Lapides vitae. Изумруд Меркурия

Кирилл Шрамов, 2020

Меня зовут Виктор Васнецов, и я хотел бы задать только один вопрос: сбывались ли ваши заветные мечты? Моя мечта сбылась совсем недавно, но и не так, как я того желал. Обучение в Общемировом Научном Институте представлялось мне чем-то интересным и безопасным для жизни, но… Нет, вы не подумайте, что я жалуюсь, но идея собрать команду из семи обычных подростков уже звучит, как мысль сумасшедшего. А когда такой команде доверяют спасение мира в опасной для жизни миссии, то стоит ожидать игру на выживание.

Глава 2.

«Хочешь жить — умей стреляться»

Остров Поррод. 13 июля

И все же первый школьный день выдался очень пасмурным. Шел дождь, хотя и не такой сильный, как ночью. Благо, дорожки, рассекающие остров, были усыпаны мелкими камнями, отчего не было грязи, но ноги в стоящих лужах промочить было можно. За ночь у многих деревьев поломало ветки, а листья от пальм легли на землю толстым ковром.

Накинув поверх одежды водонепроницаемые плащи, мы двинулись к горе, которая вблизи не казалась такой уж огромной: метров тридцать — тридцать пять. У ее подножья стояло трехэтажное здание, которое в лучах солнца, может, и выглядело впечатляюще, но только не с налипшими на стекла листьями и двором с прибитыми цветами и сломанными саженцами.

Прохлада здания приняла нас после не менее холодной улицы. Я поежился, когда капли с дождевика упали на шею.

Пустота школы давила на физическом уровне: холл, в котором стояли только большая фарфоровая ваза с цветами да четыре дивана, коридоры с голыми стенами, полупустые классные комнаты — все было холодным и неприветливым.

Да, не сравнить ее с моей старой школой, где на переменах слышны веселый смех, топот сотен ног и гул голосов. Может, это лишь дело времени, и вскоре здесь будет все то же самое? Семь подростков, чье присутствие в этом здании будет эхом разноситься по пустым коридорам… Да, мрачноватая картина. В пору фильмам ужасов, в которых рассказывалось о заброшенных приютах.

Даже если и так, то пройдет не один месяц, прежде чем все выучат общий язык и смогут общаться меж собой без трудностей.

Мы с Димитрием (сегодня он сопровождал меня) пришли в школу первыми и заняли край одного из диванов, стоящих в холле.

— Ты можешь с кем-нибудь общаться? — спросил у меня охранник.

Я отрицательно покачал головой:

— Только если кто-то из них знает общий язык, ну или хоть как-то владеет русским, в чем я очень сомневаюсь.

— А ты в школе изучал что-то, кроме русского и общего?

— Только английский и французский, правда, свободно на них не говорю, — я посмотрел на дверь, в которую входили первые ученики. — Только отдельные слова и фразы. Все свободное время посвящал общему.

Димитрий кивнул и шепотом начал представлять мне входящих:

— Это Сюин Янь, — указал он мне на черноволосую девушку. — Китаянка. Мы вместе плыли на корабле, если помнишь. Ее охрана — Эми, которая сейчас с ней, и Ян. — Дождавшись, пока в холл войдет следующий ученик, Димитрий продолжил. — Эдвин Пири — американец. Сейчас его сопровождает Майкл, а Вероника, вероятно, осталась дома. Итальянец — Леандро Санти.

В холл вошел высокий подкаченный парень. Он откинул капюшон дождевика назад, и я смог разглядеть его лицо: острые скулы, чуть выдающийся вперед подбородок, приподнятые уголки губ, нос с горбинкой, глаза, в полумраке холла показавшиеся мне черными. Светло-русые волосы, промокшие даже под дождевиком, прилипли ко лбу.

— Его охрана — это Джулия и Михаэль, — продолжал тем временем Димитрий.

Двери снова открылись, впустив на мгновение шум дождя в тихий холл, и, стуча низкими каблуками по каменному полу, вошла невысокая девушка с коричневыми волосами, ниспадающими на плечи. Пробежавшись по присутствующим серо-зелеными глазами, она села на диван, соседний с нашим.

— Англия. О ней я уже говорил, — произнес мой охранник. — Джульетта Эббс. Ее охрана — Даниэль и Лилит. А вот и Германия, — он указал на входящих следом за англичанами людей. — Ютта Блау. Ее охрана Анна и Маркус (который, кстати, как и его подопечная — кровный немец).

— Я думал, что все охранники, которые сопровождают нас, родом из той же страны, что и мы, — задумчиво сказал я.

— Не все, но часто так и есть, — сморщил лоб Димитрий. — Так сказать, в целях вашего комфорта. — На секунду он замолчал. — Остается француз… ага, вот и он! — двери открылись в седьмой раз, запуская «французскую» группу. — Жак Гарнерен. Охрана — Луи и Нелли. Вот, вроде бы, и все. Вопросы есть? Вопросов нет, — сказал он, хотя не получил ответа. — Теперь — на уроки.

В тот же момент раздался усиленный во много раз эхом звон, и мужчина повел меня в класс языковедения.

Каждый урок по профильному предмету длился два часа. Думаю, что описание их будет очень скучным, ведь темы, которые я проходил в школе, мы начали разбирать заново, но уже более углубленно. За первый день занятий прошли программу первого года изучения языкознания, но по литературе и искусству — и полгода не осилили. Не осилил я; учитель же был готов рассказывать мне о культуре начала времен часами.

После профильных предметов сегодня должно было быть единственное профильное занятие по общему языку на два часа, но преподаватель, поняв, что я свободно говорю на нем, освободил меня от уроков до того времени, пока остальные ученики не начнут говорить на нем хотя бы чуть-чуть. Кроме меня с занятий отпустили так же и Жака, но он ушел из школы так быстро, что я не успел с ним поговорить.

Теперь каждый день я занимался не до шести вечера, а лишь до четырех дня и в освободившиеся часы мог делать все, что душе угодно.

Сегодня же я решил прогуляться по острову — дождь кончился, пока мы были на уроках, и солнце теперь сушило пролитые слезы природы.

Димитрия и Инги дома не было, а потому, переодевшись, я сделал несколько бутербродов, достал из холодильника бутылку сока и, кинув все это в рюкзак, отправился исследовать остров.

Было душно из-за испарявшейся воды, солнце пекло нещадно. Выдохнувшая после ночной бури природа оживала: птицы голосили, ветер гладил блестящие листья деревьев.

Сначала я шел по дорожке, всматриваясь в растительность вокруг меня, останавливаясь возле некоторых цветов и деревьев, потом понял, что исследовать места, где уже протоптаны тропинки, мне не интересно и, посмотрев по сторонам, нырнул в ближайшие кусты, тут же попав в совершенно новый мир.

Все окружающее пространство окутывал зеленый полумрак. Было тяжело дышать, так как воздух, спертый с разных сторон природными стенами, не уносил воду, от чего был гораздо плотнее. Не было ни дорожек, усыпанных искусственным камнем, ни заборчиков, мешающих растениям расползаться корнями и лианами в разные стороны. По пружинистому слою корней и листьев идти было легко, хотя несколько раз я все же умудрился провалиться в грязные лужи, а один раз даже чуть не потерял кроссовок, при всем этом, не переставая чувствовать себя великим первооткрывателем, в которого я играл в детстве, бегая среди деревьев. Раздвигая листья и траву, случайно пугал птиц, которые улетали в небо, и в глубине души мне становилось стыдно, что нарушил их покой.

Я бродил по зарослям долго, но так и не дошел до берега, отчего становилось понятно, что не такой остров и маленький, как кажется.

Подыскивая себе место, где можно было бы перекусить, услышал голос. Говорил парень. Нет, не говорил — кричал. Сделав несколько шагов в сторону, откуда доносился голос, я чуть раздвинул высокую траву и увидел Жака. Парень был в той же одежде, что и на занятиях, и, скажу вам, она не очень-то подходила для лазания по кустам. Стоя у высокой пальмы, он смотрел на запястье, из браслета на котором вырывался в воздух экран телефонной панели.

Лицо Жака побагровело, а голос дрожал.

Кричал парень, явно, на французском, и я автоматически включил режим полиглота, чтобы что-то понять, но, как это бывает с теми, кто не особо старается учить языки, понял мало. Из всего монолога (скажу вам, он был не маленький), разобрал только: «maman», «pourquoi?», «Jeneveuxpas», «cen'estpasamoi», что давало очень мало информации.

«Maman», находившаяся по ту сторону экрана, что-то ответила Жаку, но он остался этим не доволен. Парень хлопнул рукой по панели, погасив экран, и бросился через кусты в противоположную от меня сторону.

Солнце уже село, когда я ввалился в дом. Всю обратную дорогу я пытался понять, что значил тот разговор Жака с его матерью, и отчего француз был так зол. Не найдя более-менее правдоподобного вывода, я отбросил эти мысли.

— Ну, — встретил меня на пороге дома Димитрий. — И где ты был?

— Гулял, — я стянул грязные кроссовки. — По острову.

— Мойся, и иди ужинать, — он сложил руки на груди, отчего мускулы выступили еще больше, и ушел в гостиную. Сейчас он был очень сильно похож на моего отца.

Остров Поррод. 10 августа

Время шло своим чередом.

В школе уроки набирали обороты: за месяц с преподавателем мы прошли всю программу русского языкознания, перешли на древние классические языки и постепенно перебирались на теорию строения языков. В литературе и искусстве дошли до двадцатого века.

Каждый день после занятий я ходил на пляж, если, конечно, позволяла погода, плавал в соленой воде, загорал под солнцем, ложась прямо на горячий песок. Если же на улице были ветер и дождь, я наливал себе чай и садился в библиотеке с книгой в руках или просто слонялся по дому и искал, чем себя занять.

Неизменно, каждый день с пяти до десяти вечера по времени острова, мне звонили родители, и каждый раз я долго и с запалом рассказывал об уроках, о каких-то новых открытиях на острове. Мы не вспоминали о моем самовольном отправлении сюда, но, как-то раз, мама сказала как бы невзначай, что сейчас бы точно дала свое согласие на мое обучение.

