Второе начало волшебства

Кирилл Туров, 2023

Иван и Алёнка Пантелеевы – ученики первого курса магической гимназии. Будучи круглыми сиротами, они вынуждены обеспечивать сами себя, без чьей-либо помощи. При этом они пытаются учиться в магической академии, чтобы когда-нибудь стать настоящими храмовниками – борцами с нечистой силой. Путь студента волшебного университета тяжек, но полон приключений. Где ещё можно научиться, как заговаривать болячки, чем задобрить домового и у кого можно раздобыть сапоги-скороходы?

Глава седьмая. То, что нас не убивает

Я проснулся и открыл глаза… Вроде бы открыл, но ничего не изменилось — перед глазами стояла непроглядная тьма, как будто я находился в наглухо закрытом помещении. Начав двигаться, я понял, что лежу не на своей кровати, а на каком-то жёстком деревянном полу. Я попытался подняться, резко дёрнулся вверх и стукнулся лбом о какую-то доску. Пошарив руками вокруг, я понял, что оказался заключённым в какой-то деревянный ящик. Голова ужасно болела, в ушах стоял шум. Я напрягся, пытаясь вспомнить, что со мной произошло, но в голове была какая-то каша. Во рту ужасно пересохло, я хотел крикнуть, но из горла вылетел только тихий хрип. А ещё, в ящике ужасно воняло.

А потом я понял, что произошло. И от этого понимания, меня пробрал озноб. Я заколотил руками по крышке ящика, в котором лежал. Материал был тонким, и мой гулкий стук звучал довольно громко, отдаваясь эхом снаружи. Значит, закопать меня ещё не успели. Это давало определённую надежду, и, успокоившись, я решил немного передохнуть. Отдышавшись, я упёрся коленками в крышку, и, после нескольких рывковых усилий, на моё удивление, она довольно легко поддалась, откинувшись с громким хрустящим звуком в сторону и впустив поток свежего воздуха ко мне. Свежий воздух немного вскружил голову. Я сел в своём гробу. Слабый бледноватый свет, пробивающийся откуда-то сверху, помог мне сориентироваться в окружающем пространстве. Не придумав ничего лучше, я просто произнёс:

— Есть кто?

Мой хриплый голос отразился от стен какого-то каменного помещения, в котором стоял гроб. Я лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить, как попал в это затруднительное положение. Мысли вертелись в голове, не давая нормально соображать. «Меня хотели похоронить! Или похоронили. Заживо! Или нет?»

Немного успокоившись, я решил осмотреться вокруг. Помещение, в котором я оказался, было небольшим в ширину, но довольно длинным и заканчивалось массивной дверью. Темноту разрезали лучи лунного света, проникающие через маленькие оконца, прямо под самым сводом крыши, поэтому, особенно после полной тьмы моей коробки, глаза сразу начали выхватывать окружающие меня объекты.

Кажется, я оказался в каком-то небольшом склепе. Или усыпальнице. Но почему здесь? Помимо моего гроба, стоящего на небольшом постаменте, к которому вели каменные ступени, вокруг были только замурованные каменные стеллажи. За ними должны были находиться довольно важные покойники. Я понял это по надписям, выбитым на крышках стеллажей, а также по внешнему виду самой усыпальницы. Абы кого в таких местах не хоронят. Годы жизни поведали мне о том, что в этом склепе давно никого не хоронили. Кажется, самой свежей надписи было лет триста.

— Интересно… И куда меня занесло?

Потянувшись, я понял, что у меня сильно болела шея, в районе сонной артерии. Я потянулся к саднящему месту, и воспоминания нахлынули так, что голова заболела ещё сильнее. Кажется, меня загрыз какой-то мертвяк, неожиданно кинувшийся во время посвящения на мою группу. Точно! Старшекурсники решили пошутить над нами, объяснив, что такое посвящение проходят каждый год новоприбывшие ученики. И я зачем-то выскочил из защитного круга. Но зачем?! И почему я тут нахожусь?

