Содружество. Начало. Том 1. XXI—XXVIII столетия

Константин Страувель

В первой трети XXI века люди поняли: одной Земли им уже мало. И теперь, спустя десятки, а то и сотни лет после выхода на просторы Млечного Пути, человечеству предстоит раскрыть загадки космоса и вместе с другими разумными цивилизациями создать основу для нового союза – Восточного галактического содружества, объединившего четверть всех систем Млечного Пути.

Intro. «Меняю 2 года на 30»

Наша Вселенная — место бесконечно огромное, загадочное и полное опасностей. Несмотря на то, что человек бороздит ее просторы уже более трех столетий, она до сих пор остается местом, полным необъяснимых явлений. Здесь приведена история, записанная со слов пилота, ставшего свидетелем одного из таких явлений.

«Запись №020204

Место действия: Млечный Путь, Северо-Восточная Пограничная зона, Система Х-36¹, планета Ксентар

Время действия: 2286 год.

Все началось с того, что примерно в два часа после полудня меня вызвали по Голофону² и приказали через час явиться в космический порт. Пока я добирался, мне на ум пришло три или четыре планеты, на которые меня могут отправить. Ведь я был одним из самых опытных пилотов в этой несчастной зоне, а это значило только одно — для выполнения задания меня могли отправить в самую задницу.

Когда я прибыл, то увидел еще две человеческие фигуры. Один был невысокого роста, плотного сложения, одет в темно-красную военную форму. Второй был высоким и сутулым, на нем был белый халат. Прошло еще около пятнадцати минут, когда из кабинета выкатился робот и позвал всех в кабинет.

В светлом кабинете сидел человек в бело-голубой форме служащего СВПЗ. Когда дверь захлопнулась, а робот сообщил о нашем прибытии, хозяин кабинета встал, поблагодарил его и, взяв в руки три планшета, отдал их нам.

Позднее мы узнали, что нам поручено задание особой сложности. Зонд, отправленный к планете Тен-Ханак, расположенной в системе Румалан, не вышел на связь в условленное время. Центр управления полетами, расположенный в соседней с ней системе X-40, несколько дней пытался связаться с зондом, но ничего не получилось. Сама система находилась в ста пятидесяти световых годах от нас, поэтому придется пользоваться КНДС³. Окончив инструктаж, командор Киллигс (так к нему обратился робот, пригласивший нас) поблагодарил нас за внимание и отправил в док, где нам должны были дать дополнительную информацию касательно задания.

Пока гравплатформа⁴ двигалась к докам, каждый из троицы успел изучить досье на своего коллегу. Я узнал, что фигура в мундире — Марк Алосис, землянин из соседней системы X-37. Служил боевым пилотом в подразделении «Красное крыло», принадлежащему к Космическому Флоту, имеет несколько наград, в частности — за участие в спасении станции «Лон» пятилетней давности. Второй же участник был ученым. Его звали Глинн Ти’Санн, и он был представителем расы Сингалуров, обитавших в системе А-168.

Когда мы прибыли в доки, там уже заканчивалась загрузка наших челноков. Как сказал нам заместитель командора Шальге, в двух челноках находятся грузы различного предназначения. К примеру, у военного пилота это — энергобатареи для импульсных лазерных орудий, а у ученого — оборудование для поисковой операции. Но, помимо этого, в каждый челнок была загружена пища, ведь экспедиция обещала быть долгой. Кроме запасов еды, в моем челноке больше ничего не было. Так сделали, чтобы можно было быстро вывести за собой группу на случай чрезвычайной ситуации. Также нам рассказали, как добраться до КНДС и сколько времени может занять полет до конечного пункта.

Прозвучал вопрос от Марка о скорости этих челноков. Шальге тут же ответил, что, несмотря на некоторые модификации, скорость у всех приблизительно одинаковая — около семи с половиной тысяч километров в секунду в крейсерском режиме и двенадцать тысяч — в режиме форсажа.

