Иммунитет Вселенной (Путь Знахаря)

Константин Владимирович Утолин, 2019

Это философский роман в фантастическо-детективной форме (условно это можно назвать философской фантастикой в форме детектива). Роман посвящен истории молодого инопланетного шамана и знахаря, который волей обстоятельств попал в состав космической исследовательской экспедиции землян, задачей которой было выяснить, почему на некоторых земных базах и исследовательских станциях в ряде секторов изучаемого землянами космоса стали происходить события, на первый взгляд выглядящие совершенно случайными, но при более пристальном рассмотрении (а у землян были на то основания) таковыми уже не кажущиеся.

Глава 5. Дорога к звездам. Выбор.

Проснулся Александр с ощущением, что сегодняшний день изменит его жизнь. А, может, и не только его. Правда, сразу мелькнула мысль, что это лишь последствие от ощущения того, что ничего не болит. Подкосившая его болезнь отодвинула на второй план обыкновенные радости человеческой жизни. Но в этот новый день всё было не так.

Последующие умозаключения, само собой, привели Александра к размышлениям о Дмитрии. И вчерашнее желание взять его с собой на «Пересвет» ещё более укрепилось. Внутренний голос подсказывал, что этот странный человек, обладающий огромными знаниями и почти магическими способностями, как никто другой сможет почувствовать суть происходящих в людских колониях событий и помочь разобраться с наблюдающимися там катаклизмами. Но согласится ли он?

Разрешения от начальства на включение в экспедицию аборигена пока не было, хотя прогрессор был более чем на 90% процентов уверен, что «наверху» будут совсем не против. Чтобы не терять время, Александр решил отправиться к лекарю и попробовать уговорить его на путешествие. А в этом уверенности было намного меньше. Хотя нельзя сказать, что ее не было совсем. Как — никак, но Александр считал себя тем, кто умеет ладить с себе подобными, даже такими особенными, как этот чародей. А то хорош он будет, если руководство согласится, а абориген откажется. Да у него за спиной тогда все управление хихикать потом будет.

Флайер доставил Александра на уже знакомое место, и он направился в сторону дома Дмитрия. Поднялся ветер, который дул в лицо, замедляя движение. Хорошо, что он был одет в специальный комбинезон, снаружи напоминающий одежду местных жителей, но со встроенной системой обогрева и из материала, защищающего от большинства местных видов оружия, кроме, разве что, больших арбалетов и баллист. Сейчас утепление оказалось весьма кстати.

Спустя полчаса (ближе удобной для высадки поляны не нашлось, а подлетать прямо к дому знахаря даже в режиме «невидимка» прогрессор не хотел) Трофимов подошел к дому лекаря. Его, широко улыбаясь, встретил Бернард.

— Не ждали вас в гости так скоро. Что — нибудь случилось? — поинтересовался он.

— Нет, Бернард, ничего не случилось, правда, если бы не моя одежда, то я бы изрядно замерз из — за сильного ветра.

— Какого ветра? — недоуменно спросил Бернард. — Не было здесь никого ветра.

— Хм, странно. Ну, не было, так не было, — пожал плечами Александр. — А где Дмитрий?

В тот момент, когда Александр подошел к дому, знахарь как раз хотел идти в лес. Собрать кое — что, да и обдумать встречу с жителем другого мира надо было, посоветовавшись с природой. Нет, конечно, деревья, животные, насекомые напрямую ему ничего не скажут. Но Дмитрий уже не раз замечал, что когда у него есть сложный вопрос, однозначного ответа на который он найти не может, то, войдя в контакт с лесом, он спустя некоторое время его получает. Вернее, даже не сам ответ, а некое ощущение комфорта или дискомфорта, связанное с теми вариантами ответов, которые крутились в голове. И опыт показал, что те способы действий, которые рождали при контакте с лесом чувство комфорта и спокойствия, приводили к наилучшим решениям.

Вот так и сейчас Дмитрий собирался посоветоваться с лесом. Тем более, что после того, как он лечил иномирянина, его все чаще стали посещать мысли о других мирах, удивительных летающих домах, ящичках, лечащих вместо человека и, главное, о той НЕИЗВЕСТНОЙ БОЛЕЗНИ, не похожей ни на какую леченную им ранее. И всё это вводило Дмитрия в недоумение. Его размеренная, если так можно назвать бытие ведуна, жизнь разом изменилась. Обучения у Мирослава, самостоятельные занятия, чтение книг, полученных от старого ведуна, практика, которую он имел после возвращения в родную деревню — все это позволяло Дмитрию полагать, что уж о чем, о чем, а о болезнях, причем не только людских, он знает почти всё. Но вот иномирянина он лечил, а болезнь так до конца и НЕ ОПРЕДЕЛИЛ. И Дмитрий всё чаще ловил себя на мысли, что было бы неплохо пообщаться с «землянином» (как тот сам себя назвал по имени той планеты, с которой он прибыл) ещё раз. Ему очень хотелось узнать, как его самочувствие. Поэтому, сначала почувствовав приближение, а потом и увидев направляющегося к нему Александра, он искренне обрадовался предстоящему разговору. И отрадно было видеть, что иномирянин движется сам, довольно бодро, а не лежит бесформенным мешком, каким его принесли в дом Дмитрия в прошлый раз.

— Рад видеть тебя, Александр, — опередил лекарь приветствие прогрессора, почти правильно произнёся непривычное имя. — Как себя чувствуешь?

— Благодаря тебе скриплю ещё, — бодро ответил Александр, которого обрадовало настроение Дмитрия при встрече. — Здравствуй.

— Ты по делу ко мне, или как?

— По делу, и очень серьёзному.

— Я тут собирался по лесу пройтись. Если хочешь, можешь составить мне компанию. Или в дом пойдём?

— Зачем же отменять то, что наметил. Я с удовольствием пройдусь с тобой, — принял Трофимов предложение лекаря и они направились в сторону леса.

Александр сразу приступил к делу:

— Дмитрий, я понимаю, что ты очень занятой человек в своём мире и без тебя будет тяжело твоей общине, да и всей округе, наверное, но всё же я должен сделать тебе одно предложение. Я полагаю, ты именно тот, кто сможет помочь нам в разрешении некоторых вопросов, — Трофимов тщательно подбирал слова, но нервничал, и поделать с этим ничего не мог. Уж слишком необычным был разговор и очень велика цена вопроса. — От твоего согласия будет многое зависеть как здесь, так и там, у нас.

— Остановись, — прервал собеседника Дмитрий. — Ты сказал уже много и в то же время ещё ничего. Говори по сути — что за предложение, где это «у вас» и что от меня может зависеть?

