Братские часы

Кирилл Устенко, 2020

История повествует о парне по имени Антон, который был свидетелем «побоища» где потерял всех близких и оставляя травму которая заставляет его осмыслять свою жизнь. Вопрос, сможет ли он справится с травмой? Содержит нецензурную брань.

Глава четыре: Новая смена

Я открыл глаза и вновь очутился у себя в комнате. При свете солнца я снова могу увидеть ту убогую комнату где я родился, вырос и живу. Моя кошка вновь наблюдает за птичками за окном, беззаботно щебечущих. А я снова проснулся потому что надо и нутром чую что-то неладное будет. Во всей комнате воняло кошкой и стариками, и плюсом хмелем. За почти картонными стенами справа были слышно соседей. Они кричали и были чём-то недовольны, хоть вычленить что-то было сложно, но зная что там живет не совсем благополучная семья, было понятно что к чему. Вдруг что-то прилетело в стену и несколько книгу уже в моей комнате упало на пол. У меня был довольно большая книжная полка состоящая из 132 книг, я их пересчитывал когда было скучно. Большинство старая литература и большая часть отечественная,также есть сейчас уже запрещённая литература типо Манифесты Энгельса и тд. Подняв уже пожелтевшие книги, я поставил их на место в алфавитном порядке по авторам.

Выйдя к середине комнаты, я осмотрел свои владения. Старый ковёр слева, немного глушивший соседей, неизменно висит уже много лет, рядом с ним напротив меня было кресло, верно служившее ещё моему деду как днём так и ночью где он спал, справа от него столик с радио, по нему порой играл неплохой рок да и новости оттуда тоже можно было узнать, также ковёр на полу, почти во всю комнату, перпендикулярно ковру была моя койка, которую на летний период я так ставлю но зимой уже к ковру, письменный стол и стул и гитара рядом, здесь я по большей части проводил время, и моя гордость стул-шкаф, на нем была моя немногочисленная одежда, пара джинс, две футболки и майка, а под ними трусы с носками. Гордо посмотрят на зеркало на двери с мыслей как у меня убрано и ничего не валяется, хотя валятся нечему, я направился к креслу. Сев в него, я включил радио.

–…дома. Для всех только что включившихся, в город вторглась армия коммунистов, в ближайшие пару дней не выходите из дома, — Внезапно начал диктор,

–Чего, — С удивлением вымолвил я,

Выключив радио, я побежал на кухню. Вылетев пулей из комнаты и залетев на кухню, я чуть не сбил малого. Это был Саша, он был мне по живот и ходил по сути в моих обносках. Футболка была застирана и имело немало малых дырок, и мои чёрные шорты с дырками на уровне колен и потертостями на пятой точке из-за моих частых падений, также как на футболке так и на шортах были небольшие подпалины также из-за моих увлечений с огнём. Он был блондином с голубыми глазами и даже в его двенадцать мощными руками, которыми он часто помогал матери на кухне. Аккуратно его отодвинув я зашёл на кухню. Там вещал единственный у нас телевизор и его смотрели Валера,

–Антон, не слышал последние известия? — Спросил Валера

–Слышал,

–Вот жить спокойно не дают, еле сводим концы с концами… — Начала его жена Татьяна,

–Успокойся, в первый раз чтоли? Анатолий Алексеевич давай водочки достанем,

–Давай пока ее прибережем, — Сказал Анатолий Алексеевич

–Ну может и так,

Я сел на последнюю табуретку и начал щёлкать семечки и бросать шелуху в отдельную миску.

–Папироску? — Сказал Валера достав из стола коробочку с папиросами.

–Ага, спасибо,

Я взял папиросу из коробки между указательным пальцем и средним на сантиметра три от конца и немного сжал и другой рукой придавив другую часть бумаги провёл на себя. Взяв спички из того же стола я зажег спичку, а потом папиросу и передал спички Валере. Куря я снова осмотрел кухню. Старый холодильник как бойцы форта Осовец стоял до конца дольше чем нужно было, раковина из старой столовой которые мы с братом стащили была железной и будто нагой, нитчатой не прикрывало ни трубы ни сифон, а под ней было ведро и рядом швабра, пол был деревянный и скрипуч как и петли кухонной деревянной белой двери, из большого деревянного окна лил свет, краска почти везде давно осыпалась, и как вишенка на торте окно в туалет.

Табак уже ударил в голову и я почувствовал расслабление, куря мы раскатывали анекдоты. После очередной шутки мне стало как-то грустно, смотря на то как все смеются и веселятся, в кругу семьи той, которой у меня уже нет.

