Охранитель. Шаг к цели

Константин Назимов, 2019

Минул год, как Иван Чурков попал в имперскую Россию 1903 года. Реальность оказалась другой, на троне дочь Николая Второго, а живется явно лучше, чем в свое время в родном мире Ивана. Он уже сумел закрепиться в новой жизни, пройдя путь от подростка из села до охранителя. В полной мере свои знания и навыки, которые смог восстановить, применить не удалось. Бывший военный и телохранитель пошел по несвойственной ему дороге: совершенно неожиданно стал заниматься медициной, которую особо и не знает. Не имея за душой денег, пытается организовать больницу и наладить производство лекарств. Однако на его пути чинят препоны, в том числе и иностранные шпионы. Придется участвовать в драках и перестрелках, защищать честь дам и отстаивать свои взгляды. Цели есть, осталось делать правильные шаги и надеяться на удачу.

Глава 2

Первые клиенты

За дверью возник шум, похожий на драку, прервал мои начавшиеся объяснения, и я выглянул в коридор. Трое парней бьют нашего «мастера на все руки». Ну, точнее, двое держат, а третий пару раз Михаилу по корпусу ударил, это я успел заметить.

— И что же тут происходит? — спрашиваю, а сам руку в карман опустил.

Стою к блатным правым боком, готов в любой момент с левой руки начать стрелять. А в том, что пожаловали к нам воры, — никаких сомнений, их за версту видно, нет, не всех, естественно, но у этих молодых парней все руки в татуировках. Если в моем мире еще могут возникнуть сомнения, кто есть кто, то в имперской России наносить себе на кожу тату принято только в узких кругах. Хотя вполне возможно, что и аристократы подобными рисунками увлекаются, но напоказ не выставляют.

— Ты лепила? — резко развернувшись, спросил парень, бивший Михаила.

С блатным жаргоном знаком постольку-поскольку, но слово «лепила» в переводе на общедоступный язык означает «доктор», знаю, поэтому ответил:

— Один из владельцев данной больницы, доктором меня сложно назвать, но кое-что понимаю во врачевании. Однако боюсь, что с таким подходом, — кивнул на парней, продолжающих держать нашего дворника, — ничем не смогу вам помочь.

— Прости, уважаемый. — Парень за спиной махнул своим подельникам рукой, и те Михаила отпустили, да один еще и фартук на нем поправил. — Базар… дело до тебя. Перетереть нужно.

— Можем и поговорить, — согласился я. — Времени сейчас нет, через час. Хорошо?

— Нет, — упрямо мотнул головой блатной. — Время не терпит, пошли со мной.

Упс, в руках воров возникли словно из воздуха ножи. И что, мне в них стрелять теперь? Н-да, ситуация. Вытащил револьвер и озадаченно потер стволом лоб.

— В чем проблема? — спрашиваю, заметив, как Михаил осторожно пару шагов назад сделал и за спинами державших его не так давно парней очутился и знаками мне показывает, что головы им свернуть может.

— У нас в пролетке пахан, плохо ему, — прищурившись, ответил главный в троице.

— Нормально не мог сказать? — поинтересовался я и дворнику отрицательно рукой махнул.

— Так на этой территории нас обычно все слушаются, — хмыкнул парень, а потом представился: — Жалом меня кличут.

— Пошли, — поморщился я, решив, что ссориться с ворами в первый день работы глупо.

Нет, их не боюсь, хотя и могут они много крови попортить. Для нас больной ли, раненый ли — пациент, а если имеются претензии к этим людям у полиции, то это не моя забота. Хотя определенную тактику выработать придется, над этим необходимо подумать и строго придерживаться правил, а то плясать под дудку воров никакого желания нет.

В пролетке на сиденье лежит бородатый и осунувшийся дед. У него прикрыты глаза, грудь тяжело вздымается, на горбатом носу капли пота. Можно и не трогать лоб, от старого вора жар во все стороны исходит, температура высоченная.

— Давно жар? — спросил я Жало.

— У Анзора? — уточнил тот.

— Если его так зовут, — кивнул я на лежащего вора. — И, кстати, какие еще симптомы?

— Неделю назад случайно себе маслину в плечо всадил, — потер Жало щетину на подбородке. — Э-э-э, маслина — это пуля, забываю, что ты по фене не ботаешь. Тьфу! — сплюнул он себе под ноги. — По-нашему, жаргонному, не говоришь, — расшифровал он для меня предыдущую фразу.

Ну понял его прекрасно, но виду не показал. Хрен его знает, вдруг этих слов кроме воров и полицаев никто не знает. Вряд ли, конечно, но лучше свой словарный запас придержать.

— Значит, пулю словил плечом, — поморщился я, прикинув, что времени прошло прилично. — Ее вытащили?

— Ага, я и Стамеска…

— Ты стамеской ее выковыривал? — уточнил я, положив все же на лоб бредящего вора ладонь.

— Не, с корешем, — ответил Жало.

— На что еще жалобы? — уточнил я, в задумчивости глядя, как старый вор скрючился и, живот руками обхватив, застонал.