— Прости, — Трофимов понял, что лекарь прав. — Просто за время болезни я так мало общался, именно общался, так, просто, а не рассказывал о своем самочувствии, всё меньше веря в то, что мне помогут. Теперь вот прорвало… Я скоро улетаю…

— Домой, на Землю? — поинтересовался лекарь.

— Если бы. Нет, я отправляюсь в другие миры. Дело в том, что в некоторых поселениях землян на разных планетах стали происходить непонятные вещи. И как предположили наши ученые — ну, мудрецы по вашему — моя болезнь тоже является звеном в этой цепи, а что будет дальше, никому не известно. И я приглашаю тебя полететь с нами по разным мирам.

— Неожиданно, — Дмитрий был удивлён. — А для чего это тебе то нужно? И для чего это, по твоему, нужно мне? Ты ведь правильно заметил — я лекарь и во мне нуждаются. Что больные будут делать без меня? И что может зависеть от меня в тех других мирах, куда зовешь меня ты?

— Ты же не навсегда улетишь, — Александр отвечал, тщательно подыскивая слова. — И мне кажется, нет, я чувствую, что ты — тот, кто нужен. Потому что умеешь чувствовать состояние даже таких существ, с которыми тебе еще не приходилось сталкиваться. И я обещаю, что верну тебя в твой мир после того, как всё разрешиться. А пока тебя заменил бы Бернард. Мне показалось, что он довольно способный и ты его уже хорошо обучил. А ты помог бы нам почувствовать то, что мы не умеем даже с помощью наших самых лучших приборов.

— Он — то способный, но дело — то не только в людях, — вздохнул Дмитрий. Некоторое время шли молча и знахарь несколько раз нагибался, срывая какие — то нужные ему травы. Через некоторое время он заговорил вновь. — У меня лечатся не только люди, но и духи, и животные. И как ты можешь мне что — то обещать, если сам не знаешь, что может случиться в тех местах, куда ты меня зовешь. Тем более ты сам говоришь, что там возникли какие — то проблемы. Я не трус, но совсем не хочу застрять в далёких мирах. Моё место здесь.

— Да, я сказал, что там возникли проблемы, но мы же не станем бросать тебя в самую гущу событий? — ответил прогрессор. — Ты будешь лишь наблюдать.

— Но чем может один знахарь помочь народу, умеющему летать между звезд? — проигнорировав последнюю фразу Александра, спросил лекарь, одновременно остановившись и сорвав желтый цветок. Он спрашивал гостя с такой тщательностью потому, что в ответ на его слова в глубине существа Дмитрия что — то шелохнулось. Это вовсе не было стремлением сразу же броситься навстречу неизвестному, но он привык прислушиваться и к самым тихим движениям своей души.

— А чувствую я это потому, что на своём примере убедился — ты можешь улавливать тончайшие процессы в окружающем мире, недоступные даже самым совершенным приборам. Вся наша высокоразвитая цивилизация, с её многовековым прогрессом оказалась бессильна там, где помогло умение, которым владеешь ты.

— Но я ведь не вылечил тебя окончательно, а лишь временно облегчил твое состояние.

— Это не важно. Я всё же могу передвигаться на своих двоих и разговаривать с тобой, а вся наша медицинская техника не смогла и этого. Подумай, Дмитрий. С ответом я тебя не тороплю. Но и не медли, поскольку корабль прилетит через 5 — 7 дней.

— Всё, что ты говоришь, очень интересно, но и сомнения мои велики, — сказал чародей и подобрал очередную травинку.

— Не хочу быть змеем — искусителем, но посуди сам, — произнёс Александр, — разве не интересно тебе, даже если не получится помочь нам, самому посмотреть другие миры и других живых существ? Ты ведь ничем не рискуешь!

— Правда твоя, интересно, только вот не пойму, при чём здесь змея.

— Да есть у нас на планете такая история, как — нибудь потом расскажу. Сейчас не об этом речь. Ты только не подумай, что я тебя заманиваю. Как решишь — так и будет, дело добровольное. Но ещё одно, вдобавок к предыдущему, пообещаю. У тебя будет возможность познакомиться с достижениями моей планеты. А это новое знание, накопленное многими поколениями, пусть по части лечения болезней и не такое мощное и действенное, как твоё.

— А нужно ли оно мне? Не в любом знании польза и мудрость, — Дмитрий был весьма не прост. — Может вы там, у себя, сбились с пути и ищете то, что мне и не надо вовсе. Как говориться: «От добра — добра не ищут». И умножая знания, часто умножаешь и печали.

— Ну ты, Дмитрий, сейчас сказал прямо как один наш древний мудрец. И в сказанном многое верно, — «сбавил обороты» Трофимов. — Но не все. Ведь если я улечу и не вернусь больше никогда — не будут ли тебя всю последующую жизнь терзать сомнения и сожаления о том, правильно ли ты поступил?

— У каждого свой Путь. А сожалеть о том, чего ещё не случилось, на мой взгляд, верх глупости. Но я могу тебе обещать, что подумаю над твоим предложением. И серьёзно. Дня через три приходи — я дам ответ.

— Хорошо. Приду. Но напоследок скажу ещё. Дмитрий, не расценивай всё, что я сказал, как некий торг. Отбросив всё, помни — мне действительно нужна твоя помощь. Всем моим сородичам нужна. Я так чувствую. И помощь твоя — это самое главное в предстоящем полете.

На этом мужчины и расстались. Один направился к флайеру, чтобы улететь на базу, другой — продолжил бродить по лесу, собирая «лечебный материал» и стремясь в полной мере осмыслить произошедший разговор.

Спустя два дня после разговора с Дмитрием к Трофимову поступила информация от начальника ОАМ КЭДР’а Сергея Мирославова. На записи лицо начальника выражало некую озабоченность, которая проскакивала и в словах.

— Здравствуй, Саша. Не буду задерживать тебя, и отвечаю на твой запрос сразу. Мы тут посовещались и решили, что пригласить твоего лекаря в нашу экспедицию можно. Правда, есть некоторые сомнения, насколько это полезно. Послушать тебя, так он прямо Мерлин и Мать Тереза в одном лице, — добавил Мирославов после небольшой паузы, вложив в эти слова изрядную долю скепсиса и сарказма.

— Я понимаю, он вылечил тебя, и ты ему благодарен, но не переоцениваешь ли ты его достоинства? Как — никак, но он выходец с планеты, которой ещё далеко от уровня нашего развития. Впрочем, вопрос решен положительно. Управляющий Совет КИК дал добро. Во многом благодаря поддержке Лахира Чонгапа. Лично я сначала был категорически против, да и сейчас сомневаюсь, но Лахир считает, что у твоего протеже может оказаться качественно иное, нежели у нас, видение мира, а это в нашей ситуации важно. Так что можешь его приглашать. Впрочем, зная тебя не первый год, полагаю, что ты это уже сделал. А, исходя из своего опыта, полагаю, он сразу не согласился и попросил время на размышления. Короче, через двое суток передашь ответ, чтобы мы успели соблюсти все формальности и дать указания на «Пересвет». Все, конец связи.

