Охранитель. Шаг к цели

Константин Назимов, 2019

Минул год, как Иван Чурков попал в имперскую Россию 1903 года. Реальность оказалась другой, на троне дочь Николая Второго, а живется явно лучше, чем в свое время в родном мире Ивана. Он уже сумел закрепиться в новой жизни, пройдя путь от подростка из села до охранителя. В полной мере свои знания и навыки, которые смог восстановить, применить не удалось. Бывший военный и телохранитель пошел по несвойственной ему дороге: совершенно неожиданно стал заниматься медициной, которую особо и не знает. Не имея за душой денег, пытается организовать больницу и наладить производство лекарств. Однако на его пути чинят препоны, в том числе и иностранные шпионы. Придется участвовать в драках и перестрелках, защищать честь дам и отстаивать свои взгляды. Цели есть, осталось делать правильные шаги и надеяться на удачу.

Глава 1

Гости и предложения

Передо мной стоял средних лет представительный мужчина с резной тростью в руках.

— Господин Иван Макарович, простите великодушно за беспокойство в столь поздний час. Дело в том, что отыскать вас днем оказалось затруднительно, а у меня есть к вам деловое предложение, — сняв шляпу и чуть кивнув, произнес незнакомец.

Поджарый, с волевым лицом, глаза равнодушные, волосы рыжие, лицо чуть вытянутое и чисто выбритое. Возраст около тридцати. Хм, могу поспорить, что гость хоть и говорит без акцента, но не является подданным Российской империи. На японца и француза внешностью не вышел, а вот на немца или британца — самое то. Ну, скорее британец, эмоции отсутствуют напрочь, правда, если является разведчиком, то может работать и на Японию.

— На память не жалуюсь, но мы не знакомы, — хмыкнул я и демонстративно покачал револьвером.

Визитер чуть улыбнулся, заметив мою демонстрацию оружия.

— Господин Чурков, предложение сугубо деловое, оно в ваших интересах…

— Плевать, — прервал я его и сделал вид, что собираюсь захлопнуть перед ним дверь.

Нет, узнать, кто таков данный «гусь», необходимо, возможно, и силой придется обыскать. Очень мне не по нраву, что кто-то в мою квартиру проникал, а теперь с предложениями пожаловал. Не люблю неясностей, хотя и приходится с некоторыми мириться.

— Иван, подождите! Меня зовут Гарри Джонс, представляю один из крупнейших промышленных концернов Британии в Европе, — выпалил визитер.

— И чем же моя персона так заинтересовала крупнейший концерн? — с ухмылкой поинтересовался я, но Гарри внутрь пропускать не собираясь и револьвера не опуская.

— Мы могли бы переговорить? Предлагаю ближайший ресторан.

— В это время они уже закрываются, — отрицательно покачал я головой. — Завтра, около девяти часов утра, буду завтракать в кафе «Сласти», можете присоединиться, там и поговорим.

— Где это кафе находится?

— Недалеко, у любого ближайшего городового или прохожего дорогу спросите — подскажут, — пожал я плечами и дверь захлопнул, не потрудившись казаться вежливым.

— Хорошо! Я приду! — донесся крик из-за двери. — До встречи!

Ха, а британец-то ошарашен таким приемом. Уходить не спешит, стоит под дверью и ждет, что простофиля и деревенщина сейчас одумается и с распростертыми объятиями его рыжую морду в квартиру впустит и плясать на задних лапках станет. Встречал подобных «хозяев» жизни, правда, они различные национальности имели, но поведением не отличались. Гадать, чего пожелал от меня британец, нет смысла. Побьюсь об заклад, что разнюхали про новое лекарство, помогающее чуть ли не от всех болезней. Стоит озаботиться охраной лаборатории и свого компаньона. Заполучить рецептуру лекарства захотят многие. Понимаю, что, если антибиотик получит распространение, он поможет многим людям. В задумчивости закурил и сел за стол. Необходимо срочно создавать производство лекарств и попытаться удовлетворить спрос и потребность. Блин, но подобные объемы переварить невозможно! Да и профессор еще не придумал, как антибиотик производить не ручным способом. Ладно, после с компаньоном переговорю, сейчас голова не соображает, да еще и британец этот, будь он неладен.