Впрочем, я не собирался долго мучаться с этими вопросами, поскольку, судя по моему состоянию, я провалялся в бессознательном состоянии довольно долго. Скорее всего, целый день. Жрать хотелось неимоверно, поэтому я направился к выходу. Почему-то, меня даже не переодели. Я обратил внимание, что вся моя рубаха, в которой я был на практическом занятии была полностью в крови. Кажется, кровь была не моей, поскольку раны на шее будто бы не было вовсе. И, в целом, ран у меня на теле не было совсем. Шишки, ушибы, небольшие ссадины. Но таких ран, от которых я мог истечь кровью, вроде как, не было. Боль была, но скорее от сильного удара, чем от разрыва или пореза.

— И почему меня решили похоронить? Может, кто-то подшутить решил?

Голова упорно не хотела вспоминать детали случившегося. Вот мы группой пошли на кладбище, мертвяка усыплять. Кажется, по заданию от преподавателей. Или нет? Или это было задание старшекурсников? Что же произошло? Ну не могли же меня просто бросить в склепе? Решив, что детали выяснятся чуть позже, я начал осматривать помещение, пытаясь понять, как отсюда выбраться.

Подойдя к двери, я обнаружил засовы и щеколды, позволяющие закрываться изнутри. Отперев их все, я попытался подёргать дверь, но выяснил, что снаружи меня тоже закрыли.

— Этого ещё не хватало. И зачем тут можно запереться?! Неужели, кто-то считает, что мертвяки могут просто закрыться от посторонних? Видимо, чтобы не беспокоили по пустякам.

Эта мысль, озвученная мной вслух, заставила меня улыбнуться. Всё-таки могут иногда. А потом по спине пробежал холодок. Если мне сейчас пришлось отпирать щеколды, то кто-то должен был их запереть перед этим. Я резко обернулся назад, услышав какое-то шуршание, но ничего не увидел. Сердце бешено заколотилось, а ладони резко вспотели. С большой осторожностью, я начал осматривать каждый закуток своего странного склепа, но, кроме моего гроба и постамента, на котором он стоял, я так ничего и не нашёл. Кто же тогда закрылся изнутри?

Я вернулся обратно к гробу, пытаясь сообразить, что делать дальше. А потом закрыл крышку, поднял какой-то камень, лежавший неподалёку и заколотил её. Тот, кто меня оставил здесь в таком состоянии, рано или поздно должен был прийти. Вероятно, в скором времени, поскольку коробка, в которую меня поместили, была довольно наскоро сколочена. Не похоже было, что меня действительно собирались в ней хоронить. Скорее, они хотели скрыть то, что со мной случилось. Храмовнички…

Таким образом, я провёл в склепе ещё пару часов. Я бродил туда-сюда, рассматривая надписи, читая эпитафии на табличках. Некоторые мне показались довольно забавными, как бы это странно ни звучало. «Ему не суждено было поймать вампира», «Кажется, не стоило доказывать всем, что он может выдержать удар молотом по шлему», «Любящему отцу от любящего сына. Спасибо за наследство». И тому подобные посмертные слова. Кажется, в этом склепе были захоронены какие-то не сильно уважаемые люди. Или, наоборот, слишком сильно уважаемые.

Наконец, я услышал какой-то шум снаружи. Между собой в полголоса переговаривались несколько человек.

— Куда вы его спрятали?! Вы с ума все посходили? Храмовники должны бороться со злом, а не плодить новое. Мало того, что человека до смерти довели, так ещё и не захоронили нормально. А если он сейчас там неупокоенный бродит? Вы понимаете, что в склепе, в котором захоронены выдающиеся заклинатели до сих пор может храниться сила, способная навредить покойнику?

Этот голос принадлежал Митрофану Михайловичу. И он отчитывал кого-то за то, что они спрятали меня в склепе. От сердца немного отлегло — всё же, здравый смысл победил, и старшекурсники признались в содеянном. Но я тут же себя одёрнул. С Митрофаном Михайловичем шутки плохи. Я же не мертвяк, а живой человек. А если он меня сейчас разупокоить захочет?!

— Митрофан Михайлович, мы испугались. Понесём любое наказание, какое скажете, только из школы не выгоняйте. Мы подшутить хотели над новенькими — каждый год так делают старшие, над нами также шутили. Кто же знал, что соль с сахаром перепутали?! На кухне всегда они в одном и том же месте стояли. Ума не приложу, каким образом их перепутать умудрились.

— Ваше счастье, что только один погиб. Если бы не этот юноша, который мертвяка на себя отвлёк, жертв было бы гораздо больше! Внимательнее надо ингредиенты подбирать. Остолопы.