Мой вопрос остался без ответа, подручный вора не знает, что у того болит. Вздохнув и поморщившись, представил, как ругаться начнет Семен Иванович, и сказал подручному вора:

— Осторожно взяли и понесли в клинику, дорогу покажу.

Жало кивнул своим людям, и те, аккуратно вытащив Анзора из пролетки, понесли его за мной. Н-да, носилок у нас нет, и это упущение, несколько необходимо купить и в каморке у дворника сложить для подобных случаев. Мля, а как нам из операционной на второй этаж в палаты больных переправлять? Опять недоработка! А сколько их еще, про которые и не думал? Тут всего пара часов, как открылись, и уже косяки вижу.

— Анзора кладите на стол и ждите за дверью, — указал парням вора.

— Я останусь, — заявил Жало.

— Тогда помогай, режь одежду, где рана, снимать не получится, можем разбередить еще больше, — распорядился я, а сам открыл аптечку и вытащил бинты и йод.

Промыть и почистить рану смогу, а вот стоит ли тратить на вора антибиотик, которого у нас не так много, пока решить не получается.

— Лепила… доктор, если поставишь его на ноги, то в долгу не останемся. Уморишь — пеняй на себя, — распарывая одежду, предупредил меня Жало.

— А ты ничего не попутал? — усмехнулся я в ответ. — Тебя принял, в лечении не отказал, а пахан твой уже одну, а то и вторую, ногу занес над пропастью. Если и дальше угрожать станешь, то лечи его самостоятельно!

Встав, сложил руки на груди и посмотрел на Жало, который склонился над вором с ножом в руке.

— Ах ты падла! — прохрипел Анзор и схватил своего подельника одной рукой за горло, а второй за руку с ножом. — Решил меня на тот свет, сука, отправить?!

Жало захрипел, но, дернувшись назад, сумел вырваться из захвата. Анзор матерится, дышит часто и хрипло, но, нужно отдать должное, хватки не утратил даже в таком состоянии. Хм, и как он так смог боль преодолеть? Настолько повышенный порог чувствительности у него вряд ли имеется.

— Наркотики давали? — предположил я.

— Да, он от боли сознание терял, — потирая шею, ответил Жало, а потом к пахану обратился: — Анзор, мы тебя к лепиле привезли, чтобы излечил.

Вор со стоном приподнялся и осмотрелся. Прищурился, а потом со стуком откинул голову на ложе.

— Рана беспокоит? — поинтересовался я, подойдя к Анзору, рассматривая проглядывающую повязку на плече больного.

Плечо перемотано тряпкой, кровь просочилась, и явно ощущается запах разложения. Мля, неужели еще один сепсис?

— Живот сильно болит, — поморщился тот.

— Чем-то траванулся? — поинтересовался я.

— Не знаю, несколько дней уже. — Вор положил руку на правый бок и скрипнул зубами.

Неужели у него аппендицит? Да ну на фиг! Тогда уже точно помочь не сможем, ну я-то точно.

Несколько уточняющих вопросов — и подозрения усилились, а вздувшаяся на плече кожа от раны, источающая зловоние, мне и вовсе не понравилась. Необходим профессор, и срочно надо проводить сразу две операции. Морфин у Семена Ивановича имеется, а аппендицит он вырезать в состоянии, разговор об этом был. Правда, операции он почти не проводил, не является хирургом, но от безысходности пару раз подобными вещами занимался. Да, хирург нам необходим, желательно умелый. Да только никто идти в организовавшуюся клинику не желает — опасаются за свою репутацию, а положить большую зарплату, чтобы было чем рискнуть, мы с профессором не можем. Правда, есть вариант, что, узнав об изобретенном лекарстве, когда безнадежно больные начнут выздоравливать, к нам потянутся врачи. Но до того момента еще как-то дожить нужно.

В дверях появилась Фира, а за ней вошли профессор, больная девчушка и ее сестра.

— Иван… э-э-э Макарович, а что, собственно, происходит? — снял пенсне Семен Иванович. — Я собираюсь Лизе рану почистить от гноя, а то девочка горит вся, надеюсь, что сепсис еще не начался.

— У нас еще один больной, и ему срочно требуется операция, — вздохнув, потер я висок. — Фира, необходимо разделить это помещение или натянуть простыню между столами. Прокипятить инструменты, а потом приступить к операциям. Профессор, посмотрите Анзора, — указал я на лежащего вора.

Семен Иванович водрузил на нос пенсне и стал осматривать пациента, что-то у того вполголоса выспрашивая. Фира привлекла себе в помощники Жало и Симу, Михаила я ей трогать запретил (должен же хоть кто-то на входе стоять и больным, если те еще появятся, про нашу занятость рассказать). Не прошло и десяти минут, как натянули ширму, отгородив одного больного от другого. Инструменты стерилизуются, бинты и тазики разложены, как и различные мази, а Семен Иванович меня позвал, как он выразился, на консилиум.

— Коллега, необходим план операций, ты кого брать собираешься? — задал он мне обескураживающий вопрос.