Утро встретило не весенним солнцем, а ветром, хмурым небом и моросящим дождем, словно осень свои права заявила, но настроения мне непогода не испортила. На сегодня много намечено дел и планов. В кафе посетителей оказалось немного. Непогода отпугнула? Хм, а британец меня уже дожидается, весело заулыбался, рукой призывно замахал, указывая на стоящий рядом стул. Кивнув ему, сделал заказ, а потом и присел напротив Гарри. Револьвер у меня в левом кармане, добился того, что могу теперь стрелять левой рукой не хуже, чем правой. В редкое свободное время люблю в тире палить, а памятуя о мастерстве своего учителя ротмистра Еремеева, добился в стрельбе прогресса. Вполне возможно, что смогу с Петром Евграфовичем посоревноваться, когда тот объявится. Да, не смог он выбить себе отставку, хотя всевозможными путями не хотел идти на повышение, однако чин подполковника ему присвоили и на должность заместителя командира полка поставили. Ну условно заместителем, так как командира-то нет, фактически он является командиром вновь образованного кавалерийского полка, получившего звание гвардейского и отвечающего за парад-выезд императрицы. Уж не знаю, за что он так провинился, но теперь из седла не вылезает и муштрует свой полк в губернии Царства Польского. Для чего его угнали так далеко — непонятно и как-то не совмещается с императорским выездом, но обещали через полгода в столицу вернуть.

— Господин Иван, рад видеть, — протянул мне руку британец.

— Доброго дня, Гарри, — чуть замешкавшись, решил ответить на его рукопожатие, так как пока не могу его отнести к стану врагов.

Подавальщица поставила передо мной чашку кофе и положила пару булочек.

— Иван Макарович, — покрутил головой по сторонам британец, — не очень-то удачное место для беседы. Может, мы потом прогуляемся или…

— Нет времени, излагайте, — жуя булочку и прихлебывая кофе, перебил я его.

— Э-э-э, дело в том, что готов предложить сто тысяч за одно дело, а подробности в такой обстановке не хочу озвучивать.

— Ваше право, — чуть пожал я плечами. — Значит, дело не такое важное, да и сумма не впечатляет.

— Но вы же еще не знаете, о чем речь?

— Так озвучьте, — хмыкнул я. — Да, учтите, спешу сильно и много времени тратить на пустые разговоры не горазд.

— Нашему концерну известно, что у вас появилось очень перспективное лекарство, мы согласны купить его рецептуру, — внимательно следя за моей реакцией, сказал британец.

— И что в этом секретного?

— Договор и условия: после передачи рецептуры вы обязаны забыть о лекарстве и ни под каким видом его не производить, — чуть слышно проговорил Гарри. — Иван, для молодого человека, еще не так давно жившего в селе, это отличное предложение и большие деньги.

— Сто тысяч? Не смешно, — покачал я головой. — И не стоит забывать, что у меня имеется компаньон, а он врач и лекарь до мозга костей.

— Эту проблему вам решать, деньги-то немалые.

— Пшел вон, — не меняя интонации, сказал я, а сам дружелюбно улыбался и кофе потягивал.

— Простите? — опешил Гарри.

— Свалил отсюда, а то без зубов останешься, — процедил я, продолжая улыбаться, но левой рукой обхватил рукоять нагана.

Эх, сейчас бы взять этого британца за шкирку и к ротмистру Ларионову отволочь. Но силы неравны, в кафе двое парней постоянно в нашу сторону поглядывают, они не что иное, как силовое прикрытие Гарри. Да и что могу предъявить? Намеки британца? Получится слово против слова, а с Англией сейчас и так отношения натянутые, достаточно легкого толчка — и война развяжется. Ну в данном-то случае это маловероятно, но рисковать не хочу.

— Господин Иван, вы, наверное, меня не так поняли, — медленно проговорил мой собеседник, и не подумав уходить.

— Все я верно понял.

— С профессором предлагаю поделиться, впрочем, тысяч пятьдесят еще могу накинуть. Поверьте, от предложения моей корпорации не отказываются.

Не стал его слушать, встал и направился к выходу. Двое парней вскочили со своих мест, и один мне путь заступил, но потом сделал шаг в сторону — ему явно британец сделал знак. Эх, жаль, кулак уже предвкушал, как встретится с зубами оппонента, сильно меня этот разговор разозлил. И ведь вновь вспомнился мой мир, когда подобные Гарри щеголи чувствовали себя на моей родине хозяевами жизни. Такие ни перед чем не останавливались, брали деньгами или силой, основанной на тех же бумажных фунтах или долларах.

