Подрядчик

Константин Александрович Костин (2022)

Алексей впорол косяк. Конкретный косяк. Серьезные люди такого не простят. Понятно, что пора вставать на лыжи. Но куда бежать? В тайгу? На Мальдивы? На Марс? Нет, эти и на Марсе достанут.А вот в прошлом — точно не достанут! И Алексей сваливает в закат. В закат Советской эпохи. Восьмидесятые… рокеры, рэкет, Roxette. Здесь он получает второй шанс — шанс исправить свои ошибки. Или спасти СССР?Нет! Не Алексей разваливал Союз — не ему и спасать. Алексея заботит лишь свое благополучие. Своя рубаха ближе к телу. Он не прогибается под изменчивый мир, но прогибает мир под себя.Он вернулся в прошлое, чтобы перестроить будущее!Обложка: Константин Костин

Глава 2

…а выдохнул уже в кресле своего ярко-алого Lexus. Как лак на когтях Роксаны. Или, все же, Маруси? О чем она только думала, напяливая розовые стринги с красным лаком на ногтях?

Сиденье, в котором я прожил почти два года, которое успело продавиться под меня, обняло, казалось, не только со спины, но и спереди. По телу разлилось спокойствие. Но расслабляться рано.

Я достал из кармана коммуникатор и набрал Сашкин номер. Гудок. Еще гудок. Пятый, десятый. Да где же ты пропал? Пятнадцать. Черт побери! Жил, как барин, ни в чем себе не отказывал, а подохну, похоже, нищим. Да еще и не своей смертью. И все потому, что Семенов так не вовремя развлекается с какой-то телкой! Восемнадцать, девятнадцать, двадцать…

— Возьми трубку, скотина! — проорал я в микрофон.

— Ты чего кричишь? — спокойно ответил Саня.

— А раньше ответить западло было? — поинтересовался я.

— Извини, Лешка. Я в лаборатории, шумно тут. Звонка не слышал.

Эх, Семенов, Семенов. Все одноклассники в люди выбились. Кто директор, кто начальник, кто депутат, а кто и мэр. А Сашка — физик. Непутевый у нас Сашка. Как окончил Прикладную Математику и Физику, так и остался на кафедре. Лично мне прикладная физика пригодилась в жизни всего один раз — когда, еще на моей первой машине — ВАЗовской копейке кузов прогнил так, что посадочное место под аккумулятор просело и проводов не хватало. Тогда я взял учебник по прикладной физике, как раз подходивший по размеру, и подложил его под батарею. Бинго! И от книг в жизни польза случается!

Где-то Саню понять можно — башка у парня варит, как самовар. Да и отец его там же всю жизнь отгрохал, пока в Принстон преподавать не пригласили. А Семенов здесь остался, хотя тоже мог свалить. Впрочем… есть момент, который я понять не могу. Откуда у него деньги берутся? Зарплата у преподавателя и кандидата наук — копеечная. По моим меркам. Откуда же, скажите пожалуйста, у него трехэтажный коттедж и новый Brabus? Не тетрадки же он из универа тырит, чтобы на макулатуру сдавать!

— Дружище, — произнес я. — Мне срочно нужна твоя помощь.

— Что-то случилось? — по-прежнему невозмутимым тоном спросил одноклассник.

— Да, дружище, случилось. Я — в жопе!

— Как-то не слишком оптимистично…

— Поверь мне, в моем положении дышать — уже оптимистично.

— Я, как уже говорил — в лаборатории, — ответил Семенов. — Приезжай.

Повторять второй раз было необязательно. Врубив спортивный режим, я сорвал японское авто в свободный полет. На парковке у института, несмотря на летнее время, места почти не было. Я намотал по рядам кругов пять, прежде чем нашел, куда приткнуться. Кажется, меньше времени ушло, чтобы добраться до сюда, чем найти место, куда припарковать мой аппарат. Нищие студенты…

Дорогу до лаборатории я знал назубок. Мало того, что проучился в этом университете пять лет и знал наизусть все его закоулки — даже такие укромные места, где можно уединиться с девушкой посередь бела дня. Для этого лучше всего подходила библиотека во втором корпусе, секция научного коммунизма — туда даже пыль уже лет двадцать не заглядывает.

Так еще и после того, когда Семенов уже учился в аспирантуре, регулярные походы в его лабораторию на дополнительные занятия со студентками заставили выучить каждую ступеньку, каждый поворот, каждый шов на граните. К сожалению, такие развлечения не остались не оцененными по достоинству моей второй женой… потому и бывшей. Если говорить про первую… я тяжело вздохнул, вспомнив то, что одна моя часть забыть пыталась, вторая же — цеплялась из всех сил за те воспоминания, не давая им стереться. Не хочу я про это говорить. Слишком больно.