— М — да…, — вздохнул Трофимов. — Большие начальники соизволили дать добро. Да, хорош, я окажусь теперь, если он откажется. Ну да, Бог даст, любопытство и тяга к знаниям пересилят осторожность и ответственность перед общиной.

Два дня Дмитрий бился над вопросом, как ему поступить. Взвешивать все «за» и «против» оказалось не так легко, как он предполагал. Казалось, все его чувства разделились, и пришлось полагаться только на выбор ума.

К вечеру того дня, когда состоялся разговор с Александром, к Дмитрию привели маленького мальчика. Его мучили головные боли и ночные кошмары. После осмотра знахарь приготовил отвар, дал снадобье домой и рассказал матери ребенка, что всё это от испуга и дня через два от болезни не останется и следа, да и эти два дня сын её будет сладко спать. Этот визит Дмитрий воспринял как знак и решил никуда не лететь, а остаться здесь, на своём месте.

На следующий день к нему привели (как будто специально) ещё одного мальчика со сходной проблемой. Лекарь доверил больного Бернарду. И тот успешно справился с недугом. Бернард выдержал проверку, а Дмитрий убедился, что некоторое время страждущие смогут обходиться и без него. Все — таки душе его хотелось отправиться к далёким иным мирам.

И вот пришёл день третий, а окончательного решения он так и не принял. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Вроде бы он достиг всего, о чём мечтал, стал одним из сильнейших лекарей, и, если верить тем, кто приходил к нему (а он им верил), молва о нём разошлась далеко за пределы родного края. Казалось бы, что ещё надо — твори добро и наслаждайся этим. Но пришелец был прав — если он отклонит предложение, то вряд ли такая возможность появится ещё раз. А если есть другие миры и существа, отличные от окружавших его, значит, есть и недуги, им не постигнутые. Взять хотя бы этого землянина. А значит не такой уж он и могущественный лекарь. И дошёл лишь до какого — то предела. Пусть высокого, до которого иным и не добраться никогда, но всё равно — ПРЕДЕЛА.

Знахарь понял, что в одиночку этот вопрос решить не получается. Учитель. Вот кто сможет подсказать. Дмитрий мысленно вызвал того, что делал лишь в исключительных случаях. Обмен мыслями занял мгновения — Дмитрий просто открыл свой разум и Мирослав понял все почти сразу. Оказалось, решение просить помощи было верным. Пять дней тому назад учителю было видение, но до сего момента он затруднялся его истолковать. А теперь уверен, что касалось оно Дмитрия. Ученика ждет развилка Судьбы, на которой Ветер Жизни дует лишь в одном из направлений. А понять, какое это направление, можно только проникнув на более глубокий, чем до сих пор, слой Бытия. И обретя полный контроль над всеми проявлениями неосознанной им еще до конца собственной Сущности. Надо научиться ощущать смыслы раньше, чем появятся породившие их формы, что позволит безошибочно анализировать отклики, вызываемые в его Сущности всеми импульсами, приходящими извне. И лишь тогда он получить ответ на свой вопрос о том, надо ли ему лететь к другим мирам.

Когда контакт с учителем прервался, Дмитрий вздохнул и стал готовиться к Погружению в Суть Вещей. На Земле это назвали бы состоянием глубокой медитации.

В принципе, Дмитрий мог войти в нужное состояние в любом месте, но у него было любимое, где вхождение было легким и доставляло удовольствие. Оставив Бернарда «на дежурстве», он вышел из дома и спустя примерно четверть часа добрался до вершины пологого холма, на одном склоне которого начинался лес, а второй спускался к излучине реки. Сев на свое излюбленное место между выступавшими из земли корнями огромного старого дерева, Дмитрий начал настраиваться на погружение в глубочайшие слои Мира. Сегодня он собирался достичь Основы, своего рода Дна Океана Жизни, чьими волнами являлись, по сути своей, все предметы и существа обычного мира.

Погружение туда и нахождение на этом уровне Бытия требовало большого запаса сил и поэтому Дмитрий начал с упражнений по ее набору. Согнув руки в локтях и уперев их в колени согнутых ног, он соединил указательный и большой пальцы обеих рук, держа остальные строго прямыми. Внутренне улыбнувшись, он сосчитал до восьми, на каждый раз сжимая пальцы все крепче и крепче. Потом он соединил большой и средний пальцы — и так далее до мизинца, каждый раз считая до восьми. Одновременно с раскрытием каналов течения силы, выходивших на кончики пальцев во время этого упражнения открывались и каналы, идущие вдоль позвоночника. А чтобы усилить эффект, он стал представлять, как по центру позвоночника проходит раскаленная добела тончайшая нить, тепло от которой постепенно заполняет все тело.

Сосредоточившись на области солнечного сплетения и равномерно дыша, он вызвал состояние общей радости, закрыл глаза и на выдохе через подгрудинную точку представил свое отражение в гладкой поверхности струящейся перед ним воды, словно падающей в небольшом водопаде или плавно стекающей по поверхности скалы. И передал своему отражению чувство нежности, отеческой заботы и любви. После чего мысленно придвинул эту поверхность к себе и слился со своим отражением. Сделал вдох через область сердца, а на выдохе с удовольствием и благодарностью переместил внимание на печень. На следующем вдохе внимание “поднялось” в зону солнечного сплетения и на выдохе переместил ощущение нежности и тихой радости в сердце. Далее, фиксируя внимание на сердце, сделал вдох, на выдохе перенеся внимание опять на печень. На вдохе — вернул в солнечное сплетение. Проделав двенадцать подобных циклов Дмитрий в ритме естественного дыхания, он явственно увидел и ощутил возникший перед его внутренним взором двигающийся по телу и вокруг него поток силы. Разноцветный, переливающийся, лучистый, журчащий, и приятно вибрирующий. Упражнение удалось.

