Россия – карашо!

Константин Стэнк

Более двухсот лет в Российском степном хуторе проживают потомки немцев, когда-то переселившихся в Россию из Германии. Наконец, в конце двадцатого века один из двоюродных братьев решает переселиться на историческую родину. Желает он, чтобы переехал в Германию и его брат Ганс. С этой целью по его просьбе и приезжает в хутор журналист с переводчиком, чистокровные немцы, никогда не бывавшие в России. Ганс с другом Колькой решают устроить гостям развлечение, вывозят гостей на рыбалку – половить раков. На рыбалке и поражается журналист тому, насколько свободна и доброжелательна вольная жизнь простых людей в России. Впечатленный свободой и вольностью нравов хуторян, журналист приходит к выводу, что Гансу не стоит переселяться на историческую родину, не сможет он там так вольно жить. Потому что «Россия – карашо! Свобода!»

Россия — карашо!

Конец бурных восьмидесятых — начало грандиозных перемен в мире и в истории России.

Бескрайние степи широко раскинулись в левобережье Дона — до самой Волги.

Плоская полупустыня с бедной растительностью изредка прорезается, как морщинами, длиннющими балками.

Здесь в хуторе «Веселый» и обосновались когда-то, почти два века назад, предки Ганса — выходцы из Германии.

Обосновались и обрусели, стали считать себя русскими, да по сути таковыми и были, пережив вместе с русским народом все потрясения долгой истории хутора.

Ганс совсем отвык от своего родного имени еще в школьные годы. Привык к русскому — Геннадий.

«Генка, на рыбалку-то едем!?»

— Колька пришел, договаривались ведь вчера вывезти гостей на рыбалку, раков половить.

Гости прикатили оттуда из Германии, направил их к нему Гансу Шульцу, старший двоюродный брат Геннадия, тоже Шульц. Для Геннадия он как был, так и остался Витькой.

Звонил Витька недавно, все хочет Ганса перетянуть в Германию, сам-то перебрался туда десять лет назад.

— «Приехать не могу — дела, а вот мой немецкий друг (чистокровный немец) давно хочет побывать в России!»

Журналист он.

С удовольствием согласился поехать в самую глубинку, в наш хутор «Веселый». Заодно и тебе поможет перебраться в Германию, дал я ему немного денег — расходы оплатить. Правда, он русский язык совсем не знает, но с ним очень хороший переводчик!» — объяснился старший Шульц по телефону, звонил накануне, перед приездом гостей.

— Теперь вот майся, с этим чистокровным немцем, не бывавшим никогда в России, — да Геннадию не особо-то и хочется уезжать. Ездил он уже в Германию. Предложил, как-то Витька ремонтировать, да перепродавать в Россию автомобили «утопленницы». Прокатилось по Европе мощнейшее наводнение, утопило немало автомобилей в то время. Вот и решил Витька тогда, скупать бывшие затопленные автомобили за бесценок, тут же их ремонтировать — немцы, мол, не хотят этим заниматься, проще им новый купить.

Поднапрягся Ганс, взял все свои небольшие сбережения, да и отправился к брату.

Нашли они подходящую «Ауди — 80», «бочку» быстренько привели в надлежащий вид и погнал ее Геннадий в родной хутор. Все бы хорошо, только по дороге — в Польше, встретили Ганса бандиты. Потребовали денег в два раза больше, стоимости автомобиля, мол, за проезд по дорогам страны.

Заперся Геннадий в салоне — ждал, пока нагонит его колонна таких же перегонщиков — они и выручили, разогнали бандитов.

Легко отделался Геннадий, только ножом бандиты успели испортить замок на водительской двери, да в отместку процарапали огромный крест, через весь капот, испортив товарный вид автомобиля.

Немного покатался Геннадий на престижном авто, да и продал его себе в убыток. Больше в Германию не ездил.

«Колька теперь не отстанет, надо собираться и ехать развлекать немцев!»

Немцы уже беседуют с Колькой во дворе. О чем-то спорит Колька с журналистом.