Я скучал по родителям, так же как они скучали по мне. А может, и сильнее. Я любил их, а они любили меня. Но, они до сих пор не знали, каким образом их сын попал на остров, а раскрытие им этот секрета грозило новой волной злости и обиды.

Так прошел июль и наступил август.

Прошло почти четыре недели с того времени, как преподаватель общего языка освободил мне время после профильных предметов, и я стал привыкать к тому, что всегда учусь до четырех часов дня. И вот, десятого августа, учитель настоял на моем присутствии.

После культуры и искусства, я вошел в класс общего языка и встретился с шестью парами изучающих меня глаз. У Сюин они были все те же, что и в самолете — карие, но не заинтересованные мной, а голубым глазам француза был не интересен не только я, но, казалось — все происходившее. У итальянца же глаза оказались не черными, а темно-синими с отливом зеленого. Странно, но в них читалась… агрессия?

— Итак, добрый день, дорогие друзья, — произнес педагог, когда я занял свободное место за последней партой. — В течение месяца вы изучали общий язык. Настало время вам показать, чему вы научились.

Я посмотрел на ребят и у каждого увидел наушник, мигающий красной лампочкой в такт словам учителя. Переводчик.

Преподаватель говорил на общем, а в наушнике его слова переводились на родной язык каждого ученика. Это значило, что на общем они свободно не разговаривают. Или просто держат переводчик по привычке?

— Теперь вы можете избавиться от своих наушников. Мы будем говорить на том языке, что вы должны были изучить за это время. — Ученики выполнили требование, а преподаватель тем временем продолжил: — сейчас вам нужно рассказать о себе. Кто вы, из какой страны прибыли, что нравится, а что нет. Буквально два или три предложения. Начнем?

Вопрос остался без ответа, и учитель кивнул:

— Хорошо. Виктор Васнецов. Вы уже знаете общий язык. Начнете?

Я понял, что это далеко не вопрос и не просьба, а потому кивнул.

Учитель сделал приглашающий жест рукой, совсем как это делал Старик. Я вспомнил его добродушное выражение лица, и мне стало страшно. Тогда, в старой школе, мог спокойно ошибаться в ответах, говорить случайно глупости, и меня ничто могло смутить. Теперь же в душу закрался страх, потому что передо мной сидели совершенно незнакомые мне люди.

Все же, пересилив себя, я вышел вперед и начал:

— Эм… — «Что, говорить разучился?!» — Всем привет. — «Да, это шедеврально». — Меня зовут Виктор Васнецов. Я из России. Здесь обучаюсь по литературно-языковедческому профилю. — Снова замолчал.

«Что, гуманитарий, слова потерял?» — ехидно поинтересовался в голове я сам у себя.

Прикрыв глаза на несколько секунд, я представил руку мамы на своем плече, почувствовал это почти физически, а потом собрался с мыслями и снова заговорил:

— Что мне нравится? Читать книги, любоваться природой; дождь и снег. Так же я люблю общаться с друзьями, обсуждать новости, хотя вечеринки высасывают из меня много энергии. Не люблю я, в основном, надоедливых типов, а так же скуку и… физику. Да, я не люблю физику и химию. Никогда не тянуло к ним. А если что-то надо было сделать, то все мысли улетали, а руки становились кривыми — но это только по этим предметам. Да и сейчас все — то же самое.

Кто-то из девушек засмеялся.

Я покосился на учителя, который пристально смотрел на меня.

«Что-то ты разболтался, — сказало подсознание. — То не начнешь, то не закончишь…»

Смутившись, я опустил глаза и скомкано закончил:

— По моей части теория… не по этим предметам. Практику оставляю другим. У меня все.

Мои уши уже горели огнем, а ноги начали трястись.

— Спасибо, — учитель что-то напечатал на экране и вызвал следующего рассказчика. — Жак Гарнерен

Курносый француз все с тем же скучающе-отсутствующим взглядом. Он вышел вперед и убрал со лба белесые вьющиеся волосы.

— Меня зовут Жак, — начал он. — Прибыл сюда из Франции. Учусь на общественно-историческом профиле. — Парень говорил с характерным французам акцентом, отчего «р» походило на нечто среднее между «х» и «г». — Я люблю историю. Знаю все важные даты, деятелей и причины тех или иных исторических поворотов. Еще я люблю общаться с людьми, но лишь с теми, кто заслуживает моего доверия. Я не люблю делать что-то против своей воли, но чаще всего… Впрочем, не важно. Я все, — обратился он к преподавателю.

— Да, хорошо, — еще одна запись в панель. — Леандро, пожалуйста.

Итальянец, теребивший в руках какой-то кулон на толстом шнурке, спрятал его под одежду, вышел вперед и исподлобья посмотрел на нас. Он был в рубахе, но его мышцы были видны через тонкую ткань. Я сразу же сконфузился, глянув на свои тонкие руки.

«Чего выпендривался? — спросил я сам у себя. — Вот он имеет полное право на это, а не ты».

— Меня зовут Леандро Санти, — произнес парень тихо, но отчетливо. — Я из Италии. Учусь на техническом профиле. Техника — это мое. Если кто думает, что я накачанный, но с деревянной головой — не буду переубеждать, хотя это не так. Кроме техники я люблю спорт, просматривать информационные выпуски, а так же смотреть фильмы. Ненавижу чтение и всякую писанину, а так же людей, строящих из себя непонятно что. Я закончил.

— Благодарю, Леандро. Ютта.

Перед нами встала девушка с русыми косичками, зелеными глазами и острым носом.

— Меня зовут Ютта Блау, мне пятнадцать лет, — начала она звонким голосом. — Я прибыла из Германии, чтобы учиться на математическом направлении. Мне нравятся цветы, шоколад и море, но я не люблю сидеть без дела. Выгляжу я совсем не взрослой, но серьезности и ответственности у меня не занимать, как говорили в школе учителя, — она засмеялась. — Не люблю, когда люди претворяются, предают или просто делают плохо тем, кого я люблю, — продолжила немка уже серьезным голосом. — Вот, в общем-то, и все, — девушка порозовела, когда закончила рассказ.

Ютта вернулась на место.

— Сюин Янь, — попросил учитель.

Когда китаянка начала, я понял, что впервые за все время услышал ее голос. Он был похож на шорох воды — тихий и мелодичный.

— Меня зовут Сюин. Моя родная страна — Китай. Я люблю природу и животных, но не людей. Точнее сказать — тех людей, что относятся к природе, как к своей собственности. Ведь это не правильно! Потому что это мы — собственность природы. Учусь на биолого-физиологическом профиле. Так же, кроме всего прочего, я лечу людей и разбираюсь в медицине, как в современной, так и в традиционной.

Девушка закончила свое выступление так же, как и начала — с каменным лицом, на котором ни одна жилка не дрогнула за время, пока звучала речь.

— Джульетта, пожалуйста, — учитель указал на место, на котором уже пятеро учеников рассказали про себя на общем языке. Англичанка была шестой.

— Я — Джульетта Эббс. Моя родина — Англия. Мой профиль — социально-психологический. Я, как и Жак, люблю общаться с людьми, узнавать их характер, понимать мысли и поступки, как и Ютта — веселиться. Как Сюин — природу. Как Леандро я не люблю людей, которые позволяют себе раздуть собственное эго, и как Виктор — технику и все, что с ней связанно. Я не понимаю разницы между болтом и шурупом, крестовой и обычной отвертками. И я не считаю это чем-то из ряда вон выходящим. Думаю, Эдвин, у нас и с тобой найдутся точки соприкосновения. Я уверена в этом. Спасибо.

— Мое имя — Эдвин Пири, — сказал американец, когда учитель вызвал его. — Прибыл из Соединенных Штатов Америки. Профиль — физико-химический. Я люблю физику и химию, но не люблю литературу, хотя знаю все программные произведения, — он улыбнулся. — Так же не люблю разного рода дискотеки, вечеринки и тому подобную ерунду.

— Хорошо, вот вы и познакомились, — произнес учитель, когда Эдвин сел на место. — С завтрашнего дня уроков по общему языку не будет, но это не значит, что вы должны забывать его. Общайтесь между собой как можно чаще, а если не хотите друг с другом — то со своими охранниками. Вместо моих уроков вы будете посещать занятия по непрофильным предметам. Теперь же я вас отпускаю. До свидания.

Я был удивлен тому, как за месяц ребята преуспели в изучении общего языка. Еще каких-то четыре недели назад они мотали головой, мол, не знаю его, а сегодня уже могут говорить предложениями, даже рассуждать на общем!

Когда я выходил из здания школы, то подумал о словах преподавателя: «вот вы и познакомились». В каком смысле «познакомились»? Мы с Жаком с остальными, или другие ребята тоже не контактировали друг с другом на уроках общего?

Вечернее небо Поррода теряло краски, затягиваясь тучами, плывшими с Востока. Холодало, поднимался ветер. Я поспешил домой, не дожидаясь остальных ребят, чтоб не попасть под дождь, который мог полить в любую минуту.

Прошло несколько недель. Лето постепенно ушло, уступив место сентябрю, хотя на нашем острове изменение времен года было не заметно от слова «совсем». И даже когда наступил ноябрь, мы не почувствовали никаких изменений в погоде.

К концу сентября индивидуальные занятия почти закончились, оставшись только в виде одного часового урока в день, уступив место непрофильным, групповым предметам. Оружейные уроки, на которых мы учились стрелять из всего, что попадалось нашему преподавателю под руку; уроки шитья, где мы из старой одежды и рваных тряпок создавали себе гардероб каждый раз в новом стиле. Урок готовки, ботаника, астрономия, где мы часами рассматривали древние карты и сравнивали узор нынешнего звездного неба с моделями, показывающими расположение светил миллионы лет назад. Никто из преподавателей не отвечал нам, зачем все это. Все просто ограничивались одним словом: «надо» и продолжали свою работу.

Учитель по основам выживания тоже не говорил, зачем нам нужен его предмет, при этом учил нас строить жилища из подручных материалов, разводить костер, охотиться с помощью оружия, сделанного так же из всего, что попалось под руку.