–Ладно я пойду к себе, — Сказал я: взяв две дополнительной папиросы

–Что-то случилось? — Удивился Валера,

–Да так, ну я скоро приду,

–Ну хорошо, ждём тебя,

Выйдя из кухни, я слышал лишь перешептывания, а как зашёл в комнату смех. Положив папиросы на кровать, взяв пепельницу и зажигалку я переставил стул напротив окна и сел. Уже было видно как тучи сгущаются и скоро будет дождь. Я зажег папиросу и начал бессмысленно плакать, слыша громкий смех мужчин, женщин и детей. Вспоминая свое одиночество в детстве, отца, что был вечно на работе, а после того как ее потерял был на митингах где и погиб, мать что почти дома не была и когда приходила лишь были нас, брат единственный не только из семьи но вообще в округе кто любил меня, и детей считавшими меня никем. Со мной не играли, били и издевались, лишь только когда одному из них кому я чуть не проломил череп у меня появились силы отвечать им. Бессмысленный свет пропал, тучи закрыли пустое небо и вскоре полил жалкий дождь с не менее тошнотворным громом и молнией. Я взял телефон и наушники, включил минорную музыку и продолжил курить. Гитара сливалась воедино с грустным голосом, поющим о том как не хочет жить и как свалил бы, но говоря что под дулом автомата это сложно сделать. В моей голове пронеслась мысль об этом, но это было невозможно.

Докурив одну папиросу я начал вторую, также смотря в окно, глядя этот бессмысленно жестокий мир, лишь мог бы его исправить. Зачем люди воюют? Правда ли им так нравится терять родных, друзей, братьев и родителей, зачем? Ими ведёт жадность, ненависть, реваншизм или просто высшим чинам нужно развлечение? А может войн не было и это ложь? А может меня нет, возможно это чей-то кошмар? Зачем я несу свою жизнь? Почему нельзя объединиться и создать лучший мир? Я не мог ответить на этот вопрос, но кто бы мог? Не знаю, этим миром уже давно не правит совесть и любовь, а правила ли?

Встав, я посмотрел в окно. Сырой асфальт, зелёная трава, могучие и спокойные деревья, детская площадка и несколько машин, вроде хорошее место чтобы жить. Возможно в какой нибудь далекой стране, где нет ни проблем ни забот, сфотографировать бы им это, может быть они бы сказали, что это хорошее место для жизни. Знали бы они сколько здесь всего гнетущего… вот бы туда где нас нет.

Сев на кровать я взял гитару и начал играть песню, и не просто какую-то, а свою о себе…

«Уставшими ногами плету по дороге.

Следы на пыли подскажут где я,

Уже нет там где мы в детстве играли.

Я вырос мой друг,

Не найдёшь уже нас.

Иди за мной, я покажу

Где погибнуть не грех,

Иди друг, за мной,

Там мы вместе умрем.

Старые мозолистые ноги,

Ведут из старого пыльного дома,

Меня видят дети,

Они играют там же,

Где играли мы»

Закончив песню, я разлегся на кровати. Запах дыма бил в нос, но никотин так расслабил, что было всё равно.

–Маш, вот ты как думаешь, когда все закончится?

–Мяу, — Как бы ответила Маша.

–Ну не будь такой пессимисткой, я уверен что когда нибудь все наладится, надеюсь… А не знаешь есть ли какое нибудь место где будет хорошо?

–Мяяяяу,

–Думаешь в столицу? Ну кстати можно, но как?

–Мяу мяу?

–Поезд? Хм, а идея, но нужна помощь, не знаешь таких?

–Мяу,

–Я тоже не знаю, может проникнуть на поезд?

–Мяу, — Агрессивно ответила Маша.

–А, извини, не понял,

Закончив диалог с кошкой, я продолжил лежать мечтая о побеге.

–Может есть шанс встретить брата, а если он уехал из-за меня. Вряд ли но знаешь всякое…

Мое дыхание стало неровным, сердце стучало чаще, а без того влажные глаза снова наполнились слезами. Мой разум меня винил в смерти родных, я с ним соглашался, ведь я не знал как так могло случится если только не из-за меня. Чувство виновности во всем преследовал меня уже давно, я бездействовал когда родные умирали. Я ужасный человек, мне суждено гореть в аду.

Вдруг я услышал одиночное «мяу» и моя кошка оказалась на кровати, и она легла на мою грудь. Гладя кошку, я заснул.