Планы изменил на ходу: пару часов переезд повременит, — отправился в жандармерию, где второй этаж отдан под контрразведку. Это не основное место обитания ротмистра, просто ближе к нему я оказался. Опасения, что не застану Ларионова, не оправдались: он на месте, и на столе у него ворох бумаг и каких-то листовок.

— Опять революционный груз перехватил и решил почитать, о чем пишут? — поинтересовался я после приветствия.

С ротмистром сложились если не приятельские, то рабочие отношения. До сей поры у него ничего не просил, в том числе и совета, однако считаю, что настало время.

— Да, а что самое неприятное, эти, — поморщился ротмистр и потряс в воздухе листовками, — мы перехватили в Смоленске.

— И что с того? — поинтересовался я, беря листок с призывом к свержению императрицы, которую, как пишут, подменили и теперь всем заправляют министры, набивающие свои карманы и распродающие Россию.

— Смотри! — Ротмистр встал и подошел к висящей на стене карте. — Вот Смоленск, здесь Москва и Петроград! — несколько раз ткнул он пальцем в карту. — Вопрос! Как ты выражаешься, на хрена листовки в Смоленске?! И как они туда попали?!

— Или оттуда, — пожал я плечами.

— Оттуда? — нахмурился ротмистр. — Поясни.

— Насколько знаю, морские и железнодорожные пути твои люди смогли взять под контроль, и данная, с позволения сказать, литература оттуда сейчас не поступает. Так?

— Мелкие партии иногда перехватываются, — прищурился Вениамин, следя за моими рассуждениями.

— Вывод? — «подтолкнул» я его.

— Суки! Кто-то на типографии гонит данный мусор! — помолчав, эмоционально выпалил он, догадавшись, куда клоню.

— Или свою организовали.

Ротмистр на меня удивленно посмотрел, а потом медленно полез в карман, вытащил портсигар, достал папиросину, закурил и уставился на карту, что-то бубня себе под нос.

— Ваня, а как эту типографию отыскать? — спросил он меня.

— Это уже твоя забота, — хмыкнул я. — На самом деле не так и сложно. Ищи не типографию, а что той требуется. Например, того, кто покупает бумагу, на которой потом печатают. Возможно, что требуется специальная краска, а ее в канцелярской лавке не купить в нужных объемах. Ну, ход мыслей ты понял.

— Угу, понял, — скрипнул зубами ротмистр и, загасив папиросу, сел за стол.

Понимаю, что не хочет показать свою досаду, что до таких выводов сам не сумел додуматься. А я что? В свое время пару фильмов видел, как и что делали подпольщики, а ведь в моем мире далеко не все подпольные типографии царская охранка сумела отыскать. Сколько их существовало? Вряд ли кто-то ответит, но размах, если задуматься, впечатляет. Потоки нелегальной литературы текли в Россию бурной рекой, да и на местах печатались. А лист бумаги и сегодня стоит денег, не говоря уже о станках: огромные суммы использовались для пропаганды. Кстати, а ведь опровержений или ответных газет не существовало, и в данном мире их нет. Бороться с пропагандой методом кнута неправильно.

— Необходимо создать несколько газет, возможно какое-то движение в защиту императрицы и действующего строя. Можно печатать определенные небылицы, давать опровержения, все в точности, — кивнул на листовку, — как тут, но выводы делать другие. Естественно, не забывая искать и обезвреживать людей, расшатывающих империю.

— Именно этим и занимаюсь, — задумчиво ответил Вениамин Николаевич, обдумывая услышанное.

— Не этим, — усмехнулся я. — Необходимо прижимать тех, кто дает на такую деятельность деньги.

— Они грабят, — коротко ответил ротмистр. — На приисках, банки…

— Не смеши, — перебил я его. — Сопоставь цифры, у тебя в подчинении есть аналитики и экономисты, пусть прикинут затраты. Да чего тут далеко ходить! Станки, бумага, люди — денег стоят, и немалых, не говоря уже о мелких расходах…

— Понял, не продолжай, — махнул рукой Ларионов. — Озадачу этим вопросом и предложения на основе твоих слов подготовлю. Ты скажи, что случилось, не поверю, что решил зайти и о жизни поговорить!

