Возвращаясь к жизни? Том 3

Константин Марков, 2014

Брошенный волей Странника Артём попадает в тело умирающего человека. Что-то пошло не так. Он забывает себя, кто он и откуда. Неясные тени воспоминаний еще больше запутывают его. Они принадлежат разным мирам. Встав на новый путь, он пытается обрести себя. Однако это приводит к тому, что он становится другим. Не тем, кто умер, и не тем, кто был подселен в умирающее тело. Приключения продолжаются. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Путник. Часть 2

Поселок Тутуран, Леха

Уж два года прошло, как ушел Тём кузнец. Стал я отроком величятися. Батя в кузницу взял меня годом ранее. Начал я делать поделки разные, что еще Тёмом были рисованы. Луки стал делать самострельные. Мужики с теми луками охотились, дичь приносили богатую. Жилось нам мирно да сыто, но было мне тяжело на душе. С Тёмом поступили мы не по-честному. Научил он нас уму-разуму, а мы выгнали его нерадивые, испугавшись его демона. В тот год воевода прискакивал и ругал нас он зло обзываючи матерно, что посмели мы того кузнеца прогнать. Вот судье до зарезу, он нужен был, а мы его прогадали, разобидели.

А как сказ пошел, что судья стал князя нашего наместником, мы и вовсе пригорюнились. Ох, придет к нам беда горькая, вспомнит он обиды нам. Но не вспомнил судья, не наказывал. А позвал он людей к себе разных, что умельцами были в деле своем. И пошел я к судье просить милости, кузнецом к нему в услужение.

Принял наместник Кириян меня ласково, а как увидел новые луки самострельные, что я сделал по другим чертежам Тёмовым, так сразу наградил меня монетою звонкою, домом с кузнею и работников в помощь дал мне, чтоб я ковал, не останавливался, и не думал о хлебе на день божий, каждый.

Стал работать я в кузнеце. Да работники были слабые. Все норовили улизнуть со двора не работавши. Не хотели считать меня за хозяина. Тут кузнец пришел, со двора соседнего, что стена к стене были наши кузницы, предложил он работать нам как товарищи, что прознал он про кузнеца того дивного. Пригласил меня в дом, попотчевал. Хоть и старше был меня он достаточно, но не стеснялся меня спрашивать, как, да что я делаю, как кую, как закаливаю. Подружились мы и снесли стену ту, что подвория разделяла наши. Стали вкупе работать как товарищи и работников быстро направили, стали мы гордыми и богатыми.

Год прошел, стал я молодец. Да жених всем на заглядение. Стали девки на меня заглядывать, да я видел лишь одну, дочь соседскую. Подрастала она как ягодка, еще год и посватаю. Обсказал я это товарищу, кузнецу Мите соседушке. Вот он порадовался, говорит: «Нет зятя краше мне. Люб мне сказ твой Леха товарищ мой, нет мене счастья большего». А Любава про то услышамши, вся зарделася и в горнице спряталась. И смеялись мы с Митей товарищем, на ее смущение.

С того дня угождать стал я ей, то платок новый, то пряничек, то поделку каку сделаю, то куплю у купцов бусинки. Хоть и Митяй обещал мне отдать ее, я хотел полюбовно, чтоб пошла она. И в скорости сообщила она, чтоб сватов засылал, не откажется.

И заслал я сватов к сотоварищу и пришли ко мне они с радостью сообщить, что будет свадьба наша по осени, вместе с праздником урожайным.

Шлях торный, Тём

Вышли мы на дорогу торную. Караван аж в цельный тор развернулся он, от начала конца не увидеть нам. Да пошли мы другою дорогою, а не той, что пришли сюда. Шли городами диковинными, сплошь все камены. Люди другие там жили и не так они разговаривали. В тех краях, что ходили мы, говорили люди, как песню сказывали. А в городах тех каменных жизнь людей была быстрая. Много дел им сделать надобно, нет им времени заговариваться.

В одном из городов пристали к нам циркачи-затейники. Путь им был в город с чудным названием. Магистрат назывался он. Мне Матвей сказывал, что волшебники живут в том городе. Все у них, в том городе на волшебстве держится, как не станет его, то разсыплется город ихний на камушки.

По пути циркачи нас радовали шутками своими и песнями. Под их песни веселые шли мы ходко без продыху.

Город Магистрат, Маша

Встав рано утром Маша, металась по дому как потерпелая. Нужно было столько сделать, а у нее всего две руки.

Сегодня праздник города. Городской глава, обязал всех жителей их городка, быть праздничными и веселыми. Она достала свое лучшее платье и тщательно отгладила каждую складочку. Это было редкое в их краях платье. Она купила у проходящих на север караванщиков.

Выгладив любимое платье, она повесила его на дверцу шкафа и села разбирать свои украшения. Ее большая шкатулка была полна всяким разным. Там были и кольца заморской работы и с севера серьги, а бусы и браслеты занимали еще пару отделений.

— О боже, нет же самого главного!!! — Воскликнула она.

Там не было амулета с «улыбкой». Были, конечно, но всего пару дешевеньких бесплатных пятиминуток. Они могли сгодиться разве на случай разговора с дворником или похода в управу города. Маша опечалилась.