Звякнул засов, дверь с жутким скрипом начала отворяться. Я спрятался таким образом, чтобы открывающаяся дверь закрыла меня от входящих, надеясь на то, что меня никто не увидит. Так и произошло — вошедшие пять человек были слишком заняты разговором, чтобы оглядеться по сторонам.

— Снимайте ящик с постамента. Кошмар какой, да вы ещё и доски берёзовые вместо осиновых использовали! В конце сессии каждый из вас приготовит для меня доклады. Темы скажу завтра.

— Что-то гроб лёгкий слишком… Кажется, паренёк тот потяжелее был, когда мы его сюда несли.

— Солью вокруг гроба круг начертите, а потом открывайте. Будем ваши ошибки исправлять. Похороним, как положено, а завтра объявим, всю правду расскажем всем. Кто погиб-то, хоть помните?

— Времени не было разбираться, Митрофан Михайлович, мы пока мертвяка упокоили, пока разобрались со всем, паренька того в коробку кинули, которую в подсобке ближайшей нашли, и унесли подальше, чтобы душа мертвяка в него не переселилась. Пока разбирались с другими, пересчитывали всех, искали тех, кто разбежался, целый день прошёл. А поздним вечером, как порядок навели — сразу к вам.

Какое-то время, вошедшие возились с приготовлениями — зажигали свечи, рассыпали соль. В это время, я пытался не шевелиться, чтобы не испугать экзорцистов. А потом тихонько шмыгнул в оставшуюся открытой дверь. Уже убегая в сторону выхода с кладбища, я услышал удивлённый вскрик — крышку гроба открыли и обнаружили моё отсутствие. Посмеялся про себя — пусть будет им наказанием за безалаберность. Получат они ещё от Митрофана Михайловича.

Добравшись до корпуса, в котором обычно ночевал, я обнаружил, что в моей комнате до сих пор горит тусклый свет — видимо, мой сосед, Борька, не смог уснуть в темноте после случившегося. Он тоже был на том посвящении. Заходить в корпус с главного входа я не решился — мне явно должно было достаться от комендантши. Да и выдавать свой поздний приход я не собирался — Митрофан Михайлович быстро бы сложил одно с другим и понял, кто на самом деле сбежал из склепа. Поэтому я тихонько прошмыгнул к водосточной трубе, по ней забрался на крышу. И уже с неё аккуратно спустился на карниз второго этажа, полностью опоясывающий здание.

Карниз был сделан таким образом, будто кто-то специально сделал его для тех, кого поселили на втором этаже, и у кого не было возможности залезать в окна по ночам, как у учеников, живущих на первом. Баланс сил, так сказать. В общем, мы все были благодарны неизвестному строителю. У нас даже традиция завелась похлопывать по стенам нашего корпуса в знак благодарности, каждый раз, когда приходилось тайком сбегать из своей комнаты часа или возвращаться в неё во время комендантского часа.

Я тихонько постучался в окно, нашим с Борькой условным стуком. Какое-то время никто не отвечал. Я повторил условный стук. Опять молчание. А потом, окно тихонько отворилось. И из него высунулось удивлённое заспанное лицо моего соседа.

— Ванька? Ты живой что ли? Я думал, тебя мертвяк погрыз! Думал, всю ночь спать не буду, но, видимо, всё же, вырубился.

Я попытался сказать что-нибудь, но в горле так сильно пересохло, что получился только хрип. Глаза Борьки расширились от ужаса, я замахал руками, что напугало его ещё больше и тот попытался спрятаться обратно. Я рванулся вперёд, не давая тому закрыть окно, и завалился вместе с ним в комнату. Тот завопил от страха.

— Не ешь меня нечистая. Сгинь!

Я быстро заткнул ему рот ладонью и повертел пальцем у виска. Дождался, чтобы тот успокоился, а потом взял кувшин воды и от души напился. После чего выпалил на одном дыхании:

— Живой, конечно, не видишь, что ли? Стал бы я к тебе стучаться и на карнизе торчать?

За дверью по коридору кто-то затопал, я быстро прыгнул на кровать и укрылся одеялом. Успел как раз вовремя за пару секунд до того, как комендантша тётя Люся заглянула к нам в комнату. Свет из коридорных ламп немного осветил нашу комнату. Тёмный силуэт тёти Люси с упёртыми руками в бока выглядел устрашающе.