Тем не менее, мы были благодарны совместным занятиям как минимум потому, что они сдружили нас. Теперь подростки из разных стран часто стали проводить время после занятий вместе, иногда даже ночуя в чужих домах. Мы убегали ночью из дома, чтоб побродить по острову, посмотреть на звездное небо. Мы были детьми. Мы были счастливы.

И жить в таком размеренном темпе нам было суждено до ноября. Потом же случилось то, чего никто из нас не ожидал.

Наши охранники решили поиграть.

Остров Поррод. 3 ноября

Самым обычным субботним школьным утром, когда я собирался на занятия, с нетерпением ожидая от Сюин рассказа после уроков о сохранившихся традициях Востока, Димитрий без стука влетел в мою комнату и сказал, что занятия на сегодня отменяются. На мои вопросы он, как обычно, не ответил, а только намекнул на то, чтоб я оделся как можно удобнее.

Натянув футболку и шорты (на улицы было жарко), я запрыгнул в кроссовки и спустился вниз, где меня уже ждали Инга и Димитрий, влезшие в черные обтягивающие спортивные костюмы. Они бросили на меня оценивающий взгляд и усмехнулись, переглянувшись.

Я вышел за ними из дома и побрел по пятам, думая о том, куда они меня ведут, ведь уже с июля я ходил в школу и по острову сам. Но даже если они меня и сопровождали, то никогда не делали этого вдвоем.

— Куда мы идем? — не стал временить с вопросом я.

— К причалу, — ответила Инга.

— Зачем это?

И снова секреты! Димитрий неопределенно пожал плечами, а Инга сделала вид, что не услышала меня.

Когда мы подошли к причалу, на волнах у которого качался небольшой корабль, на котором мы прибыли сюда, то увидели там уже шестерых человек: Сюин, Жака и их охранников. Я спросил у своих телохранителей разрешения подойти к друзьям и, получив кивок в ответ, показал китаянке и французу, мол, отойдем?

— Для чего все это? — спросил у меня француз, когда мы расположились на песке чуть в отдалении от причала. — Мои ничего не говорят. — Жак хоть немного, но изменился со времени прибытия на остров: отреченность в его глазах пропала, да и сам он начинал вести себя иногда даже активно.

— Не знаю, но вряд ли стали бы они просто так отменять занятия. А ты как думаешь, Сюин? — обратился я к азиатке, которая стояла почти у самой воды.

— Я тоже не знаю. Но, возможно, нам предстоит физическая работа, иначе бы нас не вырядили в легкую одежду, — она поежилась от очередного дуновения ветра.

Китаянка была одета в футболку и легкую кофту на замке, бриджи и кепку, под которую были спрятаны длинные волосы. Короткие же продолжали закрывать одну половину лица.

Жак зачерпнул песок в кулак и высыпал его через пальцы.

— Что я вообще тут делаю? — прошептал он в надежде, что никто его не услышит. Я не стал отвечать, понимая, что это — личные мысли, и лезть туда — только причинять неудобства другу.

Я смотрел на океан, по которому бежали волны от легкого ветерка, чистое небо, по которому не проплывало даже облачка. Было бы приятно лежать на песке в такой день, если бы не чувство ожидания.

Вскоре раздались голоса, и на пляж вышли группы Эдвина и Ютты, а через несколько минут за ними — Леандро и Джульетты. Теперь все были в сборе, но охранники ничего не говорили.

— Димитрий, — громко обратился я к охраннику, не выдержав ожидания. — Зачем мы здесь?

— Подожди, вот придет Сюмбюль, тогда и узнаешь, — мужчина отмахнулся и указал на песчаную дугу, по которой шел наш учитель по основам выживания.

Это был невысокий жизнелюбивый мужчина, почти всегда ходивший в длинном халате и чалме. Его густая черная борода оставляла открытыми только темные глаза и большой нос, скрывая подбородок и рот и переходя в бакенбарды.

Мужчина, не торопясь, подошел к нашей группе из двадцати одного человека, улыбнулся глазами, потер руки и начал, обращаясь, почему-то только к нам семерым:

— Добрый день вам, дети, если он добрый. Сегодня мы отменили ваши занятия, чтобы провести испытание, — Сюмбюль всегда говорил только по делу без лишних присказок и предисловий. — Это испытание направлено на то, чтоб оценить ваш уровень подготовки и решить, что дальше делать с вами. Потому, постарайтесь выложиться на максимум, чтоб мы, ваши учителя, не краснели за вас.

Представьте себе, что вы попали на вражескую территорию, на которой вам нужно выжить в течение трех дней. Ваша охрана становится вашими врагами, а вы теми, кто должен выжить любой ценой. — Учитель тараторил, не давая спросить ничего.

Мы посмотрели на охранников недоумевающими взглядами, но взрослые бесстыдно улыбались, явно понимая, о чем идет речь.

— Правила такие, — Сюмбюль не останавливался. — Сейчас вам дается фора в десять минут, чтобы собрать нужные вещи в доме и спрятаться в лесу. Затем за вами начнется охота. У каждого из четырнадцати охранников будет оружие заряженное краской, которую можно смыть лишь специальным раствором, флакон с которым находится лишь у меня, а нахожусь я на этом корабле, — он показал на судно, раскачивающееся у причала. — Ваше оружие находится в школьном холле. С помощью него вы можете поражать своих врагов, ну или друг друга, но, если на вас попала краска — вы должны прибыть ко мне. Я осмотрю вас и, если обнаружу, что краска (которая в теории является снарядами) повредила жизненно важные органы, то признаю вас мертвыми. Если нет — стираю ее, и вы продолжаете борьбу. Как только время выйдет — я подам сигнал, и, если у учеников останется хотя бы один «выживший», то им присваивается победа. Если нет — выигрывают охранники. Так же игра считается оконченной, если убили полную команду тех или других. Все понятно? — он посмотрел на нас.

«Угу, значит, и правила охрана помогала разрабатывать…» — подумал я.

— Хорошо, раз молчите… Время пошло! — закричал Сюмбюль.

Раздался громкий сигнал, и несколько секунд мы не могли понять, что происходит. Но, потеряв несколько секунд своего времени, сорвались с места и побежали в лес. Семь человек проламывались сквозь кусты, желая как можно быстрее добраться до дома.

Тропинки вели сначала к центру острова, а потом уже расходились к домикам, так что бег по ним был непозволительной тратой времени. Благо, причал находился от нашего дома недалеко, а потому бежать через джунгли, особенно когда знаешь остров хоть немного, — самая лучшая идея. За несколько месяцев я облазил здесь все, и даже протоптал несколько тропинок к береговой полосе, и потому скоро, громко стукнув дверью, влетел в дом.

«Сколько прошло?!» — нервно спросил я сам у себя, но думать было некогда.

На счету была каждая секунда, ведь неизвестно, что будет с нами и нашим обучением, проиграй мы эту битву с охраной. Может, нас отправят домой, может, изменят цели миссии или что похуже…

Не сняв ботинки, я взбежал на второй этаж и, схватив из гардероба рюкзак, сунул в него кофту, валявшуюся на кровати.

— Так, что еще? — прошептал я и бросился вниз.

«Да, Инга меня точно убьет», — пронеслась мысль, когда увидел затоптанный сырой грязью пол.

Перерыв гостиную и кухню, взял еще веревку, бинт, несколько медикаментов (в основном обезболивающие), нож и немного еды.

Уроки выживания не проходили у нашей группы даром, но все же, запомнить полный список предметов первой необходимости было проблематично, особенно, если учесть, что многие из них никогда вживую не видел (спички там или еще что). Потому то, что еще говорил брать Сюмбюль, я забыл, но на воспоминания не было времени. Надо было убегать из дома.

Хлопнули ворота.

— Не-е-ет, — прошептал я, сев за стойку на кухне и прижавшись к ней затылком.

Десять минут истекли, а я только успел собрать вещи, не подумав при этом о собственной безопасности.

Тихо, стараясь не делать резких движений я добрался до лестницы и пулей взбежал наверх и, упав на живот, выполз на балкон.

По саду шла Инга. Охранница медленно, словно кошка, приближалась к дому, держа пистолет с краской наготове. Она знает, что у меня нет оружия, иначе бы не шла так открыто.

Да, было бы оно у меня — я бы расправился с первым «врагом», уж очень удачный был момент, но все наши пистолеты лежали в здании школы, куда нам только предстояло пробраться.

Нам. Это слово ударило в голове, словно колокол, и я понял, что чем скорее найду остальных, и чем скорее мы объединимся, тем быстрее мы сможем пробраться в школу, захватить оружие. Да и прикрывать спину будет кому, а то в ситуациях, когда могут застать врасплох, оказаться проще простого.

Что же делать?! Инга вполне может быть не одна, а с Димитрием, или еще с кем-то. Бежать напролом — не вариант. Расправиться с ней — не получится. Что же, если найдет меня, то тогда и побегу, а пока подождем. Я вернулся в комнату и чуть приоткрыл дверь в коридор.

Инга, вошедшая в дом, должна была уже подниматься на второй этаж, но она была слишком тихой, чтоб я это услышал. На ум пришли слова Сюмбюля об охоте: «Если не можете услышать зверя, то хотя бы постарайтесь его увидеть. Смотрите внимательнее. Ни одно живое существо не может передвигаться бесследно».

«Как? Как ее заметить?»

Я напряг зрение и вдруг увидел: да, вот оно! С первого этажа в полутемный коридор второго этажа проникал свет, и любой человек, поднимающийся по лестнице, должен был отбрасывать тень. Инга не была вампиром, а потому я почти сразу увидел тень от ее головы. Потом к голове добавились плечи, туловище… Инга шла осторожно, в то же время, особо не скрываясь.

Да, действительно, если и подумать: нас — семеро, охранников — четырнадцать. На каждого из нас по два «врага», а потому прятаться должны мы.

«Интересно, она ищет меня или просто осматривает дом?» — подумал я, но у моего мозга уже был ответ на этот вопрос.

«Конечно, она ищет тебя, идиот. Зачем им возвращаться за провизией и всем остальным в самом начале этой безумной игры, если их явно больше, чем вас, и дома, как ни крути, будут находиться в их распоряжении? Конечно же, охрана ищет учеников!»

