Подрядчик

Константин Александрович Костин, 2022

Алексей впорол косяк. Конкретный косяк. Серьезные люди такого не простят. Понятно, что пора вставать на лыжи. Но куда бежать? В тайгу? На Мальдивы? На Марс? Нет, эти и на Марсе достанут.А вот в прошлом – точно не достанут! И Алексей сваливает в закат. В закат Советской эпохи. Восьмидесятые… рокеры, рэкет, Roxette. Здесь он получает второй шанс – шанс исправить свои ошибки. Или спасти СССР?Нет! Не Алексей разваливал Союз – не ему и спасать. Алексея заботит лишь свое благополучие. Своя рубаха ближе к телу. Он не прогибается под изменчивый мир, но прогибает мир под себя.Он вернулся в прошлое, чтобы перестроить будущее!Обложка: Константин Костин

Глава 4

"Волга"въехала во двор длинной девятиэтажки, изломанной зигзагом, за что ее прозвали"пентагоном". Не знаю, как сейчас, но в девяностых это был далеко не самый спокойный райончик. Местные пацаны,"городские", регулярно выясняли отношения с"деревенскими" — жителями частного сектора через дорогу. По утрам асфальт краснел кровью. Дикие времена, дикие нравы…

Прокатившись на нейтрале, машина спряталась за голубятней. Николай, воровато оглянувшись, махнул мне рукой. Я вышел из автомобиля и, хрустнув суставами, потянулся.

— Ш-ш, — зашипел таксист. — Не попались.

Я еле удержался, чтобы не рассмеяться. Во дворе — ни души, во всем доме горело всего два окна. Рабочий класс давно уж спит — к чему в шпионов играть? Но… у каждого свои правила. Раз водителю так спокойней — то пусть.

Прокравшись вслед за гидом, я вошел в подъезд. Обычный подъезд обычной девятиэтажки — только матерных надписей на стенах меньше — или пионеры сознательнее современных подростков были, или белили его чаще. Но кнопка лифта оказалась выжженной — с этим все в порядке, традиции оставались незыблемыми. Там, в двадцать первом веке, изобретут единственный способ борьбы с вандалами — кнопки станут металлическими, а не пластмассовыми."Пластмасса"… слово-то какое древнее! В мое время его окончательно вытеснило понятие"пластик".

Впрочем, мой проводник остановился не у лифта, а у дверей квартиры здесь же — на первом этаже. Он, для верности, еще раз приложил палец к губам и утопил кнопу звонка.

— Кто там? — почти сразу раздался грозный голос, приглушенный дверью.

— Фима, открывай, — прошипел таксер. — Это я, Колян.

— Чего надо?

— Клиента к тебе привел!

Щелкнул замок и в прямоугольнике света появился… черт, да ему бы в фильмах сниматься! Какой типаж! Здоровенный детина, с головой, лысой, как коленка у Роксаны, со свернутым набок носом, ртом, полным золотых зубов. Его голова резко, без излишеств типа шеи, сразу переходила в плечи. Пожелтевшая совковская майка оставляла открытыми волосатые, как у медведя, плечи, позволяя в деталях разглядеть наколки качка. Ей-богу, если и бывает образ бандита всех времен и народов — то это оно!

— Вот, Фима, — виновато улыбнулся Коля. — Человечка к тебе привел. Ему бы…

— Я так думаю, у человечка свой язык есть и он сам может сказать, чего бы ему, — хохотнул громила, вытирая об майку руку с тремя синими перстнями. — Фима, — представился он, протянув ладонь.

— Алексей Сергеевич, — ответил я, пожимая экскаваторный ковш.

— Нехило ты прикинут, Алексей Сергеевич, — протянул бандит, оглядывая меня с ног до головы. — Из загранки?

— Есть немного, — нахмурился я.

— И чего же тебе? Девочку? А, может, волыну или ксиву? — ехидно поинтересовался Фима.

— Грины скинуть, — обезоруживающе улыбнулся я, демонстрируя пресс баксов.

Жулик взволнованно вдохнул воздух и мелко-мелко задрожал. Видимо, впервые видел живьем такую пачку зелени. Совладав с собой, он схватил меня за плечо и затащил в квартиру.

— Жди здесь, — небрежно бросил он таксисту и захлопнул дверь перед его носом. — Проходите, Алексей Сергеевич, проходите, — произнес громила подозрительно шелковым тоном, обращаясь уже ко мне. — Курточку снять не желаете? Да что вы! Не разувайтесь! Может, водочки? Коньячку? Марафета не предлагаю, не держу…

Говоря все это, Фима, бережно подталкивая меня в спину, вел по квартире. В комнате, обставленной по советским меркам совсем недурно — чешская стенка, финский ковер на стене, кожаный диван с двумя креслами вокруг журнального столика с початой бутылкой водки, открытой банкой огурцов, горкой куриных косточек и парой стопок. В углу расположился цветной телевизор и, подумать только — видеомагнитофон! На экране, в ужасающей записи, со «снежком», Тимоти Далтон в роли агента 007 в очередной раз спасал мир от нас — Империи Зла в виде СССР. В одном из кресел сидел ужасающе худой, такой же лысый, с оттопыренными ушами, с шеей, как у быка хвост, второй жулик, внешне — почти полный антипод Фимы.

— Струна, — хозяин кивнул головой. — Пойди, покури. Дай, люди пообщаются, — подмигнул он.

Тот, пошатываясь, поднялся с кресла и, со вздохом кивнув, покинул комнату. Громила тяжело опустился в кресло у окна, жестом пригласив занять место напротив. И здесь я совершил вторую ошибку — занял это место, оказавшись спиной к двери.

— Курс вы знаете? — с улыбкой спросил Фима, доставая из тайника в кресле банковскую упаковку рыжих червонцев.

Мы их в свое время называли «лысыми». Почему? Кто хоть раз видел советский червонец — тот меня поймет — именно он был единственной купюрой с изображением бюста Ленина, рискующей оказаться в руках десятилетнего ребенка. А Ленин, как известно, был лысым.

— Восемьдесят копеек за доллар. Сколько меняем?

— Какие восемьдесят копеек? — рассеяно проговорил я, вытягивая шею к телевизору, из которого доносились первые ноты мелодии"The Living Daylights"группы"A-ha". — С утра курс двадцать четыре рубля с копейками был!

Конец ознакомительного фрагмента.