— Нужно узнать про одного британца, сделавшего мне предложение, — отвечаю и вижу, как у ротмистра вверх брови поползли, а на губах улыбка мелькнула. — Не о том подумал! — покачал я головой и погрозил ему пальцем. — На меня вышел господин Гарри Джонс, лет тридцати, представитель какого-то концерна. Сам он британский подданный, по его словам, русским языком владеет в совершенстве и без акцента. Предложил за рецептуру лекарства сто тысяч, но потом накинул еще пятьдесят. С Портейгом предоставил мне самому разобраться, главное, чтобы лекарство не стал никогда использовать.

— Гарантии с тебя потребовал? — уточнил ротмистр, сразу напрягшись.

— Он начал беседу с сельским парнем, которому улыбнулась удача — и тот сумел схватить жар-птицу за хвост. Какие гарантии? Как только передал рецептуру и ту проверили, Иван Макарович сразу бы исчез и уже никогда и никому ничего не рассказал. Ты чего спрашиваешь, непонятно разве?

— И ты не приволок за шкирку этого британца, — постучал ротмистр по столешнице пальцем. — Не захотел поднимать шума, и господин Джонс действовал не один. Правильно, Иван?

Кивнул, контрразведчик все правильно понял и логическую цепочку составил.

— Ваня, чего от меня хочешь, кроме информации о британце? Не поверю, что ты с такой малостью дела бросил и ко мне пришел.

— Вениамин Николаевич, ты прямо в корень зришь! Мне требуется, чтобы за профессором и зданием больницы, которую открываем, твои люди присматривали. Боюсь, что британец на этом не остановится, да и других «визитеров» ждать следует, — ответил я ротмистру.

— Ну если просишь… — расплылся тот в улыбке.

Подозрительно он отреагировал, я посмотрел на своего собеседника, а потом вижу, что тот смех сдерживает. Хм, а он меня чуть не переиграл! Зарвался я, стал считать себя умнее и дальновиднее всех и вся!

— Давно к профессору соглядатаев приставил? — поинтересовался я у бывшего жандармского ротмистра.

— С той поры, как Потоцкие на каждом углу Портейгу и тебе стали петь хвалебные оды и восхищаться новым лекарством.

— Да ну на фиг! — вырвалось у меня. — Ничего же не заметил!

— Так за тобой никто и не ходит, — пожал тот плечами. — Кури, — подвинул портсигар, — есть пара вопросов.

От ротмистра я вышел в задумчивости — он немного приоткрыл карты, и оказалось, что наша с профессором деятельность тщательно отслеживается и приветствуется. Правда, в последнее утверждение верится с трудом, скорее всего, хотят посмотреть, что получится из нашей затеи. Ларионов дал понять, что мнения разделились, некоторые чины против такой деятельности, другие же наоборот. В общем, сумятицу внесли. Это, конечно, понятно, все новое встречается с подозрением. Впрочем, неудивительно, а скептиков мы с профессором удивим, надеюсь на это.

— Иван! Ну где ходишь?! Заждался тебя, все уже к переезду готово! — воскликнул мой компаньон, спеша навстречу, когда я вошел во двор его дома.

Окинул взглядом пару груженых телег. Грузчики и возницы стоят в сторонке и о чем-то неспешно ведут беседу.

— Семен Иванович, прости, задержался, — пожал ему руку и крикнул мужикам: — Чего стоим? Поехали!

Переезд всегда считался сродни пожару, но в данном случае ничего подобного не произошло. Да и не переезд это как таковой, хотя профессор и потерял пару своих реактивов и какой-то порошок. Ничего — отыщет. Семен Иванович осваивает лабораторию, я же инспектирую четыре палаты на втором этаже. На первый взгляд все хорошо. В комнатах стоят по две койки, полы чистые, белье новое. Да, пока делаем этакую небольшую больничку, с восьмью койками, хотя и имеется свободное место и можно легко еще пару мест организовать в каждой палате, но неизвестно, как дела пойдут.

— Иван Макарович, а когда начнем прием? — спросила меня сестра милосердия.

Девушки закончили медицинские курсы, все молоденькие, смазливенькие и… без опыта. Сейчас волнуются и нервничают.