— Чего расшумелись, мелюзга?!

— Борьке приснилось что-то. Тётя Люся, он у нас впечатлительный.

— Поменьше баек перед сном друг другу рассказывать надо! Спать крепче будете. Уже третью ночь подряд шумите. Завтра пойду жаловаться Настасье, чтобы она вас выдрала хорошенько на занятиях. Может тогда спать нормально будете.

Дверь закрылась, и я облегчённо выдохнул, поднявшись с кровати. Кажется, пронесло. Борька наконец-то соизволил заговорить, осматривая меня в слабом свете зажжённой свечи. Видок у меня был ещё тот.

— Ох, ну ты даёшь! Выглядишь, как будто из могилы только что вылез. Знатно мы там испугались. Все были просто уверены, что ты всё. Каюк. Алёнка весь день плакала, но старшекурсники и преподаватели молчали. Мы утешали её, как могли.

Только сейчас я понял, что Алёнка тоже была на том кладбище. Посвящение в храмовники от старшекурсников проходили все, просто в разных группах. Но Алёнка была в моей. Когда я понял, что мертвяка круг не держит, я попытался того за собой увести и получил за это. Видимо, мертвяк меня тогда и погрыз, только этого уже ничего я не помнил. Почему же старшекурсники не проверили, живой я или нет. Или проверили, и я признаков жизни не подавал? Вопросов у меня было много.

— Блин, Борька, надо Алёнке весточку подать. У тебя остались журавлики из мастерской?

— Два последних. Один мне нужен самому, а на втором пиши, что хочешь.

Я так и сделал. Написал короткое сообщение Алёнке: «Алёнка, это Ванька. Завтра всё расскажу. Жив, цел, орёл!». Потом подёргал за хвост, чтобы журавлик начал хлопать крыльями, прошептал ему, чтобы он летел к Алёнке и отпустил. Журавлик исчез в темноте, направившись в сторону женского корпуса.

Почтовые журавлики пришли к нам с какого-то загадочного острова далеко на востоке. Алёнка всё пыталась мне рассказать про них, да я как-то мимо ушей пропускал. Если кратко, живут на том острове не то аситы, не то монцы. А может, и те и другие. Вот только они там совсем странные. Все заклятия у них пишутся на бумаге странными закорючками, а бумагу эту они издревле оживлять научились. Даже название для этого в учебниках есть, махоноками называется. Только вначале, чтобы махоноками сделать, нужно вначале оригами сложить, по их же поверьям. Просто так бумага волшебной не становится.

— А зачем, говоришь, тебе второй журавлик?

— Да так, вдруг понадобится.

Борькино лицо залилось красной краской. Он давно хотел приударить за моей сестрой, да всё никак не решался. А новые листы можно было только в мастерской наделать. У неё сложный процесс производства, который включает в себя передачу частички души от адресата в лист бумаги. Бумага тоже должна быть особенной, пропитанной специальным составом и нагретой до определённой температуры в печи. Состав мы готовим на уроках травничества, обжигаем в мастерской, а частичку души вкладываем на уроках заговоров. Вот так, три, казалось бы, разных занятия применяются для создания всего одного журавлика.

Адресатом, может быть только тот человек, который в этот лист бумаги свою частичку души вложил. Журавлик летит только к своему хозяину. Поэтому, в связных пунктах лежат стопки бумаги, каждая из которых имеет своего хозяина. Бумагой обмениваются пункты журавлиной почты, чтобы журавлики прилетали в назначенный пункт. Те, в свою очередь, таким же образом связаны с другими же пунктами. В итоге, журавлиная почта покрывает значительные расстояния и решает вопросы коммуникации между отдалёнными друг от друга поселениями. Интересно ещё то, что несмотря на маленькие размеры журавлика и кажущуюся хлипкость бумаги, ещё ни разу письмо не терялось в дороге. Да и скорость доставки была довольно высокой. Заклятия махоноками были придуманы в далёкой древности и имеют силу не меньшую наших охранных кругов из соли.

Через пару минут, я увидел, как в комнате Алёнке, зажглась и погасла несколько раз свеча. Это был наш условный сигнал, обозначающий просто «спокойной ночи». Я со спокойной душой разделся, закинул свою грязную рубашку под кровать и лёг спать.