Как же раньше не додумался?! Теперь я в ловушке. В коридоре Инга, сзади — балкон, а внизу может быть Димитрий, ведь он мог прийти, пока я не следил за воротами. Тогда…

Я спрятался под кровать, чтоб хоть как-то отсрочить свою участь, и тут же в комнату вошла женщина. Она держала пистолет с краской наготове, быстро огляделась по сторонам и, опустив взгляд на пол, двинулась к гардеробу. Ну конечно, следы!

Я почувствовал себя в тот момент огромным идиотом, который не в состоянии даже спрятаться нормально, а уж о победе нечего и говорить. Как можно было не подумать о следах?! Точно, знаю — в следующий раз просто нарисую карту своих передвижений и отдам ее охранникам.

Инга тем временем дошла до гардероба.

— Ты можешь быть только тут, если ты в доме, — прошептала она.

«Ну, конечно!» — промелькнула мысль.

Как только женщина рванула на себя дверь и направила пистолет на одежду, я вылетел из-под кровати и бросился к двери. Инга была к этому готова. Рюкзак дернулся от удара краски. Пусть. Лишь бы не в меня.

Я захлопнул дверь. Так, куда дальше? Вниз нельзя, там может быть Димитрий. Куда тогда?

— Далеко собрался? — на верхней ступеньке лестницы стоял мой телохранитель, направляя пистолет прямо мне в голову.

— Очень, — бросил я и рванул на себя первую попавшуюся на пути дверь.

Раздались шлепки краски по дереву, но меня это мало волновало. Главное сейчас — убежать.

Как оказалось, я ворвался в комнату Димитрия, что мне было только на руку: окна здесь выходят на другую сторону участка, и пусть под окнами не пальмы, а бассейн, вода тоже могла смягчить падение.

Я не стал долго думать, потому что в дверь уже слетала с петель от ударов хозяина комнаты. Окно открылось хорошо, и я прыгнул в бассейн.

Когда вода сомкнулась надо мной, я поднял голову вверх и увидел, что по поверхности растекаются ядовито-зеленые пятна.

«Если не вылезу прямо сейчас, то вся поверхность будет покрыта краской, а значит, когда закончится воздух, мне придется вынырнуть, замараться и «умереть», — подумал я.

Несколько взмахов руками, и я вынырнул у самого края бассейна, куда краска еще не успела добраться. В один момент я выпрыгнул из воды и стал целью для двоих стрелков: из окна своей комнаты в меня стрелял Димитрий, а Инга, выбежав из дома, отделяла меня от ворот. Забегу в дом — снова окажусь в ловушке. Я понял, что остался лишь третий и последний вариант — забор.

Бежать с мокрой сумкой за плечами было тяжело, но желание не проиграть в самом начале подгоняло. Добежав до границы участка, я перекинул сумку и сам зацепился руками за верхнюю часть досок.

Шлеп.

Пятна краски стали расползаться по доскам и — о, ужас! — мне подстрелили кроссовок. Я подтянулся и перевалился на другую сторону.

Оказавшись в безопасности, правда, на время, я скинул обувь и понял, что Сюмбюля не так-то просто будет обмануть с «ранениями». Краска просочилась через обувь и стала пропитывать носок. Я стянул и его, и так, с одной голой ступней, подбежал к горе, прячась в кустах и за деревьями.

Отдалившись на безопасное расстояние от дома, я сел под деревом и подумал сразу о двух вещах: во-первых, мне крупно повезло, что охранники в этот раз решили поддаться, ведь, если бы они захотели меня подстрелить, то попали бы голову всеми выстрелами, которыми покрасили забор при моем побеге, потому что не просто так их нашими телохранителями сделали. Во-вторых, в сторону школы бежать сейчас очень глупо, ведь охрана первым делом пошлет часть своих людей именно туда.

В то же время, школа сейчас являлась для нас семерых ориентиром, в окрестностях которого мы могли встретиться. Желая, чтоб и другие подумали о том же, я встал и короткими перебежками от куста к кусту стал двигаться вперед.

Солнце поднималось все выше и выше. Сегодня, как назло, не было ветра, а потому тропическая жара скоро высушила и мою одежду, и мое горло. Я вспомнил о бутылке воды, что сунул в рюкзак перед приходом Инги и, скинув его, вздохнул: только сейчас, увидев зеленые пятна, я вспомнил, что и его мне «прострелили». Взяв сумку за чистые места, я вытряхнул ее содержимое на землю. Как я и думал. Кофта и еда, завернутая в нее, позеленели от просочившейся субстанции, бинт тоже немного окрасился, но вот таблетки, веревка и нож остались чистыми.

Бутылка с водой тоже покрылась зелеными пятнами, и я не стал рисковать: положил все, что уцелело в карманы, а рюкзак повесил на дерево, чтоб потом его можно было забрать.

Першение в горле снова напомнило о том, как сильно я хочу пить, но единственное спасение от жажды теперь было впереди — водопад. Кто знает, может, в горе за ним и пещера найдется, чтобы отдохнуть можно было.

Голоса я услышал сразу, как приблизился к зданию школы. Охранники явно не скрывали своего присутствия, а может быть хотели привлечь внимание, показать превосходство, мол, вот мы здесь и вас не пропустим.

Стараясь не выдавать своего присутствия, я стал обходить территорию школы по достаточно большому радиусу. Нога после длинного перехода болела: покрылась царапинами и ссадинами. Вскоре голоса охранников стихли, и на смену им пришел шум падающей сверху воды.

Река, которая текла отсюда в океан, пролегала через заросли, в которых я и решил пока что спрятаться. Утолив жажду, я опустил избитую камнями и ветвями ногу в воду, которая приятно охладила раны.

«Ох, вот сейчас бы сидел на уроке в старой школе, готовился к экзаменам, и не думал бы, что делать с ногой», — подумал я, стараясь не зацикливаться на пульсирующей ступне.

Неожиданно послышались голоса.

Я лег на сырую землю и чуть раздвинул ветки кустов, в которых сидел, так что они не мешали видеть водопад, и все, что его окружало. На берег тем временем вышли с разных сторон три человека: Эми, охранница Сюин, и, если я не ошибался, Джулия с Маркусом (телохранители Леандро и Ютты). Встав у самой воды они стали что-то обсуждать, жестикулируя и мотая головами, но из-за шума воды ничего нельзя было услышать. Маркус в последний раз махнул куда-то рукой, и охрана разошлась в разные стороны.

«Ясно. Патрулируют территорию вокруг горы и, получается, школы, — подумал я. — Значит, мы остались безоружными?»

Стараясь не шуметь, я стал отползать назад. Идея с пещерой за водопадом отпала сама собой — даже будь я прав, делать временной укрытие в месте, окруженном врагами — сомнительная идея. Метр за метром я отползал назад, оглядываясь по сторонам. Моя одежда давно вымокла, а сам я покрылся толстым слоем грязи.

Вдруг, когда я уже был на достаточно большом расстоянии от фонтана, кто-то положил мне руку на плечо. Сказать, что я напугался — не сказать ничего. Осознание того, что я могу проиграть самым первым, навалилось тяжелым грузом. Что же тогда будет? Как ко мне станут относиться остальные? Да и останусь ли я вообще на острове?

Ну уж нет, так просто не сдамся.

Развернувшись, чтобы нанести удар, я был готов получить красочную пулю прям в лоб, но мой кулак застыл в паре сантиметров от лица Джульетты.

— Ты? — волна облегчения накрыла меня.

— Да… — она покосилась на кулак, а затем перевела взгляд своих больших карих глаз на меня. — Ты чего так пугаешься?

— А ты чего так неожиданно подбираешься? Я уж думал, меня у горы заметили…

— У горы? — не поняла девушка.

— Да. Там, у водопада видел троих охранников, — сев нормально, я снова опустил ногу в воду. — Они окружили гору. Вот как нам теперь добраться до оружия?

«Идиот, — сказал я сам себе. — Сначала чуть не ударил девушку, а теперь почти выдвигаешь ей претензии. Она-то здесь при чем?».

— Ты это… — я дернул рукой. — Извини…

— Все в порядке, — успокоила меня англичанка. — Да, а с оружием действительно проблема. — Джульетта провела рукой по волосам, откидывая их назад. — Ты видел кого-нибудь из наших?

— Нет, но, надеюсь, скоро мы их найдем. Слушай, — я посмотрел в лес на кусты через плечо девушки. «Показалось?» — Тебя поджидал кто-нибудь в доме?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Я не была там. Ведь, это же очевидно — первым делом они попытаются лишить нас продовольствия и оружия, а не «жизни» в игре.

Я снова устыдился своей глупости, вспомнив о том, как Инга и Димитрий «случайно» промахивались, я-то думал, повезло.

— Я направилась сразу в школу, думая, что повезет, и успею вытащить оружие, но как видишь… Эх, мне казалось, что они только территорию школы под контроль взяли.

Я слушал Джульетту в пол-уха, сосредоточившись на кустах позади девушки. Что это за шевеление-то? Ветра нет, так почему листья на кусте дрожат?

— Интересно, как они успели прийти сюда вперед нас? Десятиминутная фора же на нашей стороне… — девушка изогнула бровь.

— Не знаю, — я повел плечом. — Здесь либо обман, либо… ЛОЖИСЬ!

— Что? — не поняла девушка. — Что ты делаешь!? — завизжала она, увлекаемая мной в реку.

Вода поглотила нас, но даже сквозь волны я увидел зеленую краску, которая смешивается с потоками.

«Главное, чтоб она не пошла за нами».

Отплыв на достаточное расстояние, я потянул Джульетту наверх.

— Что это было? — спросила девушка будничным тоном, выбираясь на берег.

Но ответ на вопрос пришел совершенно неожиданно.

— Л… Лилит?! — воскликнула Джульетта.

Я встал рядом с англичанкой, увидев дуло пистолета, направленного на нас.

Телохранительница, стоявшая в лесу, качнула белобрысой головой и, ухмыльнувшись, произнесла:

— Хм, похоже, через секунду охрана станет ближе к победе.