— Вот незадача, надо срочно бежать на рынок. — Раздосадовалась она.

Быстренько набросав лицо, она побежала на рынок. «Обязательно надо успеть до двух часов дня иначе уже будет неприлично выйти на улицу», на бегу думала она.

На рынке шла бойкая торговля. Многие торговцы эмоциями уже распродали свой товар и собирались идти домой. Остальные бойко продавали свой товар. Маша расстроилась и с усиленной энергией ввинтилась в толпу. Конечно, если ничего не найдется, можно и в магазине купить, но, то будет стандартная улыбка как у всех, а ей хотелось чего-то особенного, улыбки ручной работы. Пронесшись сквозь толпу пару раз, она выскочила в дальний угол рынка. Там оказалось просторнее, и она уж было собиралась нарезать очередную диагональ, как заметила унылого и грустного продавца. Решив немного отдохнуть от толпы, она подошла к его прилавку. Перед торговцем было всего несколько коробок с амулетами. Она присмотрелась к надписям на них. Надписи гласили:

––

«Смех — веселый, звонкий, задорный, радостный — работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.

Улыбка — счастливая и загадочная — работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.

Переживания — сострадание, участие, сопереживание — работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.

Радостное настроение, легкая беззаботность — работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.

Любовь — нежная, романтичная, возвышенная — работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.

Мечты — возможность перенастройки раз в сутки — работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества».

––

Перечитав все надписи, Маша огорчилась. Она думала тут только «улыбки» и можно будет выбрать. Маша посмотрела на продавца, он был стар, изможден и выглядел страшно уставшим. Создавалось впечатление, что у него не осталось ни одной самой маленькой эмоции. Перед ее взором была просто пустая оболочка человека.

— Это все ручной работы и с эмоциональной подпиткой носящего? — Спросила Маша.

— Да, это все ручная работа, милая девушка. Возьмите хоть что-нибудь, не пожалеете. Это мой последний товар.

— Что ж так?

— Закончились эмоции, милая. Все, ухожу на покой. Я не могу больше делать амулеты.

Да, его монотонный и безучастный голос, говорил сам за себя. Он точно выжал себя насухо в эти последние амулеты. Вложив себя до последней капли в последние свои творения.

— А можно посмотреть «улыбку»?

— Отчего же нельзя милая.

Торговец с трудом поднялся и протянул Маше зеркало. Она взяла зеркало и приложила к голове коробку с амулетом. На пару секунд ее лицо преобразилось, она поняла, что нашла именно то, что искала. «Улыбка» была лучшей. Спросив цену на весь товар, она огорчилась. Цена была непомерной. Она начала торговаться, но продавец был непреклонен.

— Милая девушка, я не хочу, чтоб семья тратилась на похороны. Мне осталось лишь продать все и умереть. Жалок мастер, который больше не может творить.

Маша подумала и купила только «улыбку». Остальные эмоции ей не были нужны. Расплатившись, она спокойно пошла домой. Праздник будет удачным.

Придя домой, она примерила «улыбку» перед зеркалом, предварительно заметив время. Одев амулет, она посмотрела на себя. Какое чудо. Ее глаза озорно смотрели из зеркала, локоны немного подзавились образуя пышную светящуюся прическу. «Прекрасно, не надо тратиться на парикмахера» подумала она. Румянец на щеках, яркие смеющиеся губы, даже та досадная морщинка пропала. «Да, это лучшая «улыбка», которую я покупала». Она даже подумала, что займет у друзей денег и выкупит остальные амулеты, они ведь наверняка такого же превосходного качества. «Да, это лучшая работа мастера».

Скрупулезно записав на коробочке израсходованное время амулета, Маша продолжила приводить дом в порядок. Особого смысла в этом не было, но положено. А может на празднике она найдет какого-нибудь парня и что? Не будет, куда его пригласить, а идти неизвестно к кому она не хотела.

Когда Маша закончила все приготовления, был уже четвертый час пополудни. Она одела свое любимое платье и свою новую «улыбку». Посмотрела на себя в зеркало. Эффект был потрясающий. Она почувствовала радость и желание немного попроказничать и пококетничать. Удивительный амулет, такая сильная и разносторонняя эмоциональная подпитка была у него.

Выйдя на улицу, она двинулась в сторону главной городской площади. Там было множество балаганов, где выступали приезжие артисты и циркачи. Ей все было интересно, положительно это действие амулета. Ей никогда не было так весело, легко и хорошо. Она вдруг поняла, что все амулеты торговца были одинаковы, каждый из них содержал все, просто людям так легче выбирать, она посочувствовала старому плуту. А с другой стороны это был уставший и израсходовавший себя мастер, и было грустно, что это его последние работы. «Нет, надо веселиться, переживать буду завтра, а сегодня я хочу помечтать о мужчине с такой же улыбкой. Пусть она тоже будет куплена у этого мастера, как бы это прекрасно было». Маша, замечтавшись, чуть не влетела в кучу навоза оставшуюся от какого-то крупного животного. Еще утром бы она позвала стражника и сказала бы ему, что его задача следить, чтоб на улицах не гадили всякие, но ее уже закружила легкая беззаботность и радостное настроение. Она просто перепрыгнула кучу и ринулась в толпу.