После того, как нам выдали все необходимое для миссии снаряжение, крыша дока открылась, и три челнока взлетели. Через пару минут они уже были в космосе. Там со мной на связь вышел командор. Он предупредил, что в системе Румалан плохо работает связь посредством Голофона, поэтому даже с ближайшей системой Х-40 связаться будет очень непросто. Во избежание непредвиденных ситуаций он порекомендовал использовать для коммуникации внутри группы резервные радиостанции. После того, как он пожелал нам удачи, я закончил передачу и направился к магнитной катапульте. Так как она не могла пропустить более одного корабля за раз, понадобилось немного больше времени, чтобы группа вновь собралась в полном составе на другом конце маршрута. После того, как мы провели перекличку, в челноках включилась система искусственного сна. Управление было отдано бортовым компьютерам, и челноки были направлены к Норе. С этого момента началась наша миссия.

Наше путешествие через КНДС было завершено. Это я понял по тому, что искусственный сон был окончен. Придя в себя, я поразился увиденному. Ни командор, ни его заместитель даже слова не сказали о том, что система Румалан является просто огромной даже в космических масштабах. Светило казалось просто крохотной точкой размером не больше монеты. По моим самым приблизительным расчетам, от звезды нас отделяло 10—15 миллиардов километров. Чтобы получить точное расстояние, я по радио дал приказ Марку пустить световой пучок. Выполнения приказа не пришлось долго ждать. Прошел час, за ним — второй. Я провел перекличку и проверку всех систем кораблей группы. Прошло уже три часа, а световой пучок еще не вернулся. Тогда я приказал Марку связаться с нами, если пучок вернется, а сам вместе с Глинном снова погрузились в искусственный сон.

Шипение радиостанции разбудило меня через пять часов. Марк сообщил, что пучок вернулся к нему. Время полета составило 8 с четвертью часов. Разбудив Глинна, я сообщил ему эти данные. Проведя некоторые подсчеты, он подытожил: расстояние до звезды равно 8,91 миллиарда километров. Также он сообщил, что мы сможем преодолеть это расстояние за 8 с половиной дней при условии, что мы не попадем в какую-либо область, где наша скорость изменится в ту или иную сторону. Марк по рации предложил не терять времени и заводить двигатели. Это мы и сделали.

Хочется сказать, что сначала я подумал, что это будет самый долгий перелет в моей жизни. Пока я летел, не видно было никаких признаков жизни: ни станций, ни зондов, ни даже одиночных челноков. Система казалась пустой. Находясь в достаточно мрачном настроении, я одолел первый миллиард километров. Несмотря на то, что я не мог видеть, что происходит в кабинах моих товарищей по миссии, перекличка показала: они тоже находятся далеко не в самом лучшем настроении.

И вот пошли уже вторые сутки полета. Звезда стала немного больше в размерах, но все равно она оставалась точкой, расположенной очень далеко от нас. Пока продолжался полет, я решил пообщаться с товарищами по команде. Начал я с Глинна, который, как мне казалось, больше был к этому расположен. За час беседы с ним я узнал, что он продолжал семейную традицию, начатую еще прадедом: окончил Университет Планетологии, и стал работать в существующем при нем НИИ. По его словам, ученые являются достаточно уважаемыми фигурами в сингалурском обществе. Также я расспросил его о том, почему он согласился пойти на это задание. Ответ был прост: Глинн всегда интересовался тем, что происходит в окружающих его мирах, и задание стало всего лишь очередным способом утолить жажду знаний. Я поблагодарил его за интересную беседу и попросил его связаться со мной, если мы вдруг сможем каким-то образом ускориться.

Теперь настала очередь Марка. Он был не так многословен, как Глинн, но на вопрос «Почему ты решил принять участие в этом задании?» ответил просто:

— Надоело сидеть без дела. Хочется немного жирок растрясти.

О его выборе профессии я спрашивать не стал, ведь, ознакомившись с досье, мне было известно: когда он участвовал в операции в составе «Красного крыла», нужны были все. Даже те, кто мог пилотировать шахтерский грузовик.

Через несколько часов я услышал, как снова затрещало радио. Это вышел на связь Глинн. Он сообщил, что впереди — планета, и скоро мы сможем немного ускориться за счет ее гравитационного поля. Я принял его сообщение и сказал, чтобы он просканировал Тен-Ханак, как только она попадет в зону досягаемости радаров. Приняв передачу, он отключил связь.

