом на помеле взлетел бука, заложив над гоблинами крутой вираж. Гоблины пустили ему вслед пару камней, не попали и начали ругаться грязными словами. Кривохмыл не удержался и скорчил им на прощанье Жалкую Кислую Харю.

От стремительного набора высоты заложило уши, Наташа восторженно визжала, наслаждаясь мощным полётом дракона, Кривохмыл ревниво хмурился. Они летели над бескрайними дюнами Междуморья, и зов эльфов тонко звенел в сердцах дракона и буки, вёл к намеченной цели, к эльфийскому сафари, великому празднику мира и добра. Вот только чёрный плащ Кривохмыла так и остался валяться на сыром песочке возле озера, недолго красовался бука в новом плаще, а ведь два фунтовских рубля отдал за него на ярмарке. А впереди уже виднелись крыши Нововавилонска, города бедового, но гостеприимного, со множеством постоялых дворов и дешёвых харчевен.

— Мне твоя чешуя попу колет, — пожаловалась Наташа.

— Надо было джинсы плотные надевать, — сердито пробурчал дракон. — Не на прогулку собиралась, Междуморье тебе не парк культуры.

Кривохмыл отметил, что Кайден ничего не сказал про трусы, деликатный всё-таки парень, просто редкость для дракона. А Наташа спросила:

— Ты откуда про парк культуры знаешь?

— Чай не дикие, телевизор смотрим, — отозвался дракон.

Они приземлились на окраине города и сразу к ним подскочил молоденький эльф. На плаще защитного цвета у него была нашивка волонтёра игры, а нарукавная повязка пестрела муниципальными штампами. Не кто попало.

— С драконами нельзя, с драконами нельзя! — закричал эльф, размахивая руками.

— Чё? — прохрипел Кайден, пригибая морду к земле.

Эльф побледнел. Тогда Кривохмыл солидно осведомился:

— В чём дело? С каких это пор благородному племени драконов заказан путь в славный Нововавилонск?

— Да не заказан, не заказан, — затараторил эльф, благоразумно вставая так, чтобы между ним и возможной огненной струёй оказалась Наташа. — Чего вы сразу? Просто решением горсовета драконы на время сафари признаны транспортным средством и должны парковаться на специальной стоянке. Но там мест давно нет.

— Так, — сказал Кайден. — На стоянке, значить? Транспортным средством, значить?

— Погоди, Кайден, — сказал Кривохмыл. — Стоянка платная?

— Да, — обречённо сознался эльф.

— Сколько? — спросил Кривохмыл.

— Восемь долларных копеек, — прошептал эльф.

— А кто у вас председатель горсовета? — как можно строже поинтересовался Кривохмыл. — И вообще, каков состав депутатов? Буки в нём представлены или хотя бы гоблины? Или одни только эльфы заседают?

— Можно просто заплатить штраф, — застенчиво сообщил тогда эльф. — Это дешевле, всего три фунтовских копейки.

— Штраф тебе, значить? — прорычал Кайден.

Наташе всё это надоело, и она сказала:

— Мальчики, не ссорьтесь, у меня есть деньги, я заплачу. Вот.

Она протянула эльфу пятёрку, он, сильно покраснев, взял и задумался.

— Что? — спросил Кривохмыл.

— У меня сдачи нет, — совсем застеснялся эльф.

На него было жалко смотреть, и Наташа сказала:

— Не надо сдачи. И квитанции не надо.

Эльф кивнул и поспешно сместился подальше, но совсем не ушёл. Видно было, что для него служебный долг превыше всего и он по-прежнему будет самоотверженно стоять на посту и сшибать копейки с прибывающих.

— Это ж сколько они бабла поимеют, если весь город оцепили и вот так с каждого тянут? — вопрошал возмущённый Кайден, когда они пробирались сквозь уличную толчею, в поисках харчевни.

— И налог ведь не заплатят, — поддержал Кривохмыл.

— Ежегодное сафари единственный источник дохода для бюджета Нововавилонска, — заступилась за горожан Наташа. — У них после Толпомешания никакого производства не осталось. Студентов, как в столице, у них тоже нет. Только контрабанда и туризм. Но с контрабанды в горсовет ничего не перепадает, а туризм весь как раз во время сафари.

— Горсовету не перепадает, говоришь? — усмехнулся Кайден. — Наивная ты душа. Вот у меня зять на таможенном посту в Новокарфагенске служил, так он рассказывал, что у них…

— А мне вот всегда непонятно было — почему сафари в Новокарфагенске проводят, если в Нововавилонске народу больше и расположен он удобней? — Кривохмыл прервал Кайдена дурацким вопросом, не желая, чтобы дракон при Наташе разбалтывал секреты Междуморья. Она девушка очень милая, конечно, но всё же человек. Да ещё и человек, интересующийся запредельной магией. А это странно.

— Новокарфагенск столица же, — сказала Наташа.

— А почему вот столица в Новокарфагенске, а не в Нововавилонске? — продолжал придуриваться Кривохмыл. — Странно же это.

