Моя ручная тьма

Клэр Вирго, 2023

Я единственный сын верховной жрицы богини Ллос и ничтожный раб, живущий по воле своей госпожи. Я дышу, ем, пью и существую лишь с разрешения своей хозяйки и до недавних пор принимал любую пытку с улыбкой на лице. Пока не встретил ее, добрую и справедливую. Сможет ли она принять ту тьму, что живет у меня внутри?Я никогда не одобряла рабство, в нашем доме нет рабов. И думала, что никогда не стану для кого-то госпожой. Пока не встретила его, измученного и жалкого. Я купила его, чтобы спасти, а он отдал мне свои тело и душу. Но смогу ли я справиться с тьмой, что живет внутри него?Публикуется с бонусной главой.

3

Два дня я был предоставлен сам себе. Попросил Грету показать путь наружу, чтобы суметь потом вернуться без чужой помощи, и она показала пару ориентиров и черный ход. Благодаря этому мне не приходилось блуждать по извилистым коридорам.

Город эльфов поражал воображение. С тех пор, как я увидел его в первый раз, казалось, он стал еще величественнее, хотя это, разумеется, не так. Я ходил с раскрытым ртом, любуясь творениями местных мастеров. Но и сам был причиной нескрываемого интереса. На меня откровенно пялились, показывали пальцами, а какая-то маленькая эльфиечка даже подошла и довольно сильно ущипнула, пытаясь отодрать кусок кожи.

— Нимиэль, иди сюда немедленно! — раздался властный голос, девчонка насупилась и, оглянувшись, побрела к зовущему.

— Я только хотела убедиться, что он настоящий! — капризно протянула она, указывая пальцем в мою сторону.

— Он чужая игрушка, не трогай его.

— Я тоже такого хочу, хочу, хочу! — заверещала девчонка, а я вылупился на это представление. Неужели у них тут постельных игрушек с младенчества заводят?

— Подрастешь — сможешь себе такого купить, а сейчас пошли.

— Хочу сейчас, сейчас! — Эльфиечка бросилась на землю и начала колотить по ней руками и ногами.

Родители, бросив взгляд на меня, ничего не ответили, лишь подхватили свое голосящее чадо и потащили его прочь. А я остался размышлять: подрастешь — это до какого возраста? Надо будет спросить у Греты. Она вроде прониклась ко мне участием, с удовольствием отвечает на все вопросы, даже глупые.

Прошлая ночь прошла спокойно, а вот эта… мне предстояло прийти к госпоже впервые. И хотя я уже примерно знал, что может меня ждать, внутри все сжималось. И отнюдь не от предвкушения. Боль ради наслаждения — это одно. А боль ради боли — совсем другое.

Однако деваться некуда. Достал со дна котомки сверток, выданный мне матерью, верховной жрицей Ллос. Выбрал несколько предметов, как мне казалось, наиболее подходящих новой госпоже, завернул их отдельно, а остальное убрал.

Когда Грета пришла за мной, я был уже готов. По ее указке я тщательно вымылся, распустил волосы, умастил себя всяческими маслами и надел очередной балахон. От прежнего он почти не отличался, разве что имел несколько отверстий на стратегических местах. Идти в подобном виде по коридорам было не то чтобы стыдно, а недостойно, и гномка выдала мне плащ.

Подведя меня к большой двери, она стукнула пару раз, дождалась приглашения войти и, кивнув мне, испарилась. Сдерживая дрожь, я толкнул дверь и оказался в большом помещении, по периметру которого в подставках висели факелы. По центру стояла огромная кровать, на которой возлежала госпожа в довольно откровенном одеянии.

— Подойди! — приказала она, и я, сбросив плащ, сделал шаг вперед.

— На колени! — рыкнула эльфийка, и я буквально рухнул, как было приказано. — Не смей смотреть на меня, пока я не разрешу!

Я опустил глаза и практически пополз, стирая колени, к госпоже.

— Ну-ка, что ты мне принес? — Она протянула руку, и я вложил в нее сверток. — Хороший мальчик, — удовлетворенно произнесла она, развернув его. — Думаю, мы используем все. Но ведь это не весь арсенал, не так ли? — Она схватила меня за волосы и оттянула назад так, что чуть слезы из глаз не брызнули.