Я приказал скорректировать курс, чтобы была возможность подлететь к планете. Через несколько минут наши челноки взяли немного левее, и тогда мы увидели перед собой крохотный шарик. Мелкие детали было не видно, но, подлетая к нему, мы увидели, что по размерам он — не так уж и велик. Как сообщил мне мой радар, планета Ан-Кмон была не больше четырех тысяч километров в диаметре. Прошло всего полчаса, и я почувствовал, как меня чуть сильнее вдавило в сиденье. Я связался по радио с Глинном. Он сообщил, что это — действие гравитационного поля планеты, и оно ускорило движение наши челноков. Приказав Глинну и Марку скорректировать курс, я немного сбавил скорость и сделал маневр. Они, последовав моему примеру, обогнули планету справа, чтобы гравитационное поле не притянуло их с еще большей силой. После этого мы включили режим форсажа и продолжили путь.

Полет продолжался еще сутки, прежде чем показалась следующая планета. Я просканировал ее. Как показал радар, Сиурра, вторая планета, была газовым гигантом. Я знал, что у таких планет гравитация еще сильнее. Поэтому я приказал Марку и Глинну заранее приготовиться к маневру. Наблюдая за ее движением, я понял, что лучше будет обогнуть ее сверху. Но, чтобы быть полностью уверенным в своей идее, я связался с Марком и спросил у него совета. Он ответил быстро и без лишних слов — огибать планету надо через ее Северный полюс. Так мы и поступили. Впоследствии я понял, что это решение было самым удачным: планета не смогла притянуть нас к себе, но дала хороший толчок, сработав по принципу катапульты.

Связавшись с Глинном, я услышал хорошую новость. Теперь, благодаря такому толчку, мы достигнем Тен-Ханак меньше чем за 36 часов. Эта новость была встречена дружным улюлюканьем. Я тоже не сдерживался, ведь сидеть в челноке по несколько дней — не каждому под силу. По такому поводу можно было устроить небольшой перекус. Доверив управление челноком бортовому компьютеру, я отправился в трюм. Запасов еды было еще предостаточно, хотя контейнеры с консервами и синтетическим кофе были уже вскрыты. Неспешно пообедав консервами и запив их кофе, я вернулся к штурвалу. Связавшись с Глинном, я приказал ему просканировать планету, к которой мы следовали. Прошло меньше минуты, прежде чем он выдал нужную информацию. Эта была та самая планета, Тен-Ханак. Состояла она, в основном, из железа и углерода, атмосфера — метановая, с небольшими примесями кислорода и азота. Состояние от нее до звезды составляло 1,2 миллиарда километров. Вокруг светила она вращается 15 лет, а вокруг своей оси — 24 часа.

Поблагодарив Глинна, я вышел на связь с Марком и приказал ему просканировать звезду. Ждать также пришлось недолго. Вскоре я услышал данные. Звезда была в 15 раз больше Солнца (я перевел это в километры, и получилось чуть больше двадцати миллионов), и в 7.5 раз горячее.

Приняв данные, я приказал всем включить защитные экраны. Вопросов не последовало, и через секунду в моей станции дважды донеслось «Экраны включены». На данный момент мы уже вышли из гравитационного поля газового гиганта и находились в нескольких часах полета от магнитного поля Тен-Ханак. Спустя несколько часов, когда жар от звезды ощущался даже сквозь изолированную кабину, Глинн предложил повернуть ближе к планете, чтобы защититься от палящих лучей. Его план был принят, и теперь мы медленно, но уверенно приближались к Тен-Ханак.

Прошло несколько часов, и я почувствовал, как кресло понемногу впивается в тело. Глинн по радио сообщил, что мы попали в гравитационное поле планеты, поэтому стоит понемногу сбавлять скорость, чтобы посадка не превратилась в крушение. Осталось всего полдня, прежде чем мы достигнем планеты.

Мы приближались к огромному шару, одолевая миллионы километров. Через несколько часов можно было увидеть желто-зеленые облака, плотной пеленой обволакивающие планету. Планета тоже двигалась, хоть и очень медленно по сравнению с нами. Километр за километром она проходила свой путь вокруг звезды. Жара в кабине нарастала, но пока экран исправно выполнял свою теплоизолирующую функцию.