Наступил вечер. Маша насмотрелась разных выступлений, натанцевалась на площадках под веселую музыку и сейчас страшно хотела выпить кружку темного пива. Небольшую, конечно, напиваться она не собиралась, но так для веселья и утоления жажды. Соскочив с танцевальной площадки, она двинулась в сторону караванной площади. Там всегда можно было послушать рассказы караванщиков и выпить немного пива. И там никогда не приставали, что было особенно приятно. Караванщики шли из города в город, и им было не интересно оставлять после себя плохие воспоминания, поэтому они были всегда вежливы и приветливы с горожанами.

Город Магистрат, таверна, Маша

Таверна Машу разочаровала. Там седело всего семь людей разных. Все тихо переговаривались между собой и были явно не рады веселой компании. Она обвела взглядом таверну еще раз и вдруг увидела яркую и искреннюю улыбку. Молодой воин сидел у окна и явно закончил ужинать, судя по пустой посуде. На столе перед ним стоял большой трехлитровый кувшин с пивом. Он сделал приглашающий жест рукой. Маша подумала, что, почему бы не поболтать с эти милым воином. Пока шла к столику она рассмотрела, что у него под курткой кольчуга и вся куртка тоже почти кольчуга. Она была густо обшита металлическими пластинами. Некоторые из них явно были нашиты взамен старых, так как на коже остались следы от предыдущих, наверно срубленных в сражениях. На столе у окна лежал его меч. Он тоже не был в идеальном состоянии. По рукояти и ножнам было видно, что они постоянно использовались по прямому назначению и не были красивой игрушкой как у местных щеголей. Маше это понравилось. Но особенно ей нравилась его милая улыбка. Не то чтобы она была такой яркой, просто она была особенно искренней.

— Вечер добрый путник, меня звать Машей, можно посидеть с вами немного?

— Конечно, я рад буду такой компании. Пива или чего другого?

— Можно немного вашего пива.

Он, молча, взял пустую кружку и налил ей пива из своего кувшина. Пиво вспенилось и зашипело.

— Меня зовут Тём Ветров, — представился он. — Я пришел утром с караваном и меня просто очаровал ваш город. Почти с самого утра улыбки на лицах людей расцветали как цветы в саду. Я в восторге. У вас самый прекрасный город, из тех, в которых я бывал.

— Да, у нас прекрасный город, а сегодня у нас еще и день города, вы очень удачно прибыли. А почему вы не на главной площади, там так весело?

— Да эти циркачи и балаганщики играют почти одно и тоже во всех городах, и я уже видел все их представления. А к танцам особой склонности не имею, да и устал в дороге, я ведь командую передней группой охраны каравана. Все время надо то дозор послать, то выслушать прибывших, то самому вперед проскакать, погань с дороги разогнать, то отставших подождать. Целый день в седле, вот и отдыхаю, пока есть время. Есть мысль отказаться от дальнейшего путешествия и загостить в вашем городе.

— А как же караван?

— Ну, я нанимался в путешествие, и караванщик знает, что я могу остаться в любом городе и не пойти дальше. Такой договор был с самого начала.

— И давно вы караваны водите?

— С караванами — третий год пошел.

— А раньше. До караванов?

— Там история запутанная. Жил я в поселке на выселках, да пришлось мне уйти путь искать.

— И просто так взяли и ушли?

— Да вот так и ушел. Не рады мне там стали, что сделаешь. Побродил по дороге торной, да вот с Игорем караванщиком повстречался я. Приглянулся я ему вот и взял в караван. Предложил работу охранником. Вот так и иду с ним ищу дом себе. Так теперь и живу. Нет, останусь у вас, наверное.

— Вы так интересно разговариваете, будто сказку или былину читаете.

— Так привык я, что сделаешь.

Я помолчала немного. Интересный был парень. Один глаз зеленый с горчинкой, а другой карий. А от глаза, шел безобразный шрам, и прятался в волосах за ухом.

— Это где вас так? — Спросила я, понимая, что словил он мой взгляд.

— Забруды побили, наверное. Память я потерял в том бою, ничего не помню, до этого.

— Ужас, куда ваш князь смотрит, когда на дорогах такое творится.

— За всем не усмотришь. Дороги то длинные. Войск не хватит следить по шляхам торным. Вот и требуются каравану охранники.

Он выглянул в окно и увидел, что светло еще.

— А не покажите ли Маша вы мне город чудесный свой, не расскажете. Интересно в нем все мне, любопытен я, все посмотреть хочется?

— Прямо сейчас?

— Почему нет? Али вы меня боитесь, али страшен я?

Он улыбнулся еще шире, и у меня защемило сердце. «Ну, зачем он примешал любовь в амулет?» задала я сама себе риторический вопрос «ведь достаточно было только улыбки».

— Скажите, а где вы купили такую удивительную «улыбку»?

— Что, не понял, что купил??? — Удивился Тём.

— Вашу «улыбку», — я показала на амулет, — вот моя, покажите вашу.

Улыбка сползла с лица его.

