ТРИНАДЦАТАЯ ПЛАНЕТА
Завершив облёт планеты, чёрный треугольный разведчик с эмблемой высшего командного состава вошёл в ночную зону, снизился и остановился.
— Штурман, полный обзор! — прозвучал сухой голос.
На экране появились холмы, просторная долина. Вдалеке фосфоресцировало скопление планктона, поднявшегося из глубины моря.
— Что скажете? Достаточно благоприятные условия? — произнёс тот же голос.
Группа генералов сидела за овальным столом. Одни пили лимонад, другие ели фрукты, глядя то на экран, то на настенное табло, где светились показания состава атмосферы, давления у поверхности, силы гравитации, степени радиоактивного излучения, а также длинный перечень астрономических и прочих данных.
— Вполне приемлемо, — отозвался один из генералов.
— Мой профиль — природные ресурсы, — заговорил другой генерал. — Обратите внимание, что верхний почвенный слой буквально напичкан техническими компонентами. Исключение — ферет, мемерон, кри-3.
— Девяносто процентов ресурсов мы изымем, — ответил сухой голос. — Это компенсация за проведение разведки.
— Продолжительность суток меньше, чем на нашей планете, на четыре часа, — заговорил ещё один генерал. — Пожалуй, в этом нет ничего страшного. А кислорода, обратите внимание, больше на семь процентов. Это позволит камлянам убегать от хищников, не испытывая ни усталости, ни одышки.
— По-моему, не для них, а для хищников и аборигенов
скоро наступят тяжёлые времена, — произнёс сухой голос. — Кого из арестантов ни возьми — экстрасенс, гипнолог. Агрессивные вырожденцы!
— Да, это верно! Удивительно, что никто из них не напал на представителей власти во время дознания.
— Если они нападут на охрану, мы будем вынуждены открыть огонь. Если сброс пройдёт мирно, не будет повода обвинить нас в некомпетентности, умышленном накаливании страстей или вредительстве, — прозвучал ещё один голос. — Да и мы сами не будем испытывать угрызения совести.
— Согласен с тем, что мы должны исключить малейшие поводы для придирок, выполняя пункты приказа. Верховный главнокомандующий обязательно просмотрит наш отчёт. Ни одной осечки не должно быть. В итоге та полемика, которая всколыхнула наше общество, вскоре утихнет, не имея серьёзной подпитки.
— Да, — согласились генералы.
— Двенадцать планет явно не были пригодны для жизни, это понятно даже курсантам, а здесь… вполне…
Штурман громко откашлялся, привлекая к себе внимание, и сказал:
— Можно совершить ещё несколько адресных переходов к ближайшим планетарным системам.
— Сколько адресов? — прозвучал сухой голос.
— Семь.
— Условия схожие?
— Нет, хуже. Были хуже. Разведка в этом удалённом районе галактики производилась двести тысяч лет назад. Если за это время на какой-нибудь из семи планет завершилось Великое окисление, то есть произошло насыщение атмосферы кислородом…
— Это нам понятно. Предпосылки обнадёживали?
— На этих планетах были и синие водоросли, и несколько видов грибков, но краткосрочное исследование не позволило определить, насколько быстро они размножались.
— То есть, не исключена вероятность, что, прозондировав те семь планет, мы будем вынуждены вернуться сюда?
— Вполне возможно.
— Штурман, отклоняю ваше предложение! И охрана, и пилоты уже длительное время испытывают состояние напряжённости. Пока нервных срывов не было, но, если экипажи и дальше будут находиться в дискомфортных условиях… — сухой голос сделал паузу, затем продолжил. — Предлагаю произвести сбросы. Предоставляю возможность высказаться тому, кто имеет иное мнение.
Генералы промолчали.
— Хорошо, значит, все согласны. Первый пункт приказа мы выполнили — рассортировали камлян по цвету кожи и форме глаз. Выполнили пункт номер два — нашли пригодную для жизни планету. Выполнили пункт номер три — указали в отчёте бортовые номера базы и крейсеров. Теперь мы должны выполнить пункт номер четыре: расселить камлян изолированными группами. Штурман, топографическую карту!