— Аля, ну чего ты суетишься? Клинику мы откроем после обеда, а пока еще и вывеску Михаил не приколотил, — ответил я ей.

— Ой, Михаилу не напомнишь, он и не пошевелится, только и может метлой махать! — махнула рукой Фира, а Татьяна ее поддержала.

Да, сестры милосердия нашего «мастера на все руки» не жалуют. И чем он им не угодил? Мужик-то нормальный, лет двадцати пяти, непьющий, правда, молчун, но вроде исполнительный и работу делает. Вот и сейчас снаружи раздались удары молотка, а выглянув в окно, я увидел, как дворник приколачивает табличку над входом. Правда, помогает ему какой-то тип, но тут я сам виноват — вывеска-то приличных размеров, и одному с ней не управиться.

— Так, на сегодня две из вас свободны. Пока нет у нас больных, выходите на работу поочередно, сами решите, в какой последовательности, — дал сестрам указание, а заметив, как те растерянно переглянулись, добавил: — На жалованье это никак не скажется.

— Тогда сегодня я останусь, — сверкнула глазами Фира.

— Иван Макарович, — раздался от двери голос дворника, — там до вас околоточный надзиратель пришел, желает бумаги проверить и познакомиться.

— Проводи его в кабинет приема больных, сейчас приду, — вздохнув, дал указания, а сам, еще выдав инструкции сестрам милосердия, отправился на кухню, чтобы взглянуть, как кухарка устроилась.

На кухне обнаружил кухарку и уборщицу, которые сортировали запасы круп. В целом все нормально, если не считать скромной мебели и оставшейся небольшой суммы денег, на которую не разгуляешься.

С околоточным надзирателем уже знакомился, так что встреча прошла скоротечно и буднично. Представитель власти просмотрел предоставленные бумаги, текст он не особо читал, внимание задерживал на подписях и печатях. А всевозможных разрешений, справок и согласований накопилось вполне приличное количество. Да, пришлось мне побегать и обить пороги кабинетов чиновников. Не всегда удавалось решать с первого раза, но, как правило, во второй мой визит чиновник разительно менялся, про взятку и не намекал, а разрешение выдавал мгновенно. Понимаю, что это все не просто так происходило, но списываю на Ларионова. Ротмистр делал мне определенные намеки и время от времени поднимал вопрос о черной неблагодарности одной личности, не желающей раскрыть секреты и заняться для империи более полезным делом, — это он так мне пеняет, но я делаю вид, что не понимаю его.

Устало откинулся в кресле: профессор занят в лаборатории, до обеда еще пара часов, можно чуть-чуть расслабиться. Одно плохо — кроме Семена Ивановича, так ни одного врача и не смог сагитировать. Да, проблема кадров налицо, упор империя делает на военных врачей и аптекарей в шаговой доступности. Нет, имеются и городские больницы, но они предназначены для малообеспеченного населения, богатые и влиятельные лечатся дома. На кого я рассчитываю, открыв подобную клинику? И получится ли? На последний вопрос ответит время. А некоторые процедуры невозможно или сложно производить в домашних условиях. На первом этаже у нас есть операционный зал, если его так можно назвать, а хирург отсутствует. Ничего, со временем, когда клиника Портейга, как и его лекарство, заявит о себе, непременно расширимся. Планы грандиозны, но реализация не такая мгновенная. Вот придумай профессор массовое производство антибиотика — и что? Нет у нас средств на открытие такого предприятия! Скорее всего, придется обращаться к властям или, чего не хочется, спонсора искать. Британец мне подсказал один из выходов: продать рецептуру антибиотика и на данные средства организовать собственное производство. Естественно, речи о полной передаче прав на лекарство не может и быть.

— Иван, тебе придется самому вести первый прием, — раздался от двери голос Семена Ивановича, а потом профессор вошел в кабинет и, налив из графина стакан воды, одним махом его выпил.

Подобное состояние компаньона мне знакомо, у него появилась какая-то идея, которую он непременно решил проверить. Глаза горят, волосы взлохмаченны, бородка в беспорядке, на фартуке несколько свежих дыр от какой-то кислоты.

— Профессор, у меня нет образования и документов, принимать больных не имею никакого права, — попытался я образумить его.

— Ваня. — Профессор взял мой портсигар и, закурив, выпустил табачный дым к потолку. — Ты не понимаешь! Наконец-то удалось нащупать пару путей, и если все пройдет нормально, то можно вести речь о производстве лекарства!