— Не понял, как это амулет и «улыбка», как можно продать, али купить то, что естественно? — Удивился Тём и изрядно отхлебнул из кружки.

— Очень просто, заходишь в магазин, а лучше на рынок, и купи себе все что надо. Хочешь «улыбку», хочешь «радость», хочешь «мечты», «любовь», «восхищение», «разочарование», «грусть», «смех» да все что угодно. — Удивилась глупому я вопросу. — Любую эмоцию можно купить, любой силы, даже «сумасшествие», можно купить все. Есть, конечно, разный товар, есть поточный, им чаще пользуются торговцы и разные служащие, которым положено улыбаться на рабочем месте. Некоторым даже выдают. А есть товар штучный, его делают мастера. Вот у них всегда оригинальные работы и очень качественные. Вот моя «улыбка» например — это штучный товар.

— Вы хотите сказать, что все люди, что в городе, поодели «улыбки» как шапочки?

— Конечно, невозможно радоваться по приказу, ну и проявление эмоций у нас не приветствуется, без особой надобности. Это не практично. Есть целая гильдия мастеров, которая помогает нам быть радостными и счастливыми. Это очень тяжкий труд. Мастера одиночки просто сгорают на работе, черпая в себе эмоции и передавая их в амулеты.

— Тогда город ваш болен болезнью ужасною.

— Почему.

— Просто глупо творить то, что людям дадено от рождения. Вы что из дерева струганы, али из камня вы выбиты? Вы же люди живые, такие же и должны сами творить вокруг радости!

— Зачем? Если проще надеть амулет, когда надо.

Его глаза вдруг потускнели, и улыбка совсем стерлась с лица.

— Мне казалось, что я знавал плохие места, но вы и ваш город сотворили ужасное, что можно создать — людей каменных. Спасибо вам за сказ ваш, я пошел спать, мне завтра вести караван в путь дорогу дальнюю.

— Подождите, вы хотите сказать, что в других городах иначе?

— Да, иначе.

— Тогда останьтесь и расскажите людям об этом!

— А вы уверены, что не сожгут меня, али не выгонят, как я начну свою речь, на рассвете днем?

— Кто? Кто сможет вас сжечь или выгнать?

— Да хоть гильдия мастеров амулетных, они ведь тогда потеряют весь заработок. Да и те же стражники во главе с вашим властителем. Если люди начнут сами себя радовать, то зачем они будут жить тогда, кому будут и что указывать. Для спокойствия правителя это сделано, чтоб ходили все как по струночке. Нет, пойду я в дорогу дальнюю поищу другого места для жительства. Добрых снов тебе красна девица, не взыщи, что испортил все праздненство.

Тём взял свой меч и пошел по ступеням нетвердой походкой. Нет, не пиво было тому причиной, а понимание того, что есть город с людьми без эмоций.

Я тоже была поражена. У него была не купленная улыбка!!! Значит можно улыбаться без амулета, но как? Как это делать без амулета я не знала.

Рано утром я пришла на караванную площадь. Тём был уже в седле и гарцевал на огромном черном скакуне. Конь грыз удила и показывал бешеный нрав. Но воин сидел на нем как приклеенный и жестко им правил. Я помахала ему рукой, чтобы привлечь его внимание. Он увидел меня, спрыгнул с коня, взял его под уздцы и подошел ко мне.

— Пришла проводить?

— Да, я хотела, чтоб ты меня увидел без «улыбки».

— Ты чудо, но мне пора, я не выживу в вашем городе.

— Я знаю, но вот возьми мой амулет с «улыбкой». Может быть, когда-нибудь, ты не сможешь улыбнуться. Тебе будет очень больно, грустно и одиноко. Одень, этот амулет, там есть все, там есть все эмоции.

— Спасибо тебе Маша, к сожалению, мне нечего тебе дать, прости.

— Ты дал мне вчера, ты рассказал и показал, что можно жить без амулетов, что можно без них любить и страдать, радоваться и плакать. Я буду учиться этому и когда-нибудь ты придешь опять в наш город и не найдешь меня. Я уйду в другой город, туда, где не надо покупать «улыбки».

Отдав ему сверток я, побрела домой. Я хотела одного — научиться создавать настоящую живую УЛЫБКУ.

Шлях торный, Тём

Я ехал, как и всегда, впереди каравана. Погода стояла отличная, и не было причин мне печалиться. Только город с людьми каменными не выходил из ума хоть, что делай ты. Грустно мне было оставлять ту девочку глупую, что гостинец свой подарила мне. Ведь теперь она будет маяться. Правду искать, да не сыщется. И придется ей покидать место это бездушное и искать себе новое пристанище. Что ж я глупый наделал там, для чего рассказал ей о жизни без магии. Ах, смолчать мне было надобно, повеселиться вместе с девицей. Пусть бы счастлива она была в том неведении, что другой жизни нет, не отыщется.

Вот так ехал я думой маялся, да прошло все как ветром вынесло. Ох, не зря Игорь также прозывал меня Ветровым. Говорил Матвей, что в день тот, что я встретил их у моря-озера, ветер дул, что всех с ног валил и остались они, чтобы спрятаться, не замерзнуть в пургу лютую. А потом он ослаб немеренно. И на день другой принесло в том ветре меня — путника. Так и стал я в караване зваться Ветровым. В раз другой мне дали то же прозвище, что и Гринь в Тутуране том.