— Не думаю, — Джульетта неожиданно навалилась на меня, как я пару минут назад на нее. — Надеюсь, с легкими у тебя все в порядке, — шепнула она, прежде чем вода снова поглотила нас.

Течение подхватило нас и понесло в сторону океана. Чтоб как-то прибавить себе скорости, мы махали руками, но река и без того увеличивала доставку воды морским рыбам. Легкие уже горели огнем, но Джульетта показывала мне, что выныривать рано. И вот, когда я ощутил легкий толчок от соприкосновения разных водных масс, а мои глаза защипало от соли, то вынырнул на поверхность и посмотрел по сторонам.

Воды доставили нас по адресу: теперь с одной стороны простирался бескрайний океан, а с другой над нами возвышались зеленые джунгли. Охранников видно не было.

Голова Джульетты показалась над водой в паре метров от меня. Выплюнув воду, девушка поплыла к берегу.

Мокрые мы упали на горячий песок и отдышались. Легкие все еще горели от задержки дыхания, и я глотал кислород как голодный — еду. Джульетта, сев, хотела было отжать волосы рукой, когда я заметил, что одна прядь ее волос была густо-зеленой, и краска, будто вирус, подбиралась к корням.

— Стой, — моя рука остановила руку девушки.

— Ох, все же задела, — вздохнула та и, совершенно неожиданно, вытащила у меня из-за пояса нож, который чудом еще не потерялся в водах реки.

Резкий взмах и отрезанную прядь поглотили волны.

— Ты чего так смотришь? — спросила она, возвращая нож.

— Никогда не думал, что девушка так легко может срезать собственные волосы.

— Это всего лишь прядь. Да и стиль я давно подумывала сменить, — пожала англичанка плечами.

Джульетта встала, откинула мокрые волосы на спину и пошла в сторону леса.

И теперь мы брели, сами не зная куда. Сошлись на том, что нужно найти остальных ребят, вот только где они были и не нарвались ли на охранников, мы не знали.

Сейчас я и Джульетта просто шли по джунглям, останавливаясь и озираясь через каждые пару шагов. Едва услышав шелест листвы, мы падали на землю, отчего одежда скоро стала почти черной, а потом с улыбками над самими собой продолжали путь.

— Там ты так и не договорил… — сказала девушка.

— Что? — не понял я.

— «Здесь либо обман, либо…» что? — она, чуть склонив голову набок, посмотрела на меня.

— Либо они знают остров лучше нас. Не исключено, что охрана помогала разрабатывать его модель, зная, что будет здесь жить. Да и испытание для нас…

— Тише, — прервала меня Джульетта.

«В смысле?! — чуть не закричал я. Сначала сама попросила меня договорить, а теперь затыкает мне рот?! Нет, так не пойдет. — Или заметила то, что я не заметил?»

— Что случилось? — присел на землю, так же как за секунду до этого села она, и замер.

— Слышишь? — девушка закрыла глаза.

Я задержал тяжелое дыхание и услышал: тихий треск, который бывает обычно тогда, когда кто-то наступает на сухие ветки, но старается не делать этого. Хотя, от такой скрытности получается еще больше шума. Навстречу нам явно кто-то шел.

— Думаешь, охрана? — шепнул я.

— Не уверена, но лучше подстраховаться.

Шаги затихли.

Теперь слышался лишь шелест листвы, колышущейся от поднимающегося ветра. Даже птицы замолкли в ожидании развязки встречи.

Мы с Джульеттой встретились глазами и поняли, что думаем об одном и том же. Ступая медленнее, чем прежде, двинулись вперед. Я закусил губу, наступив на очередной камень голой ступней.

«Почему именно кроссовок? Нельзя было подстрелить рюкзак еще пару раз?»

Без шума мы дошли до очередной пальмы с широким стволом и сели на ее выступающие из земли корни.

— Что теперь? — одними губами одновременно задали друг другу вопрос.

Джульетта, пожав плечами, снова приложила палец к губам, но теперь я понимал, что она предлагает прислушаться, а не закрыть мне рот.

Пространство наполнял шорох листвы, но через пару минут к нему добавилось еще что-то… Тяжелое дыхание? С трудом осознав, что оно принадлежит мне, я попытался успокоиться. Получилось, но не сразу.

«Никогда, слушая природу, не слушайте себя, иначе этот раз может быть последним», — твердил в голове Сюмбюль.

Теперь я смог слышать дыхание Джульетты, сидевшей в стороне, потом к нему привались еще несколько звуков. Нахмурившись, стал вслушиваться, и тут до меня дошло, что это дышат люди с другой стороны дерева. Я поднял торжествующий взгляд на девушку, но по ее глазам понял, что она услышала эти звуки давно, а по губам — что все это время наблюдала за моими эмоциями.

Я почувствовал, что краснею.

— Туда, — она кивнула назад, и я так же кивком согласился.

Медленно обойдя ствол с двух сторон, мы резко выпрыгнули из-за него с другой стороны, готовые к чему угодно, но не к испуганным глазам.

— Жак? — много громче, чем хотелось бы, спросил я. — Ты чего?

Парень сидел, вжавшись в ствол пальмы, и дрожал, как осиновый лист. Светлые волосы торчали в разные стороны, в них запутались листья и веточки. Он переводил испуганный взгляд с меня на Джульетту и обратно.

— А, разве, не заметно? — произнесла Джульетта. — Он боится.

— Да это я и так вижу, — я присел к трясущемуся парню. — Но… что случилось?

— Они ждали меня… И-их было трое… Я… я з-заблудился на острове, а когда дошел до д-дома, то они… и… — француз спрятал лицо в колени, его плечи затряслись.

Значит, на Жака пришлось трое. Да, серьезно. Я от двоих бежал, думал — сердце выпрыгнет, а тут — трое. И, скорее всего, не его же охранники.

— Что «и»? — спросила Джульетта.

Жак снова вышел из транса и произнес:

— Вот…

Он повернулся спиной к нам. На рубашке, чуть выше лопатки виднелось зеленое пятно.

— И вот, — парень выпрямил ноги, и показал такое же пятно на коленке.

— Беда… — пробормотал я и посмотрел на англичанку.

Джульетта только пожала плечами, и я ее понимал. Встретить Жака, попавшего под обстрел, мы не ожидали. Тем более в то время, когда избавляться от окрашенной одежды было поздно. Краска, должно быть, просочилась на тело.

Француз встал, чуть покачиваясь — видимо, у него был какой-то план.

— Куда ты? — спросил я.

— Сдаваться. Все равно умер от ран. Не хочу ничего. Надеюсь, меня отправят домой, если я проиграю, — сказал он без тени улыбки на лице.

— Отправят куда? — переспросила Джульетта.

— Не важно, я все равно иду… — Жак сделал шаг и упал бы на землю, не будь рядом нас с Джульеттой.

— Я не могу идти один, — сказал он уже спокойнее, хотя зубы все еще не попадали друг на друга. — Вы поможете мне добраться до Сюмбюля?

— Нет, — Джульетта покачала головой. — Прости Жак, но придется тебе походить немного в краске. Охрана разбрелась по всему острову, а их не семь человек, и их никак нельзя отвлечь. Если мы пойдем к причалу без оружия, то останемся там как «убитые», а не как победители.

— Потому нам надо как можно скорее найти остальных и решить — как достать оружие, — поддакнул я.

— А может, оно и к лучшему, если испытание закончится быстрее, — прошептал француз.

— Не лучше. Если ты решил сдаться, то — пожалуйста. Нас сюда впутывать не нужно, — Джульетта отпустила руку, под которую поддерживала покачивающегося Жака.

— Хорошо, — убитым голосом произнес француз, снова ища опору. — Я не пойду сдаваться.

— Вот так-то лучше, — англичанка победно ухмыльнулась.

Мы все шли и шли по острову, держась примерно на одном и том же расстоянии от горы и надеясь встретить друзей в джунглях. К счастью или нет, но никто, включая охранников, нам пока не попался на пути.

— Почему нам просто не сдаться, — снова прошептал Жак, думая, что мы его не слышим. — Зачем вообще нужно это испытание? Что, если и «миссия» похожа на то, что происходит сейчас? Я теперь труп…

— Не собирай чепуху, — ответила Джульетта, и француз вздрогнул. — Думаю, что это просто проверка наших максимальных способностей, а миссия, все же, гораздо проще. Так ведь, Виктор?

— Да, — кивнул я, соглашаясь. — Ну, даже если и будет что-то сложное, то не откажусь от этого. Моя мечта наконец-то сбылась. Я всегда хотел учиться в ОНИ. Миссию я вообще рассматриваю лишь как оплату за обучение.

— Значит — мечта, — задумчиво произнес Жак. — А у тебя, Джульетта, тоже мечта?

— Не совсем. — Она задумалась. — Я обещала…

Ветка хрустнула совсем рядом — метрах в десяти справа.

— Пригнитесь, — почти одновременно раздались мой и еще чей-то голос. Очень знакомый голос.

— Леандро? — я поднял голову, выискивая среди листвы итальянца.

— Виктор? — парень раздвинул ветки кустов. Он явно был удивлен не меньше меня.

Следом из кустов показались Эдвин и Ютта.

Теперь не хватало только…

— Сюин. Она с вами? — спросила Ютта, приподнимаясь на цыпочках, будто обзор ей закрывало что-то большое.

— Нет, — Джульетта посадила Жака под пальму. — Вы ее тоже не видели, — констатировала она, тяжело вздохнув.

— Чего это ты так? — спросил я у Санти, указывая на торс, из одежды на котором был лишь его кулон на шнурке, когда итальянец полностью вылез из кустов.

— Думаю, по той же причине, почему ты босой на одну ногу, — он ухмыльнулся, указывая взглядом на мою изрезанную ступню. — Краска. Они попали в меня, но я сразу же сорвал футболку. Теперь не заметно, что что-то было.

— Да, правильно думаешь. Мы с тобой теперь хоть в чем-то похожи, — невесело улыбнулся я. — Нам срочно нужно оружие, — резко сменил я тему разговора. — Чтобы доставить Жака к Сюмбюлю. Он тоже попал под обстрел.