Ох, и любопытным же оказался этот Фриц-журналист. Во все дыры сует свой нос, все ему интересно, все хочет узнать.

«Когда поедем, на каком транспорте?» — Интересуется журналист у Кольки.

А Кольке-то, откуда знать, что на уме у Шульца, вот он и уставился задумчиво на лошадь, бредущую по улице.

«На лошадь я не сяду!» — понимает его задумчивость по-своему Фриц.

— «Фриц, давай ты будешь лучше Фролом, а то не любят у нас Фрицев и Адольфов!» — предлагает Колька.

Журналист не возражает.

— «Пойдем к Семену за машиной и бреднем!» — решает перейти к делу Геннадий.

Потом добавляет, указав на ведро с мусором в углу двора:

— «Колька, захвати ведро, на речке раков сварим!».

Захватив ведро, полное собранного накануне по двору мусора, все четверо направляются к соседям.

У соседей входная дверь в дом закрыта. Засов наброшен на петлю, а в петлю, предназначенную для замка, вставлена палочка — знак того, что хозяев нет дома.

Переводчику, а через него и журналисту, долго объясняют, что, мол, дом на замке и надо искать Семена, скорее всего на поле пасет свое козье стадо.

Пока объяснялись с немцами, пришла жена Семена — Мария:

— «Да, коз погнал Семен к лесополосе, говорит: «Там еще трава осталась, не выгорела!»

— Только он стадо не оставит, не придет, — заверяет Мария, с интересом разглядывая гостей Шульца.

Не желая тратить время на пустые разговоры, Колька бегом бежит искать Семена с его козами.

Вскоре, также бегом, он возвращается:

— Говорит: «Шульцу машину доверяю, пусть берет, а бредень на заборе!» — докладывает запыхавшийся посланник.

Фриц-Фрол торопливо достает бумажник и что-то долго и быстро толкует переводчику.

— «Что он там жиркочет?» — спрашивает Колька у переводчика, дождавшись, когда замолчит журналист.

Говорит: «Шульц старший поручил ему оплачивать все расходы вместо Геннадия собственноручно, не доверять Шульцу-младшему, он, мол, совсем не умеет распоряжаться деньгами. Интересуется, сколько надо заплатить за аренду автомобиля и снасти!».

— «Ой, да ради Бога! Какие там деньги!» — открывает Мария ворота гаража, вытащив предварительно такую же, как на двери дома, палочку-замок:

«Только вы ее выкатите на руках, может не завестись в гараже, надымите без толку!»

— «Что это?» — удивленно рассматривает журналист выкаченное из гаража, странное сооружение, на колесах от какой-то сельхозмашины.

— Как что? Автомобиль «Виллис», американский джип армейской разведки, — сходу отвечает Колька.

— «И что, ездит!?» — не унимается немец.

— А то как же! Хотя и выпущен в 42 году, — заверяет Колька.

Двигатель запустился на удивление резво, только слегка потряслась машина на малых оборотах.

Смотали и загрузили бредень, не забыли и ведро с мусором, проверили, на месте ли паяльная лампа и приспособление для варки раков в полевых условиях.

Уселись и сами: Геннадий за руль, Колька рядом, а гостям пришлось пристроиться в кузове на крыльях, приспособленных под сидения. Тента на машине нет, обзор великолепный.

Выехали.

На окраине села у мусорной свалки Колька потребовал остановиться:

— «Фрол, дуй к свалке, мусор высыпь!»

— «Какой там тебе аусвайс, давай, шнель, шнель!», — не дал он переводчику даже перевести возражения журналиста.

Журналист бегом бежит к мусорной куче, подхватив ведро.

— «А что ему надо-то было?», — интересуется Колька у переводчика.

— Разрешение на пользование свалкой, бумагу, — отвечает невозмутимо переводчик.

— Теперь до вечера будем ждать, пока он всю свалку не рассортирует, — ворчит Колька, наблюдая, как гость копается в куче мусора. Пришлось отправлять за ним переводчика. А потом еще и самому Кольке сбегать за ведром, которое немец решил выбросить вместе с мусором.

Конец ознакомительного фрагмента.