О ком молчала Кит

Клэр Твин, 2017

Жизнь подростка насыщена яркими красками, но порой, по непредвиденным обстоятельствам, мир теряет свою контрастность. Подобное произошло и с Кит Стеллар – девочкой, у которой подростковая жизнь больше напоминает скучное телешоу, чем прекрасный период юности. Однако, после знакомства с Алексом, который раз и навсегда изменит жизнь главной героини, все меняется. Правда сбивает девушку с ног и заставляет увидеть истину. Но к чему она приведёт? И о ком же всё-таки молчала Кит?

Часть 1. Вселенная всех проблем

Глава 1

Когда я отключила в сотый раз будильник, в голову ударили мысли об этом страшном дне. Всеми силами я пыталась изгнать эти дурные предложения в голове, типа «первый учебный день в новой школе», «у тебя нет друзей, ты изгой, ты цель задир», «новые предметы, новые знакомства». Знаете, тогда я испытала ужас и готова была разреветься от безысходности. За окном уже светило сентябрьское солнце, и лучи его тайком пробрались в комнату, пытаясь найти моё лицо и прокричать прямо в ухо «доброе утро!». Я зарываюсь всем телом под одеяло и протяженно выдыхаю, ибо слышу шаги мамы, которая, судя по всему, идёт ко мне (она ходит очень неаккуратно и громко, отчего порой трясутся стены). Делаю вид, что сплю, но маму не проведёшь, у неё стопроцентное чутьё на обман. Она произносит «Кит, ты видела который час?» и стягивает с меня мое обожаемое одеяло со звёздочками. Я вмиг покрываюсь мурашками. Черт, мою любовь отобрали, как теперь жить?! Поднимаю на женщину сонные глаза, но ничего не вижу — картина смазана. Хотя за столько лет мне уже пора к этому привыкнуть. Дело в том, что у меня плохое зрение — близорукость — левый глаз — 6,5, правый — 7. Раньше меня это до чёртиков пугало, но теперь этот изъян часть моей жизни, часть меня. Плохое зрение порой бывает кстати — видишь человека, который раздражает тебя и снимаешь очки, игнорируя и человека и весь мир в целом; замечаешь на улице родственника или соседа, с которым не хочешь здороваться, проходишь мимо, оправдываясь отвратительным зрением, типа: «Ой, так это были вы? Простите, простите меня, я вас не заметила…». Однако в остальных случаях плохое зрение — недостаток и огромное неудобство — очки мешают пить чай с ложкой, ибо она бьется об оправу; когда идет дождь моя «зрительная поддержка» покрывается каплями, и тогда я начинаю думать почему ещё никто не изобрёл дворники для очков; а ещё из-за очков невозможно лежать боком. Да и вообще, странно, что от каких-то там стекляшек зависит, будешь ли ты видеть или же нет. Как сейчас прям. Передо мной не мама, а какая-то каракуля на ножках — лицо смазано, как будто оно написано маслом, как неизвестная никому картина; даже не вижу злится она или нет, поэтому приходится опираться на слух — её голос показался мне раздражённым, но мягким. Моя рука вытягивается и хватает с третьей попытки чёрные квадратные очки с темного паркета. Надеваю их и зрение возвращается. Стало легче.

— Кит, ты проспала! — мама снова начинает буянить, поправляя одеяло и брюки, что валялись на полу прям около кровати.

Я тем временем встаю на ноги и вытягиваюсь на носочки, протяженно зевая. Связи с последними событиями, я «поссорилась» со сном, именно поэтому мои глаза напоминают два огромных мешка с ресничками. Уверена волосы похожи на солому и на что-то среднее между гнездом и тайфуном.

— Ну, вообще-то, я проснулась в семь часов, просто переводила время каждые пять минут, — отвечаю я, завязывая в узелок свои каштановые пряди.

Мама недовольно скривила губы. На этом диалог был завершён. Да и мне не хотелось её ещё больше злить, ведь мама у меня нервная и вспыльчивая, собственно, как и мы с папой. Видимо, семейное. Ну, моя сестра — Кэрри — тоже не особо спокойная дива, но после переезда она стала более вменяемой. Лорен, так зовут мою самую красивую маму на свете, принялась подбирать валяющиеся вещи на полу, а также коробку из-под пиццы и сока, бурча недовольно под нос о том, какая у неё дочь неряха и что у меня такими темпами не будет мужа, а если и будет, то парень сразу же сбежит, либо утонет в мусоре. Ха, мамочка, не угадала. Все ещё проще — я просто-напросто найду себе такого же ленивца, как и я сама. Да, с дочкой маме крайне не повезло. Ну, во-первых, я жутко брезгливая, но в то же время неряшлива; я нетерпелива, ленива и вспыльчива, как рассказывала ранее. Пусть мама и не говорит мне о моих недостатках и качествах плохой дочери (хотя иногда ей это надоедает и она высказывается), но за неё это успешно делаю я. А почему бы и нет? Ведь это правда чистой воды. Мама всегда краснеет за меня: в школе, перед родственниками, в шумных компаниях, и ей нечем хвастаться. Я — ужасный ребёнок, от которого некоторые бы хотели избавиться.