*****

Все пути к началу сходятся вот и путь наш к Шуляку пришел. Подивился переменам тем, что за года три в нем случилися. Подошли ближе — частокол стоит, а под ним ров и пали набиты вострые. Над воротами башенки, ходят стражники там с самострелами. А за стеною той башни две камены, закрывают проход перевала, шляха торного.

Как подошли мы к воротам тем, вышли стражники да сурово так стали спрашивать, что за люд мы такой диковинный, не лихие ли люди часом мы.

— То караван Игоря, сына Тополя, так вы знать его должны слыхивать. — Отвечал я, ему спешившись, проявив уважение. — Вон он скачет сюда, торопится.

И подъехал Игорь, старший наш караван ведущий.

— Пропустите нас ребятушки, ох, подустали мы в дороженьке. Отдохнем и пойдем далее. У вас не задержимся.

— Да отдохните с дороженьки, есть у нас двор большой гостиный, кушанья там разные, да и торг идет выгодный.

— Торговать то нам нечем, только утварь дорожная с нами, токмо для пропитания.

— Ничего все приладится. Поторгуйте уж не побрезгуйте.

У меня в голове вдруг щелкнуло, и мысли перестали течь в былинном говоре. Я вдруг увидел все как бы со стороны. Как Игорь, да и стражники вежливо кривлялись друг перед другом. Но так было принято зазывать купцов на торжище. Стражники видели богатый караван и понимали, что с такого каравана и пошлина будет хорошая и торг интересный, да товаров редких можно будет прикупить самим. Игорь же знал про богатое торжище, и сам планировал провести не одну неделю, ища товаров интересных и поставок выгодных.

Договорившись со стражниками, Игорь махнул возничим, и караван двинулся внутрь ограды. Ворота были широкими и крепкими. Крепкая дубовая конструкция была укреплена полосами кованого железа. На одном из них я приметил клеймо знакомое. Лехе кузнецову сыну я сделал два таких. Одно было мелким, для ножей и поделок разных, а другое для вот таких вот изделий. В их письме имя «Леха» писалось двумя иероглифами. Уж очень походили они на бабочку по виду. Я стилизовал их еще больше и получился красивый вензель. Значит, кузнецом он стал на торжище.

Пройдя внешние ворота, мы прошли вторые меж каменных башен и начали спуск к торжищу. Раньше это была небольшая дилянка огражденная частоколом и выглядела больше загоном для скота. А теперь перед нами раскинулся строящийся город. Посередке меж перевалом и собственно городом группа рабочих копала глубокую траншею. Окинув периметр работ, я подивился масштабу задуманного. Скоро будет стоять в этом месте огромная крепость.

Горожане были деловиты и спешили по своим делам, все были одеты в добротные и хорошо пошитые одежды. Лица были сытые. «Неплохо стали жить люди на торжище» думал я проезжая мимо богатых лавок и торговых рядов. С высоты моего коня было видно, что дома чуть не на тор уходят вглубь от дороги. Проезды все были широкими и просторными. Места брали с избытком. По торному шляху и по основным ответвлениям даже были выделены отдельные пешеходные зоны, чтоб пешие с конными не смешивались.

В самом центре стоял огромный храм Пяти Богов. Религия меня так же поражала. Все вроде знакомо, но как в тумане. Главный бог мира был Бог-проводник. По приданиям древним этого мира они пришли из краев далеких в пустынные земли, и привел их Бог Зильмарон путник — проводник. С ним было еще четверо: Бог Кладриэль — бог войны и покровитель воинов, моряков, кузнецов, Бог Сорантел он же покровитель всех наук и две Богини. Ия — Богиня, всего живого и не живого мира, она же покровительница ремесел и Богиня Стать — мать прародительница всего народа и покровительница искусств и врачевания. Они привели народ в эти земли и создали им новое письмо, новую речь, новые имена дали. Все они, особенно Кладриэль и Ия были будто знакомы мне. Кладриэля всегда изображали с крыльями огромными за спиной, а Ия всегда изображалась не стоящей на земле, а как бы висящей в воздухе. У каждого из них висел на груди кристалл размером с голову младенца. В этом кристалле всегда горела лампада, освещая красным светом их статуи. Их всегда изображали одинаково. Первым стоял Кладриэль, возле него Стать, через ощутимый промежуток стояла Ия и Сорантел. Над ними всеми, по центру группы, возвышался одинокий Бог Зильмарон. На его груди висело сразу три кристалла, образуя перевернутый треугольник. Приведя народ в земли эти они, убедившись, что люди выживут, ушли дальше, пообещав вернуться, и проверить, как живут люди ими в этот мир приведенные.

Сколько я не напрягал свой мозг, не мог вспомнить, где я видел и слышал подобные имена. Память отказывала мне. Я как слепой бродил по уголкам своей памяти, натыкаясь иногда на очертания знакомых вещей.

Напротив храма стоял трехэтажный дворец разукрашенный. Рядом была судейская управа и казармы личного отряда наместника княжего. Заметив такие перемены, я спросил у стражника:

— Князь прислал в ваши края наместника?

