Остаться на грани
Будучи еще достаточно молодым, Карим уже пережил немало лишений в своей жизни. Теперь же, стоя на краю, он столкнулся с самой главной дилеммой судьбы. Он был поставлен перед нелегким выбором между двумя сторонами одной грани. Но чтобы принять верное решение, он должен вспомнить все, что привело его к этому, и свершить суд.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Остаться на грани предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1
Май 2014
На майские праздники погода после весенней оттепели уже полностью устаканилась. Солнце хорошенько прогрело землю за день, хотя до настоящего лета было еще около месяца. Лето я всегда любил больше всего. Кутаться в дождевики и мерзнуть под пасмурным небом не было моим любимым занятием. А зимы у нас в последнее время очень часто как раз такими серыми, удручающими и были. Снег с каждым годом выпадал все реже и реже. Последняя зима так вообще превратилась в мокрую осень. Но моя родина всегда ассоциировалась у меня именно с летним периодом. При слове «Крым» в памяти каждый раз всплывали яркие, солнечные эпизоды из беззаботного детства. Тогда вместе с отцом мы ходили в горы, он заводил меня на самую высокую вершину и моему взору открывались потрясающие виды на утопающий в зелени родной Бахчисарай, на бескрайние, поросшие сочными лесами горные долины, раскинувшиеся под чистейшим, синим небом. А где-то там, за горизонтом находилось море. Хоть и глаза мои его видеть не могли, но словно неким внутренним взглядом я ощущал, что оно там есть — глубокое и таинственное, сливающееся вдалеке воедино с небом. И казалось невозможным, невероятным мне тогда, что там, вдали, за морем была еще какая-то земля, что там тоже жили люди. И, быть может, даже в данное мгновение другой такой же мальчишка, как и я, вместе со своим отцом стоял на вершине другой горы и также глядел на нас, на купающийся в солнечных лучах Крым. Все свое сознательное детство я провел здесь.
Меня зовут Джелилов Карим Исметович. В этом году мне исполнилось восемнадцать, я доучивался одиннадцатый класс и готовился к экзаменам. Одним воскресным вечером мы с отцом возвращались на наших стареньких жигулях из Симферополя, где у отца на центральном рынке был свой лоток с овощами и фруктами. Я давно уже стал ему помогать. В очень раннем возрасте я осознал, что нужно зарабатывать деньги. Мы никогда не жили в большом достатке. Конечно имея частный дом со своими теплицами, небольшим виноградником и несколькими фруктовыми деревьями, мы голодными не оставались. Но я понимал, что так всю жизнь прожить не получится, что рано или поздно мне нужно было бы выпорхнуть из родительского гнезда и добиться в этой жизни чего-то самому.
Сумерки уже опустились на землю и то тут, то там на улицах Бахчисарая загорались фонари. Мы уже подъезжали к нашему двору. Еще два поворота и мы были у дома. Шины мягко прокатились по щебенке, и машина уперлась прям в крыльцо.
— Вот мы и добрались, бала́м!1 — весело окликнул меня отец, возвращая на землю. Но меня словно гложило изнутри какое-то нехорошее предчувствие. Когда двигатель смолк, мы услышали доносящиеся из дома голоса и шум. Их было несколько.
— Нас грабят? — предположил я. — Но ведь ана́2 уже должна быть дома.
— Сейчас разберемся, — осторожно выходя из машины, сказал отец.
Мы, стараясь не издавать лишних звуков, прокрались в приоткрытую дверь дома. В коридоре было пусто, свет горел в зале. Оттуда-то и доносились голоса мужчин и… Без сомнения — мама была тоже там! Недолго думая отец вломился в комнату, но не успел он ничего предпринять, как на него тут же набросилось двое человек в форме. Отцу быстро скрутили руки и подвели к, видимо, старшему по званию. Кроме этих троих в комнате было еще человек пять. Мама же, до этого тихо сидевшая на диване и почти неслышно плачущая, вдруг вскочила и бросилась к офицеру:
— Он ни в чем не виноват, отпустите его! Мы простые люди! — принялась она умолять, но немолодой мужчина оставался бесстрастен и безучастен.
— Джелилов Исмет Шевкетович? — сурово взглянул он на обездвиженного отца.