— Нет, г-госпожа.

— В следующий раз приноси все, не тебе решать, что выбирать.

Она оттолкнула меня и встала.

— Для начала сделай мне массаж. И учти: если причинишь хоть каплю боли, пожалеешь.

Она сбросила с себя одежду, но я даже не увидел ее обнаженной, ибо не смел поднять глаза. А после она улеглась животом на кушетку, которая стояла рядом и приказала:

— Начинай!

Я встал и подошел. Баночки различных масел стояли рядком. Какое выбрать? Украдкой втянул носом воздух — от кожи госпожи едва уловимо пахло сандалом, поэтому я решительно взял нужный флакончик и щедро плеснул себе на руки, согревая масло в ладонях. А после принялся массировать идеальное женское тело.

Пару раз госпожа шикнула на меня, когда я случайно коснулся интимных мест, но ничего не сказала. Надеюсь, я не слишком сильно ошибся. Когда она поднялась с кушетки, снова вперил глаза в пол, не желая ее злить. Не одеваясь, она села на кровать и поманила меня пальцем. Я уже было шагнул вперед, но вовремя вспомнил ее слова и снова пополз на коленях. Их уже нещадно саднило, но госпоже было плевать. Она схватила меня за подбородок, подняла его и, хищно глядя на меня, сказала:

— Итак, правила этого дома. В присутствии любой эльфийской женщины твое положение — на коленях, пока я не разрешу встать. Нельзя смотреть нам в глаза, нельзя заговаривать с нами или в нашем присутствии, пока я не дам разрешения. Ты будешь носить ту одежду, которую я тебе дам. Если прикажу выйти обнаженным — ты обязан подчиниться. Ты должен молчать, пока я не дам тебе право голоса. Ну и, разумеется, ты должен полностью мне подчиняться. Все понятно?

— Да, госпожа, — ответил и тут же получил хлесткую пощечину.

— Я не разрешала тебе говорить! Каждую твою провинность я буду заносить в специальный список. В конце недели будешь приходить ко мне за наказанием за свои проступки. В твоих интересах, чтобы их было как можно меньше. Понял?

Молча закивал.

— Хорошо, просто отлично. А сейчас… поиграем?

К концу этой ночи я сотню раз пожалел, что меня не принесли в жертву Ллос и не отдали на корм корвенам. Я знал, для чего предназначены все вещи из моего свертка, но у госпожи было много своих «игрушек», куда более изощренных. Также мне стало известно, для чего служат отверстия в моем одеянии.

В свою комнату я вернулся, кое-как стоя на дрожащих ногах. Если бы колени не были содраны до крови, я бы полз, а не шел, держась за стенки. У себя я буквально упал на кровать и закрыл глаза. Мне дали завтрашнюю ночь, чтобы восстановиться, а затем госпожа ждала меня снова. Однако отдых не предполагал безделья — утром я должен был прислуживать за завтраком. Как буду это делать в таком состоянии — старался не думать. Регенерация, конечно, поможет, но я был измотан не только физически. Плюс за ночь все не пройдет.

Покопался в котомке, достав небольшой флакончик. Это было очень ценное зелье, но сейчас я не видел другого выхода, кроме как применить его. Пара капель поможет быстрее восстановиться. А потом… надеюсь, со временем я привыкну и мне уже оно не понадобится.

Приняв зелье, уснул. И всю ночь мне снились кошмары, как моя мать, сестры и новая госпожа всю ночь делают со мной все, что заблагорассудится.

Несмотря на отголоски боли во всем теле, проснулся легко, но открывать глаза не спешил, чувствуя чей-то пристальный взгляд. Не думал, что ранним утром кто-то окажется в моей каморке, и совсем не был к этому готов.

Притаился, стараясь дышать ровно и ничем не выдать свое пробуждение. Неожиданно тонкая ткань, служившая одеялом, оказалась сдернута, выставляя обнаженное тело напоказ.

— Надо же, ни следа, — послышался удивленный женский голос с брезгливыми нотками, — я знаю, что ты не спишь.

Я уже знал, кого увижу, открыв глаза. Дочь моей госпожи стояла в паре шагов от кровати. Не зная, как поступить, медленно сполз с постели, падая перед ней на колени.

