Последняя точка судьбы

Константин Викторович Еланцев, 2021

С детства мы все боимся чего-то: то, что видится нам из темноты, то, что иногда приходит во сне, то, что возникает иногда в нашем воображении.... В этом сборнике собраны рассказы, связанные именно с такими ситуациями.

Заслон

Андрейка Белых только прошлый год вернулся из армии. Как и положено, покуралесил с недельку со своими закадычными дружками, навестил старых подружек, ударился было в долгосрочный запой от радости, да встретил старого школьного учителя, Павлова Антона Петровича. Тот, увидев Андрея на улице в совсем ненадлежащем виде, грустно покачал головой и молча прошёл мимо, лишь кивнув в знак приветствия.

А на утро Белых пошёл в школу. Они долго разговаривали с Антоном Петровичем. Ни единым словом не обмолвился учитель об Андрейкином поведении, но было так стыдно, так противно, что Андрейка для себя решил: всё, с алкоголем покончено!

— Понимаешь, — Антон Петрович раскладывал на столе какие-то пожелтевшие листочки, старые выцветшие фотографии, — в этих местах ведь кровавые бои проходили. В сорок третьем перед немцами была поставлена задача: взять нашу станцию. Много сил сюда перебросили. А у нас гарнизон из роты резервистов да хозвзвод в придачу. Вот и вся ударная сила!

Андрейка с интересом перебирал фотокарточки:

— Кто это?

— Вот эти резервисты и есть! Пособирал по архивам, кое-что выслали те, кто воевал тут.

— Ух ты, потрудились Вы, Антон Петрович!

— Потрудился…. Вот я и подумал: не поможешь? Одному трудно ведь столько информации собрать. Это ж и в город ездить надо и в архивах копаться! Друзья у меня в городе есть, помогут чем могут! Не устроился ещё на работу?

— Какая тут работа! — усмехнулся Белых, — вся работа в городе.

— Вот и поможешь мне! — оживился учитель.

Андрейка увлёкся обороной станции. Поиск работы как-то само собой отошёл на второй план.

— Погуляй хоть ещё с недельку! — уговаривала мать.

Отец одобрительно кивал головой. Андрейка и без того решил помочь учителю. Очень уж дело интересное!

Каждый день он мотался в город за тридцать километров. Ходил по архивам с рекомендациями Антона Петровича, часами просиживал в городской библиотеке, выискивая пусть крохотную, но такую нужную информацию!

— Антон Петрович, тогда, в сорок третьем, станцию отбили, знаете ведь! Только странно как-то отбили. Между станцией и нашим посёлком лесок всего в три километра, а немцев на той лесной дороге полегло порядочно. Хотя наши силы были сосредоточены именно на станции! Не знаете почему так?

— Понимаешь, Андрей, до сих пор не могу понять, какие такие силы задержали фашистов тогда на дороге! Только говорили, что крупный бой слышался из леса. Потрёпанные немцы всё-равно атаковали станцию, да только силы у них были уже не те. Не смогли её взять. А тут и наши подоспели! Войска на запад двигались, тут не до разбора было!

— Жаль…

— Правда, прочесали тогда этот массив, но кроме стреляных гильз да исковерканной земли ничего не обнаружили!

— Кто ж тогда с немцами в бой вступил?

— Если б знать… Ничего не нашли.

Теперь Андрейка сам уже не мог отделаться от мысли о тайне пристанционного леса. А сегодня вдруг в очередной раз решил пройти лесной дорогой, той, по которой двигались фашисты в сорок третьем.

— Андрюш, не поздно? — посмотрела на часы мать.

— Мам, рядом ведь! Я недолго. Ну, очень надо!

— Иди уж, краевед! — мать с явным одобрением махнула рукой.

Как назло начал накрапывать дождик. Пожалев о невзятом плаще, Андрейка шёл по лесной дороге, то замедляя шаг, то ускоряя. Потом решил пройти напрямки, внимательно вглядываясь по сторонам. Темнело, но возвращаться не хотелось.

« В конце-то концов: три туда, три обратно!» — думал Белых, ежась в промокшей курточке.

Его внимание привлёк огонёк внутри леса. «Туристы что ли?» — удивился Андрейка. Решив узнать кто это, быстрым шагом направился было к костру, но что-то заставило его остановиться. Потом, чуть пригнувшись, двинулся вперёд.