— Семен Иванович, я не имею права принимать больных!

— А ты не принимай, а оказывай консультации. И потом, за полгода, что я тебя обучал основам, да с теми знаниями, какие у тебя имеются, легко справишься. Кстати, очереди-то нет, и не факт, что потянутся больные. Все, как хочешь, вплоть до того, что прием откладывай, но сегодня я занят. — Профессор развернулся и направился на выход.

Мои слова, сказанные ему вдогонку, он оставил без комментариев, поставив меня в идиотское положение. Отменить открытие больницы после того, как прошла в пяти газетах реклама, и если приедут больные, — невозможно. Поразмыслив, нашел выход из положения и решил, что сумею справиться. Для этого придется план пересмотреть и для «гостей» устроить экскурсию, в том числе могу и заполнить карту больного, где опишу жалобы.

— Иван Макарович, до открытия еще час, а у входа уже три экипажа стоят! — весело доложила Фира.

— Черт! — ругнулся я и подошел к окну.

Действительно, экипажи прибыли, но никто не спешил в двери ломиться. Правда, дворник наш метлой махал и с кучерами беседовал. Вот он степенно подошел к одному из экипажей и о чем-то там переговорил, после чего направился в дом.

Вздохнув, я пошел навстречу, понимая, что тот ко мне направляется. Да, так и оказалось, просят принять без очереди больного подростка, от которого врачи отказываются и руками разводят. Через двадцать минут в моем кабинете сидели две девушки. Одеты небогато, обе кусали губы, но у одной явный жар, дыхание учащенно, губы обветрены. Да, девочка-подросток, ей лет пятнадцать, а старшая сестра, заламывая руки, умоляет спасти свою единственную родственницу.

— Вы наша последняя надежда, вчера случайно наткнулась на объявление в газете и сразу же сегодня приехали, — третий раз подряд говорит Сима (старшая из сестер).

Я же ответа не могу дать, выбор стоит сложный, мне вывалили сразу все проблемы этого семейства, и понимаю, что платить им банально нечем. Графский род разорен, отец не вынес позора из-за карточных долгов, два года назад застрелился, бросив дочерей на произвол судьбы. Сима каким-то образом сумела распродать имущество и погасить долги, сейчас сестры обитают в небольшом домике и отказались от слуг, а экипаж пришлось нанять на последние гроши, чтобы Лизу к нам привезти. А симптомы у девочки непонятны: обмороки, температура. Без осмотра не обойтись, а профессор сейчас занят и Фиру даже слушать не пожелал — прогнал, да и девушка сказала, что в лаборатории что-то шипит, паром все заволокло, да и вонь ужасная. Так, про вытяжки совсем позабыл, сделал себе зарубку на памяти, чтобы это незамедлительно исправить.

— Отправь Михаила к Семену Ивановичу, пусть в сторонке за действиями профессора наблюдает, как бы он там не увлекся, — дал указания Фире, а сам обернулся к сестрам. — Сима, могу осмотреть вашу сестру, возможно, и причину болезни отыщем, но хочу предупредить. Обещать ничего не берусь, да и патента врача у меня нет.

— Так вы же, насколько нам известно, охранитель, — вымученно улыбнулась Сима.

Ну да, в своде правил записано, что охранитель Российской империи обязан, не щадя живота своего, защищать клиентов и делать все возможное для их блага. Кстати, там есть еще не одна размытая формулировка о правах и обязанностях охранителя. Если подходить формально, то получается, я имею право лечить, не имея на то образования. Чисто теоретически, пока положения не исправят… могу на это ссылаться при определенных условиях. А об этом раньше-то я и не думал, Сима подсказала выход из положения — получается, никто меня обвинить не может.

— Хм, — озадаченно потер я висок, — придется составить договор об оказании вам услуг по непосредственно своей квалификации.

— Это как? — поинтересовалась Лиза, настороженно переведя взгляд с меня на сестру.

— Минуту, — поднял указательный палец. — Фира, иди и пиши! — положил бумаги на стол, а сам подошел к окну, наблюдая за усиливающимся дождем.