Спустя несколько часов в эфире раздался голос Марка. Смеясь, он сообщил о том, что экспедиция в составе Марка Алосиса, Глинна Ти’Санна и Эвана Рокиса находится рядом с конечным пунктом маршрута — планетой Тен-Ханак. Под дружный смех я отдал указание провести последнюю диагностику систем корабля и включить систему «Атмо-2»⁵. После выполнения данного указания наши челноки начали подготовку к вхождению в атмосферу. Мощность двигателей, работавших к тому моменту в полсилы, была уменьшена во избежание столкновения с планетой. На самих корпусах вырос щит из полиметаллидовых⁶ пластин. Мы начали входить в верхние слои атмосферы.

Приземление в целом прошло удачно. Только Глинн немного повредил корпус челнока, так как слишком рано отключил защиту. Посадив челноки, мы встали на твердую почву. Впервые за неделю я чувствовал себя человеком. С непривычки первые шаги делать было трудно, ведь ноги практически не работали. Но через несколько минут ходьбы кровоток удалось восстановить.

Мы помогали Глинну выгружать и устанавливать оборудование, прерываясь на то, чтобы заправить кислородные мембраны в наших скафандрах, когда почувствовали странные вибрации. Земля под ногами чуть заметно дрожала. Это было заметно по тому, что черная пыль на поверхности подпрыгивала и перемещалась. Через несколько секунд вибрации усилились настолько, что уже было трудно устоять на ногах. Казалось, что планета вот-вот расколется и начнет дрейфовать по космосу в виде нескольких огромных глыб. Как только мы оказались рядом с нашими челноками, на том месте, где секунду назад стоял Марк, появилась яма. Сначала она была небольшой, не больше воздушного шара, но в считанные секунды яма увеличилась в несколько раз. Из-под поверхности планеты появился объект. Затем, когда он начал подниматься, толчки усилились. Ямы буквально испещрили поверхность планеты. Из них, словно грибы, начали появляться объекты. Они представляли собой цилиндры синего цвета. На их вершинах, которые за несколько секунд ушли далеко в облака, были заметны какие-то волнообразные антенны. С проявлением последнего объекта толчки утихли. Мы с трудом поднялись на ноги, пытаясь осознать и понять увиденное. А картина была такой: бескрайняя равнина, и из нее, словно иглы, торчат эти объекты. Десятки, если не сотни, совершенно одинаковых столбов касались метановых облаков своими приемниками.

Затишье длилось всего пару минут. После этого над всеми антеннами появилось свечение. Из наконечников вырвались ярко-синие лучи. Через несколько секунд множество лучей сошлись в одной точке, затем под желто-зелеными облаками появился небольшой квадрат синего цвета. Секунда — и он начал расширяться, и на наших глазах небо до самого горизонта поменяло свой цвет с желто-зеленого на сапфировый.

Мы замерли в недоумении. Я послал Марка к челнокам, чтобы он проверил системы. Прошло всего две или три минуты, но почему-то, когда Марк вернулся, мои атомные часы показали, что прошло сорок пять минут.

В недоумении тот сообщил, что все приборы, показывающие время, как будто взбесились. По его словам, часы на кораблях показывают 18:00, хотя мы прибыли около четырех часов дня. Не поверив ему, я попросил Глинна сказать время. Ответом прозвучало «18:02».

Отказываясь верить происходящему, я взглянул на свои часы. Никогда бы не поверил, что одна секунда на этой планете проходит в пятнадцать раз быстрее, чем на Ксентаре. Но так оно и было: я увидел, как цифра «2», обозначающая минуты, сменилась на «3», а затем — на «4». Время здесь течет в пятнадцать раз быстрее! Мой мозг отказывался это воспринимать, но глаза врать не могли. В последнем меня убедил Глинн, когда заставил глянуть на облака. Огромные тучи двигались просто с невероятной скоростью — казалось, что их гнал ураган. В правоте ученого я удостоверился, когда глянул на цифровой флюгер, вмонтированный в скафандр. Он показывал ноль целых пять десятых метра в секунду. Практически полный штиль.

Я понял: теперь дорога каждая секунда! Пользуясь периодом спокойствия, я начал лихорадочно думать, как быстро отгрузить оборудование и покинуть планету. Но, к сожалению, этот период длился недолго: вскоре послышался гул. Затем в считанные секунды начался настоящий ураган. Ветер был настолько сильный, что устоять на ногах было почти невозможно. Упав на землю, мы попытались за что-нибудь уцепиться, чтобы нас не подхватил поток. Мне и Глинну повезло — мы успели зацепиться за небольшие металлические колонны. Держась за них изо всех сил, мы увидели, как Марка, словно тряпичную куклу, подбросило в воздух и за считанные секунды подняло на несколько десятков метров. Пораженные этим зрелищем, мы слишком поздно обратили внимание на то, что начались толчки. За несколько секунд рядом с колонной образовалась огромная трещина. Она дошла до нас и расколола колонну пополам. С обломками в руках мы отправились в полет.