Приняв душ, одевшись и быстро перекусив, я была готова к трудностям, которые поджидали меня в новой школе. Я знала на что иду, знала, что будет трудно. Летние каникулы остались в прошлом, как и восьмой класс, как и все мои друзья, педагоги и спокойная жизнь. Знаю, что в «Уост-Игл» меня ждёт череда издевательств, ибо с таким именем, как у меня, всегда тяжело привыкнуть к незнакомым порядкам и людям. Черт, как можно назвать дочку Кит?! Почему там не… не Ханна, не Эмма или Ребекка?! Почему Кит? Меня назвали в честь Кита Эмерсона (Британского клавишника и композитора)? Или в честь Кита Флинта (Танцора и вокалиста британской электронной группы The Prodigy)? Заметьте — эти люди мужчины! Мне дали мужское имя? Серьёзно?! Но вообще мама говорила, что меня назвали в честь папиной прапрапрапрабабушки, которая сумела выжить в адских условиях во время Гражданской войны. И типа я должна гордиться своим именем. Ох, вот так я горжусь.

Моё имя — первый предлог для насмешек, и за это спасибо моим родителям. Второй предлог — мои очки — я буду и очкариком, и очкозавром, и Гарри Поттером (хоть не имею ничего против волшебника; мне он нравится, я его обожаю). До ушей уже доносятся первые смешки и обидные прозвища. От этого волосы встают дыбом…

Как бы я не тянула время, мне все равно пришлось сесть в папину «Хонду» и отправиться навстречу чему-то неизвестному и опасному. Вокруг много людей, в основном школьников и студентов. Они мирно, смеясь, идут по улицам города и направляются на учёбу. Смотрю на них сквозь окно и удивляюсь этим улыбкам и непонятным счастливым лицам. Что хорошего в школе? Хотя, если вы популярный человек, душа компании, то, конечно, вы будете рваться в школу, но таким лузером, как я, хочется сидеть дома и читать книжки. О, или смотреть мой любимый сериал «Теория Большого Взрыва». В любом случае, мне просто не хочется покидать пределы комнаты.

Папа замечает мой испуганный взгляд и говорит, привлекая к себе внимание:

— Дочка, не надо так волноваться. Это всего лишь школа, — мужчина с темными кучерявыми волосами обнажил зубы в грустной улыбке и ободряюще кивнул.

Конечно, ему легко говорить… В их доисторические времена вряд ли была такая междоусобица в обществе. Сейчас же каждый брезгливо относится к другому человеку. Нацизм, фашизм, сексизм, расизм — преобладают в XXI веке. Все это случается по вине человека. Разве не ужасно? Я не заметила, как мои ладошки вспотели, хоть и были невыносимо холодными, словно я их держала три часа в морозильнике. Я натянуто улыбнулась.

— Может, стоит вернуться назад? Не хочу туда…

— Кит, я все понимаю, но вечно прятаться нельзя. Помни: сильные люди никогда не прячутся, они либо побеждают свой страх, либо принимают с достоинством поражение, — папа гордо сузил глаза.

Он у меня дантист, но в душе ещё и отменный психолог, философ и писатель. Разносторонний человек, иначе говоря. Наверное, именно поэтому мама его так сильно любит. Хотя, у отца много положительных качеств: он голубоглаз, строен, высок и добр. Папа опрятен и высокоуважаемый человек в любой компании. Можете любого на нашей улице остановить и спросить, каждый с улыбкой скажет, что мой папа — замечательный человек. Хотя некоторые его недолюбливают… И так странно, что в такой семье, где каждый по-своему прекрасен и уникален, появилось такое чёрное пятно, как я. Даже Кэрри. Сестра, можно сказать, супермодель, которая обязана сняться в голливудских фильмах. Всю эту ангельскую картину своим существованием порчу я. Немного обидно.

— Пап, как можно принять поражение с достоинством? — грустно смеясь, спрашиваю я. Мы все ближе к новой школе.