Над поверхностью стола появились контуры материков с цифровыми данными рельефа. Один из генералов указал на мигающую красную точку и сказал:
— Мы находимся здесь. Рядом море, река, горы. За бортом комфортная температура. Предлагаю сбросить сюда особо опасных нарушителей закона.
— Почему нет? Вполне приемлемые условия. Нареканий в наш адрес не будет. Сюда направим базу. Возражения есть? — спросил сухой голос.
— Нет, нет, — ответили генералы.
— Теперь давайте решать, в какие точки направим крейсеры для осуществления сбросов. Наличие нескольких материков позволит нам рассредоточить камлян без долгих и кропотливых размышлений.
Вскоре места посадочных точек были обозначены и утверждены.
— Штурман! — прозвучал сухой голос. — Передайте командирам базы и крейсеров обозначенные нами координаты и приказ: «Сброс!» Приступим к завершению миссии.
*
Огромная чёрная «шайба» встала на опоры посреди погружённой в ночь долины. Загудели механизмы, под днищем базы вспыхнул бледно-голубой свет. На почву лёг широкий трап. Две колонны вооружённых солдат побежали вниз по шероховатым плитам. Выбежав в долину, солдаты опустили на лица светофильтры, передёрнули затворы и взяли оружие на изготовку.
В чреве базы ярко вспыхнули прожекторы, осветив сидевших на грузовой палубе арестантов в серых рубищах и их детей. Несколько минут стояла тишина, затем из динамиков раздался громкий голос:
— Встать! Покинуть базу!
Младенцы и малыши, проснувшись, заплакали.
— Не смотреть в глаза! Смотреть под ноги! — прозвучала команда.
После того, как арестанты и их дети оказались в долине, прозвучало:
— Сбросить Главного!
Открылась одна из клеток. Солдаты вытолкнули из неё массивное металлическое кресло, в котором сидел седовласый мужчина с завязанными глазами.
Спешно выкатив кресло в долину, солдаты отошли на почтительное расстояние.
— Ливлезия, сними повязку с глаз мужа! — прозвучал в динамиках сухой голос.
После того, как команда была выполнена, голос продолжил:
— Теперь, Камлион, ты и твоя «армия» будете жить здесь. Нравится эта планета — Терра?
Главный арестант посмотрел на траву и кусты, на плещущееся вдалеке море, на незнакомые созвездия и ответил:
— Нравится.
— Очень хорошо! Считаю нужным сказать, что эта планета находится на противоположной стороне нашей галактики. На Илмию, не имея средств доставки, вы не сможете вернуться. Вы получили то, о чём мечтали: полное отсутствие цивилизации!
— Напрасно ты злорадствуешь, Цегеот, — сказал Камлион. — Выгнав нас с Илмии, вы не улучшили, а ухудшили ситуацию.
— Вряд ли.
— Ухудшили, я это точно знаю. Я говорил на суде, повторю ещё раз, в надежде на то, что среди вас есть патриоты Илмии. Да, мы — полувоенная организация. Да, у нас есть табель о рангах. Да, мы ломали громоздкие сооружения и технику, не нанося при этом травм никому из граждан. Мы делали это потому, что слышали, как Илмия стонала и просила не терзать её. Она терпела и ждала, надеясь, что наше движение охватит все материки. Но вы нас выдворили. Истерзанная планета осталась наедине со своими мучителями. Защитников и надежды она лишилась. Что будет дальше? Её терпение скоро закончится.
— Вряд ли.
— Закончится. И вы должны знать, что гнев планеты несравним с нашим сопротивлением. Илмия без сожаления стряхнёт с себя вашу цивилизацию. Мы знаем это, и будем оплакивать и вас, и ваших потомков.
— А мы знаем, Камлион, что ты искусный демагог. Нас твои речи не впечатляют. Ответь, чем вы займётесь после того, как база улетит? Разведёте огонь, чтобы согреться и приготовить пищу? Или нет? Отправитесь искать пристанище, или останетесь на месте, отдав себя на милость природы? Подчинитесь этой планете или подчините её?
— Я чувствую, что планета приняла нас. Вы — её враги, мы — друзья. Она согреет нас и накормит. Отныне мы всегда будем милосердно относиться к нашему новому дому.