— Сюмбюль? — улыбаясь, спросил Эдвин.

— Жак, — раздраженно уточнил я. — Некогда шутить. Время-то уходит.

— Так, пусть снимет футболку, — посоветовал Леандро. — Делов-то. Или стесняется?

— Это действует только в том случае, если ты скинул одежду сразу после «ранения», — устало произнесла Джульетта. — Если же нет, то краска успевает пропитаться.

Я подошел к Жаку и оголил его плечо.

— Вот, видите? — я показал остальным красное пятно с зелеными разводами вокруг — то место, в которое попали охранники.

— Понятно, — Эдвин выдохнул, надувая щеки. — Тогда идем к горе? Сюин сама найдется со временем, думаю.

Ребята, которых мы встретили только что, закивали.

— Вот, только как мы проберемся к школе, если она охраняется по всему периметру? И на каждой стороне не по одному человеку, — Джульетта посмотрела на каждого из нас.

— Даже если, мы прорвемся на территорию, то в само здание не войдем, — подтвердил Эдвин. — Думаю, они и внутри сидят.

— Прорвемся, — пообещал Леандро, ударяя кулаком по дереву.

Но все мы понимали, что сила тут совершенно не поможет.

— Крыша! — воскликнула вдруг Ютта.

— Да, крыша у нас у всех скоро поедет от такого, — Леандро сплюнул на землю.

— Да нет же, я не о твоей крыше говорю!

Немка схватила палку и принялась чертить на земле что-то отдаленно напоминающее гору и школу.

— Если мы взберемся на вершину, то с помощью веревки сможем спустить кого-либо на крышу здания, благо есть уступ, который нависает почти над школой. Он или она разведает обстановку и, если там будет безопасно, даст нам сигнал…

— Но, что если будет опасно? — простонал Жак, повернув голову и с интересом уставившись на чертеж.

— Лучше потерять одного, чем всех, правда? — Джульетта лукаво улыбнулась.

— Конечно, — Ютта отложила ветку в сторону. — Именно поэтому после сигнала спустятся еще двое, а четверо останутся наверху.

— Четверо? — Жак испуганно посмотрел на девушку.

— Надеемся, что Сюин попадется нам по дороге, — ответил вместо немки я, понимая, что Жак говорил совсем не о китаянке.

— А как мы попадем в само здание? — спросил Леандро, обходя рисунок.

— На крыше должен быть люк, — Ютта достала из волос шпильку, — который откроется с помощью этого. Если люка нет, то попробуем через вентиляцию.

— А где во время «операции» будут находиться остальные? — я направил свой взгляд на гору, которая возвышалась над деревьями в полукилометре от нас.

— Воде надо откуда-то падать, — произнес Эдвин. — Логично предположить, что там есть место, где она скапливается — своеобразное озеро на вершине горы. Если нам повезет — вода размыла уступы, где и можно будет расположиться.

На том мы и закончили обсуждение. Да, план был неидеальный, но сошлись на том, что больше думать не над чем. Нужно использовать шанс и проиграть или выиграть.

Наша группа из шести человек двинулась в путь. Впрочем, идти-то было не далеко.

Мы все устали, и оттого расстояние в полкилометра преодолели почти за час. К тому времени сумерки уже стали опускаться на Поррод, что нам было только на руку.

Остановились чуть в стороне от более пологой части горы и, затаившись в тени деревьев, выждали несколько минут, за которые, впрочем, не увидели ни одного охранника.

— Вперед? — шепнул кто-то из нас.

Вблизи гора пугала своей высотой, но для того, чтоб приблизить хотя бы мечты о победе, нужно было забраться на самую вершину.

Первыми отправились Эдвин и Ютта, за ними Джульетта и Жак, а потом поднялись и мы с Леандро. Сюин мы так и не встретили. С каждым рывком предметы внизу становились все меньше, и, вскоре, слились в одну темную массу. Поднимаясь, я надеялся, что для охранников, если они решат поднять голову, мы покажемся лишь камнями.

На вершине ветер стал сильнее и холоднее, пробирал до костей, заставляя зубы отбивать причудливые мелодии, но все терпели. Жаловаться — значит проиграть, а проигрывать никому не хотелось.

Как и говорил Эдвин, на горе оказалось небольшое озерцо, но нам не повезло — уступов тут не наблюдалось, а потому пришлось передвигаться, цепляясь за острые камни по краям горы, при этом находясь в воде по пояс. В очень холодной воде.

Несмотря на холод, мы с Джульеттой были рады возможности смыть с себя всю грязь, что прицепилась к нам в джунглях, да и усталость отошла на второй план, как только мы окунулись в озерцо с головой.

— Ну, кто пойдет вниз? — спросила Джульетта, как только мы достигли небольшого выступа, который, по словам Ютты, находился над самой школой.

— Я, — сразу же отозвался Санти, хватаясь за веревку.

— Леандро, ты должен остаться здесь, — произнес Эдвин, касаясь плеча итальянца рукой. — Ты сильнее любого из нас.

— И что? — не понял парень. — Именно поэтому я и должен идти.

— Нет, ты нужен на вершине, — настаивал американец. — Ты легко сможешь поднять оружие сюда, а так же удержать веревку, по которой мы спустимся. Идем мы с Виктором и Жаком. Девочки остаются здесь. — Эдвин рассуждал верно. Девушек тоже не стоило подвергать опасности.

После недолгих уговоров Леандро согласился остаться наверху.

Дождавшись, когда небо на западе окончательно потемнеет, мы привязали веревку, которая странным образом не потерялась в джунглях, к камням, но ее для надежности еще и Леандро поддерживал, и отправились на добычу оружия.

Первым спускался я.

Ветер расходился все больше, неприятно напоминая о возможных в этих краях штормах. От порывов меня качало, как маятник, но все же я благополучно добрался до крыши и прислушался. Тихо. И темно — на всем острове освещались только крыши наших домов, которые на высоте казались больше, да школьный двор, где сейчас находились охранники. Я три раза дернул веревку — условный знак — и стал дожидаться других.

Железная крыша приятно холодила израненную ступню, отчего боль хоть немного, но отступила.

Раздался стук.

«Я что-то не заметил?» — сердце ёкнуло, а тело будто парализовало.

Прежде, чем дергать веревку, передавая предупреждающий сигнал, я присел за вентиляционную трубу, издававшую тихое жужжание, и выглянул из-за нее, силясь увидеть виновника шума. По краю крыши, стуча клювом по железной обшивке, шла небольшая птица.

Облегченно выдохнув, я повернулся снова к веревке, по которой уже почти спустился Жак. Наступив на крышу, парень тихо охнул и сел.

— Что случилось? — спросил я, подойдя к французу и дергая.

— Коленка, — он кивнул на зеленое пятно на штанах.

— Понятно… — я залез в нагрудный карман. — Вот, съешь пару штук, — я протянул обезболивающие таблетки Жаку. — Может, поможет…

Пока француз глотал лекарство, которое не лезло в горло без воды, спустился Эдвин. Убедившись, что все в порядке, американец подошел к люку и, поорудовав немного шпилькой, которую нам дала Ютта, американец открыл его. Кивнув нам, он бесшумно спустился по лестнице на третий этаж.

— Смотрите, чтобы люк не захлопнулся, а то от грохота весь остров на уши поднимется, — прошептал он из темноты.

Тихо и темно. Наши органы чувств здесь были еще бесполезнее, чем на крыше. Хотя скоро глаза привыкли к полумраку, все же, света из окна было мало для освещения коридоров. Благо, тут нет лишних тумбочек с цветами, питьевых фонтанчиков, как в обычных школах, так что можно было идти на ощупь по стенам, если не было уверенности в собственных ориентирах, не натыкаясь на преграды.

— А где оружие? — спросил Жак. Его голос был чуть бодрее — видимо, обезболивающее подействовало.

— В холле. — Ответил Эдвин. — Тремя этажами ниже. Идемте?

Я кивнул, хотя никто этого не увидел, и двинулся вперед по темному коридору. Любой шорох заставлял нас вздрагивать и замирать. Но, все-таки, мы добрались до первого этажа. В отличие от всех остальных помещений, холл был освещен преотлично. На диванах, окруживших оружие, сидели охранники. Мы насчитали как минимум шестерых.

— Ну, вот и все, — я посмотрел на Жака, которому определенно стало лучше. — Что будем делать? — теперь перевел взгляд на Эдвина, который сосредоточенно смотрел на холл и покусывал нижнюю губу.

— Выключим свет, — сказал он через некоторое время. — Оружие лежит в центре, — произнес парень, указывая на каменный пол холла. — Потому нам придется двигаться очень быстро. Я знаю, где находится узел электрической сети. Сейчас пойду туда и вырублю свет. Вы, когда это произойдет, тихо заберете оружие и вернетесь на третий этаж. Я буду ждать там.

Что думалось так просто, на деле оказалось тяжело. Хотя, так оно обычно и бывает. С нетерпением и напряжением мы ждали, когда Эдвин доберется до места и отключит питание. Но секунды шли так, как обычно идут старинные механические часы, у которых садится батарейка — вроде пять секунд прошло, а оказывается — полминуты.

Наконец, вспыхнув на мгновение ярче, свет погас.

Тихо толкнув Жака в бок, давая знать, что спускаюсь вниз, я снял второй кроссовок, чтоб не шлепать им по каменному полу и пошел по лестнице. Пусть было холодно, но голые ступни не издавали при соприкосновении с камнем ни звука.

Мы с Жаком договорились о том, что за оружием пойду я и сделаю два захода. Если меня поймают, то оружие, что я успею передать французу, достигнет места назначения, и остальные не останутся беззащитными.

— Я схожу, посмотрю, что случилось, — сказал какой-то мужчина.

Его шаги приблизились к лестнице, а потом ботинки затопали по ступенькам. Я вжался в перила, надеясь, что он не заметит меня. Так оно и случилось — тихо прошел мимо меня, видимо его глаза еще не привыкли к темноте. Но по второму этажу мужчина стал двигаться уже быстрее.