Я не знаю, сколько летел вниз и как долго находился без сознания. Но когда очнулся, то понял: плохи наши дела. Мы находились на приличной глубине, судя по звуку ветра, который стал намного тише. Приведя в чувство ученого, я проверил системы на скафандре. Обнаружилось, что все, что у нас работает — система жизнеобеспечения и система освещения. Встроенная рация, скорее всего, вышла из строя после удара.

На свой страх и риск мы сняли шлемы. Несмотря на то, что мы находились под поверхностью, вполне возможно было отравиться метаном или же другими газами, которые были в этом подземелье. Но к нашему удивлению, ничего плохого мы не почувствовали. В воздухе пахло каким-то маслом и сыростью, и от этого нам уже стало немного легче.

Включив фонари, мы начали свой путь. Какое-то время (атомные часы тоже были повреждены) мы шли прямо, но не находили ни единого признака жизни. Абсолютно дезориентированные, мы шли, с каждой минутой все меньше и меньше надеясь на то, что нам удастся отсюда выбраться. У нас не было ни воды, ни еды, да и батареи могли в любой момент выйти из строя. И тогда нам наверняка был бы отрезан путь наверх.

Мы долгое время брели по коридорам, уже не рассчитывая даже на то, чтобы найти себе пропитание. Но далее случилось то, что нельзя назвать иначе, как чудом.

В темноте мои глаза уловили огонек. Маленький, но очень яркий огонек. Мне уже тяжело было понять, был ли это действительно свет или у меня уже начались галлюцинации. Но неожиданно мои сомнения развеял Глинн. Он заявил, что это — живой организм. Я засомневался в его словах, но он уверил меня, что свет — не искусственный. Как я узнал, Глинн обладал способностью видеть в инфракрасном спектре. Вполне возможно, что этим он спас свою, да и мою жизнь — тоже.

Огонек приближался. Я очень удивился, когда увидел мальчика с факелом в руке. Он был маленького роста, факел казался просто огромным рядом с ним. Мальчонка подошел поближе, чтобы нас рассмотреть, и застыл. Мы тоже не шевелились, боясь, что паренек неправильно нас поймет и бросится на нас или, наоборот, убежит.

Первым «ожил» мальчик. Он медленно положил факел на пол и зажал руками уши. Крик, который он издал, был совсем не детским. Его громкость была такой, что не спасали даже закрытые уши. Глинн упал на колени и схватился руками за голову. Я увидел, как вдалеке появилось много маленьких огоньков. Фигуры неслись на зов мальчишки с огнями в руках.

Как только толпа остановилась, мальчик замолчал. Тогда я смог отлепить от ушей руки и помог встать Глинну. Увидев нас, они вернули мальчишку к себе, а сами — упали на колени и, словно по команде, начали бить поклоны, как будто мы были богами. Мы смотрели на это действо и не знали, что делать. Непонятно, понимали ли они наш язык, или же общались между собой с помощью жестов и мимики. Поэтому нам оставалось только ждать.

Но вскоре они сами дали нам ответы на некоторые наши вопросы. Они обступили нас и, подняв нас на руки, начали двигаться. Все, что мы видели — это то, как свет становился все ярче по мере приближения к месту обитания. Опустив нас на землю, они ненадолго исчезли и вернулись, неся нам дары. Именно тогда в их взглядах я заметил нечто, похожее на страх и одновременно — на уважение.

Когда последний член племени принес свой дар и вернулся к своим соплеменникам, они начали водить хороводы вокруг огромного костра. Сняв свои скафандры, мы начали трапезу. Как и подобает богам, мы смотрели на их хороводы снисходительно. Они водили хороводы, танцевали, дети прыгали и выделывали просто необычайные па. Одним словом — радовались.

Но через какое-то время они прекратили танец. Уставшие, они улеглись спать, а мы еще некоторое время смотрели на костер.

