Пограничье

Клара Коваль, 2019

История ученика Темного мага, рассказанная им самим. Пограничье – это земля, граничащая с миром людей и миром темных существ.

Свет вокруг кажется очень ярким и его яркость режет взгляд до боли. Я закрываю глаза, однако, идти с закрытыми глазами нельзя. Мне приходится смотреть под ноги или по сторонам, и боль снова возвращается. К сожалению, болят у меня не только глаза.

Боль сводит все тело, бьется в голове и избавится от нее нет никакой возможности.

Закрываю я глаза или нет, но она все время со мной.

— Эй! А ну, стой!

Я открываю глаза. Прямо передо мной стоит высокий мужик, одетый во все черное и в руках у него копье, с двумя лезвиями. Да, похоже, я попал. Вернее, это ему ничего не стоит в меня попасть.

— Ты кто? — высокий делает ко мне шаг.

Я вздрагиваю. Голос у него резкий, грубый и звучит до странности знакомо. А может у всех воинов голоса похожи? Но тогда… Что тогда?

Я знаю, что воинов следует боятся, пусть и не помню почему. А что, кстати, я вообще помню?

— Имя у тебя есть? — спрашивает высокий.

— Да…

Мой собственный голос звучит хрипло и еле слышно. Свет вокруг начинают меркнуть, перед глазами все плывет. Ноги у меня подкашиваются и я падаю. Последнее, что остается в памяти — это лицо высокого и слова… Не его, он то, как раз в этот момент сжимает губы…

"Эльфийское отродье!"

Света уже нет.

Как ни странно, но меня это обстоятельство не огорчает. Ну, то есть почти не огорчает."А что если я ослеп?" — думаю я и тут мне становится страшно. Как можно жить, если ничего не можешь увидеть? Как?

"Мерзкий эльф!" — снова звучит Голос. Причем звучит не вслух, а совсем по другому…

"Помолчи, Касаз. Лучше помолчи."

"Еще чего!" — кричит тот и я тоже не выдерживаю. Вскрикиваю.

— Пришел в себя? — спрашивает меня собеседник Касаза. — Можешь говорить?

— Да-а, — выдавливаю я не слишком уверенно. — Могу.

— Что то не похоже, — бормочет тот. — Давай потом поговорим. Назови только свое имя. Имя же у тебя есть?

Я ничего не отвечаю. Конечно, имя у меня есть, но… Какое? Да и кто такой я сам? Где я сейчас нахожусь? И главное — с кем?

— Я не помню… Не помню… Кажется, я заболел.

— Тебе вовсе не кажется, — возражает теперь мой собеседник. — Ты пришел больным. Три ночи назад.

— Три ночи? — повторяю я.

— Да. Я полагаю, ты из города. Там сейчас зараза. В этих местах она случается. Ничего не поделаешь, здешние земли для нас не подходят…

— Для нас?

— Нелюдей, — поясняет тот и тут же спохватывается. — Вот что, малыш, давай отдыхай. Потом поговорим. Может быть, к тому времени, ты и имя вспомнишь.

— Корис. Меня зовут Корис. — говорю я и проваливаюсь в сон.

Под возмущенный вопль невидимого Касаза:

"А-а, эльфийская полукровка!"

Ночи на Болотной Пустоши очень длинные. И холодные.

Впрочем, как раз холод мне здорово помогает. Я переношу его куда лучше, чем тот же Пазгиз. А Пазгиз…

— Соберись, наконец, — шипит он. — Ну же!

В ответ на его требование, я конечно же открываю глаза. Мне не стоит этого делать, но я всякий раз делаю. И всякий раз это кончается одинаково.

— Да что же это такое! — вопит Пазгиз. — Ты зелени наелся или просто такой болван? А? Отвечай!

— Не знаю, — отвечаю я и весь сжимаюсь. Пазгиз сжимает губы, он явно вне себя от гнева и посох в его руках начинает вытягиваться и выбрасывает два изогнутых лезвия.