… У костра сидело шестеро. Бойцы. Четверо пожилых, один на цыгана похожий, а шестой совсем юнец, лет восемнадцати. У кого-то через гимнастёрки проступали кровавые пятна, которые всё расширялись и расширялись. Юнец, держась за кисть руки, всё старался поднять её к груди, но она постепенно сползала вниз.

— Савватеич, ты что-то про семью говорил! — спросил один из бойцов, пожилой, подпоясанный узким, явно не уставным ремнём.

Старик, с рыжими, опалённой махоркой усами, грустно смотрел на костёр и только вздыхал:

— А что семья? Жена Мария да три дочки. Погодки. Младшенькая перед самой войной родилась. Сейчас сами бабушками были бы… Я ж тебе говорил, сержант — всю семью одной бомбой!

— Если б не война!

Один из бойцов молча раскачивался из стороны в сторону, иногда касаясь рукой головы. На него сочувственно посматривали, но не трогали.

— Петя, Петя! Если б не он, нас ещё раньше убило бы! — сержант грустно кивнул в сторону.

— Первый смерть принял. Это ведь тебя он, Юрка, от очереди автоматной прикрыл! — Савватеич в очередной раз вздохнул.

— Меня… — юнец виновато опустил глаза, посидел немного и снова занялся своей рукой, — Оторвало вот…

— А меня ножом прямо в сердце! Обидно! — подал голос ещё один из бойцов, — Был Юшкин Егор, и нет Юшкина Егора!

— Ладно тебе! У тебя и дети-то уже взрослые. Ты с Сибири, а там войны не было! — молчавший до этого солдат только хмыкнул.

— И то верно, Цыган! — согласился Егор.

— А мой табор где-то по просторам, наверно, гуляет! Знаете, какие у нас песни поют… — Цыган мечтательно поднял к небу глаза.

— И воруют! — продолжил Юшкин.

— Дурак ты! — обиделся Цыган и снова замолчал.

В ночи потрескивал костёр. Искры со струйками дыма поднимались в небо.

Затаив дыхание, слушал этот неторопливый разговор Андрейка. Решив поначалу, что здесь снимают кино, хотел было подойти открыто, но что-то удержало, остановило на мгновение. А потом понял — нельзя!

Притаившись за малиновым кустом, Андрейка, как на экране видел бой, что приняли эти шестеро здесь, в лесном массиве, в трёх километрах от железнодорожной станции. Страха не было, и он внимательно впитывал в себя всё, что касалось этого короткого и неизвестного никому сражения.

— Ты как на войну-то попал, Цыган? — внезапно спросил Савватеич, — в одном бою погибли, а кто ты, откуда…

— А! — Цыган сердито махнул рукой и зло посмотрел на Юшкина, — Немцы на табор напали. Кто мог — убежал! Я убежал. К нашим вышел. На фронт просился! Сержант знает!

Сержант кивнул:

— Первый бой и последний!

— А вот интересно: узнают когда-нибудь, как мы погибли? Может, дезертирами считать будут, ведь на станции-то нас не было! — зачем-то спросил Юшкин.

— Один Чеботарёв знал, старлей, который нас на разведку послал! Больше ведь никто нас не видел! А раз пока не нашли, значит, погиб Чеботарёв! — поддакнул Цыган.

— Узнают, — успокоил Савватеич, — обязательно узнают!

Андрейка вернулся домой под утро. Глотнув из ковша холодной воды, он отправился прямо к Антону Степановичу. Отец с матерью бросились было с расспросами, но увидев укоризненный взгляд сына, удивлённо пожали плечами.

— Их шестеро было! — сообщил учителю Белых, — Сержант и пятеро бойцов: Савватеич, Юшкин, Цыган, Петя и Юрка!

— Ты о чём, Андрей? — вопросительно посмотрел историк.

— Ну, те, что в лесу погибли! Я про бой возле станции!

— Ты сядь, пожалуйста, сядь! Мне вчера только вечером письмо принесли. Из Центрального архива. Те шестеро, о которых ты говоришь, без вести пропали в сорок третьем! А откуда ты знаешь?!

— Я покажу, Антон Степанович! В лесу заросли малиновые есть, недалеко от дороги, там они смерть приняли! Никак нельзя без вести…

— Выпей-ка водички, дружок! И давай рассказывай!

— Их немцы, наверно, в одну яму побросали!

— Успокоился? Рассказывай!

…В пристанционном массиве, совсем недалеко от лесной дороги, стоит скромный деревянный памятник с пятиконечной звездой. Городские власти со временем обещали поставить настоящий памятник из чёрного мрамора.