Теперь, имея достаточный запас силы, надо было достичь глубокого расслабления и погрузить разум в состояние внутренней тишины. Открыв глаза, Дмитрий рассредоточил внимание одновременно на обе кисти, глядя на левую левым же глазом, а на правую правым. И одновременно представляя, как в левой он держит чашку с горячей водой, а в правой — с холодной. Когда Дмитрий еще у Пелагеи только осваивал это упражнение, то и впрямь держал в руках чашки, стараясь запомнить возникающие при этом ощущения, чтобы потом уметь вызывать их уже мысленно. Теперь же нужные чувства возникали сразу. Достигнув остановки потока образов, он собрал внимание на стопах, также представляя, что одна из них погружена в холодную, а другая в горячую воду. Причем если ощущение тепла он сегодня вызвал в левой кисти, то опущенной в таз с горячей водой представил уже правую стопу, а левую, наоборот, мысленно погрузил в таз с холодной. Собрав и удерживая эти ощущения, он медленно перекрестил руки и ноги. Свел возникшие вдоль рук и ног потоки тепла и прохлады в центр тела и мгновенно распределил внимание по всему телу, стараясь ощущать каждую его клеточку. Продолжая удерживать внимание на этих внутренних ощущениях, он одновременно создал второй центр внимания вне себя, охватывая расфокусированным взглядом сразу все предметы, находящиеся в поле зрения (как вблизи, так и вдали). Распределяя это свое внешнее внимание на ВСЕ пространство вокруг себя, а не только на те детали, за которые внимание стремилось зацепиться. Вот тут и начиналась главная работа — требовалось не только фиксировать моменты, вызвавшие сосредоточение внимания на элементах внешней картинки, но и улавливать вызвавшие это причины. При этом рассматривать объекты надо было такими, какими они были, без подключения каких — либо образов или мыслей по их поводу. А любую же возникшую мысль проследить вспять до самого её истока, лежащего в сфере «безмыслия». Более того, любые внешние или внутренние звуки или образы надо было наблюдать, не увлекаясь ими, не давая им оценок, не порождая привязанность к ним и не изучая их. И постепенно начинало происходить чистое развертывание намерения, когда смыслы всплывающих изнутри или появляющихся вовне образов и звуков возникали раньше, чем сознание воспринимало сами эти образы ил звуки. А потом нужно было сосредоточиться уже на этом процессе развертывания смыслов как таковом, без всяких содержаний. Только так «Я» достигало безвыборочного состояния осознанности за пределами мыслей.

Такое состояние в той традиции, которую передал Дмитрию Мирослав, называлось «внутренний свидетель» или просто — «хозяин». Только пребывая в таком состоянии, Сущность могла непосредственно воспринимать Океан Жизни. Ума в его привычном состоянии может бояться растворения физических ощущений в Потоках Сил и сопротивляться этому. И тут важно было не поддаться этому страху, пропустив его через себя и бесстрастно наблюдая за ним так же, как и за любыми другими возникающими мыслями и чувствами. Надо было позволить уму находиться в этом, на самом то деле, естественном для него состоянии, когда он способен воспринимать мир во всей его целостности. При этом возникало ощущение, будто глядишь из глубины своего тела, распространяющего вокруг себя десятки тысяч тончайших волокон осознания, охватывая ими огромное пространство. И возникло тотальное внимание, тотальное осознавание, при которых уже не было разницы между внешним и внутренним. И из этой позиции слияния внутреннего и внешнего надо было выйти на уровень осознания Мира Без Форм. И в тот же миг, когда Дмитрий принял такое решение, его «Я» словно подхватил порыв ветра. Пришло воспоминание о том, что кто — то то ли давно, то ли недавно — ощущение времени пропало, его просто не было в этом слое Мира — рассказывал про «ветер Вечности». Некую таинственную Силу, единую с Океаном Жизни и способную двигаться, скользя между течениями и волнами, изменяя направление движения той из волн, которая смогла ощутить эту Силу и довериться ей. Точно известно об этой Силе было только одно — когда «Я» отдавалось ей, то возникало ощущение, что «ветер Вечности» дует одновременно во всех направлениях сразу. «Я» Дмитрия решило отдаться на волю этому порыву и, подхваченное им, мгновенно оказалось перенесено в такую область пространства Сущностей, в которой до этого еще ни разу не было. В первый момент даже показалось, что это привычный мир. Но спустя миг возникло точное понимание, что это лишь иллюзия, которую этот слой Мира создает, чтобы облегчить попавшему сюда разуму восприятие происходящего. На саомо деле здесь было пространство не облаченных в формы смыслов, и поэтому видимые проявления создавала сама Сущность Дмитрия, накладывая на окружающее те шаблоны восприятия, которые были удобны для постимжения той или иной совокупности смыслов. В своих ощущениях Сущность Дмитрия восприняла эту область Реальности как пустынное место, где рядом друг с другом, словно на выбор, были расположены бьющий прямо из земли фонтан с необычного изумрудно — голубого цвета водой и колодец. И сразу же возникла «жажда». Сравнивать которую с обыкновенной даже не представлялось возможным. Она была во сто крат сильнее. Дмитрий бросился к фонтану и стал пить, ощущая, что на самом деле его сущность поглощает некую смесь знаний и энергии. Но эта «вода» не утоляла охватившей его Великой Жажды! И он понял, что попросту не мог усвоить эту «воду». Уровень развития его Сущности еще не позволял освоить подобные проявления Реальности. А «пить» хотелась все сильнее и сильнее. Выход оставался один — раз он не может усвоить «воду» фонтана, надо попробовать набрать ее из колодца. Но набирать было нечем!