"Эльфийское отродье!" — слышу я, но это уже говорит не Пазгиз.

— Живо иди в дом! — кричит Пазгиз. — Живо!

Это второе требование я выполняю в точности: бегу к дому не оглядываясь. Пазгиз же остается на месте и начинает разбираться со своим посохом, который не желает принимать прежний вид и требует моей немедленной смерти. Похоже, терпения у него меньше, чем у того же Пазгиза. Да и эльфов он ненавидит сильнее. Ничего личного или особенного. Просто магия…

Наконец, через какое время появляется Пазгиз. Недовольный, хмурый, с пятнами на щеках. Руки у него дрожат.

— Холодно, — произносит он и усаживается у очага, в котором пышет жаром крупный камень. Я не отвечаю и Пазгиз тоже умолкает. Он протягивает руки к камню и я смотрю на них, не отрываясь. Особенно на ногти, черные, короткие и острые. У меня они точь в точь такие же. Но вот остальное…

— У тебя все получится, — говорит Пазгиз уже без злобы. — Если есть способности, то и стихия у тебя должна быть. Ничего, как только потеплеет, попробуем еще.

Я согласно киваю, хотя мне пробовать еще не хочется. Совсем! Тот же посох уже пообещал выпустить из меня кишки, в ближайшее время. Он, не в пример Пазгизу, твердо уверен, что я унаследовал стихию от своего родителя эльфа. И его уверенность мне очень не нравится…

— Надо бы тебе имя дать, — продолжает Пазгиз. — Не звать же тебя этой мерзкой кличкой!

— Ничего, мне нравится, — возражаю я. Но Пазгиз остается непреклонен.

— Учитель всегда дает ученику имя, — замечает он. — Так принято. Только эльфы имена не меняют, но что с них взять! А равняться на них, себя не уважать.

В ответ я молчу. После болезни я так и не вспомнил своих родителей. Странно… Но кое о чем это все же говорит. Ведь если я не испытывал к ним большой привязанности, то что говорить об уважении?

— Зима не скоро закончится, — задумчиво произносит Пазгиз. — Так что подождем. Время еще есть.

Я снова согласно киваю, хотя вовсе с ним не согласен. Пазгиз — слишком стар, его посох — слишком зол, а я слишком хочу жить, увы! Но пока…

Пока ночи здесь очень длинные. И холодные!

Сегодня за окном — метель.

Когда идет снег и дует ветер, люди называют такое метелью. Пазгиз прибавляет к их названию еще парочку своих, и понятное дело, они не означают ничего хорошего.

— От этой белой пакости запросто можно помереть, — заявляет Пазгиз. — Так что из дома не шагу! Хотя… — он запинается и оглядывает меня. — Тебе выйти можно. Только не надолго и одеться нужно потеплее.

— И куда мне идти? — спрашиваю я.

— Никуда! — отвечает Пазгиз. — Я же сказал — что ты только выйти можешь! А про гулянку разговора не было.

Я вздыхаю и заворачиваюсь в одеяло. Вставать не хочется, да и Пазгиз этого не требует. Больше того, он бросает мне свое одеяло и садится к очагу. Туда же он подвигает свой посох, но это уже зря. С ним точно ничего не станется!

"Север и здесь бывает, да?" — замечает посох.

"Да, Касаз, — вздыхает Пазгиз. — Иногда бывает. Здешние уверяют, что это случается редко и обычно не надолго."

"Здешние мне не нравятся, — шипит посох. — Большинство из них полукровки. Да еще человеческие!"

"Куда уж без людей, — отмахивается Пазгиз. — Мы ведь в Пограничье".

А посох продолжает шипеть. Ему не нравится решительно все. Здешние обитатели, здешние места, решение Пазгиза обосноваться на Болотной Пустоши, и конечно же, ему не нравлюсь я… Я, пожалуй, в первую очередь.

"Эльфийский выродок!" — зло припечатывает он.

"Всего наполовину," — возражает Пазгиз.