— Не всегда! Ты смертен, Камлион! Сколько ты проживёшь, не имея поддержки нашей медицины? Лет двести, возможно, триста. Только создав монументальные статуи, стелы, барельефы с надписями-правилами, можно сохранить память о своём существовании. Ничего подобного вы создавать не намерены? Или же…
— Не намерены, — прервал его Камлион.
— Значит, вы сами вычеркните себя из истории. Пройдёт немного лет, и твои правила будут забыты. Что произойдёт дальше? Чем займутся ваши потомки? Скорее всего, в них заговорит память предков. Они построят города, проложат дороги, создадут воздушные, а затем звёздные корабли. Иного пути к процветанию не существует.
Помолчав, сухой голос продолжил:
— Вам нет прощения за то, что вы упорно подрывали мощь нашей цивилизации. Но почему должны страдать ваши дети? Они несмышлёные. Им нужны комфортные условия, а не те, в которых будете жить вы. Отдайте их нам, проявите благоразумие хотя бы однажды.
Матери прижали детей к себе. Камлион, нахмурившись, не произнёс ни слова.
— Настаивать не имею права, — после долгой паузы прозвучал сухой голос. — Живите, размножайтесь. Это нам на руку, потому что у ваших детей отменное здоровье. Вы сохраните лучшие образцы нашей нации… Запомни, Камлион, наша надзорная служба отныне всегда будет рядом. Мы будем контролировать и вас, и ваших потомков. Уверен, в будущем камляне пойдут нашим путём. Не имеет значения, сколько пройдёт времени — тысячи или сотни тысяч лет. Однажды, когда мы убедимся, что ваши потомки стали хозяевами планеты, а не её гостями, мы придём и раскроем все тайны. Просвещённые камляне вернутся на Илмию полноправными гражданами. А затем мы — илмиане, — продолжим покорять Вселенную. Именно покорять бесконечную бездну, а не прислуживать ей… Охрана, занять места в отсеках!
Большой трап подняли. База взлетела, набрала высоту и остановилась. Вскоре в неё, осуществив сбросы, влетели крейсеры. База заиграла всеми цветами радуги и стремительно унеслась.
*
Поднявшаяся над горизонтом доминирующая звезда осветила долину и камлян, неотрывно смотрящих в небо.
На Терре — Земле зарождался новый день.
ЗАКОН «ГУСТО-ПУСТО»
Сон Натальи прервал звук, похожий на стрекотание цикады. Она открыла глаза, нажала на кнопку будильника, затем спрятала руку под одеяло. В комнате было прохладно, стоял полумрак. За окном зарождался очередной ненастный осенний день. Моросил дождь. Ветер раскачивал почерневшие ветви ивы. На общей кухне за тонкой стенкой кто-то без устали гремел алюминиевой посудой. В её ушах, перекрывая этот шум, продолжал звучать голос полноватого розовощёкого канцлера:
— Госпожа, завтра вся страна будет праздновать ваш день рождения. Те, кому повезло родиться с вами в один день, получат по одной золотой монете. И, осмелюсь вам напомнить, что завтра…
«Что ещё? Что ещё должно произойти завтра?» — подумала она, напрягая слух, но тонкая нить, связывавшая её со сновидением, оборвалась.
Она часто-часто заморгала и всхлипнула. Бесспорно, жить на планете Диэссолис было намного интереснее, чем в этом мире. Там её боготворили, а здесь…
Наталья вытерла слёзы и обвела комнату взглядом. Тумбочка с будильником и ночной лампой. Кухонный стол с посудой и видавшей виды электроплиткой. Два стула. Старенький комод. Узкий бельевой шкаф. Матерчатый выцветший абажур. Чёрное пятно на стене — радио. Умывальник у двери.
Она тяжело вздохнула, вспомнив сиявшие золотом парадные залы, уютные будуары, услужливых вельмож и проворных слуг. В том мире никуда не нужно было спешить, а здесь…
«Где сон, где явь? — подумала она и откинула одеяло. — Хоть и не хочется, нужно идти на работу».
Надевая новое платье из шотландки, она опять почувствовала прилив жалости к себе и пару раз всхлипнула.
По тротуару шла, надвинув на лицо капюшон синего дождевика, невысокая стройная девушка. Рядом, громыхая, проезжали трамваи; проносились мотоциклы, поднимая фонтаны брызг; утробно рыча, проехала пара чёрных эмок.