— У нас в Междуморье всё странно, — резонно заметил Кайден и дискуссия закончилась.

Уличный торговец сластями, завидев компанию, громко продекламировал:

— О, путник, отправляясь в путь, не запасайся как-нибудь. Купи халву и козинак, орехи, карамель, цукат. Вот варенье — восемь центов, вот повидло за шесть центов, за пастилки — только три: осторожнее грызи! — и Наташу оказалось невозможно оттащить от лотка.

Она съела ломоть кунжутной халвы, измазалась синим шоколадом и запила всё холодным кислым чаем. Потом ещё взяла большой кувшин щербета и апельсиновый коржик. Кривохмыл перекусил слоёными пирожками с земляничным вареньем, а Кайден жутковато раздувал ноздри, принюхиваясь к запаху шашлыка.

— Ты, девка, эдак годам к тридцати вот такую жопу наешь, — дракон показал когтистыми лапами какую именно жопу наест Наташа к тридцати годам.

— Не твоё дело, — сердито пробурчала Наташа и со вздохом положила обратно на лоток каравай медовой коврижки. Лоточник взглянул на Кайдена с укоризной, а Кривохмыл подумал, что дракон есть дракон, грубость для него естественна, а хамство всегда будет граничить с сентиментальностью.

Потом Наташа не смогла пройти мимо кукольного представления, которое ушлые гномы разыграли прямо в окне жилого дома. Разыгрывали, само собой, историю возникновения Междуморья. Что было до Толпомешания и что будет, если ослабнет сила великих чародеев. Кривохмыл, как и все в Междуморье, знал сюжет с детства. Как магам Былых Времён стало тошно жить среди людей, дышать бензиновой гарью и вкушать синтетический протеин, как заключили они Великий Договор о суверенной территории и ушли Междуморье. И как потянулись за ними все народы не человеческой расы, и случилось Столпотворение, мор и глад великие. И как вечноживущий Сенергеч-Боп с другими великими наложил заклятие благоденствия на Междуморье, а эльфам велел каждый год в этот день проводить великий праздник. И покуда будет праздник, будет благоденствие. С тех пор эльфийское сафари стало главным событием всей страны, а всё Междуморье туристической зоной для людей, уставших от своей вонючей цивилизации.

Несмотря на знакомую фабулу, Кривохмыл поневоле увлёкся спектаклем. Это и в самом деле было забавно: глиняные фигурки двигались силой гравитационной магии и действие происходило в трёх плоскостях. А выточенные из самоцветов персонажи великих магов, которые появились ближе к финалу, поражали тщательной, ювелирной проработкой деталей. Наташе так приглянулась аметистовая фигурка, изображающая Сенергеч-Бопа, что она попыталась выторговать её у гномов. Предлагала целый долларный рубль, но гномы упёрлись — «не продаётся». На взгляд Кривохмыла малахитовый Бурлодив был гораздо элегантней.

Гномы, отшив Наташу, смели фигурки с подоконника и собирались уже захлопнуть ставни, но девушка не унималась:

— А кто автор пьесы? — спросила Наташа.

— Какой там автор, история известная, фольклор, так сказать, — ответил гном, который озвучивал Синергеч-Бопа. Он даже внешне походил на великого мага — такой же бородатый, густобровый и зычный.

— А почему вы денег за представление не берёте? — наседала Наташа.

— Муниципалитет оплачивает.

— И много платят?

— Иди девка, кино уже закончилось.

— Нет, правда, сколько платят? Я может тоже хочу артисткой быть!

Наташа так увлеклась, что почти по пояс влезла в окно гномьего домика и тогда сверкающая аметистовая фигурка Сенергеч-Бопа, движимая гравитационной магией гномов, взлетела в воздух и тихонечко стукнула Наташу в лоб. Девушка ойкнула и отскочила. Ставни, лязгнув петлями, захлопнулись. Наташа с обиженным видом приложила ко лбу прохладный кувшин со щербетом.

— А ты как хотела, детка? Это Междуморье, здесь и в глаз могут запросто дать, — насмешливо прокомментировал Кайден.

Кривохмыл хотел утешить Наташу, но она только хохотнула и пустилась во все тяжкие. Она:

1. Два раза прокатилась на колесе обозрения (Кривохмыл сидел рядом в кабинке, а Кайден парил в воздухе).

2. Стреляла в тире из эльфийского лука (иногда даже попадала в мишень).

3. Три раза прокатилась на гоблинских горках, истошно визжа от восторга (Кривохмыл и Кайден терпеливо дожидались внизу).

4. Посетила комнату смеха, где несложными чарами феи на короткое время придавали посетителям нелепый вид (Кривохмылу не понравилось — его сочли и без того достаточно нелепым и не стали очаровывать).

Уже ближе к вечеру направились на поиски места для ночлега. Гоблины, после эльфов, разумеется, самый многочисленный народ Междуморья, населяли Нововавилонск весьма плотно, у Галвина могли здесь найтись друзья-приятели, а значит, надолго задерживаться было рискованно. Поэтому комнату в маленькой гостинице сняли только на ночь. Наташа, не слушая возражений Кривохмыла, сама расплатилась с хозяйкой, пожилой эльфийкой. Кайден отправился на базар за жареной бараниной, а бука с девушкой заказали еду в номер. Маленький одноместный номер.