Дмитрия осенило, что это место предполагает только одно действие — прыгнуть в колодец. Что он, ни мгновения не сомневаясь, и сделал. Здесь было легче — вода, в которую он попал, утоляла жажду. Но появилась новая проблема — как выбраться обратно. Он не успел задуматься об этом, как из глубины колодца появилось золотисто — серебристое свечение. Нарастая, становясь всеобъемлющим. Оно словно поглощало воду, подменяя ее собой. Дмитрий почувствовал, что это странное «живое» свечение хочет поглотить также и его. И позволил это. Впервые попав на столь глубокий уровень Бытия, он был поражен возникшему предельно четкому ощущению того, что всё разнообразие явлений — это только различные формы лежащего в основе всей Реальности неделимого Единого. Очищенный, просветленный дух Дмитрия погружался в охватившее его свечение, непрерывно менявшее свои цвета и оттенки, в молчание невыразимого Единения. И если на уровне того, что заменило зрение, этот слой мира представлял собой непрерывный калейдоскоп и смешение сразу всех красок, то на уровне звуков возник всепоглощающий Звук Высшей Тишины, который вбирал в себя все звуки. И индивидуальное сознание Дмитрия ощутило себя каплей в этом Океане Всеобщего Единства. В погружении «Я» все больше утрачивало все схожее и несхожее, и в Бездне этой даже дух терял сам себя и ничего более не знал ни об Изначальных Родителях, ни о себе самом, ни о схожем, ни о несхожем, ни о чем — и одновременно охватывал все и знал обо всем. И это было одно. Но пока еще оставались все слабеющие отголоски памяти о том, что эти различия когда — то где — то были. И тут же его Сущность ощутила, что достаточно забыть про это — и Она уже никогда не сможет вновь собраться и навсегда останется в том слое Мира, где нет Форм и различий. И в тот же миг та часть его «Я», которая еще помнила о том, что она хотя и едина со всем Океаном, но является пусть и не отдельной, но отличной от других каплей, осознала, что и на поверхности, и в глубине этого Океана Всеобщего, в составляющих его Суть Свечении и Тишине существуют волны, каждая из которых едина с Океаном и при этом имеет свою форму и скорость движения. И одна из таких «волн» как раз подхватила Дмитрия. Тут же пришло осознание, что эта волна есть ни что иное, как некая Духовная Сущность, настолько более Осознающая, чем Сущность самого Дмитрия, что сравнение просто не имело смысла. Невольно возникло ощущение, что он попал в поток Проявлений одной из Ипостасей Единства Изначальных Великих Отца и Матери! И тут же вдруг к нему вернулась способность мыслить. Впрочем, весьма отличная от обычной. Думать в привычном смысле слова, сомневаться, перебирать варианты он по — прежнему не мог, а мог только ОСОЗНАТЬ НАСТОЯЩИЕ вопросы. Их оказалось немного. Освоившись с этим прямым Переживанием Бытия, «Я» Дмитрия выбрало тот вопрос, ответ на который хотело получить прежде всего: «Стоит ли мне принять предложение иномирянина и отправиться с ним в другие миры? Сохранятся ли в иных мирах достигнутые Мною столь упорными занятиями особые способности и возможности и смогут ли они помочь иномирянам разобраться с их проблемами?»

И тут же раздался идущий со всех сторон Голос, а вернее, сознание Дмитрия буквально затопила всепроникающая Мысль: «Отбрось сомнения! Все сохранится. Иные миры — продолжение твоего Пути! Пройдя этот его участок, ты сможешь помочь многим. А еще поймешь то, что нужно осознать тебе самому!» И не успел Дмитрий даже выразить свою благодарность этой Сущности за ответ, как его «Я» буквально сжало в точку и вновь возникший порыв «ветра Вечности» стремительно подхватил и понес Его сквозь или над — этого Сущность Дмитрия понять так и не смогла — течениями Океана Жизни. Вместе с потоком света, непрерывно меняющим свой цвет с желто — серебристого на изумрудно — голубой, его вернуло обратно «на поверхность» через тот самый фонтан, из которого он пытался «пить». Обозрев и прочувствова еще раз окрестности, Сущность лекаря запомнила все подробности окружающего «пейзажа», словно была абсолютно точно уверенна, что ей еще придется сюда вернуться. После чего Сущность Дмитрия сформировала прямое намерение поймать очередной порыв «ветра Вечности», который, как теперь стало абсолютно ясно Дмитрию, «дул» всегда и везде, изменяя лишь свою силу. Чем больше и крепче становился «парус» души, сотканный из прямых, не выраженных в формах, смыслов, тем более слабые «дуновения» этого потока Вселенской Силы она могла использовать. И тем лучше могла управлять скольжением Сущности в Океане Жизни. Налетевший сейчас «порыв» «ветра Вечности» был достаточно сильным для того, чтобы подхватить Сущность Дмитрия и понести ее из этого места. Но Дмитрию пришлось приложить все развитые его Сущностью за все время занятий и практики умения и навыки, чтобы не оказаться унесенным в какие — то другие еще неизведанные им области Реальности. И лишь твердое намерение вернуться туда, где пребывало сейчас его физическое тело, позволило найти обратный путь в свой слой и на свой уровень Мира.

Ответ на вопрос был получен, сомнений больше не стало. Пора было собираться в дорогу. Это его Путь, а как он пройдёт его, теперь зависит лишь от него самого.

К приходу Александра Дмитрий уже был собран. Бернард получил все необходимые указания и наставления, а рядом с лекарем уже лежал заплечный мешок с необходимыми травами и вещами. Почувствовав приближение пришельца, Дмитрий закинул котомку за спину и пошел навстречу.

Увидев, приближающегося к нему лекаря, Александр весело произнес:

— Глядя на тебя, я бы сказал, что ты собрался в дорогу? Решение принято?

— Да, — ответил Дмитрий. — Я полечу с тобой.

— Ну что ж, тогда двигаем до флайера. М — м — м — это такая вещь, на которой мы полетим на базу. Отсюда до него минут двадцать ходьбы. То, что тебе будет непонятно, а этого будет предостаточно, ты спрашивай — я постараюсь максимально просто объяснить, что к чему.

Дмитрий не ответил. Александр решил не продолжать разговор и дать тому возможность немного адаптироваться. И до поляны, над которой, скрытый технологией «прозрачности», завис флайер, они шли молча.

Придя на, Трофимов достал из чехла на поясе обычный с виду нож и совершил хитрую манипуляцию с его рукояткой, на что — то нажав и что — то повернув. Раздался низкий гул и, спустя несколько мгновений прямо в воздухе в десяти метрах над ними проявился небольшой обтекаемый с виду аппарат.

— Это и есть твой летак? — спросил он у Александра.

— Да. Нравится?

— Красивый… — протянул Дмитрий, разглядывая машину, — Не могу представить, как на нем можно летать. Хотя чем — то он похож на летучих рыб, каких я видел в одном из морей.

— Мы называем эту машину флайер, — сказал Трофимов. — Можно и самолетом назвать, но это слово тебе тоже ничего не скажет, так что называй пока летаком. А там потихонечку разберешься с нашими предметами и их названиями. Добро пожаловать на борт!

Сразу полес этих слов сверху опустился цилиндр силового поля (в просторечии именуемый по древнему — «лифт») и спустя мгновение они оказались уже внутри.

Удобно устроившись на сиденье, Дмитрий поглядел на мигающие огоньки, послушал, как Александр разговаривает с машиной, словно с живым существом, отдавая неведомому собеседнику команды, и сказал:

— Интересно… Я лишь сейчас действительно ощутил, сколько нового мне придется увидеть и осознать.

Александр подмигнул и улыбнулся. Аппарат бесшумно поднялся над верхушками деревьев и сразу же круто взмыл в небо. Дмитрий, сквозь прозрачный, словно воздух, колпак, с интересом наблюдал, как стремительно исчезла внизу земля и вот они уже несутся сквозь облака. Помолчав несколько минут, знахарь спросил:

— Как это получается — такую тяжесть поднять в воздух, да еще так быстро?

Трофимов мог бы рассказать Дмитрию, как работают антигравы и реактивные двигатели, но… Но, конечно же, тот ничего бы не понял.