«Фух, — мысленно выдохнул я. — Скоро это случится, так что нужно торопиться».

Подойдя к куче оружия — мои-то глаза успели насытиться темнотой — я схватил несколько автоматов за ремни, молясь, чтоб они не загремели, вернулся назад и передал их Жаку.

— Тихо поднимайся на крышу, — выдохнул ему в ухо.

— А ты? — он принял оружие.

— Я догоню. Там еще пистолеты.

Парень кивнул и начал подниматься на третий этаж, а я вернулся назад.

Охранники о чем-то разговаривали, но я не очень-то вслушивался в их речи, которые были мне только на руку — они заглушали возможный шум, который я мог сделать. Слава богу, я искупнулся в озере, перед тем как идти сюда, иначе запах от грязи выдал бы меня с потрохами — носы-то у них не были заткнуты.

Я тихо поднял несколько пистолетов, стараясь даже не дышать. Два или три сунул в карманы, а остальные взял в руки, при этом в правую — всего одно оружие для защиты.

«Пожалуйста… пожалуйста…».

Все пистолеты, которых оказалось гораздо меньше, чем я думал, были у меня в руках, когда на втором этаже послышались шаги. Охранник появился на верхнем пролете, и я отчетливо увидел его силуэт на фоне окна.

«Вот черт!»

— Что там? — спросила Инга. Да, я узнал ее голос.

— Пошел не в ту сторону, — хохотнул охранник. — Рубильники там.

Я же, стараясь не шуметь, двинулся к лестнице. Несмотря на свои размеры, пистолеты оказались достаточно увесистыми. Я уже был на середине лестницы, как вдруг…

— Они тут! — раздался крик. — На лестнице!

Секунду я не понимал, что случилось, но когда раздались щелчки и шлепки, побежал к лестнице. Охранники увидели меня на фоне окна, значит, их глаза уже привыкли к темноте.

Не успел я об этом подумать, как свет загорелся, и охранники, стоящие в холле, ослепли на несколько секунд от яркой вспышки. Этой заминки хватило мне, чтобы подняться на второй этаж, где дорогу мне перегородил ушедший включать свет «враг». Не всматриваясь в лицо, я вскинул руку и выстрелил. Хотя оружие и было заряжено краской, отдача была та еще, и пистолет чуть не вылетел из моих рук. Но, видимо, я попал. Охранник попятился, запнулся и расстелился на полу, выронив оружие, которое я тут же прихватил.

Гул от нескольких пар ног послышался со стороны лестницы. Преследование началось.

Охрана отставала от меня ровно на этаж, но это расстояние сокращалось с каждой секундой.

— Что случилось? — спросил Эдвин, когда я подбежал к люку, сгибаясь пополам от нехватки воздуха.

В ответ на его вопрос в коридоре загорелся свет.

— Вот черт! — выругался американец. — Надо спешить.

Люк за нами с громким лязгом захлопнулся, отрезая от преследователей, а тем временем веревка, на которой подняли автоматы, уже спустилась снова.

— Жак, цепляйся! — воскликнул Эдвин, сунув ему несколько пистолетов.

Француз последовал его совету.

Люк не выдержал ударов и распахнулся. Охрана выбежала на крышу.

Я сунул один из трех оставшихся пистолетов Эдвину, и мы начали красочную перестрелку. Вот только не все охранники целились в нас. Жак, к сожалению, был очень хорошей мишенью, а потому краска летела и наверх. Заметив это, ребята, сидевшие наверху, стали поднимать француза быстрее.

Скоро почти вся крыша покрылась зеленой субстанцией, а охранники, потеряв Жака, переключились на нас.

Веревка снова упала вниз, приглашая всех желающих прокатиться в одноместном лифте.

— Иди, — сказал Эдвин.

— Нет, давай ты, — я сделал еще несколько выстрелов. — Поможешь Леандро.

— Ты можешь помочь с тем же успехом, — произнес американец, не переставая выдавать новые порции краски охранникам.

— Ты более важен в данный момент. Веревка, может быть, скоро порвется из-за постоянного трения — это я и без хороших знаний по физике понимаю. Поэтому, ты должен что-то придумать там, наверху.

— Не убедил, — произнес Эдвин. — Там, — он показал наверх, сидят техник и логист, уж они-то точно что-нибудь придумают.

— Хорошо, — краем глаза заметил, что плечи Эдвина довольно расслабились. — Это им и передашь. — Сунув еще один пистолет парню, я перебежал за соседнюю вентиляционную трубу, ту, что была дальше от веревки. — Если я проиграю, он не должен пропасть, — пояснил я, заметив его взгляд.

— Ладно, — сдался Эдвин. — Постарайся продержаться как можно дольше.

Парень зацепился за веревку и быстро стал подниматься вверх, так, что охрана не могла попасть в него, хотя тот все еще продолжал свой обстрел сверху. Я, удовлетворенно кивнув, тоже продолжил стрелять и вдруг… краска кончилась. Как всегда — в самый неподходящий момент. Я у мамы везунчик.

— Черт! — закричал я.

Пистолет без краски, как последняя пуля, полетел в охрану, а я побежал к краю крыши, тому, что был ближе к горе. Эдвин поднимался, а я просто не мог ждать.

На пару секунд охранники замешкались, но потом раздался выстрел. Удар пришелся в спину. Попадание было сильным, даже ударная волна пошла, и я чуть не упал на ходу.

«Сюмбюль сотрет краску, если она не задела жизненно важных органов», — подумал я.

Эта же пуля «раздробила» мне позвоночник.

До края крыши осталось метров пять. Я скинул футболку, надеясь, что краска не успела просочиться на кожу, и прыгнул вперед. Секунда, две, и я вцепился в холодный колючий камень, оцарапав запястья. Да, мне же мало приключений.

Обстрел прекратился. Я выдохнул и осмотрелся. Передо мной была огромная гора, выше — крутая каменная стена, ниже — высота в десять метров, слева — отвесная стена, а справа, чуть дальше, чем хотелось бы, из горы выросло дерево.

«Туда», — устало подумал я и осознал, что хочу спать.

Как вовремя!

Собравшись с мыслями, я решил добраться сначала до дерева. Но для передвижения нужно было хотя бы упереться в скалу конечностями.

Мои ноги болтались в воздухе, а гора уходила «в себя», образуя навес над школой. И тут до меня снова донеслись звуки шлепков краской.

«В дикой природе вам нужно стать неподвижным, чтобы спрятаться, но если вы хотите выжить — придется двигаться», — пришел на ум еще один совет от Сюмбюля.

— В конце концов, до дерева можно добраться и на руках, — прошептал я. — Нужно лишь постараться…

Ладонь двинулась по камню, ища новый выступ правее того места, где я висел, а когда поиски увенчались успехом, я поблагодарил небеса. Один шаг есть. Я перенес вес на новую опору и переставил левую руку на то место, где секунду назад была правая. Снова нашел камень и опять повторил шаг.

— Если ты упадешь, Васнецов, — прошептал я, — то постарайся падать на шею, чтоб уж наверняка. Проиграешь — вылетишь к чертям. А тогда — зря обманул родителей.

Преодолев такими «переступами» большую часть пути, в метре от дерева я оттолкнулся от каменной стены и зацепился за ствол, ободрав руки еще больше. Забраться на дерево было гораздо легче, чем висеть над пропастью. Наконец, грубая кора коснулась спины.

Я понял, что ни за что не проделал бы такой фокус, какой вытворил сейчас в обыкновенных условиях, даже будь у меня страховка. Видимо, страх проигрыша и адреналин напрочь вышибли из меня инстинкт самосохранения.

Я поднял руки, но в темноте увидел лишь черные пятна на белых палках — словно березовая кора в корнях дерева. Пусть так оно и представляется сейчас. Тогда не хотелось думать, о том, что это всего лишь кровь на бледных руках.

Пролежав так много времени, я понял, что стало тихо. Очень тихо.

Повернул голову и посмотрел на крышу — пусто. Охрана могла раскрасить меня в зеленый полностью, пока я болтался на горе, как мартышка, но, почему-то не сделала этого. Боялись, что могу упасть? Возможно.

Я снова положил голову на ствол и посмотрел в небо. Оно было усеяно звездами, будто кто-то просыпал сахар или муку. Большая часть звезд подмигивала, будто сообщая об обмане: эй, ты ведь знаешь, что мы никакие не звезды? Да, мы спутники и космические корабли! Это было немного странно — хотя бы потому, что еще лет двести или триста назад в районе Большой Медведицы было семь крупных звезд, а теперь их стало около двадцати; мелких — и того больше.

С неба на меня что-то упало. Я дернулся, отбрасывая длинный предмет в сторону и чуть не свалившись с дерева. Благо, это оказалась никакая не змея, а всего лишь веревка.

«Они все же увидели, что я перелез сюда».

Я встал и намотал часть спасительной нити на руку, а остальное обвязал вокруг левой ноги. Леандро потянул меня вверх, а когда скорость подъема увеличилась, я понял, что подключилась еще как минимум пара рук.

Наконец, я оказался на вершине горы.

— В тебя попали? — бросилась ко мне Джульетта.

— Да, но, надеюсь, я успел сбросить футболку, прежде чем краска пропиталась. Посмотри, пожалуйста, есть ли на спине пятно?

— Ничего, кроме царапин, — ответила англичанка после осмотра спины с помощью фонарика. — Тебе повезло больше, чем Жаку.

— Что с ним? — я вспомнил, как он жаловался на ногу.

— Его обстреляли, и очень сильно. Без Сюин я не могу утверждать, что были задеты жизненно-важные органы, но, голову даю на отсечение — так оно и есть.

Я сел на край горы и посмотрел вдаль. Горизонт на востоке уже высветлялся, а значит было около четырех-пяти часов утра. Как поздно и… холодно. Ветер на вершине горы пронизывал до костей, а от близости воды по коже бежали мурашки.

— Мы останемся здесь, или спустимся? — спросила Ютта.

— Конечно, надо спуститься, — задумчиво сказал Леандро. — Здесь негде спать.

Мы не стали спорить, и, поднявшись, вброд дошли до пологого спуска. Жак все же шел нормально, но его одежда быта сплошь покрыта зелеными пятнами.