— Нет, то палаты бывшего судьи торжища Кирияна батюшки. Теперь он птица полета высокого, почти года три назад пожаловал князь его милостью, назначил наместником. А в году прошлом, ездил наш Кириян в град-столицу, и присягу давал вассальную, князю нашему. Мы теперь город вольный со своим правителем.

— Вижу, Кириян возгордился, хоромы себе отстроил.

— На то он и Рыцарь княжий. Да и приедет вдруг князь погостить с дружиною, привечать его надобно. А что до гордости то не прав ты путник. Наш Рыцарь радеет о нас. Хоть налоги и берет, но не без меры, по совести. Семья моя в краю этом пришлая, я нанялся в дружину к нему стражником, а как посмотрел, как хлебопашецы сыто живут в краю этом позвал своих. И пришли они. Сразу дом им срубили новехонький, утварь дали разную, да скота дали им на пропитание. А земли сказали, сам намерь себе, но как возьмешь более чем обработаешь, накажем за жадность твою непомерную. Взял земли мой батюшка, на себя да на братьев моих меньших так и пашет, как светит солнышко. Да не забрал Кириян сверх означенного. Все по-честному. И живут они припеваючи и хлеб и скотину имеючи. И живется в краю этом человеку рабочему легко и весело. Рыцарь наш привечает трударей да работников. О ком слава идет в том, что мастер он, то за стол пригласить не гнушается. Да на совет позвать не стесняется. Говорит он «Сила не в том, что меч остер, а сила в том, кто меч сей держит».

— Вот бы встретится с Рыцарем вашим побеседовать.

— Ты попроси взять тебя Игоря, караванщика вашего. Кириян всех богатых гостей привечает, про страны разные расспрашивает.

— Что ж, сам проситься не буду, ну как позовут уж не побрезгую.

Рассмеялся словам моим стражник и поскакал вперед указав мне на гостинец, уж было видно его.

Пройдя весь Шуляк почти до самого выхода, караван свернул к огромному гостинцу. Видно было, что срублен он был совсем недавно, так как дожди еще не почернили дерево, и все пахло свежеспиленной сосной.

Стражник, провожавший нас, объяснил, что этот гостинец срубили совсем недавно, специально для таких больших караванов как наш. Печи в гостинце уже дымили, и к нам вышел распорядитель гостинца, привечая Игоря и других всадников пройти в залы, отдохнуть с дороги.

Игорь крикнул «распрягать, на постой определяться» и повозки стали выстраиваться вдоль хлевов для скота тяглового. Забегали люди гостиные, коней наших принимать стали другие в гостинцы зазывали, на постой устраивали. А я вкупе с Игорем двинулся в зал главный гостинца этого.

Шуляк, город-торжище, рыцарь княжий Кириян

Доложили мне, что пришел караван Игоря, Игоря сына Тополя. Караванщиком знатным он был, и товары возил дорогие да редкие. И посла я гонца к нему с приглашением, чтоб пришел он ко мне с сотоварищи. Наказал я застолие по такому случаю наладити.

И пришел Игорь с сотоварищи и при нем был сын его Матвей воин статный, по другую руку, муж шел, а за ним короба несли с книгами. Оказалось, то прибыл ко мне человек ученый из страны дальней званый мной, учредить я хотел в городке академию.

Поздаровкались мы, знал его я ранее, и уселись мы за стол встречу праздновать. После первых заздравниц, как уселись они, попросил я его сказы сказывать о своих путешествиях. И повел он рассказ Игорь караванщик, а сын Матвей его помогал ему. Все дивились мы на их путешествия. Под конец всего сказанного, показал он ружжо диковинно, что стреляло не стрелой, а железа куском мягкого да тяжелого. Рассказал он, что есть у него в товарищах молодец странный, случайно встреченный, тот и смастерил ружжа си на коленочке. Как описал он его так признал я кузнеца того мужиками прогнанного, что искала я его и не найден был. Вот вернулся он в наши края сиротинушка, обретя нову родню посред караванщиков.

Попросил я тогда Игоря пригласить того воина. Рассказал, что я рад ему, как с его самоделок я возвеличился. Рассказал я Игорю, про творения кузнеца того Тёмом званого. Как послал те поделки я князю нашему, да как тот наградил меня за мое радение. Вот за то я хочу долг ему выплатить, чтоб чиста была душа перед храмом Богов наших.

Шуляк, город-торжище, Тём

Как ушел Игорь к Рыцарю Кирияну, я проверил, как расположились мои люди, как кони наши боевые, как глядят за ними люди гостиные. Убедившись, что все ладно я привел себя в порядок, пыль отмыв с себя дорожную. Почистив доспехи, сложил я их в сундук свой и одел одежды чистые, чтоб по городу погулять, хотел Леху найти. Должны ведь же знать, где живет молодой кузнец.

Помня про порядки на торжище, я сказал, что отдыхать им всем людям моим, да другим охранникам. Что под охраною наш караван был под надежною. Пусть погуляют, отдохнут с дороги то. Гостинец охраняли стражники и всем выдавали на выходе специальные ярлыки, как пропуски.