И поэтому Трофимов сказал лишь:

— Ну, это так в двух словах не объяснить. Потерпи — вот прилетим на корабль и там ты сможешь воспользоваться специальной обучающей машиной. И все поймешь. Гораздо быстрее, чем, если тебе начну рассказывать я. Ладно?

Дмитрий, завороженный открывшейся ему за бортом «летака» картиной, молча кивнул. Одновременно подумав:

«Привыкай. Ведь если иномирянин не преувеличивал, то тебе еще придется встретиться не только с необычными машинами, но и с разными народами и всевозможными существами, похожих на которые ты раньше никогда не видел». И решил уточнить у Александра:

— А что, ли в тех мирах, куда мы собираемся лететь, ни вы, ни я так и не сможем понять, почему именно там с вашими подсылами стали происходить разные неприятности? Что вы тогда станете делать?

— Скорее всего, из этих мест мы наши исследовательские станции уберем. А вообще, это сложный вопрос, — задумчиво ответил Александр. — Об этом мы с тобой еще обязательно поговорим. И не раз. А сейчас мы уже прибыли. Приземляемся.

Разворот, снижение — и вот флайер медленно влетает в створ, открывшийся прямо посреди казавшейся монолитной скалы. Краткое торможение, парение над поверхностью и остановка рядом с гораздо большей по размерам машиной, тоже явно предназначенной для полетов.

Едва Дмитрий вылез из «летака», как в открытой двери большого летучего корабля появился человек и призывно махнул рукой, приглашая на борт. И не успел Дмитрий опомниться, как оказался уже внутри шаттла с ГИМП — корабля «Пересвет».

Взойдя на его борт сразу следом за Дмитрием, Трофимов поймал себя на мысли, что каждый раз при виде этого аппарата он любуется его видом и функциональностью. Современные шаттлы имели форму дискоидов с короткими боковыми крыльями двойной стреловидности, интегрированными с фюзеляжем и образующими по нижним обводам общую несущую поверхность, отвечающую требованиям продольной балансировки на гиперзвуковых скоростях и теплозащиты при прохождении теплового барьера. Кроме того, подобная компоновочная схема типа"низкоплан"давала возможность максимально использовать экранный эффект. Движение осуществлялось за счет двух и более тяговых высокоэкономичных двухконтурных вихревых двигатель — генераторов. А существующая система управления течением в пограничном слое на кормовой поверхности обеспечивала снижение аэродинамического сопротивления корпуса.

Забравшись в просторный пассажирский отсек «моськи» (сленговое название МОСА — «многоцелевой орбитально — спускаемый аппарат»), Трофимов помог Дмитрию улечься в ложемент и устроился рядом.

— Все пассажиры на борту? — раздался вопрос пилота.

— Да. С Богом, — ответил Трофимов.

Послышался звук запускаемых вихревых генераторов. «Моська», включив режим «невидимка», вылетел из ангара и по крутой траектории рванул в небо. Дмитрий с момента старта не сказал ни слова и сидел без движения, наблюдая сквозь ставшие прозрачными стены за стремительно темнеющим небом и появлением непривычно крупных и ярких звезд. И тем, как одновременно с этим росло и приобретало непривычный вид дневное светило. А его родная планета, удаляясь, постепенно превращалась в разноцветный шар. Правый край которого светился, а левый уходил в тень.

Трофимов тем временем наблюдал за появившейся на фоне угольно — черной бездны впереди и чуть снизу маленькой светящейся точкой. Это был «Пересвет». Расстояние между кораблями с каждой секундой сокращалось. Александр отстегнулся от своего ложемента и прошел в пилотажную рубку. Управлял «моськой» средних лет крепыш, судя по голографической татуировке на его руке, служивший ранее в Космической службе Управления чрезвычайных ситуаций. Попросив разрешения, Трофимов забрался в свободный ложемент и обратился к сидевшему на месте лид — пилота парню, одетому, согласно регламенту биологической защиты, в скафандр:

— Слушай, дай сближение провести. Так давно настоящую космическую машину не пилотировал, что аж руки чешутся!

— А ты хоть раз это делал? — спросил пилот.

— Обижаешь. Я по первой специальности пилот внутренних космических сообщений. Закончил пилотажный факультет Звездного университета с отличием и имею налет 3120 часов на трассах кЮпитеру, Сатурну и Нептуну.

— «Каботажник», значит, — произнес пилот несколько уничижительное у «дальнобойщиков» прозвище пилотов ближнего космоса.

— Ага, — не прореагировав на «подколку», продолжил Александр. — На последнем курсе подал заявление в отборочную комиссию КЭДРа. Год после выпуска стажировался как раз на «моськах» на ГИМПе «Торнадо», потом второй этап отбора, спецкурсы — и я стал прогрессором. А здесь моя уже третья миссия.

— Ладно, раз так. Если предстыковочные манвры правильно сделаешь, дам «порулить» на траектории выхода на ближнюю орбиту. Ну а саму посадку, сам знаешь, возьмет на себя автоматика.

— Договорились.

Трофимов включил антенны для сопровождения объекта стыковки и задал режим параллельного сближения. Хотя энергетически это было менее выгодно, но технически реализовалось проще, чем сближение по свободной траектории. При сближении до 100 километров произошел"захват" — бортовые комплексы причаливания"увидели"друг друга и между ними создался замкнутый автономный контур управления.

— Контакт совершен, — послышался в кабине чужой голос. — Включите систему ориентации и управления движением при стыковке.

— Вас понял, — ответил Александр. — Приступаю.

Выполняя процедуры тестирования систем причальной навигации, он подумал, как там себя чувствует Дмитрий и, включив внутреннюю связь, произнес на родном языке гостя:

— Как себя чувствуешь, лекарь? Взгляни вниз — мы сейчас будем сближаться с кораблем, на котором полетим к другим мирам.

Тем временем тестирование причальных систем закончилось, и бортовой комплекс включил систему управления автоматическим сближением и стыковкой «Орион — 3». Уже на подходе к раскрытому створу посадочного ангара бортовая система запустила интегратор линейных ускорений и выполнила заход на посадочную платформу и причаливание. После чего Александр, поблагодарив пилота, выбрался из ложемента и пошел обратно в пассажирский отсек.

Вернувшись, Трофимов достал из шкафа два легких скафандра, в один из которых забрался сам, а во второй помог облачиться Дмитрию. Заплечный мешок знахаря он убрал в герметичный контейнер. В переднем шлюзе их уже ждал пилот, и они втроем вышли в ангар. Там их встречал знакомый Трофимову по одной из его предыдущих миссий темнолицый седоватый мужчина лет сорока — начальник прикрепленного к «Пересвету» отряда физической защиты Антон Федорович Павлов.