— О, Боги! — воскликнул Эдвин.

— Что случилось? — спросил я, подходя ближе.

— Они нас ждут.

Больше и говорить ничего не надо было — и так понятно, что попали мы в паршивое положение. Конечно, а чего мы еще ожидали? После нашего нападения на школу, охранники точно могли догадаться, что мы сидим на горе, а окружить ее четырнадцати людям — ничего не стоит.

— Что будем делать? — спросил Жак, когда мы вернулись на прежнее место. — Мы в ловушке, да?

— Нет, — вдруг сказал Эдвин.

— Я понимаю, что ты хочешь подбодрить нас, но это не тот случай, — произнес Леандро.

— Я говорю правду — мы не в ловушке.

— Что ты имеешь в виду? — Джульетта села, свесив ноги с края горы.

— У нас еще есть выход, если он, конечно, не перекрыт. Хотя, думаю, они и не рассчитывают, что мы так поступим.

— Какой выход? — спросили мы с Леандро в один голос.

— Охрана окружила гору. Мы можем спуститься по веревке на крышу и выйти чере…

— Нет. Я больше туда не пойду. И Жак, думаю, тоже. Нам хватило, Эдвин, извини, — сказал я.

Француз промычал что-то — думаю, согласился.

— Ну, тогда — действительно. Выхода нет, — бросил американец и уселся на край горы.

— Можно попробовать продержаться на горе два дня, но это не очень хороший вариант, — пожала плечами Джульетта. — Или сдаться… У нас же еще есть Сюин. Может, она спряталась лучше…

Наступило молчание. Мы явно упали духом, оказавшись в ловушке, но на то были причины — выбраться из одной передряги, чтобы попасть в другую? Это не очень приятно.

— Есть еще один выход! — неожиданно сказала Ютта. — Его не перекроют никогда.

— Да? — Леандро лениво кидал камни вниз, отрывая их от горы.

— Водопад, — Ютта встала и пошла по краю. — Вода должна была выбить огромную яму в том месте, куда падает, и, спустившись с такой высоты вместе с водой, человек не разобьется — его отнесет подводным течением вниз по реке. Ну, я так думаю. А там можно и на берег выбраться, а можно так до устья и плыть. Потом уже по пляжу к Сюмбюлю. Охрана-то все равно будет гору караулить. Вопрос в том — кто пойдет.

— Подожди, Ютта, — произнесла Джульетта. — То есть, твой план основан на предположении, что под водопадом достаточно глубокое дно, и все?

— Ну да. Я же этого не проверяла, — даже в сумерках было видно, как Ютта покраснела.

— Отлично. Тогда нужно проверить. Я пойду, — сказал Леандро, и, пока другие не возразили, он произнес: — Вы уже рисковали собой. Теперь моя очередь.

— Но ведь это небезопасно… — пролепетала Джульетта, но Санти ее не слушал.

— Возьми фонарик, — Ютта сунула его в руку итальянцу. — Как только окажешься в лесу — дай пару сигналов, я увижу. И еще — возьми с собой пару автоматов. Ведь оружие тоже нужно спустить.

Леандро кивнув, нырнул в озеро и поплыл к водопаду.

— А что, если у реки тоже охрана? — спросил Жак.

— Вода не даст краске попасть на нас, а на поверхность мы выплывем дальше, — ответила Ютта. — К тому же, у каждого из нас будет оружие.

Девушка двинулась по краю скалы к обрыву и вернулась через несколько минут.

— Все чисто, — Ютта кивнула Джульетте. — Леандро в лесу, теперь твоя очередь. Нужно быть очень осторожной. Как доберешься до Леандро — дайте мне знать.

Джульетта, взяв автомат и пистолет, нырнула под воду.

Через некоторое время Ютта дала сигнал плыть Жаку. Потом мне.

Стало невыносимо холодно, когда вода поглотила меня.

«И почему во время этого испытания нас преследуют только холод, темнота и тишина? А, ну еще и боль…»

Водопад приближался.

«Холод, темнота и тишина… Как после смерти», — усмехнулся я мысленно и вынырнул перед самым обрывом, чтобы глотнуть воздуха.

Увидел сосредоточенное лицо Ютты, покрепче перехватил оружие и понесся вниз. Мне показалось, что душа осталась где-то наверху, а падает только тело. Но нет. Полет продолжался не больше тридцати секунд, и вот я уже упал в глубокую яму, почувствовав слабый толчок при встрече горизонтального и вертикального потока. Тут же, как и говорила Ютта, течение подхватило меня и понесло вперед. По меньшей мере, в пятнадцати метрах от водопада я вынырнул на поверхность и заметил в отдалении человеческие фигуры. Вылез на берег. Навстречу мне уже шли Леандро, Джульетта и Жак.

Итальянец подал сигнал Ютте и протянул мне руку, помогая встать. Не успел стряхнуть с себя прилипшие листья, как, громко вдыхая воздух, на поверхность поднялся Эдвин.

— С тобой все нормально? — спросил я. — Приводнение удачно?

— Вполне. А ты как? — он кивнул на мои руки, осветившиеся вспышками фонарика.

— Не до этого сейчас. Так что все в порядке.

Ютта, кашляя, выпрыгнула из воды и, сунув нам оружие, согнулась пополам. Девушку вырвало. Немка умылась, прополоскала рот и подошла.

— Простите, — шмыгнула она, — хватила воды. Ну, идем к Сюмбюлю?

— Нет, краска — это не смертельно, — произнес Жак, хотя я видел, как он сдерживает боль. — Похожу еще немного грязным. Сейчас нам всем нужно отдохнуть. Ничего страшного не случится.

— А все же — вдруг, что-то произойдет? — спросила Джульетта.

— Ничего, продержимся еще два дня, — Леандро скинул кеды и потоптался по ним, выдавливая воду. — К концу третьего приведем Жака к Сюмбюлю и скажем, что его обстреляли при подходе к кораблю.

— Сомневаюсь, что Сюмбюль настолько доверчив, — задумчиво произнесла Ютта.

— И что? Будет лучше, если он снимет Жака с соревнований сейчас, или скажет, что он «умер» от потери крови потом?

— Хорошо, но если, охранники поймут, что мы не на вершине горы? Нам перекроют все пути, — не унималась Джульетта.

— Ну, возле корабля же действует режим тишины? — с надеждой спросил я.

— Кто тебе такое сказал? — скептически ухмыльнулся Леандро.

— Но… — начала немка.

— Хватит! — хрипло воскликнул Жак. — Он прав, Ютта. Все будет хорошо.

Спор прекратился, но напряжение все равно ощущалось.

Заночевать решили недалеко от устья реки, чтоб после подъема сразу отправиться к Сюмбюлю. Конечно, спать долго мы не могли, ведь небо уже светлело — было около шести часов утра. В свете дня нам нельзя было надолго задерживаться на одном месте.

Наскоро соорудили шалаши, по тем знаниям, что буквально вдалбливал в наши головы Сюмбюль, и замаскировали их как могли. Хоть и устали, решили выставить дежурных.

Когда через два часа меня разбудила Ютта, на улице стало еще холоднее. Я трясся, сидя под пальмой в одних шортах, и мечтал о шерстяной кофте. Слишком много прошу? Ну, ладно. Хотя бы рубашку дайте. Удивительно, но начинаешь ценить, казалось бы, обычные, нехитрые вещи, когда их нет.

Солнце только распалялось в посветлевшем небе, но птицы уже проснулись. Одна из них, осмелев, даже села мне на плечо, когда я задремал.

Выждав, свой час, я подошел к Эдвину и тронул его за плечо. Было без десяти девять утра (мы сверялись по часам американца).

— Эй, Эдвин, — от шепота парень сразу проснулся.

— Все тихо? — спросил он, садясь.

— Да, если не считать нашего храпа, — попытался пошутить я.

— Хорошо, — с серьезным лицом Эдвин вышел из шалаша и сел под пальму, а я занял место американца рядом с Леандро и Юттой, погружаясь в теплые сны, в которых у меня хотя бы не болела нога.

— Эй, Виктор! Да проснись ты уже, наконец-то! — раздался где-то совсем рядом голос.

— Кто здесь? — я резко сел, ударившись головой об сук на одной из веток.

— Вставай, — повторила Ютта. — Джульетта сказала всем подниматься.

«Джульетта? Но, последним же дежурит Жак…»

Я вылез из шалаша. Солнце поднялось над горизонтом достаточно высоко, чтобы высушить росу, но ветер никуда не исчез. Казалось, он даже усилился с момента моего дежурства.

Обхватив себя руками и пытаясь согреться, я подошел к шалашу, в котором лежал Жак. Вокруг неказистой постройки уже собрались остальные, что-то бурно обсуждая.

— Я хотела разбудить Жака, чтобы он охранял нас дальше, но… Мы же говорили, что нам надо идти к Сюмбюлю! Но никто не слушал! Да, мы же девушки! Вы же умнее нас! Все же всегда у вас в порядке! Теперь придется тащить его на себе!

— Так, Джульетта, — прервал ее Леандро. — О равноправии полов поговоришь в Мировом Суде. Сейчас есть гораздо более важные дела.

Я заглянул в шалаш француза через плечо Эдвина и увидел Жака. Его кожа стала такой красной, будто парня варили всю ночь, а места, в которые попала краска, стали грязно-коричневыми, и вокруг них выступила сыпь.

— Это можно как-то остановить? — Ютта озабоченно прикрыла рот рукой.

— Если бы знать! — Воскликнула Джульетта. — Помочь в этой ситуации могла бы только Сюин, но ее поисками никто не удосужился заняться.

— А что сразу мы?! — воскликнул Эдвин, когда англичанка посмотрела на него.

— Мне все равно кто, — тихо сказала она. — Мы сейчас же отправляемся к Сюмбюлю. И нам очень повезет, если охранники спят или просто думают, что мы до сих пор сидим на горе. Хотя… Они, наверно, сходили к Сюмбюлю еще вчера — в отличие от нас — и теперь устроили недалеко от того места засаду.

Конец ознакомительного фрагмента.