Борджиа

Клабунд

Род Борджиа подарил католическому миру два десятка кардиналов и двух римских пап. Александр VI, 1492 ― 1503, значительно расширил пределы Папской области и превратил еe в централизованное государство. Он также был меценат, любитель искусств. По его инициативе были выполнены многие архитектурные работы в Риме. Но имя Борджиа стало синонимом распущенности, вероломства и коррупции. Возвышение собственной родни любыми способами являлось для Александра VI более важной задачей, чем реформа Церкви.

XV

Александр VI был вне себя от счастья. Он выиграл труднейшую игру, в которой так много было поставлено на карту.

«Мы начали восхождение, мы ― Борджиа. Восхождение, Бог, к твоему трону. Мы уже вступили на первую ступеньку лестницы Якова.

Теперь мы пойдем вверх, только вверх, через тучи, ветры, грозы, молнии и град, прямо к звездам.

Мы достигнем тебя, так как Ты ― Отец Небесный и отец Борджиа.

Если когда-либо на Земле снова появится Сын Божий, чтобы спасти человечество, то теперь это будет Борджиа.

Цезарь возвеличил Рим, но только Александр Борджиа поднимет его на небывалую вершину, человек, который приблизится к Богу и сравняется с Богом».

Так ликовал и богохульствовал Папа.

«Я сделаю Хуана светским властителем Италии. Чезаре скоро получит шапку кардинала и унаследует после меня папский престол. Я хочу cделать папский престол наследственным. Он должен отныне принадлежать во все времена только Борджиа. Чезаре должен стать третьим Папой Борджиа».

— Покорми голубей, детка, ― сказал Александр Лукреции, которая стояла рядом с ним на балконе Ватикана и смотрела вниз на площадь Святого Петра, где бродячие собаки гонялись друг за другом, ― покорми голубей! Голубь ― это таинственная птица Святой Tроицы! Мы должны их подкармливать.

Красный Бык красуется на гербе Борджиа. Пинтуриккио должен написать в комнатах Папы фрески, изображающие процессии в честь священного Аписа.

Родриго Борджиа, теперь Папа Александр VI, решил устроить в честь своего избрания и к радости итальянского народа бой быков ― корриду ― в развалинах Колизея, который станет самой подходящей Плаза де Торос ― ареной для корриды.

«Я ― испанец, ― говорил себе Папа. ― Я больше не хочу мириться с тем, что здесь нет испанских развлечений. Слишком долго я был их лишен. Сейчас я хочу устроить настоящий праздник Борджиа для римлян».

Чезаре Борджиа, его сын, шествовал мимо трибун в испанском костюме тореадора, с опущенной шпагой, и там, где он проходил, сердца прекрасных женщин учащенно бились.

— Ты великолепен! ― Лукреция бросила ему желтую розу.

Она сидела рядом с Папой в выстланной красным бархатом роскошной ложе. Справа рядом с ним сидела девятнадцатилетняя красавица Юлия Фарнезе, разгоревшаяся страсть к которой доводила его до исступления. Но она все еще была ему недоступна. Папа использовал даже любовный напиток, который для него приготовил лейб-медик из корня мандрагоры, найденного черной собакой в полнолуние. Но до сих пор напиток так и не подействовал.

Лукреция повернулась к Папе:

— Послушай, Папа Рима и папа Борджиа, мне так жалко быка. Дай ему хотя бы перед смертью корову. Тогда ему будет легче умереть.

Юлия покраснела.

Папа рассмеялся:

— Такое пожелание законно как на небе, так и на Земле.

Он приказал вывести на арену трех коров и неистовый бык покрыл всех трех.

С галереи неслись крики одобрения.

Юлия закрыла глаза.

Коров увели и на арену выехали пикадоры. Сидя на лошадях, они раззадоривали быка короткими пиками, и бык, сопя, с опущенными рогами, бросался на них.

Выбежала толпа бандерильеров; они втыкали быку усаженные крючками бандериллы в уже дрожащее и кровоточащее тело. С толпой бандерильеров налетел рой мух, которые с жужжанием вились над быком и впивались в его раны.

Размахивая красными плащами, копеадоры пытались отвлечь быка от загнанного в угол пикадора.

Слишком поздно.

Бык уже вспорол рогами живот его лошади, а затем подбросил лошадь и всадника как мячи в воздух.

Бык нацелил свои рога на пикадора и вонзил их ему в спину. Вслед за этим он бросил его в песок, который тут же начал окрашиваться в красный цвет.

Крик ужаса раздался на трибунах. И тут выбежал Чезаре Борджиа. В левой руке он держал палку, на которой развевалось красное полотнище. С его помощью он заставил быка метаться зигзагами из стороны в сторону.

Когда разъяренный бык стоял прямо перед ним с опущенными рогами, Чезаре внезапно вонзил шпагу ему между рогами.

Бык закачался и задрожал. Он поднял голову и посмотрел стекловидными глазами на яркое солнце. Он еще раз почувствовал животворящее тепло божественного небесного светила перед тем как его глаза погрузились в вечную темноту. Он упал на землю, придавленный железным кулаком смерти.

Чезаре поднял шпагу, приветствуя сидящих в папской ложе.

Лукреция была бледной от пережитого страха.

Папа был в восторге. Он одержимо захлопал в ладоши, а за ним и все трибуны взорвались аплодисментами.

Чesare Борджиа в Каррара (приписывается Джоржоне)

На следующий день Чезаре, вопреки воле Совета Кардиналов, был облачен в пурпур кардинала, хотя он никогда официально не был посвящен в этот сан.

Чезаре отправился к цирюльнику:

— Выбрей мне тонзуру! Но только не слишком большую! Чтобы она могла поскорее снова зарасти!