— Ну что, с прибытием, — сказал тот по системе связи между скафандрами. И, бросив быстрый взгляд на Дмитрия, спросил. — А это, как я понимаю, и есть тот иномирянин, о котором ты руководству все уши прожужжал?

— Да. И поскольку он не привык к скафандру, то давайте — ка быстрее пройдем в карантинный блок. Кстати, у него в ящике мешок с разными местными лекарствами, так что их тоже надо будет протестировать на аллергены и вирусы. А вообще — то он один стоит всего нашего диагностического комплекса.

— Ну — ну. Пожуем — увидим.

— Увидите, увидите.

Из шлюза все прямо как были, в скафандрах, прошли в специальную капсулу внутренней транспортной системы ГИМПа, которая домчала их до медицинского отсека. Здесь Трофимова и Дмитрия поместили в специальный изолированный диагностический модуль. Сняв скафандр, Александр помог разоблачиться Дмитрию и предупредил:

— Сейчас ты можешь почувствовать, как нас будут, как бы это объяснить, ну, в общем, изучать. Чтобы понять, нет ли в нас чего вредного, способного передаться всем другим на корабле и вызвать болезни, от которых нет защиты. Да, поэтому твои сборы лекарственные тоже надо проверить — а то вдруг они тоже содержат что — то, что для жителей твоего мира полезно, а для жителей моего вредно.

— Хорошо. Я понимаю. Берите. Но я уверен, что ничего вредного для вас там нет. Я же тебя лечил и поэтому позаботился, чтобы там были сборы растений и камней, только полезные для таких же, как ты.

— Да я верю, верю. Но порядок такой.

— Хорошо. Кстати, я чувствую, что на нас словно смотрят, причем так, что смотрят внутрь. Мне это не нравится. Сначала я должен понять, что это ничем мне не повредит. Прости, но я закрываюсь.

Спустя несколько секунд в комнате раздался транслируемый по внутренней связи голос:

— Здравствуйте. Говорит главный врач корабля Ованесян. Мы не можем «просветить» нашего гостя. Еще пять секунд назад мы видели его внутренности, а сейчас он словно в карбид — нейтритовую оболочку оделся — темное пятно на всех сканерах. Это нечто — скажи мне кто, что такое может быть, я бы не поверил! Саша, попросите его открыться, а то я вас обоих выпустить не смогу. Сами понимаете.

Александр повернулся к невозмутимо севшему прямо на пол лекарю:

— Дмитрий, сними, пожалуйста, свою защиту. Мы не хотим причинить тебе никакого вреда. Просто нас сейчас изучают наши лекари. Ну, как если бы ты смотрел, болен ли кто — то пришедший в твою деревню и не может ли он заразить членов твоей общины. Вот и наши лекари так смотрят.

— Ладно. Я уже успел разобраться, что эти просвечивающие насквозь лучи и еще какие — то вступившие в контакт с моими тонкими оболочками потоки не нанесут моему телу существенного вреда. Но ваши методы грубее тех, которыми пользуюсь я. Они более жесткие, что ли. Мои тоньше и незаметнее. Надо будет разобраться, как так получилось. В моем мире не умеют летать к другим звездам, а вот проверять, есть ли в теле скрытые болезни, получается, мы можем даже лучше вас.

Спустя полчаса, когда все необходимые карантинные процедуры были выполнены, Трофимов и Дмитрий переоделись в комбинезоны экспедиционного персонала и получили возможность покинуть бокс. А на выходе из медотсека их снова ждал Павлов. Он жестом пригласил их в стоящую рядом кабину капсулы внутренней транспортной системы, и передал Дмитрию усик минирации, попросив его надеть дужку устройства на ухо. Когда тот это проделал, Павлов произнес на русском:

— Вы понимаете, что я сейчас сказал?

Дмитрий, ничего не ответив, посмотрел на Павлова, потом снял устройство с уха и, пристально рассмотрев его, надел обратно. После чего произнес на своем языке:

— Чудно, такая маленькая штучка, а внутри очень сложно устроенная — я мало что понял. И совсем не понял, как она ухитряется толмачить с вашего языка на мой.

Павлов, бросив быстрый взгляд на Александра, который лишь ухмыльнулся, ответил знахарю:

— Ничего, вы еще освоите языки, на которых говорим мы. А мы выучим ваш. Но пока придется некоторое время общаться так. А сейчас разрешите представиться — Павлов Антон Федорович, начальник отряда физической защиты экспедиции.

Трофимов понимал, что участие в экспедиции Дмитрия было согласовано совсем недавно и поэтому ее высшие чины не освоили еще язык, на котором говорил Дмитрий, хотя в лингвоархиве экспедиции он наверняка был, как и образцы всех языков всех тех планет, которые предстояло посетить. Но ничего — с помощью современных обучающих систем любой язык, семантика и лексическая база которого были известны, усваивался максимум за неделю.

Новый полет по транспортным шахтам ГИМПа и капсула остановилась напротив дверей, у которых застыли двое подчиненных Антона Федоровича в походном комплекте снаряжения. «Серьезные у них порядки. Похоже, по «желтому» уровню тревожного режима», — подумал про себя Трофимов, шагая в открывшийся за скользнувшей в стену плитой двери, короткий коридор. В другом его конце у такой же двери, стояла еще пара караульных, только уже из сотрудников службы внутренней безопасности корабельной команды.

Это означало, что идут они в центр ситуационного планирования. Потому что так охраняли только два помещения корабля — ЦСП и рубку управления. Но в рубке им делать было нечего.

В большом зале ЦСП из мебели был лишь один овальной формы стол со стоящими вокруг него креслами. Но Трофимов знал, что обстановка в большинстве помещений корабля, трансформировалась в самом широком диапазоне в зависимости от команд находящихся в нем людей (голосовых или мысленных). Там гостей и вошедшего вместе с ними Павлова ждали трое. Одного из них Александр знал лично: начальника экспедиции Валентина Григорьевича Гарчева. Второго, Трофимов не раз видел на разного рода совещаниях и в аналитических материалах. «Да. Серьезно готовили эту экспедицию, раз в нее отправили таких монстров, как один из самых выдающихся на Земле ксенопсихологов и специалистов по альтернативным логикам, профессор Носов», — подумал Александр. Третьей была женщина, которую прогрессор видел в первый раз.

Носов с любопытством посмотрел на Дмитрия и протянул ему руку.

— Будем знакомы — Носов Владимир Григорьевич. Руководитель исследовательской программы экспедиции.