— Хороший мальчик, — тонкие пальчики зарылись в мои волосы на затылке, — ответь мне, Бериэль, матушка была настолько ласкова с тобой, что ни осталась и следа от ее игрищ, или дело в чем-то еще?

От страха свело зубы, но я не смел солгать госпоже.

— Я принял пару капель восстанавливающего зелья, госпожа. — Собственный голос предательски дрогнул.

Легкие поглаживания превратились в жесткий захват. Волосы стянуло с такой силой, будто это не хрупкая эльфийка, а взрослый тролль. Она силой запрокинула мою голову, вынуждая закрыть глаза, чтобы не нарушить еще одно правило и не встретиться с ней взглядом.

— Смотри на меня, Бериэль.

Очередной приказ, и я не посмел ослушаться. Пухлые девичьи губы растянулись в кривой ухмылке, искажая милое личико.

— Больше не смей принимать это зелье, только матушка решает, как должно выглядеть твое тело.

— Как прикажете госпожа. — С трудом подавил желание взывать от горькой обиды.

— А теперь одевайся и поспеши, тебе еще завтрак подавать.

Илиниэль отпустила мои волосы и быстро удалилась, оставляя после себя приторный шлейф духов.

С трудом поднявшись, поспешил принять душ и расчесать растрепанные волосы. После такого пробуждения затылок неприятно ныл, но это было мелочью по сравнению с тем, во что мне предстояло облачиться.

Балахон, оставленный перед сном на табуретке, исчез, а на его месте лежало женское платье из бледно-розового шелка. Я понял, что его принесла утренняя гостья, и был растерян. Неужели мне нужно в этом прислуживать госпоже? Мои сомнения развеяла Грета. Гномка пришла, чтобы отвести меня на кухню, но, увидев, что я все еще не собран, недовольно цокнула языком.

— У тебя две минуты, хозяева не любят ждать.

Тяжело вздохнув, вспомнил последние наставления матери. Нельзя позорить семью, нужно быть покладистым рабом, а новая хозяйка ясно дала понять, что за каждую провинность придется дорого заплатить.

Платье надевал аккуратно, боясь повредить тонкую ткань. Если бы не моя худоба и отсутствие корсета, я бы никогда не смог в него влезть. Струящаяся ткань доставала до щиколоток, руки закрывали широкие рукава, а вот заостренные плечи остались полностью открытыми.

Гномка ни словом, ни взглядом не пыталась подшучивать над моим нарядом, за что я был очень благодарен.

— Поспешим. — Грета грубо подтолкнула меня на выход и всю дорогу до кухни требовала идти быстрее, что в таком длинном платье было непросто. Я постоянно наступал на подол, что грозило падением, поэтому пришлось приподнять платье.

Я нервничал, чувствовал себя не в своей тарелке и уже не был уверен, что телесные наказания так ужасны. С раннего детства я привык к порке. Матушка и сестры не скупились на наказания. Любая оплошность, даже самая незначительная, каралась в лучшем случае розгами. Чем старше я становился, тем изощренней были наказания. Из-за моей неуклюжести не было ни дня без боли. Однако, несмотря на все пытки, меня никогда не наряжали в женское платье, а любое наказание было обоснованным. Что же до новых хозяев, им явно приносил удовольствие сам факт моих страданий. Они радуются, унижая и оставляя кровавые следы на моем теле. Это я понял еще вчера, а сегодняшнее утро лишь подтвердило мои догадки.

На кухне кипела жизнь, завтрак уже был готов и выставлен на серебряные подносы. Судя по количеству блюд и тарелок с разнообразием овощей и фруктов, мужа хозяйки на завтраке не будет.

— Бери поднос и идем. — Грета снова напомнила о времени и, подхватив одну из посудин, направилась в зал.

Глядя строго в пол, я не видел реакции хозяйки при моем появлении, лишь тихий смешок донесся до чуткого слуха. В этот момент я запнулся, и часть угощений посыпалась на пол. Ну вот, первая провинность в моем списке. Хотя, если учитывать прошедшую ночь, уже далеко не первая.

Быстро дойдя до стола, поставил свою ношу и, упав на колени, пополз в сторону госпожи. Сегодня они не так сильно болели.