На мгновение я лишился дара речи, профессор на меня смотрит и ответа ждет. Рассмеялся, но резко умолк, видя, что тот не шутит.

— Семен Иванович, ты офигел? Где я, а где хирургия! Да, мля, кроме как укольчик сделать, таблеточку дать, ну или в лучшем случае перевязать… — ответил было я, но меня мой компаньон перебил:

— Ваня, мы в одной лодке! Случаи тяжелые, сепсис явно у обоих, а у Анзора еще и аппендицит. На двоих меня не хватит, Фире не доверю, да и не справится она. Ты же совладелец нашего дела и о медицине худо-бедно понятие имеешь. Предлагаю: начинаем с ранений, после чистки я оперирую Анзора, а ты мне ассистируешь. Кстати, как антибиотик колоть? В раны или в мышцы?

— Лучше в вену, — задумчиво ответил я, но потом головой качнул. — Но не в нашем случае.

— Почему? — заинтересовался профессор. — Инфузионная терапия в данном случае не подойдет?

Про капельницы я ему уже рассказывал, Семен Иванович что-то о подобных системах слышал, кто-то уже пытался за границей вводить различные растворы в организм больных, в том числе и переливание крови делали. Профессор эту систему критиковал, но, когда я объяснил, что да как, он проникся и задумал подобное устройство сконструировать. Однако, насколько знаю, руки у него так и не дошли, времени не хватило.

— Думаю, подошла бы, но лекарство вводится медленно, шприцом так не сделать, да и рассчитываю, что антибиотик решит проблему, если не произошло заражения крови, — ответил я профессору.

— Тогда приступаем! — потер ладони Семен Иванович. — Пошли, руки вымоем и с богом приступим.

Мля, стрелять во врага намного легче, нежели резать раненого вора, хотя тот и под наркотой, в беспамятстве. Мне ассистирует Фира и следит за каждым движением Жало. Сделав надрез на гнойной ране, стал выгонять «плохую» кровь. Запах бьет до самого мозга, понимаю, почему врачи используют маски при операциях: не только из-за того, чтобы не занести инфекцию в рану. А вот о подобной детали я не озаботился, хотя прекрасно знал. Еще одна зарубка на памяти, чтобы наделать из марли масок. Промакиваю спиртовым тампоном вскрытую рану и, даже никогда не сталкиваясь с подобным, понимаю, что дело плохо, заражение уже пошло.

— Фира, шприц с лекарством, — неожиданно, для самого себя отдаю распоряжение.

Сестра милосердия, немного замешкавшись, протягивает требуемое. Впрыскиваю прямо в открытую рану антибиотик, а потом решаю задачу: зашивать или так оставить? Сам-то рану не залатаю, но Фира должна справиться.

— Семен Иванович! — заорал на все помещение. — Рану шить или бинтовать?

— Иван, она в каком состоянии? Много плохой крови вышло? — уточнил профессор.

— Много, — коротко ответил и шприц отдал Фире. — Профессор, я еще решил обколоть рану антибиотиком после обработки.

— Хм, минуту и подойду! Тоже портейницелитом обработаю, — ответил Семен Иванович.

Через минуту он подошел и, осмотрев рану Анзора, сокрушенно головой покачал и поморщился.

— Зашивать не нужно, возможно, придется не раз промывать, — сказал, а потом чуть слышно добавил: — Если выживет.

Ну, согласен, гноя много, да еще неизвестно, какой сюрприз подготовил аппендикс. Если лопнул и начался… Как там его? Вроде, если не изменяет память, перитонит…

— Девочка-то как? — поинтересовался я у Семена Ивановича состоянием Лизы.

— Младшая или старшая? — уточнил тот, усмехнувшись, а потом добавил: — Старшая у стеночки отдыхает, в обморок брякнулась. Младшая спит, рана получше этой, но ненамного. Все, я пошел, надо доделать, а потом сюда вернусь, рану закрывай и готовь пациента к полостной операции.

Профессор скрылся за ширмой, а Жало настропалился и спросил:

— Вы пахана еще резать будете?

— Ты что, не слышал, что у него аппендицит? — накладывая на рану марлю и обильно смачивая ту йодом, поинтересовался я у подручного вора.

— Слышать-то слышал, но что это за хрень?

— Ну, если своими словами, то… — На миг задумался я, а потом продолжил, пытаясь понятными словами объяснить: — У каждого человека есть в животе червеобразный отросток, как бы придаток слепой кишки. Воспаление этого отростка называется аппендицитом. Иногда он воспаляется и загнаивается, может лопнуть, и гной в организм пойдет.

— Если не резать, то?.. — уточнил тот.

— То смысла выгонять плохую кровь не было, — указал на обработанное плечо. — Загнулся бы, и неизвестно, от чего раньше. Получил бы заражение крови от раны в плече и гноя в животе.

— Не переживай ты за своего товарища, — влезла в разговор Фира. — Семен Иванович и Иван Макарович сделают все в лучшем виде! Видел же, как ловко доктор раны обработал?!

Конец ознакомительного фрагмента.