Перепрыгивая через лужи, Наталья прошла несколько кварталов и вошла в здание горкома партии. В фойе поздоровалась с пожилым охранником.
— Здравствуй, лесная фея, — ответил тот, пробежав взглядом по копне её светло-рыжих волос, по румяным щекам и алым губам. — Василий приедет на побывку через пару недель. На днях ему присвоили звание старшины.
— О! Это здорово!
— Конечно, — пригладив усы, согласился охранник. — Дисциплинированный и умный парень. Ты ещё не обзавелась женихом?
— Нет, не обзавелась.
— Хорошо. Ну, иди, красавица, трудись.
Слева в глубине тускло освещённого коридора находилась телефонная станция. Подходя к двери ТС, она вдохнула знакомые запахи духов и табака. А затем окунулась в привычную деловую атмосферу.
— Станция. Соединяю… Станция. Повторите номер. Да, не занят. Соединяю… Три восемнадцать, подождите, — говорили девушки, экипированные наушниками и ларингофонами.
Столы с коммутаторами стояли вдоль стен. Над самым ответственным коммутатором висел портрет Хрущёва. Несколько девушек, разговаривая, стояли у деревянной вешалки, прибитой к стене. Владлена — невероятно очаровательная блондинка, — уже заступила на дежурство и смотрела на лампочки, шнуры и гнёзда своего самого ответственного коммутатора, приноравливаясь надеть наушники так, чтобы не повредить пышную причёску. Именно Владлену и её сменщиц в преддверии каждого праздника в обязательном порядке поощряли либо благодарностями, либо почётными грамотами, либо памятными подарками.
— Доброе утро, — сказала Наталья, подойдя к своему рабочему месту.
— Доброе, — ответила Татьяна, передавая ей наушники и ларингофон. — Ты такая хорошая — никогда не опаздываешь на работу. Трудись, а я побежала. Сердце нуждается в любви в любую погоду.
Татьяна засмеялась и устремилась к вешалке.
— Привет, привет, — окинув Наталью придирчивым взглядом, произнесла Владлена. — Да у тебя, как я погляжу, новое платье! Из магазина или с барахолки?
— Из магазина, — усаживаясь, ответила Наталья.
— По поводу какого праздника?
— У меня завтра день рождения.
— Понятно. Заранее не поздравляю — не принято. Кстати, платье — не дешёвая покупка.
Вдруг Владлена быстро надела наушники и, нажав на ключ, сказала:
— Доброе утро, Иннокентий Георгиевич! Спасибо! И вам желаю здоровья и счастья… Да, соединяю.
Рабочий день начался.
Вскоре в комнате появился высокий щеголеватый брюнет — начальник ТС Семён Захарович.
Когда он, мягко поскрипывая безупречно начищенными хромовыми сапогами, проходил мимо, Наталья сняла наушники и подняла руку.
— Что, Подгорная? — спросил начальник.
— Мне нужен отгул, Семён Захарович.
— Отгул? А он у тебя есть?
— Да. На прошлой неделе я выходила на работу вместо…
— Я вспомнил. Когда нужен отгул?
— Завтра, Семён Захарович. Можно?
Начальник долго рассматривал спину красавицы Владлены, затем перевёл взгляд на портрет Хрущёва, задумчиво почесал за ухом.
— Задала ты мне задачу, — пробурчал он. — Ладно, Подгорная, можно. После смены зайдёшь в кабинет, напишешь заявление…
— Спасибо, Семён Захарович!
Вечером Наталья спешила домой почти вприпрыжку. Сгорая от нетерпения, выстояла очередь в магазине. Дома торопливо развесила влажный дождевик, умылась, наспех поужинала и пулей влетела под одеяло.
«Завтра буду спать весь день», — подумала девушка, с азартом взбивая подушку.
*
Ретильетта открыла глаза. Два солнца — ослепительно-жёлтое и рубиновое — одновременно всходили над горизонтом, одно — на востоке, второе — на юго-востоке. В древние времена поэты назвали эти звёзды Добротой и Заботой, и потомки сохранили эти названия, как и название ночного светила — Уют. Голубой гигант Уют находился на огромном расстоянии от Диэссолис, и по ночам, когда на небе не было туч, издалека излучал мягкое ненавязчивое сияние.