Не успел я выйти за ворота гостинца, как прискакал стражник и позвал меня во дворец к Рыцарю. Подивился да припомнил, что имя судье тому было Кириян, и что стал он теперь Рыцарем. Раз зовут вежливо, решил я сходить, не на суд же зовут.

Пришли мы со стражником ко двору Рыцаря. Встретили меня и проводили в зал трапезный. Как узрел меня Кириян Рыцарь, встал, подошел, протянул руку мне как равному.

— Ты уж не серчай на деревенщину, за что выгнали они тебя из жилья свого. Глуп народ да боится он всего непонятного. Я искал тебя после с дружиною, да видать ты уж ушел далеченько. Хотел я призвать тебя к себе на труды разные. Да умения твои и да смекалочку применить на славу страны нашей да на князеву. Ты садись за стол выпей здравницу.

Сел я за Матвеем срезу же. Слуги же загодя, место для меня там подготовили. И продолжил Матвей рассказ тот, как со мной повстречался, как я его выходил.

— Ты откель так лечить настроился? — Спросил меня Кириян.

— Так у бабки я Веды жил научился вот. Все смотрел, как людей она пользует. Как ходить стал то помогать ей начал, то отвар заварить, то хворого подержать. Были хвори разные и телесные и душевные, вот я и спрашивал, что да как она лечит играючи.

— Приходи завтра с Игорем, есть вопросы у меня, может, что подскажете. Вы в пути больше видели и смекалкою одарили Боги вас.

Дальше вечер продолжался неспешно. В основном говорили те, что к нам прибились по пути. Узнав, что охрана у нас сильная, многие приставали к нашему каравану. У кого было три повозки, у кого десять, а у кого и одна. Игорь всех принимал. Они, как правило, шли в хвосте. Но их под счет тоже ставили, и хвостовой отряд их смотрел как своих.

Уже за полночь разошлись мы на отдых. До гостинца нас провели стражники с факелами зажженными.

*****

По утру Игорь сказал мне, чтоб к обеду я был на подворье гостинца к Кирияну пойдем на совет. Проверив коня своего, и побаловав его яблоком сладеньким, я отправился на поиски Лехи.

Его подворье я нашел быстро. Как вошел в кузнечный ряд так сразу на воротах заприметил уже знакомую мне бабочку. А в мозге моем сразу всплыло воспоминание, будто слышу я голос женский говорящий мне «Вот пример верного использования логотипа в брендировании товара». Я аж остановился, до того несуразной была фраза в моей голове. Посмотрел по сторонам, двинул себя в висок ладонью, чтобы мысли стали стройными и пошел к воротам. Калитка оказалась незапертой, а внутри звонко били молотки по наковальне. Работают.

Войдя во двор, я огляделся и увидел кузницу с распахнутыми дверями. Два мужика там работало, подойдя ближе увидел, что полосы метала сваривают. Так и стоял я, дожидаясь у притолоки, пока работу они свою закончат.

— Что стоишь, маешься али речь потерял, все не называешься? — Обратился ко мне кузнец, что увидел, как я пришел и стоял в ожидании.

— Не хотел работе мешать вашей честной, вот и ждал, как закончите.

На мой голос моментально обернулся другой. Не узнать стало Леху заморыша, стал он молодцем сильным и высоким. Руки стали как ветки у дуба, мощные и жилистые. С криком радостным он ко мне подбежал да товарищу своему он назвал меня.

— То Митяй не простой мужик, что скучать зашел, а то Тём, что учил меня уму разуму. Уж прости ты меня, все на завтра откладывай, у меня сегодня гость радостный.

Обмылся Леха в кадушке, что стояла у кузницы и пошли мы в его дом. Посадил он меня в горнице, квасу налил, положил пряников. Осмотрел я дом его, чисто светло, да не жилой дом это.

— Что ты все живешь в кузнице? — Показал я на горницу.

— Да ты что, не живу я здесь в доме этом, а лишь сплю пока одинешенек. На подворье весь день да у Митяя в горнице. Вот по осени приведу сюда жену юную и начну жить, как положено.

— Уж не в Митяевой горнице ты сыскал себе сужену?

Зарделся Леха, но тверд был его взгляд.

— Полюбовно мы договорилися.

— Молодец, — говорю, — и стеснятся тут нечего. Видным ты стал молодцем. Так и надо тебе видну девицу.

— Ты надолго к нам на торжище?

— Уж не знаю, не волен я, с той поры, как в караван нанялся охранником. Как пойдем, скажут загодя.

— Что уж так поневолили?

— Просто стал я товарищем Игорю караванщику да его сыну Матвею. Вот и хожу с ними по миру, товар хороню от озорников и забруд разных. Но дней десять уж точно останемся.

— Так живи у меня, время это. Видишь, места хоть всех зови.

— Ты прости, но в гостинце мне сподручнее, не хочу теребить раны старые. Хоть и жил я у вас горя не знаючи и не гнали меня вы, да что сделаешь. Не пойдешь же войной на соседушек.

— Приходи ты к нам вечером, привечать тебя будем понравиться.

— Коли станется так, что у Рыцаря задержаться могу я надолго с ним. Вы особо ничего не стряпайте, как приду, погутарим всласть.