— Саня, — произнес я, едва успев открыть дверь лаборатории. — Я — в жопе!

— Это ты уже говорил, — ответил друг, не отвлекаясь от пульта со множеством лампочек. — Скажи что-нибудь новенькое.

За те полгода, что я не заходил к нему в гости, лаборатория значительно преобразилась. Вместо допотопного оборудования, бывшего, видимо, еще ровесником самого института, появились новые приборы, еще пахнущие заводской краской и свежим пластиком. Причем, явно не отечественного производства. По центру комнаты разместился огромный металлический подиум, заняв большую часть помещения. В воздухе висел запах озона — если бы не испепеляющая жара снаружи, то я бы подумал, что скоро начнется гроза.

Все же, кое-что осталось неизменным. По всей лаборатории, на первый взгляд — в жутком беспорядке — валялись листы бумаги, исписанные корявым подчерком Семенова. Обычно люди, да и я в том числе, пишут по одной букве в клеточке. Некоторые — по букве на полторы клеточки. Но не Саша! Я до сих пор не понимаю, как он умудряется писать по две строчки в одной клеточке! И Бог с ним — писать, как он умудрятся после прочитать, что написано? Хотя, я так подозреваю, что он и не читает, что там сам же и накалякал. В этом нет необходимости. И вот почему.

Башка у парня варит. Вообще, что касается математики и физики, его мозг словно находится в другом измерении. Он высоко над тем, через сколько времени встретятся два поезда, один из которых выехал из пункта А, а другой — навстречу из пункта Б. Пока мы в школе решали подобные бредовые задачки, он уже тогда пытался найти практическое применение не алгебре и геометрии, а высшей математики, причем это применение далеко не ограничивалось тем, чтобы согнуть кусок проволоки в виде интеграла и достать шляпу из лужи — вовсе нет!

Пока мы решали контрольные, он за считанные минуты успевал решить все задачки у себя в голове, не написав на листке ни единого знака. Наша школьная учительница так ему и говорила: «Саша, я понимаю, что эти задачи тебе неинтересны, но ты хотя бы задание мне отдать не забудь. Кроме тебя ведь еще другие дети есть». И это «другие дети» всегда произносилось с такой издевкой… мол, другие, то есть мы — тупенькие, неполноценные.

А на математических олимпиадах, пока, опять же, мы пыхтели над одним заданием, Семенов успевал решить все. Но он никогда не сдавал свою работу. Потому как сдавать было нечего. Подавляющее большинство решалось в голове, а там, где процессор перегревался, на бумаге появлялись несколько закорючин — и ответ готов! Вопрос — ответ, вопрос — ответ. Он не заморачивался над процессом решения, процесс для Саши был не важен. Он получил задачу и вывел ответ — удовлетворил не преподавателя, или организаторов олимпиады, а себя. Глядя на одноклассника, я реально боялся восстания машин. Потому что мне казалось, что там, в будущем, оно уже началось, а Саша — терминатор, отправленный в прошлое, чтобы убить Сару Коннор.

С терминатором Семенова роднил не только феноменальный мозг. Кто-то думает, что Саша — тощий бледный тип с очками на десяток-другой диоптрий? Как бы не так! Невысокий — да, но коренастый, с широкими плечами и шеей, почти такой же толстой, как у меня. В полувоенных ботинках, камуфлированных штанах, футболке, с наколкой в виде усмехающегося черепа в пиратской треуголке на плече, меньше всего друг был похож на преподавателя высшего учебного заведения, кандидата наук, а в скором будущем — доктора тех же наук, кандидатом коих он являлся!

Вообще, в начальной школе я считал себя тупым. И то, надо сказать, не потому что я был таким, а в большей степени из-за классного руководителя в младших классах, которая каждому ребенку на дню по нескольку раз говорила — «ну ты и тупой!». А она там, сорокалетняя баба, способная два плюс два сложить в голове быстрее семилетки — разумеется, Нобелевский лауреат.