Это был наш первый день из тех долгих дней, которые мы провели у них. За столь долгий период мы переняли все их обычаи, традиции. Я очень удивился, когда узнал, что в этих пещерах водится несколько десятков видов живности. Мне даже продемонстрировали одного из представителей фауны этого подземного мира. Он напоминал собой смесь паука и скорпиона, а размером напоминал собаку. Даже дети с помощью тоненькой палочки могли убить это создание. Так же я узнал, что у них есть свои сады, и даже озера, где они добывали икру. Ну, или что-то очень похожее на нее.

Но незадолго до побега я обратил внимание на то, что со мной случилось. Это открытие я сделал случайно, когда попросил добрую женщину принести мне воды. Перед тем, как кувшин оказался у моих губ, я увидел в отражении морщинистое лицо. Губы еле угадывались за длинной седой бородой, волосы, не уступающие бороде по длине, также были абсолютно седыми. Несколько невероятно длинных секунд потребовалось для того, чтобы осознать: я смотрю на себя самого, и борода, как и длинные волосы — тоже мои. Медленно я поднес к губам кувшин и сделал несколько глотков. Отдав кувшин женщине, я поинтересовался самочувствием Глинна. Тот с трудом ответил, что скоро он умрет. Мой единственный друг вскоре мог отойти в мир иной, а я не мог ему ничем помочь. Этот факт поверг меня в серьезное уныние. Это не ускользнуло от внимания моих новых друзей, и когда старейшины развели большой костер, я встал рядом с одним из них и жестами попытался рассказать им о том, что мне нужно наверх.

Какое-то время в пещере царила тишина. Ее прервал скрип. Это маленький мальчик рисовал что-то угольком по камню. Вскоре он подбежал ко мне и передал камень. Я посмотрел на рисунок. Там были изображены две фигурки, и та, что была поменьше, вела за собой другую. Чуть ниже они уже стояли на поляне, над которой были видны тучи.

Положив камень на пол, я жестами спросил его о том, сможет ли он вывести меня наверх. Он закивал и показал на костер. Затем он несколько раз поднял и опустил руки. Я подумал, что он говорит о том, что через несколько дней он поможет мне вернуться наверх.

Следующие несколько дней я провел в ожидании того мальчика. С одной стороны, я был рад, что, наконец-то, смогу вернуться на родную планету, но так же мне было тяжело покидать этих необычных существ, которые были очень похожи на нас, людей. Нередко мне приходила в голову мысль, что неплохо было бы остаться и здесь, стать охотником или ремесленником. Но последний день моего пребывания в пещерах перечеркнул все эти намерения.

Проснувшись в день, когда мальчишка пообещал мне помочь, я обнаружил, что Глинн перестал дышать. Его кожа была белой, как полотно, обе пары глаз были покрыты тонкой пленкой. Я пытался оживить его, но ни искусственное дыхание, ни массаж сердца не помогли. Пораженный столь неожиданной смертью своего товарища, я застыл на месте. Поняв, что надо что-то делать, я взял себя в руки и пошел к старейшине племени. Я, как мог, показал ему, что мне нужно провести своего друга в последний путь. Он внимательно смотрел на все мои жесты, а затем нарисовал свой ответ. На большом плоском камне был рисунок, изображающий похоронную процессию. Несколько фигур стояли в стороне, а одна из них производила над усопшим ритуал, который заключался в том, что сначала за него молилась одна фигура (я предполагал, что это — старейшина), затем участники ритуала становились вокруг фигуры и молились вместе с ней за вечный покой усопшего. Чуть ниже была изображена процедура погребения: тело на носилках уносили куда-то далеко, где его оставляли в пустотах, специально выбитых в стенах этих пещер.

Ознакомившись с этим ритуалом, я попрощался со старейшиной и удалился. Вернувшись в свои покои, которые на деле выглядели, как выбитая в породе небольшая комната, я посмотрел на тело моего друга. В свете факелов я видел, что пленка уже закрывала зрачки так, что через нее нельзя было ничего видеть. Я взял его скафандр и вернулся к старейшине, как раз вышел из своей пещеры. Приблизившись к нему, я жестами показал ему, что я хочу забрать это (указав на скафандр) с собой наверх. Он кивнул и пожал мне руку. И тогда он показал то, что впоследствии запомнилось мне на многие годы: «Помни его».