— Грета, приберись, и можешь быть свободна. — Голос хозяйки, как и вчера, был мелодичным и в то же время пропитан угрозой.

— Слушаюсь, госпожа, — последовал четкий ответ, а уже через пару минут раздались звуки удаляющихся шагов.

Как же мне в эту минуту хотелось рвануть за громкой, но я не шевелился. Едва дышал, молча разглядывая рисунок на деревянном полу.

— Что это на тебе надето, Бериэль? — Обманчиво ласковый голос послышался возле уха.

И что я должен ответить? Разве это не ее прихоть — нарядить меня в женское платье? Однако не успел рта открыть, как ее дочь опередила меня.

— Мама, это я приказала, — тихо посмеиваясь, ответила эльфийка, — он такой смазливый, совсем не похож на мужчину, женское платье ему больше подходит. Особенно с учетом имени.

Дружный женский смех эхом разнесся по залу. Грудную клетку сдавило от отвращения: к ним, к себе, ко всей ситуации в целом. Я должен быть послушным и не нарываться. Госпожа — моя хозяйка, если ослушаюсь, меня ждет наказание похуже специфичного наряда.

— Поднимись с колен и покружись, покажись нам во всей красе, — продолжала измываться госпожа под заливистый смех дочери.

Глубоко склонив голову, поднялся на подрагивающих ногах и плавно покружился вокруг своей оси.

— Хватит, — в нежном голосе прорезались стальные нотки, заставляя меня снова упасть на колени, — действительно, совсем не мужчина, но только я решаю, какую одежду ты должен носить. Или ты забыл, Бериэль?

Она не ждала ответа, а я прекрасно знал, что это очередная провинность, пусть и не по моей вине. Оказавшись возле ее ног, я почувствовал, как прохладная ладонь опустилась на плечо. Острый ноготок расцарапал кожу от ключицы до выреза платья, а потом с силой проехался вниз по коже до самого живота. Смотрел на кровоточащую царапину и сжимал зубы, чтобы не издать ни звука, пока рука госпожи рвала на мне платье. Слава Ллос, не оставила меня обнаженным.

Лохмотья повисли на поясе, кожа покрылась мурашками от внезапной прохлады.

— Это уже четвертая провинность в списке, а ведь неделя только началась, — как бы между прочим, рассуждала хозяйка, — похоже, нам с тобой будет очень весело.

— Эх, такое платье пропало, — послышался разочарованный вздох Илиниэль.

— Ничего страшного, Бериэль его зашьет. Правда ведь?

Я не знал, дали мне право голоса или нет, но на всякий случай просто кивнул. Однако хозяйка все равно была недовольна.

— Скажи это вслух, глупая игрушка.

— Да, госпожа.

— Пятая провинность.

Еле сдержался, чтобы возразить. Зарабатывать лишний проступок не хотелось. При том, что я явственно осознал: что бы я ни делал, всегда буду не прав. Эти двое будут искать любой способ, чтобы я провинился.

— Мама, а можно посмотреть, как ты будешь наказывать этого раба?

Вопрос ее дочери ничуть не удивил. Мои сестры часто присутствовали во время пыток. Сидели в креслах, просто наблюдая, пока матушка истязала мое тело.

— Посмотрим на твое поведение, — коротко ответила она, прекращая все разговоры и переходя к трапезе.

На пол опустилась тарелка с парой кусочков тонко нарезанных фруктов.

— Ешь, Бериэль, и не смей трогать еду руками.

Растерявшись, я едва не добавил еще один пункт в список провинностей. Нельзя говорить, пока хозяйка не прикажет. Пересилив себя, склонил лицо к посуде. Лохмотья платья сильно мешали, но я не мог поправить их руками, потому пришлось извиваться всем телом, чтобы убрать их из тарелки, и только после этого осторожно подцепил зубами кусочек фрукта раза с пятого. Женщины заливисто смеялись, наблюдая за моими телодвижениями.

— Молодец, хорошая игрушка. — Хозяйка слегка потрепала меня по макушке и, наконец, увлеклась едой.

О Великая Ллос, надеюсь, ты смотришь на свое дитя и довольна моей покорностью. Я был и остаюсь верным тебе дроу, так обрати на меня свой взор и прекрати мои мучения.