Отец хмыкнул, не отрывая взгляд с дороги, на которой образовалась пробка. Круто…

— Надо уметь проигрывать, Кит. Проигрывая, человек стремится к выигрышу. И ты стремись. Будь смелой, не позволяй кому-то себя обижать, поняла? — папа умел одновременно отчитывать и наставлять, с особой лаской что ли. Странно даже. Я улыбнулась и кивнула ему, а он одарил меня самым лучшим взглядом — взглядом отменного отца.

Спустя минут семь-десять, машина остановилась у входа в большое здание с неплохим ремонтом и с кучей людей во дворе. Мне становится не по себе. Тело покрылось мурашками и начало потеть, словно на улице +40 градусов, чего не может быть. Сердце бешено колотит в груди, и я не знаю куда спрятаться или убежать. Целая толпа подростков разных возрастных категорий (от 12-18 лет) стоит во дворе учебного учреждения и беседует о своём важном. Да, почему-то именно в этой школе учатся, грубо говоря, все детишки нашего города: с пятого по двенадцатый класс. Многие считают это плюсом, другие же категорически против такой «импровизации» и требует переустроить «Уост-Игл» в старшую школу». Ох, офигенно, придётся драться с малышней за место в школьной столовой. Перевожу взгляд на толпу тинейджеров. Какие-то девушки, улыбаясь, дарят друг другу подарки. Какой-то чувак с серьгой смеётся и демонстрирует своему упитанному другу в джинсовой куртке новомодный гаджет. Главное отличие между мной и этими ребятами в том, что я одна. У меня нет здесь друзей, и мне не с кем делиться впечатлениями об проведённых каникулах. Хотя, честно говоря, провела я их просто ужасно. Кто-то отправился в кругосветное путешествие, кто-то посетил Париж, кто-то устроился на работу в хорошем магазинчике сувениров, а кто-то, а именно я, провёл все 92 дня в райском, неописуемом РАНЧО! То есть, привет дурно пахнущие свиньи и коровки, здравствуйте вечно орущие петухи и их тупые квочки, салют клещи! Ранчо, это — минимум танцы, максимум уборка лошадиного навоза. Вот вы можете за 68 секунд почистить, выражусь так, домик свиньи и не умереть от душераздирающего запаха? А вот я могу. Да ладно, забудем об этом кошмаре в прошлом и вернёмся в кошмар в настоящем. Это не сон, я правда одна… Здесь. В последний раз смотрю с надеждой в глазах на отца, но тот молчит и лишь кивает в сторону школы. Предатель! Видимо, он не передумает. Громко выдохнув надежду из себя, я открываю дверцу машины и хочу выйти, как слышу реплику со спины:

— И улыбайся, Кит. Людям надо показывать, что у тебя все хорошо. Пусть знают, — он словно вырвал слова из контекста, будто продумывал целую речь в уме, а вслух произнёс лишь это. Я повернулась к нему всем телом. Думаю над своими словами, пытаясь найти правильный и более взрослый ответ, но ничего. Кромешная тьма. Я покидаю «Хонду» и неуверенно направляюсь к дверям школы, над которыми висит плакат с надписью: «Добро пожаловать в Уост-Игл, друзья». Выглядит многообещающе.

* * *

Как только я вошла в коридор школы, то сразу почувствовала непреодолимую тягу к бегству. Само по себе здание было милым — светло, просторно и не пахнет хлоркой, от которой меня тошнит. Как я и говорила, здесь учатся и младшие, и средние, и старшие звенья, так что толпа народа в этом месте не считается странным событием, по крайней мере менее странным, чем рисунок пентаграммы на стене, около двери в уборную. Мои зеленые глаза бегают по всему помещению, не зная на чем остановиться. Повсюду люди, много людей, целое море. Кафель на полу бледно-голубой, но уже грязный и полон скомканных бумажек, мусора и жёванными жвачками, похожими на мозги. К синим стенам прикреплены бежевые шкафчики для учебников, а слева от меня прикреплён огромный стенд с кучей бумажек. Наверное, это учебный план, расписание уроков, кружков и секций. Именно это мне и надо. Поправив волосы за ухо, я неуверенно прохожу к доске с бумажками, пытаясь пройти сквозь неприступную стенку из людей. Эти ученики словно назло собрались здесь именно, когда это понадобилось мне. Выжидали? Какой-то парень с белобрысыми волосами толкнул меня, отчего я отлетела в сторону и чуть ли не упала на какую-то старшеклассницу, от которой пахло, нет, воняло ванилью. Она что, принимала душ в ванили? Главное не выплеснуть сегодняшний завтрак прямо на эту толпу. Девушка недовольно крикнула. Я поежилась и жутко начала краснеть. Боже, прямо чувствую как в груди стынет кровь. Мне стало неуютно и жутко стыдно. Почему это происходит всегда со мной? И в автобусе, и в музее, и в библиотеке, и в магазине… Повсюду! Поправив чёрную юбку, я решительно двинулась вперёд, задев того самого белобрысого парня. Тот повернулся ко мне, смотря сверху-вниз. Вся моя уверенность тут же испарилась. Эти два карих глаза испепеляли меня, блокируя проход кислорода в легкие. Столько агрессии и негатива я не чувствовала на себе никогда. Парень выглядел лет на семнадцать, и пусть он не такой большой, мне было страшно. Его матовая жёлтая кожа напомнила мне мою морскую болезнь, и я испугалась, что быть может парень тоже страдает ею, прямо сейчас… Время остановилось. Словно вокруг проходит в замедленной съемке; вижу, как тонкие губы парня свирепо произносят:

— Ты что, очкастая, нарываешься? — брезгливо буркает парень, двигаясь ко мне.

Я отступилась. Этот Халк выглядел очень пугающе, и мне на одну секунду показалось, что белобрысый сейчас врежет мне прямо в нос, отчего мои мозги расплывутся по всему коридору. Я зажмурила глаза и ждала удара, представляя реакцию родителей. А что, клево! Первый учебный день, а уже разбитый нос… И я потом такая: «Ну что, родичи, убедились? Зря я перешла в эту школу, зря».

Правда никакого удара я не почувствовала. Открываю один глаз, а потом второй. Халк, буду теперь его так называть, стоит в трёх метрах от меня и болтает с какими-то ребятами. Видно одноклассники.

На сердце стало как-то холодно. У всех вокруг есть друзья, но только не у меня. Даже у этого громилы… Я здесь одна. В этой колонии. Господи, я даже не знаю где мой класс и какой должен быть урок. Наконец, толпа разошлась, и я могла спокойно, не боясь быть раздавленной, подойти к доске с объявлениями. Ищу глазами девятый класс, но удаётся это только спустя две минуты. Нужный мне кабинет находится на втором этаже, в корпусе «Б». Замечательно.

— Стеллар? Кит Стеллар? — слышу чей-то голос за спиной.

Резко разворачиваюсь и вижу девочку маленького роста с чёрными, как ночь волосами. Её ярко-красные губы растянулись в улыбке, и она кинулась в мои объятия. Я в оцепенении. Ничего не могу сообразить. Темнокожая Рокси душит меня своими руками и что-то пискляво вопит. Я не успеваю ничего понять: все произошло слишком быстро. Однако я обнимаю девушку в ответ.

— Рокси? Как? Как ты здесь? — она отходит на шаг от меня, доброжелательно улыбаясь.

Вблизи девушка ещё меньше, чем казалось ранее. На мой взгляд её рост составляет полтора метра. Оу, какой милый хоббит.

— Я перешла в эту школу, а ты? — черноволосая почесала нос.

Мне сразу стало легче. Ура! Тут есть кто-то из знакомых. Хотя Рокси больше, чем просто знакомая, она моя бывшая, а возможно и нынешняя одноклассница. С плеч упал тяжёлый камень под названием «страх быть одной»; теперь я могу дышать полной грудью. Бояться остаться одной — нормально, если все тебя сторонятся. Знаете, друзья очень важны в наших жизнях. Мне бы не хотелось просыпаться по утрам, зная, что никто не позовёт меня гулять, не пригласит в гости или в парк. Одиночество, словно яд — он убивает человека постепенно, разрушая его жизнь. Так что, не теряйте людей.

— Отлично! Я тоже. Мы в одном классе? — спросила я, молясь про себя. Девочка посмотрела на стенд и начала что-то искать, шепотом говоря под нос. Я в ожидании. О Господи, пусть будет чудо, умоляю тебя. И чудо было. Рокси всего-то сказала, что мы учимся вместе, а я чуть ли не сделала двойной тулуп. Облегченно выдыхаю. Возможно, не все потеряно. Может, стоит посмотреть все под другим углом? Я заведу новых друзей, запишусь на кружки, начну думать о будущем.