"С ним и половины хватит!" — стоит на своем посох.

— Учеников нам Моргот посылает, — говорит Пазгиз уже вслух и смотрит на меня. А я…

— Это совсем не обязательно, — бормочу я.

— Помолчи, — советует мне Пазгиз. — Я сам со всем разберусь.

В последнем я не сомневаюсь. Не сомневаюсь так же что ничего хорошего из этого разбирательства не выйдет. Тот же посох говорил неоднократно, что учениками магов могут стать только потомки магов, а что до меня… Демоны и Боги, я ничего не знаю о себе и о своих родителях, что уж говорить о предках! К тому же во мне есть кровь эльфов. Так какой из меня ученик?

— А разве мы недавно не пытались? — спрашиваю я.

— Плохо пытались, — отмахивается Пазгиз. — Я же вижу, способности у тебя есть! Осталось только узнать твою стихию.

"Ага, узнавай, — тот час же откликается посох. — Мало что ли ты с эльфами сталкивался в свое время!"

"Он не эльф!" — сразу же замечает Пазгиз.

"Глаза открой!" — посох прямо излучает возмущение.

Пазгиз подходит ко мне. В полумраке его глаза кажутся ярко-желтыми, как огонь. Огонь! Если бы у меня он был тоже! Но это уже явно не с моим счастьем.

— Впрочем, стихия не так уж важна, — уверяет Пазгиз. — По крайней мере, в начале подготовка у всех магов идет одинаково. Изготовление зелий и смена личин. Вот этим мы и займемся в ближайшее время.

Я теряю дар речи. И посох — тоже. Хотя его общение с Пазгизом вряд ли можно назвать речью. Но тем не менее, сейчас он молчит, хвала Всемогущим!

А за окном по прежнему — метель. Идет снег и дует ветер.

У Пазгиза бессоница. Он сидит у очага, кутается в одеяло и время от времени бормочет что-то очень ругательное. Во всяком случае, я думаю, что это именно ругательства. Вот только спросить его я не решаюсь. Пазгиз и в обычном состоянии легко срывается. А уж в таком, тем более…

Ближе к вечеру Пазгиз уже не бормочет. Он подходит ко мне и решительно встряхивает.

— Поднимайся! Дело ждет!

— Какое? — не слишком радостно спрашиваю я. Так как уже догадываюсь…

— Зелье нужно готовить! — подтверждает мою догадку Пазгиз. — Живо!

Я не возражаю. Пазгиз вручает мне молоток и готовка начинается. Я сижу на полу и бью молотком по болотным камешкам, пока они не превращаются в пыль. Нудное занятие, и что еще хуже — долгое. Но Пазгиз уверен, что так надо.

— Порошок всегда должен быть под рукой, — заявляет он. — Мало ли что?

— А что именно?

— Да что угодно!

— И все же?

— Не твоего ума дело! — огрызается Пазгиз. — Готовь и помалкивай!

Я умолкаю. Собираю порошок, затем пересыпаю его в кувшин с отбитой ручкой. Странная вещь, похоже, эльфийская. Но о ней я лучше спрошу у Пазгиза как-нибудь потом. Не сейчас!

— Скоро будет полнолуние, — задумчиво произносит Пазгиз и смотрит при этом на меня. — Так что, готовься.

— К чему?

— Зелья варят в эти ночи, — Пазгиз все так же задумчив. — Гм… Интересно, что получится у тебя?

"Да ничего у него не получится!" — встревает Касаз. Ох, будь он неладен!

— А разве зелья готовятся не одинаково? — уточняю я.

— Одинаково, — соглашается Пазгиз. — Только ведь кровь у всех разная.

— Кровь?

— Да. Зелья готовятся на своей крови. К тому же в каждую ночь полнолуния получается по разному…

Я смотрю на закопченный котел в углу. При мне Пазгиз его еще ни разу не использовал. Однако… Сколько же в него нужно влить крови?

Конец ознакомительного фрагмента.