— Да. А в чем собственно дело господа? — папе удавалось в этой ситуации сохранять завидное спокойствие.
— Я — полковник ФСБ3, Захаркин Игорь Валентинович! — офицер почесал свой плешивый затылок и продолжил. — Вы задержаны по статье 222 УК РФ за незаконное приобретение, передачу, сбыт, хранение, перевозку огнестрельного оружия и боеприпасов. В вашем доме был проведен обыск, в подвале была обнаружена новая партия оружия, которое вы намеревались передать террористической организации на территории Республики Крым. В связи с этим вы также будете обвинены и по статье 205.1 УК РФ за содействие террористической деятельности.
— Это какая-то ошибка, полковник! — удивленно уставился на мужчину отец. — В моем погребе отродясь ничего кроме закруток никогда не было!
Тут в зал вошли еще несколько человек с тяжелыми баулами.
— Товарищ полковник, это также было изъято из подвального помещения, — доложил один из них.
— Этого не может быть! — было видно, что папа уже начинает понемногу терять самообладание. — Это же подстава, начальник!
Полковник внезапно подскочил к нему, словно гепард:
— Наконец-то я тебя поймал, Хызыр-рейс, и сделаю все, чтобы ты не смог отвертеться от наказания! — сменил вдруг он официальный тон на фамильярный.
— Карета уже подъехала, товарищ полковник! — заглянул в комнату еще один из полицейских.
Уведите его! — буркнул Захаркин и неожиданно перевел свой взгляд на меня. Никогда еще в своей жизни я не видел таких злых, маленьких глаз, которые, казалось, сверлили меня насквозь
— Ты его сын?
— Д-да… — выдавил я из себя.
— Я проверю и тебя лично — не может такого быть, чтобы ты не был подельником своего папаши! — с этими словами он жестом приказал всем собираться. Со двора уже послышались звуки паркующихся машин. Мама неожиданно сделала отчаянную попытку броситься к отцу, но двое полицейских отстранили ее, и она упала на диван. Папу с заведенными за спину руками вывели из дома, словно какого-нибудь вора в законе. Уже стоя на крыльце и наблюдая, как моего отца грузят в карету, полковник Захаркин оглянулся, и мы вновь пересеклись взглядами. Я запомнил лишь его мерзкую ухмылку. Скоро все стихло, и последняя машина скрылась в облаке пыли.
Июнь 2014
В девять часов вечера я покинул пыльный салон автобуса. Ноги и вся нижняя часть порядком онемели за несколько суток езды из Херсона. Позади остались болгарские курортные городки, солнечные виноградники Молдовы, выжженные южно-украинские степи и такой родной, уже далекий и недосягаемый полуостров. Еще в понедельник я был там, ходил по улицам Бахчисарая, продолжал ездить торговать на рынок каждую субботу вместо своего отца, но в эту субботу я уже был в совершенно другой стране. Автовокзал Стамбула кишел толпами людей, толкающихся и куда-то спешащих среди лабиринтов из автобусов. Эта суматоха вместе с ярким светом фар и фонарей сбивала меня с толку, но я был рад, что теперь мог хотя бы вдохнуть свежего воздуха. Несколько дней назад я и представить не мог, что окажусь здесь. Я готовился к последним школьным экзаменам, когда мама вернулась с работы в магазине. Она была чем-то очень взволнованна.
— Карим, бала́м, кель!4 — позвала она меня, принявшись разбирать сумки на кухне.
— Селям, ана́м!5 Что-то случилось? — поспешил я к ней. В последний раз такой я ее видел несколько недель назад, когда арестовали отца. Ее руки тряслись, но она продолжала выкладывать покупки на стол. Увидев меня, она немного успокоилась и присела.
— Сегодня ко мне заходил Амет, старый папин друг. Помнишь его?
— Да, кажется, припоминаю, — это был невысокий пухлый пожилой опер из Симферополя, пару раз в детстве отец брал меня вместе с ними на рыбалку, но в последнее время они очень редко общались и я уже давно не видел дядю Амета.