Спустя время, когда племя вернулось с охоты, старейшина собрал всех и начал церемонию. А я, смотря в стену, обдумывал все то, что случилось со мной. Я пытался понять, почему именно мне суждено было выжить, тогда как Марк сейчас дрейфует где-то в космосе, а Глинна вскоре понесут хоронить. Сколько я не думал, а ответа на этот вопрос найти не удалось. Под затихающие шаги я задремал.

Проснулся я, когда все вернулись к костру. Сидящие вокруг него молчали, только дети, сидящие на коленях своих матерей, что-то лепетали на своем языке. Я тихо вышел и присоединился к ним. Печально глядя в пламя, я почувствовал, как чьи-то руки гладят мои плечи. Это была совсем юная девушка, ее глаза, схожие по цвету с неизвестным ей метановым небом, смотрели на меня с жалостью. Я смотрел на нее, и мое сердце обливалось кровью. Она, видя мое состояние, подняла руки и показала жестами «Не кори себя». Через силу я выдавил из себя улыбку.

Все сидели у костра и молчали. Вскоре появились первые люди, которые улеглись на землю. Их примеру следовало все больше соплеменников, и через короткое время большая часть племени уже лежала вокруг костра. Я тоже направился к своему убежищу, чтобы поспать. Но поспать мне не удалось. За мной увязался мальчик. Он был кареглазым, маленьким и очень юрким. И почему-то я вспомнил того мальчика, которого увидел в первый раз. Он был белокурым голубоглазым ангелочком с далеко голосовыми связками, развитыми сильнее, чем у кого-либо.

Я пошел за своим скафандром и прихватил скафандр Глинна, как памятную вещь. Одевшись, я взял факел и вышел к мальчику. Он взял у меня тлеющую деревяшку и за руку повел меня куда-то. Так как путь оказался неожиданно долгим, я часто просил мальчика об отдыхе. Мое состояние было очень плачевным, казалось, что сердце вот-вот остановится, а ноги — подкосятся. Но очень хотелось домой, и я шел за мальчуганом.

В конце концов, мы пришли к выходу. Быстро надев шлем, я обнял мальчугана и взъерошил его кудри. Он со всех ног побежал обратно в пещеру, а я пошел искать свой челнок. Теперь мне оставалось только покинуть эту планету.

Ветер уже успокоился. Казалось, что планета почти не изменилась, если не считать гудения работающих ускорителей времени. Поле все еще окружало планету, что при промедлении означало гибель.

Первое время мне было тяжело смотреть вперед. За многие месяцы пребывания в мрачных пещерах мои глаза отвыкли от света, поэтому первое время я смотрел только себе под ноги, молясь лишь о том, чтобы не ослепнуть. Постепенно я привык к яркому свету, и идти было уже не так тяжело.

Не знаю, как, но я смог очень быстро найти свой челнок. Несмотря на то, что встроенный радар был выведен из строя, мне удалось дойти до места крушения, ориентируясь по столбам. А все — потому, что они находились на несколько сот метров северо-западнее судна. С немалым трудом пройдя это расстояние, я столкнулся с еще одним испытанием. Корабль оказался погребенным под горой черной пыли.

Здесь я не выдержал и закричал. Пройти через столько всего, чтобы сдаться и остаться на планете только потому, что челнок засыпан? Рассерженный, я подбежал и принялся собственноручно откапывать свой «спасательный круг». В эти мгновения я забыл о том, какое у меня состояние. В голове была только одна мысль: надо отсюда бежать, или мне — конец.

Освободив свой челнок, я забрался внутрь. В голову сразу полезли страшные мысли: «А что, если он не заведется?», «А что, если что-то повредилось?». Отогнав их, я закрыл люк и включил двигатель. Послышалось гудение, вскоре оно затихло. Ругаясь, я дергал рычаг до тех пор, пока не услышал желанный звук — гудение термоядерной установки. Теперь надо было оторвать его от поверхности. Это я проделал уже с большей уверенностью, несмотря на то, что мои руки все еще дрожали с непривычки. Затем включились радары и системы связи, а через секунду послышался голос автопилота:

— Добро пожаловать на борт, капитан Рокис.

Никогда бы не подумал, что буду так рад этим словам. Даже то, что произнес их механический голос, не убавляло моей радости. Теперь впереди был космос.