Минут пять диктовал сестре милосердия текст договора, сам с чернильными ручками так и не подружился, а писать карандашом в данном случае нельзя. После составления договора и подписания, хотя Сима и нервно губу закусила, так как про оплату услуг написано расплывчато, понимая ее настороженность, пояснил:

— Фраза «гонорар охранителя оплачивается после дополнительных условий и согласований» пока ни к чему не обязывает, но без договора не могу приступить к осмотру.

Дую ли на воду? А хрен его знает, не удивлюсь, если сестриц подослали и ждут промаха с моей стороны. Сомневаюсь в этом, так как знать, что профессор из своей лаборатории не пожелает в день открытия выйти, даже я не мог представить. Но лучше перестраховаться.

Документы подписаны, медицинская карта девочки заполнена, и я приступил к осмотру. Температура под тридцать восемь, слабость, обмороки. Горло не красное, соплей нет, кашля нет…

— Мне нужно прослушать твои легкие — раздевайся, — взял слуховую трубку, а сам в недоумении.

— Это неприлично, — в страхе посмотрела на сестру Лиза.

— Это доктор, — напомнила та ей.

— Можно спину оголить, этого должно хватить, — подсказала Фира.

Прослушивание легких не дало никаких результатов, а лимфоузлы под мышками увеличены, одышка присутствует, но хрипов нет. Да, без Семена Ивановича не обойтись.

— Ждите здесь, — коротко сказал я и отправился за профессором.

В лаборатории кипит работа, профессор что-то перемешивает, успевая делать какие-то записи. Понимаю, что он занят, но девочку жалко. Кстати, у Лизы наблюдается еще потеря веса, что ухудшает и без того тяжелое состояние, да и держится она из последних сил: заметил, с каким облегчением на стул села и даже не постеснялась, что могу ее без одежды увидеть.

— Ваня, мне еще требуется пара часов, — мельком глянул на меня Семен Иванович.

— Девочку необходимо осмотреть, я ничего не понял, — честно признался я ему, а потом перечислил симптомы.

— На расстоянии диагноза не поставить, — помешивая в пробирке какую-то жидкость, ответил доктор.

— Она в кабинете, — прозрачно намекнул я.

— Ты мне сорвешь эксперимент, — поморщился тот.

— Его все равно повторять придется, один результат ничего не докажет, — привел я аргумент. — А первому пациенту в нашей клинике необходимо оказать всяческую помощь.

— Хрен с тобой, полчаса, по прикидкам, есть, пошли, — неожиданно согласился профессор.

На ходу задал мне несколько уточняющих вопросов, а войдя в кабинет, стал сестер расспрашивать по новой. А потом заставил Лизу пройтись по кабинету, на что Сима заявила:

— Она без помощи не сможет, бедро поранила, а оно зажить никак не может.

Через минуту перед нами предстал пропитанный кровью бинт, по мере разматывания которого все встало на свои места. Запаха разложения ни с чем не перепутать, а вздутие и покраснение говорит само за себя.

— Сепсис, — выдохнул профессор и, сняв пенсне, стал тереть стекла.

— Хреново, — согласился я.

— Ваня, это не то слово, — покачал головой Семен Иванович.

Угу, вижу, что диагноз профессора напугал не только сестер, Фира стоит вся бледная, прижав ладошку ко рту.

— Господин Иван Макарович, к вам посетители, — раздался из-за двери голос нашего дворника.

— Передай им, чтобы обождали, заняты сильно, — ответил ему и посмотрел на Лизу. — Не волнуйся ты так, ничего смертельного нет, лучше расскажи, как такую травму получила.

— Ваня, не обнадеживай больных, когда помочь не в силах, — прошипел профессор.

— Я-то, может, и не помогу, — глянул я на компаньона, — а вот вам данная задача вполне по плечу. Фира, готовь операционную, инструменты прокипятить, бинты и мази, горячую воду…

— Поняла! — выбежала сестра милосердия из кабинета.

Лиза же нам рассказала, как пару недель назад напоролась бедром на сук. Сестре говорить ничего не стала, чтобы ту не расстраивать, а потом и значения не придала, что рана не заживает. Да и плохо себя стала чувствовать, сделалось не до какой-то ранки на бедре.

— На минутку, — поманил меня к окну Семен Иванович, а когда я подошел, тот мне объяснил, что сепсис в таком состоянии не лечится, а больная только мучиться будет.

— А мы попытаемся, — криво улыбнулся я.