Тоже вопрос — кто ее, такую, детей-то учить пустил? В средних классах я уразумел, что не совсем дурак. В институте же я начал догадываться, что я далеко не дурак. А уже после, когда начал работать и основал свою компанию, понял, что я — едва ли не гений. Потому что, ежу понятно, окончить одиннадцать классов и ВУЗ — не каждому дано. Дано-то оно немногим. И — нет, я не скажу, что корочки о высшем образовании дают гарантию качества ума. Один из умнейших и богатейших людей, кого я знаю, после девятого класса свинтил на заработки на Севера. Пусть он не знаком с интегралами, но как рубить бабло — понимает прекрасно. Не скрою, я у него многому учился, но… но рядом с Семеновым мой мозг словно немеет. Тот опыт и те знания, что есть у меня, по сравнению с одноклассником кажутся такими ничтожными…

— Саня, я встрял, — выдохнул я. — Конкретно встрял. Ты понимаешь, что такое — встрял?

— Физика процесса мне неизвестна, — пожал плечами ученый. — Рассказывай.

— А что тут рассказывать?

Я бухнулся в кресло и кратко, вписавшись всего в пятнадцать минут, поведал историю сегодняшнего дня, начиная сложившимся, как карточный домик, цехом и заканчивая трупом у себя в прихожей.

— Мнда, Леха, — протянул одноклассник. — Мнда, ты в жопе.

— Ну да? А я тебе что сказал?

— И, я так понимаю, ко мне ты приехал отнюдь не за соболезнованиями?

— Вот за что я тебя, Саня, уважаю, так это за твою проницательность. Я приехал чтобы заныкаться. У тебя же остался дом в Хацапетовке?

— Где-где? — не понял Семенов.

— Ну избушка тебе от прабабки осталась. Или прапрабабки? А, может, прапрапра… короче, ты понял. Мы еще туда на шашлыки ездили… Ну, ё-мое… ночью еще по горам плутали — помнишь?

— Хацапетовка! — усмехнулся ученый. — Деревня Ключи Ашинского района Челябинской области.

— Ты еще широту и долготу назови, — съязвил я. — Мне до апельсина. Главное — там, не то что меня — деревню-то не найдут.

Саша задумчиво пожевал губы. Наверно, это не помогло — физик встал со стула и медленно подошел к окну. Чего он тянет? То, что ему не жалко — это и не вопрос. Скорее всего, есть другое решение моей проблемы. Хотя… мне в голову приходило только два — отстроить цех заново, или подставить голову под топор. Первый вариант не подходил, потому как таких денег у меня не было, а второй… потому что моя собственная голова нравилась мне приделанной к моей собственной шее.

— Мой дорогой друг, — повернулся, наконец-то, Семенов. — А если я тебе скажу, что есть еще один способ решить твою проблему? Предупреждаю — он не совсем… традиционный, что ли?

— Не совсем традиционный? — переспросил я. — Это, типа, как?

— Я не знаю, как тебе сказать, чтобы ты сразу не побежал сдавать меня в дурку… в общем, что ты думаешь о путешествии во времени?

— О, дружище! — рассмеялся я. — Ты сам-то голову давно проверял? А то, смотрю, засиделся ты тут, в четырех стенах, за…

И тут я запнулся. Семенов в упор смотрел на меня своими жутковато спокойными серыми глазами. И было в них что-то такое, что я понял — он не прикалывался надо мной и не сошел с ума. Стоит заметить, что Саша — едва ли не единственный человек, который скажет, что утром видел марсианина, или что только что побывал в преисподней — и я ему поверю! Потому как чувство юмора физика работает в той плоскости, в которой прикалываться так тупо даже в голову не придет, а уж если он сказал — в морг, значит в морг, тут даже спорить бесполезно.

К тому же, если у кандидата наук есть доступ к таким технологиям — это многое объясняет. Да какой — многое? Это объясняет все! И почему он не пошел на дискотеку с классом, когда директриса всех попалила, что водку пили. И почему он не купил совершенно замечательный Крузак по бросовой цене — головняков с ним было столько, что врагу не пожелать. И почему он скинул рубли летом девяносто восьмого. Наконец, коттедж и"Гелик". Как легко зарабатывать деньги, если знаешь, где, что и когда стрельнет. Знать заранее и подстелить соломку. А Саша — я только сейчас понял — на самом деле многое знал заранее. И, если подумать — не припомню, чтобы он совершил какую-нибудь более-менее серьезную ошибку.

— То есть… оно есть? — шепотом спросил я.

— Оно — кто? — так же шепотом поинтересовался Семенов.

— Здрасти, Саня, приехали! Не ты ли только что сказал, что у тебя есть девайс, с помощью которого можно отправиться в прошлое?

— Есть, — кивнул ученый.

— И где же? — воскликнул я, подпрыгнув на кресле.