— А двухместных номеров у нас отродясь не водилось, — сказала эльфийка. — И такой скажите спасибо, что есть. Весь город приезжими забит, все на сафари, как пчёлы на мёд. И на ужин только тушёные овощи. На завтрак жареная рыба. А дракон, когда нажрётся, может в гараже заночевать, карету я в аренду сдала, пустует гараж.

В маленькой комнатке стояли шкаф, стол, стул и узенькая кровать.

— Я могу и на полу спать, — мужественно сообщила Наташа. — А ты на кровать ложись.

— Нет уж, спасибо, — сказал Кривохмыл. — Я вот в шкафчике прилягу, мне там уютней.

И Кривохмыл широко зевая, потянул на себя тяжёлую на вид дверцу шкафа, а она неожиданно легко распахнулась и пребольно треснула его по роже. Сработало гоблинское проклятие Галвина.

***

— Ну, так и где же беглянка наша? — ехидным до невозможности тоном вопрошал Джо Парети, с раннего утра карауливший Мишку Потехина на проходной. — Третьи сутки пошли, а воз и ныне там. Так кажется, говорят по-русски?

Мишка сцепил зубы и ничего не ответил. Каждый раз, интересуясь результатами поиска, Парети называл Наташу «беглянка наша», а интересовался он примерно каждые шестьдесят минут. И Мишка не понимал: или это стёб такой, шутка юмора, или особиста действительно уже накрыло склерозом, граничащим со старческим маразмом, и он не помнит, что говорил час назад. Это непонимание бесило Мишку и, слыша в очередной раз «беглянка наша», он с трудом сдерживался, чтобы не нахамить пожилому человеку.

Он попытался молча обогнуть Парети и скрыться в лаборатории, но тот ловко встал у него на пути и уставился снизу вверх, щуря хитрые глазки.

— Всё оказалось сложнее, — хмуро процедил Мишка. — Сначала мы легко обнаружили её след, но потом она непонятным образом резко увеличила скорость перемещения, а после и вовсе затерялась в ментальном хаосе Нововавилонска.

— Что-то у вас у русских, куда ни глянь, везде хаос. Куда ни кинь, везде клин, да? — продолжал ехидничать Парети.

— Я бы вас попросил! — сорвался на крик Мишка.

Он попытался схватить Парети за отвороты камуфляжной куртки, но начальник Особого отдела Корпорации «Руссо-вирт» неожиданно резко увернулся и, глядя на Мишку немигающими глазами, прошипел:

— А вот этого не надо. Ещё раз дёрнешься, руку сломаю.

Но Мишку уже придерживал Васька Башарин. Он разглядел их тет-а-тет ещё с улицы, через стеклянные стены. Зная вспыльчивый характер завлаба, поспешил через проходную, чтобы как бы чего не вышло. Следом подтянулся Трофимов, положил Мишке руку на плечо, шепнул: «Брось, не заводись, он же тебя специально провоцирует». Парети презрительно усмехнулся и веско, чеканя каждое слово, произнёс:

— Если до завершения рабочего дня мне не будут предоставлены результаты работы вашего отдела по интересующей меня теме, я иду к Главному. Он меня примет. И поиском займётся мой отдел. Поиском нашей беглянки.

Парети неспешно удалился. Твёрдой походкой, горделиво вскинув подбородок. Альтернативщики проводили его задумчивыми взглядами.

— Нет, вы это видели? — совсем спокойно спросил Мишка. — А ведь ещё позавчера был довольно милый старикашка.

— А сегодня он ух ты и о-го-го, — поддержал его Башарин.

— Он уже и не старикашкой смотрится, — согласился Трофимов.

— Воспрял.

— Окрылился.

— Селф конфиденс почуял, собака.

Они прошли к себе в лабораторию и сразу же уткнулись в ноосферную карту. Новых отметок не было, ментальный след красивого стажёра Натальи Копаловой тянулся до Нововавилонска и пропадал под наслоениями виртуальных слепков. Мишка Потехин принялся заваривать чай. Сашка с Васькой переглянулись. Они знали, что если завлаб принимается заваривать чай, значит всё — шутки кончились.

— Как вы думаете, он и правда к Главному пойдёт? — спросил Мишка.

Сашка с Васькой покивали.

— Вот, — удовлетворённо произнёс Мишка. — Это, собственно, был риторический вопрос. Это я к тому, что пойдёт он к нему только завтра. Это значит что?

— Что? — глядя в рот завлабу, спросил Сашка Трофимов. А Васька уже всё понял и надевал шлем альтернативной реальности, подключал эмпатический модуль, вводил ментальный слепок Наташи в реальность Междуморья.

— Это значит, что Парети будет ночью спать, а мы, нарушая трудовое законодательство, напряжённо работать, — задушевно сообщил Мишка. — Сутки у нас на всё про всё. День и ночь. Работать, олухи!