В просторной спальне сияли зеркала и золотой декор.
«Ура, я дома! — чувствуя радостное волнение, подумала
Ретильетта. — Я дома! Не нужно стоять в очередях. Не нужно обедать в горкомовской столовой. Ни у кого никуда не нужно отпрашиваться. Здесь я главная! Это моя страна!»
Она прислушалась. Во дворце стояла тишина.
Вдруг она услышала, как один из охранников за дверью прислонил плазмострел к стене и сдавленно чихнул. Второй охранник шикнул на него, после этого опять наступила тишина.
Улыбаясь, Ретильетта выбралась из-под одеяла, на носочках подошла к двери, которая вела на украшенный статуями балкон, осторожно надавила на золотую ручку.
В воздухе витал аромат цветов — это благоухал императорский розарий. Из парка доносилось пение птиц и журчание фонтанов. Семейство жёлтых газелей подошло к беломраморной канавке, напилось родниковой воды и неторопливо удалилось.
И тут Ретильетта услышала стук каблучков. К ней быстрым шагом шли дежурные фрейлины во главе со статс-дамой Жельестиной.
— С днём рождения, госпожа! — воскликнула статс-дама.
— Спасибо.
— Вы не позвонили в колокольчик… На улице свежо, а вы вышли в одной сорочке, — Жельестина ужаснулась. — И босиком!
Женщина сняла с себя лёгкую пелерину и накинула её на плечи Ретильетты. Младшая фрейлина положила свою пелерину императрице под ноги.
— Милые мои! — растроганно произнесла Ретильетта, раскинула руки и обняла фрейлин и статс-даму. — Как я рада вас видеть! Как я соскучилась по Диэссолису! Надоел этот Хрущёв!
Услыхав «Хрущёв», статс-дама и фрейлины переглянулись. Один раз в два-три месяца их и без того невероятно щедрая и ласковая госпожа превращалась в ангела во плоти, осыпая всех умопомрачительными подарками. Обычно такой день наступал тогда, когда госпожа просыпалась чуть свет и произносила странные слова или фразы. На этот раз столь долгожданное событие совпало с её днём рождения. Статс-дама и фрейлины одновременно подумали, что сегодня кто-нибудь из знати обязательно грохнется на паркет, не справившись с избытком восторженных чувств. И, как по мановению волшебной палочки, невероятно разбогатеют несколько семей простолюдинов, если госпожа изъявит желание выехать из дворцового комплекса в город.
К обнявшимся грациям подбежал запыхавшийся канцлер.
— О, святой Яйнен! — воскликнул он. — Госпожа! В такой день… вы босиком! С днём рождения!
— Спасибо.
Он опрометью бросился в спальню, вскоре вернулся, неся туфельки императрицы. Отдуваясь, собственноручно обул госпожу.
— Доброе утро, милые мои! — произнесла Ретильетта. — Как мне вас не хватало! Честное комсомольское!
Услыхав «честное комсомольское» канцлер понял, что наступил долгожданный день, изобилующий сюрпризами. И в душе обрадовался тому, что очень кстати лично обул госпожу, никому не доверив эту почётную миссию.
— Жельестина, — продолжила Ретильетта, — идите и передайте сменщице мою волю: до праздничного ужина все дежурные фрейлины могут отдыхать. Колокольчик сегодня мне не понадобится: всё буду делать самостоятельно.
— Да, госпожа, — ответила статс-дама.
Оставшись наедине с канцлером, Ретильетта посмотрела на возвышавшиеся вдалеке высокие горы с заснеженными вершинами и спросила:
— Уважаемый Табльсет! Как вы думаете, где сейчас находится мой жених Латдар?
— За перевалом, в пограничном селе, — с уверенностью ответил канцлер.
Затем, посмотрев на башенные часы, он кивнул головой:
— Да, определённо, уже в селе. Принц Латдар знает, что обычно вы просыпаетесь ближе к полудню. Сейчас он и его свита приводят себя в порядок после длительного перелёта. Сюда прилетят, я уверен, к обеду. Желаете, чтобы его осведомили о том, что вы уже бодрствуете? Дать команду пилоту дежурного скоростного пневмолёта?