С этим я попрощался с Лехой, так как солнце неумолимо двигалось к зениту, а к властителям вредно опаздывать.

*****

Я пришел первым. Увидев меня, распорядитель обрадовался и сразу провел к Кирияну. В кабинете Кирияна сидел муж ученый, что ехал с нами, Олегом его величали. А Кириян по кабинету расхаживал, ему проект свой сказывая. Как зашел я, он приосанился и подвел меня к столу своему. На столе я увидел прекрасно сделанный макет города. Со стеной замковой и полями, что окружали город.

— Всех проезжих, что доверены, я сюда приглашаю и замок показываю. Кто советы дает дельные, кто смеется ребячеству. А что скажешь ты, путник Тём кузнец.

Посмотрел я на макет, вроде складно было все построено. И стена продумана, и башни все выдвинуты, так что к стенам не подобраться.

— Плохо то, что равнина здесь и стена не высокая.

— Нет в том особой надобности, нет врагов сильных, что напасть могут, а кочевники со стеной каменной не в силах справится. Вот я ружья посмотрел твои ладные, токмо малые они супротив врага людного. Может можно большими сделать их, чтоб боем огненным своим все крушили.

— Отчего нельзя можно, только пробовать надобно, чтоб не разорвало их от выстрела.

— Намалюй рисунки свои дивные, мы по ним и приладимся. Как получится, я отправлю их князю нашему, для победы его ратные.

Сел за стол я и стал малевать рисунки ружей больших с лафетами и боеприпасами. Всплывали в моей голове картинки об этом, будто в той жизни я видел все. Вот уж память моя странная, знаю то, чего не было.

Как закончил я малевать пушки эти, пока малевал, слово вспомнилось. Так я сразу и указал Рыцарю как использовать их для защиты стен. Олег посмотрел и сказал, что знания Кладриэль вложил мне в голову, аль не в первый раз это случается.

— Ох, не в первый раз, прав ты Олег, как все видишь ты.

— Расскажи, как все началось.

Рассказал им, как нашли меня в смерть побитого, как лечила меня Веда бабушка. Как из памяти моей все всплывать пошло, как меня к кузнецу отдали. Как той весной, что был я на торжище, возвращались мы да забруд увидели, как демон мой пробудился во мне и как я тех забруд убивал тогда. И про меч я им свой сказывал, как сменил личину он, став другим совсем.

Посидели они погутарили. Уж и Игорь пришел, как и было условлено. Долго они рядили, думали и решили они в храм свести меня, к священнику. Был тот храм Кирияниом построен, чтобы привечать святого Евлампия, человека ученого в церкви главной Пяти Богов сверхважного.

Дал записку мне Кириян к Евлампию и сказал мне не медлить более, а идти сразу не думая. И пошел я с запискою, так идти было не долго то.

Как зашел я в храм величественный, так записку передал служке местному. Взял он ее уважительно и повел меня в горницу к Евлампию. Вошедши я в горницу увидел я старца, так и обомлел от увиденного. Передо мной сидел Иван Чай, каким я его запомнил только без шапочки.

— Что с тобой молодец, али увидел демона?

Поклонился я ему и сказал о том, о своем видении на берегу моря-озера в метель лютую. Как приметил меня старец, что уж помер давно. Подивился он этому и просил рассказать то, что я про меч свой рассказывал. Слушал он меня внимательно разу не перебиваючи. Как закончил я рассказывать, не утаив своего знания, тех вещей, что я видел в сундуке Игоревом. Как я знал для чего они.

Евлампий сказал подумавши:

— Ты не нашего роду-племени. Человек ты пришлый из мира другого потаенного. Слыхивал я про путников, что из мира того к нам являлися. Но вот в первый раз вижу сам я. Что до силы твоей, то скажу она не от демона, Кладриэлева сила в тебе проявилася.

— Так становлюсь я в бою бешенным!

— Да не рубишь ты своих товарищей, коли бес был в тебе али демон, то бы всех рубил без разбору кто рядом был. Как не велика была сила Кладриэлева, никогда под нее не попадали союзники. А согласно приданиям древности сила его горы сворачивала.

Опять екнуло у меня в голове, и увидел я двух воинов, что в долине билися и были они росту огромного облаков головами касалися. Рассказал я и это видение.

— Вот тому ты и был свидетелем. Голова то не может вспомнить, чего не видела. Надобно тебе идти в место потаенное, дальнее. Там место святое есть Кладрэлево. Напишу я тебе молитву специальную. Хоть странна она будет, ты читай, как написано. Коли сила в тебе Кладриэлева то направит он путь твой, дороженьку. Скажет он, где лазейка в твой мир присутствует, чтоб вернулся ты к своему роду-племени. Приходи завтра поутру, я записку тебе дам с молитвою, да карту нарисую, что пойдешь по ней. Приходи один, без товарищей, ибо только тебе путь откроется, а они сгинут безвременно.

Поклонился я святому Евлампию и пошел собиратися.³

Примечания

3

Из путевых записок Игоря сына Тополя да храма Пяти Богов Шульского, собраны и описаны дьяком храма спасения Божьего в 2236 году от пришествия пророка Божьего.