Рокси поправила своё темно-синее платье и приказала идти за ней; я не стала противиться. Хоть и подруга (ведь можно её так называть, да?) в школе, как и я, первый день, но она уже все прекрасно знала. А вообще, Рокси всегда была «юлой»; она очень общительная и обаятельная девушка. В ней есть какая-то харизма. Мы подошли к белой двери и хотели было её открыть, как из класса вылетает какой-то парень. Он с темными волосами, кареглазый и миловидный на первый взгляд. За ним выбегают две девочки, которые размахиваются линейками и книгой по истории. Брюнет всячески издевается над девушками, а те начинают угрожать расправой и бросают в темноволосого книгу. Они бегают туда-сюда, громко пища, прямо, как птенцы, которые требуют еды. Мы с Рокси молча пялимся на этот спектакль. Мда, и эти люди учатся в девятом классе, со мной… Повезло же мне.

— Алекс такой засранец, — комментирует Рокси, наклонившись к моему уху.

Даже не хочу знать, когда она успела познакомиться здесь со всеми. Значит, он Алекс.

Это шоу закончилось быстро. Девочки сдались и прошли в класс, бурча недовольно под нос, а Алекс, смеясь, поправляет белую майку, заляпанную чёрным маркёром. Рокси, отрицательно качает головой и проходит в кабинет, рассказывая мне о том, как провела летний уикенд, но я все прослушала. Я тоже хочу поступить как она и пройти в кабинет истории, но не могу пошевелиться. В груди что-то колит или одновременно щекочет. Я чувствую, как мои ладошки вспотели. Что это такое? Ноги стали ватными, и мне показалось, что очки перестали давать нужный эффект. Я что, ослепла? Алекс подходит к двери, но резко останавливается, поворачиваясь ко мне лицом. Мы смотрим друг на друга и молчим. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Все вокруг исчезло. В солнечном сплетение резко кольнуло, да так сильно, что мне захотелось вскрикнуть. Он такой милый… У парня очень красивые глаза и маленький ровный носик. Я никогда подобной красоты не видела или просто не замечала. На секунду показалось, что мы с ним в другом измерении, где есть только мы вдвоём и ничего больше. И вдруг, его губы драгуном в ухмылке.

— У тебя красивые очки, — говорит Алекс, хмыкая.

Я опешила. Если это шутка, то мне будет больно в конце. Но этот искренний взгляд говорил о правдивости в словах… Мне хотелось в это верить. Обычно комплименты в мой адрес — сарказм и шутка, и всегда мне было больно. А в этот раз что-то было по-другому. Вот только что? Мимика? Жест? Голос? Да, голос был тонким, но низким. Я хлопаю своими глазищами, которые наверняка выглядят очень маленькими из-за очков.

— Спасибо, а многие считают очки — моим недостатком, — краснея, признаюсь я. Парень хмыкнул.

— Чушь какая-то. Это у тех кто такое говорит недостаток мозгов, не обращай на них внимания! Ты очень мило выглядишь с этими очками.

Мне польстили его слова. Я растаяла. Внутри все начало порхать. Такое мне ещё никто не говорил, оттого в тысячу раз приятнее. Главное сейчас произвести на Алекса хорошее впечатление, чтобы он не подумал, будто я ветреная или глупая, ведь это не так. Но мой застывший взгляд говорил об обратном.

— А как тебя зовут? — продолжил Алекс. Тут я почувствовала стеснение. Мне стало страшно, что, когда парень узнает о моем имени, то начнёт смеяться. Я бы этого не пережила. Обрести и сразу потерять приятеля? Было бы ужасно. Он же такой милый!

— Кит, меня зовут Кит, — отвечала я, краснея ещё больше.

Моё тело чуть задрожало, а сердце судорожно бьется. Меня бросило в жар.

— Кит? — удивлённо переспросил он, сомневаясь в моей честности. — Красивое имя… Я Алекс, приятно познакомиться!

На лице застыла глупая улыбка. Я не могла поверить в то, что кому-то понравились мои очки и имя. Во мне же нет ничего особенного! Обычные квадратные очки, прическа, имя, в конце-то концов. Может, парень из другой планеты? Новые перемены мне нравились все больше, и я правда поверила в чудо. Возможно, мои страхи всего-то плод детской фантазии? Но все же, что-то меня смущало. Я не понимала точно, что это было, но знала я одно: просто другом я Алексу быть не хотела. Моё сердце впервые стало таким мягким и ранимым, как цветочек, как снежинка, как капелька росы, как солнечные лучи и радуга. Стало ясно — я влюбилась в этого доброго мальчика, который разглядел во мне нечто большее, чем просто девчонку. И это замечательное чувство.