— Нет, — ответила она. — К обеду — в самый раз. Пока я намереваюсь кое-что сделать.
Продолжая смотреть на горы, Ретильетта вздохнула и спросила:
— Моя ведунья в здравии?
— Да, госпожа. Вчера Трольесса чувствовала себя превосходно.
–Проводите меня до её покоев. Идёмте.
— Ваше платье, госпожа, — напомнил канцлер.
— Ах, да!
— Я не имею права присутствовать при вашем одевании, а фрейлин и статс-даму вы отпустили. Прикажете позвонить в колокольчик?
— Нет, нет! Я оденусь сама! Подождите здесь.
В гардеробной комнате она принялась перебирать повседневные, вечерние и парадные платья. Перебрав около сотни, вернулась к двери, надела светло-фиолетовый костюм для верховой езды и обмотала шею шарфом золотистого цвета.
Увидев императрицу в таком «наряде», канцлер удивлённо поднял брови, хотел что-то сказать, но, подумав, промолчал. «День сюрпризов» только набирал силу.
Покои ведуньи находились на том же этаже в правом крыле дворца. Ретильетта шла по анфиладе роскошных залов и думала: «Это всё моё! От кончиков шпилей до полов тёмных подвалов. Если я захочу, то и лепнину, и драпировку любого из залов заменят. Однако я не взбалмошная сумасбродка и никогда не стану переделывать то, что создали мои легендарные предки».
У двери покоев ведуньи канцлер остановился, убрал руки за спину и широко расставил ноги — это была поза стража. Полноватому розовощёкому канцлеру было крайне неудобно стоять в такой позе, тем не менее, ситуация вынуждала…
В высокие стрельчатые окна проникал свет Доброты и Заботы. Ведунья, задумавшись, сидела перед зеркалом и неторопливо расчёсывала длинные густые волосы.
— Моя госпожа? — удивлённо воскликнула она, бросила гребень на столик и поднялась. — Чуть свет… Поздравляю вас с днём рождения!
— Спасибо.
— Присаживайтесь, госпожа. Что случилось?
— Я хочу кое-что выяснить.
— Хорошо, госпожа. Я всегда в вашем распоряжении.
Сев в кресло, Ретильетта ненадолго задумалась, затем сказала:
— Строго конфиденциально! Никто не должен знать…
— Клянусь своим даром! — ответила ведунья.
— С чего начать? Начну с того, что мне снятся сны. Они меня пугают. Снится, будто я живу в другом мире. Не помню, кем были мои родители. Не помню, что с ними случилось. Их нет, я сама должна заботиться о себе, а для того, чтобы быть защищённой, должна соблюдать все принятые там условности. Я хожу на работу… на телефонную станцию. А ещё я — комсомолка. Меня даже выбрали группкомсоргом, потому что я дисциплинированная. Правда, всё это ужасно?
Ведунья внимательно смотрела на молодую императрицу и кивала головой.
— Я знаю, — продолжила Ретильетта, — что та страна, в которой живу, была сильно разрушена во время войны. Мне выделили небольшую комнату в коммуналке в центре города, и считается, что мне невероятно повезло. Тысячи людей живут в ВГСах.
— То есть? Я не поняла, извините, госпожа.
— ВГСы — временные гражданские сооружения. Бараки с мышами и тараканами вроде тех отвратительных жилищ, в которых живут наши бедные соседи — таплы.
— О, святой Яйнен! — пробормотала ведунья.
— Мне плохо в том мире. Тоскливо, одиноко.
Императрица замолчала, перебирая шёлковую ткань шарфа.
— Вы никогда не говорили про эти ужасные сны, госпожа, — с сочувствием произнесла ведунья.
— Да, никогда. Но теперь, накануне свадьбы, я решилась. Эти сны меня удручают, мешают жить. Нужно что-то делать, как-то повлиять. Ты это можешь?
— Нет, — не колеблясь ни секунды, ответила ведунья.
— Жаль.
Ретильетта задумалась, затем спросила:
— А ты можешь выяснить, откуда приходят эти сны? Из прошлого или из будущего?
— Да, это я могу.
Трольесса придвинула к императрице столик с золотой, янтарной и костяной инкрустацией, и подала ей серебряный гадальный стаканчик.
Конец ознакомительного фрагмента.