С огромным трудом я покинул пределы планеты. Причиной тому стал парад планет, который тогда случился. Несмотря на то, что в ряд стало три очень разных по размерам и массе планеты, их магнитные поля каким-то образом усилились до такой степени, что даже в режиме форсажа я с трудом освободился от их воздействия. Но это придало мне хороший толчок, и уже спустя сутки мой корабль оказался на границе системы.

За несколько минут до подлета я увидел, что огромное белое кольцо не потухло. В тот момент я даже запаниковал, и в голову опять полезли паршивые мысли. Но это продолжалось очень недолго. Моей радости не было предела. В считанные секунды кольцо засветилось ярким сиянием. В генераторе через пару минут образовалось еще одно кольцо меньшего размера. Не теряя ни секунды, я на полном ходу влетел в образовавшийся проход. Корабль затянуло в кротовую нору, но система искусственного сна не сработала, и я потерял сознание».

P.S

«Дальнейшие записи вел лечащий врач Эвана Рокиса Акму Абан. По его словам, Рокис попал к ним на станцию благодаря счастливой случайности. Его челнок был обнаружен военным патрулем рядом с КНДС. Его доставили к нам в очень тяжелом состоянии: пульс был очень слабым, дыхание тоже. Казалось, еще немного — и он умрет. После двух недель борьбы состояние удалось стабилизировать. Еще через неделю пациент вышел из комы. Мы всей станцией пытались поставить болезнь. Рассказ Рокиса немного помог нам в этом, и мы сделали вывод: его состояние стало столь плачевным от воздействия неизвестных науке полей, которые способны настолько ускорить все процессы, что любой живой организм погибает всего за несколько лет. Потому что мы не могли объяснить, как всего за два года, (если верить рассказам командора Киллигса, который отправил нашего пациента на задание, именно столько времени прошло от начала и до конца миссии) капитан Рокинс постарел на 30 лет.

После окончания лечения в моем присутствии Рокинс связался с командором и уволился из Космического Флота. Отдав значок мне, он попросил меня передать его командору при первой же возможности».

Эван Рокинс умер 15 июля 2299 года в возрасте 75 лет. Тело третьего члена экспедиции, капитана Марка Алесиса, так и не было найдено.

Эти записи были переданы в архив через 20 лет после смерти Рокинса, его сыном Лонаром.

Комментарии

Здесь будут освещены некоторые детали, описание которым не было дано на протяжении всего повествования.

1. Система наименования систем, открытых после начала колонизации галактики в начале 2150-х. Стандартный формат — «Буква-Цифра»

2. Голофон. Сокращение названия «Голографический Телефон». Появился в качестве замены технически устаревшей оптоволоконной связи в начале 2100-х годов. Активно используется во всех ведомствах, в том числе — военных.

3. КНДС. Кротовые Норы Дальнего Следования (так расшифровывается эта аббревиатура) — одна из лучших транспортных систем космической эры. Благодаря десятилетиям совместной работы людей и силурианцев были построены первые генераторы КНДС, связавшие системы Х-36 и Х-41. После 2150-х годов сеть КНДС стремительно разрасталась, и с тех пор за более чем 100 лет сетью КНДС была опутана половина северо-восточного рукава галактики М-800. Чуть позднее появились КНБС (Кротовые Норы Ближнего Следования), предназначенные для путешествий в пределах сектора. КНБС могут соединять системы, находящиеся на расстоянии от 25 до 100 световых лет. КНДС же могут соединять между собой объекты, отстоящие друг от друга на 100 и более световых лет. Отдельные генераторы способны соединять между собой точки на расстоянии до 600—1000 световых лет.

4. Гравплатформа. Сокращение названия «Гравитационная платформа». Используется в качестве средства перемещения пассажиров и грузов внутри зданий. Первые гравплатформы появились в 2060-х годах, и с тех пор постоянно совершенствовались

5. «Атмо-2» — система, разработанная в начале XXII века. Служит в качестве защиты при высадках на планеты с наличием атмосферы. Представляет собой слой тугоплавких пластин, способных выдержать температуру в несколько тысяч градусов.

6. Полиметаллиды — класс металлов, созданных путем молекулярной компоновки на основе самых тугоплавких существующих металлов. Способны выдерживать температуры до 6000 градусов и давление до 50 атмосфер.