Вместо ответа одноклассник развел руками. Вначале мне показалось, что это его очередная издевка. Типа как «хорошо бы, да хренушки». Но тут я сообразил — он показывает вокруг — на мигающие лампочками агрегаты, на лабораторию! Оно — здесь! Прямо здесь! Все это время машина времени находилась на расстоянии вытянутой руки, а я и не подозревал!

Я снова огляделся. Но теперь на все приборы, дисплеи, кнопки и прочее оборудование смотрел с благоговением… и, чего скрывать — страхом. С такой штуковиной, чего доброго, динозавров оживить можно…

— Офигеть можно! — произнес я.

— Физикой этого процесса займешься позже, — улыбнулся друг. — Сколько времени тебе надо?

— А что, можно прямо сейчас? — осторожно осведомился я.

— Нет, завтра. Конечно — сейчас. Или ты хочешь подождать, пока тебя на ноль помножат? Сколько времени тебе надо?

— Так, постой… сваи мы начали забивать летом две тысячи шестого года… заказал я их в мае… давай апрель две тысячи шестого года. Пары лет мне вполне хватит…

— Девятнадцатое апреля две тысячи шестого года, — застучал по клавиатуре Семенов. — Полдень ровно. Тебя устроит?

— До апельсина, — расцвел я. — Главное — апрель шестого. Постой… а как я смогу исправить это?

— А вот это уже твои проблемы. Можешь записку отправить, можешь по телефону предупредить. Наконец, можешь в гости к себе наведаться. Я бы предпочел последний вариант.

— А как же нарушение пространственно-временного континуума? — ядовито поинтересовался я.

— Ой ли! — усмехнулся Саша. — Ты доктора Эммета Брауна вспомнил, что ли? Забудь все это. Я сто раз так делал и ничего страшного не произошло. Вселенная на месте. Ну, ты готов?

— Да, но…

— Надеялся получить какую-либо напутственную речь? Обойдешься. Башка у тебя варит — сам разберешься.

— А как я вернусь-то?

— Найдешь меня. Два года назад я отправить тебя не смог бы, но вернуть — запросто. Физика процесса мне была уже известна. Становись.

— Куда?

— На… эту, короче, хрень, — друг кивнул на подиум. — Хотя, учитывая, хронотонный принцип работы, это — хронь, а не хрень.

Я улыбнулся. Замешательство одноклассника говорило не о том, что он решил не пугать меня научными терминами — отнюдь! Просто он не заморачивался на такую мелочь, как придумать название для «этой хрени», как, наверное, и для многого в этой лаборатории. Еще бы! Семенов строил эту машину для себя, а ему и без названий все понятно.

Черт же побери! Я судорожно сглотнул. Вот оно! Всего полшага, полсекунды — и я буду спасен! Как все, оказывается, просто! Радость омрачало одно — курить хотелось жутко. И еще — я надеялся, что это не очень отразится на моем организме. Решившись, я занес ногу на ступеньку. И как раз в этот момент зазвонил телефон. Я посмотрел на аппарат. Номер засекречен. Хм, даже догадываюсь, кто это! Отказать себе в удовольствии я не мог.

— Слушаю, — произнес я в трубку.

— Алексей Сергеевич? — осведомился незнакомый голос тоном, в котором звучали нотки гробовщика.

— Ага, он самый. И что дальше?

— Хотел предупредить, что вокзал, аэропорт и все дороги из города перекрыты. Сдайтесь по-хорошему и я обещаю — будет не очень больно.

— Здрасти, приехали, — усмехнулся я. — У меня есть встречное предложение. Ты смотрел передачу «Ищу тебя»? Так вот. Предлагаю поиграть в увлекательнейшую игру — «найди меня». Отыщешь — хрен с тобой, замочи. А нет — можешь спилить мушку, засунуть ствол себе в задницу и пустить пулю себе в лоб. Советую уже приступать, потому как хрен когда ты меня найдешь. Еще вопросы?

— Будет больно, — сделал вывод собеседник.

— Обязательно, — кивнул я. — Ты найди меня сначала, недоумок!

Убрав наладонник, я поставил ногу на подиум. Сейчас внесу свою лепту в историю…

— Ну, Саня, я готов, — произнес я, на всякий случай прикрыв глаза. — Поехали. Жми кнопку, Макс!

— Хм… Леха, тут небольшая загвоздка. Напряжения в сети не хватает.

— Ты что? — подпрыгнул я. — Издеваешься?

— Нет, — покачал головой ученый. — Пошутил немножко. Да пребудет с тобой Сила, мой юный падаван!

И Семенов ткнул пальцем в кнопку.