Известный ученый был плотным коренастым мужчиной, вызывающим ощущение некоторой тяжеловесности. Он казался случайно попавшим в эту компанию, но все сотрудники КЭДРа знали, что Носов не только прекрасный специалист и теоретик, но умный стратег и блестящий коммуникатор, лично участвовавший в установлении четырех труднейших контактов с инопланетными расами разного уровня развития. Перехватив взгляд Трофимова, профессор с улыбкой добавил, показав рукой на девушку:

— Позвольте представить единственную среди нас даму. Екатерина Егорова. Медик, биолог и одна из сильнейших на Земле психоэнергетиков. Лучший специалист по инопланетным заболеваниям из Межпланетного Красного креста. Она возглавила входящую в состав экспедиции группу из спецотдела FIB КЭДРа.

«Только ли в таком качестве? — подумал про себя Александр. — Или начальство решило на всякий случай подстраховаться и на всякий случай прикрепить к Дмитрию, так сказать, своего мага. Ладно, разберемся по ходу дела».

Екатерина была красивой девушкой славянского типа — с пышными, но коротко подстриженными волосами, с большими синими глазами, пухлыми губами и ямочками на щеках. Но столкнувшись с ней взглядом, Трофимов мгновенно ощутил, как с его мозга за мгновение считали всю имеющуюся на поверхности сознания информацию. Мгновенно сработал рефлекс, выстроив ментальный барьер — тренировке методам психоэнергетической защиты в школе прогрессоров уделяли много внимания.

На Дмитрия же, казалось, попытка «забраться в мысли» не произвела никакого впечатления. Либо девушка не смогла нащупать частоты его мозговой активности и спектр биоэнергетики, либо он сумел эффективно защититься и решил не подавать вида.

Завершив этот свой мгновенный эксперимент, молодая женщина протянула руку сначала Александру, а потом Дмитрию. Немного дольше задержав ее в руке знахаря.

— Егорова Катерина. Надеюсь, нам будет приятно работать вместе, — сказала она.

— Еще бы, — протянул Трофимов и посмотрел ей в глаза еще раз.

В свои двадцать девять лет он еще не женился. Подруги у него были, но женщины, которая смогла бы его покорить, не находилось. Но он мечтал, что когда — нибудь еще встретит ту самую — единственную и неповторимую.

После знакомства Гарчев на правах хозяина предложил всем сесть и вызвал по линии доставки два кувшина ягодного морса и легкие закуски. Когда все наполнили свои бокалы и дмитрий осторожно попробовал миндальное печенье, то первым не утерпел Павлов. И начал разговор сразу с делового вопроса:

— Александр писал, что вы, Дмитрий, не только лекарь, но и мастер боевых искусств. Не откажете поработать с моими архаровцами? Было бы очень интересно познакомиться с вашей техникой ведения боя.

— Ну, ты как всегда — тебе бы только всех «на вшивость» проверить, — сказал предложивший им сесть стройный жилистый мужчина, в котором Дмитрий сразу почувствовал человека, обладающего внутренней способностью повелевать. После чего, обращаясь уже к Дмитрию, представился:

— Гарчев Валентин Григорьевич. Командир этого корабля и начальник размещенной на нем специальной экспедиции. Особым членом которой с этого момента являетесь и вы, Дмитрий. Извините за то, что транслятор, может быть, не совсем верно переводит Ваше имя.

Знахарь пожал ему руку и чуть заметно улыбнулся. Присутствующие рассматривали его с тяжело скрываемым интересом и, естественно, он это чувствовал.

Но и для него все вокруг казалось фантастическим и необъяснимым, Дмитрию приходилось с трудом сдерживать возгласы, глядя на непонятные ему предметы, которые казались весьма и весьма необычными.

— Я устал, — сказал Дмитрий, — мне нужно время, чтобы приладиться к новым условиям.

Все с пониманием кивнули, и командир корабля предложил поводить лекаря в отведенную ему каюту.

Вместе с Гарчевым они вышли из охраняемого зала ЦСП и встали на идущую сбоку коридора движущуюся дорожку. С которой сошли метров через двести и, свернув в боковое ответвление коридора, прошли мимо ряда впрессованных в металл дверей во второй отсек, где размещались каюты специалистов.

— Вот здесь, — показал Гарчев в дальний правый угол, когда они зашли в каюту, — вы можете заказать еду. Посмотрите, пожалуйста, как это делать.

Дмитрий приблизился к зеркальной стойке, рядом с которой находился небольшой столик. Новизна впечатлений уже начинала тяготить даже его подготовленную психику.

— Видите, сейчас горит зеленая лампочка, — Гарчев ткнул пальцем в светящийся зеленым выступ на стене. — Это значит, что еда из сегодняшнего меню может быть доставлена спустя всего пять минут. Нужно лишь нажать на этот выступ — и через это время все заказанное появится вот в этом месте. Если же горит лампочка красного цвета, то придется подождать. Все понятно?

Дмитрий кивнул.

— Ну, тогда пробуйте.

Лекарь осторожно подошел к панели и нажал на кнопку. Через секунду звякнул звоночек линии доставки, открылось окошко автомата, в котором стоял поднос с тарелками и мисочками. Дмитрий с некоторой опаской взял поднос и, прежде чем начать есть, включил свои ощущения и проверил качество пищи.

— Ну что же вы, кушайте, — весело сказал Гарчев. — Да, вот еще что: если захотите заказать что — нибудь конкретное, то вам придется вот через этот усик переговорного устройства сказать, что именно вы хотите. А посмотреть, какие блюда есть в сегодняшнем меню, вы всегда можете вот здесь (с этими словами Гарчев показал на небольшое светящееся окошко рядом с тем местом, откуда Дмитрий только что взял поднос). Мы специально сделали для Вас меню на вашем родном языке. А потом, когда вы выучите наш, будет еще проще. В общем, потренируйтесь — и все получится. Ну а если захотите за едой поговорить с кем — нибудь, то милости просим в нашу кают — компанию — там и поесть можно, и с другими членами экспедиции пообщаться. Ну, осваивайтесь, а я должен вас покинуть — дела.

Выходя, он не удержался и обернулся. Дмитрий в это время с любопытством разглядывал пищевой автомат. Командир улыбнулся и тихонько закрыл за собой дверь.

Дмитрий же, попробовав уже доставленную пищу, заказал себе еще пирог с кремом, мороженное, гуляш, печенье, горячий шоколад, сок, компот и, водрузив все это на стол, начал пробовать все подряд. Насытившись, он довольно откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

Жизнь казалась прекрасной. В странном выпуклом окне на стене, которое, как он чувствовал, и окном то не было, но при этом показывало то, что было за стенами этого летающего дома, мерцали незнакомые звезды, а завтрашний день обещал множество новых открытий, сделанных эти такими внешне похожими и в то же время настолько отличными от жителей его мира людьми…