— Он сказал, что сейчас о деле папы гудит весь Симферополь. Тот полковник, как его, Захаркин, кажется? Так вот он давно уже охотился на некоего торговца нелегальным оружием по кличке Хызыр-рейс. И теперь, взяв нашего папу, он его просто так не отпустит. О, бедный Исмет! Он будет давить до конца и посадит его надолго, — лицо мамы сделалось печальным как никогда прежде.
— Неужели ничего нельзя предпринять? Дядя Амет, он же работает в полиции, неужели он не может доказать, что папа невиновен? Ведь его подставили — это же очевидно! — негодовал я.
— Против Захаркин никто не пойдет, бала́м… Он из ФСБ, — вздохнула мама. — О нем ходит немало разговоров: при Украине он работал в СБУ6, здесь же, в Крыму. А когда пришла Россия, он быстренько перекрасился под ФСБ. Переметнулся и глазом не моргнул. Говорят, что он не знает ни чести, ни совести. И если он за что-то взялся, то восставать против него бессмысленно.
— Не переживайте так, ана́м, — я старался говорить как можно увереннее, — мы что-нибудь придумаем. Можно устроить протест, собрать всех наших…
— Нет! — резко отрезала вдруг мама. — Тебе нужно уехать, Карим! Амет рассказал, что полковник начал копать и под тебя — он пытается доказать, что ты помогал отцу в продаже оружия террористам. И зная полковника, Амет заявил, что у него это выйдет. Не найдя реальных доказательств, он сфабрикует их. Ты в опасности, Карим!
— Но что же делать? — небольшое тревожное чувство начало постепенно нарастать во мне. — Куда же мне уезжать, ана́м? В Севастополь, Ялту?
— Нет, нет, Карим… он тебя здесь везде найдет, из-под земли достанет… В Россию тебе тоже нельзя — ФСБ будет тебя искать и там, если объявят в розыск. В Украине сейчас непонятная ситуация, да и не к кому тебе там ехать…
— А как же Девлет? — вспомнил я своего старого друга и бывшего одноклассника, который уже несколько лет назад с семьей переехал в Киев.
— Бала́м, тебе нужно уехать туда, где тебя этот полковник точно не достанет. У меня есть брат — Энвер. Я не видела его пятнадцать лет, но периодически мы поддерживали связь. На него можно будет положиться. В девяностых годах он начал ездить в Турцию челноком, привозил сюда одежду, продавал. А потом решил переехать туда навсегда, ему предложили хорошую работу, с хорошим окладом. Семьи-то у него не было, терять ему было нечего, и он остался там, начал работать. Когда жизнь у него наладилась, и он встал на ноги, то начал иногда звонить нам с отцом. Он и ему предлагал приехать, попробовать. Говорил, что и для тебя найдется, куда себя применить, когда вырастешь. У меня есть даже его адрес где-то записанный, — мама подскочила и бросилась к холодильнику, с которого достала старый толстенький потрепанный блокнотик и принялась судорожно перелистывать его, то и дело смачивая пальцами пересохшие страницы. Наконец она остановилась и радостно воскликнула:
— Вот! И его телефон, и адрес!
В тот же вечер она принялась созваниваться с дядей Энвером. И вот спустя несколько дней я уже стоял на автобусной платформе Стамбульского автовокзала. И пытаясь освоиться, искал, чем же добраться до родственника. Мама отдала мне практически все семейные накопления, чтобы купить билет на автобус из Херсона в Стамбул. Сейчас в кармане оставалось еще несколько долларов на такси. Я зашагал к выходу и не успел сделать и двух шагов, как словно из-под земли возникла желтого цвета машина с табличкой «TAXI» наверху.
— Куда поедешь, кардэщим?7 — крикнул мне бородатый водитель из прокуренного салона. Турецкий я понимал еще довольно плохо, но так как он имел много общих слов с моим языком, то мне не составило труда быстро сориентироваться. Закинув один единственный рюкзак на заднее сиденье и сев спереди, я вручил ему небольшой тетрадный листок с адресом моего дяди. Тот, отвесив мне турецкий «тамам»8, завел двигатель и выехал на залитые переливающимся светом ночные улицы огромного города. Никогда прежде мне не доводилось видеть такого масштаба вживую. Смотря тот или иной фильм, я всегда мечтал оказаться вместе с разгуливающим по мегаполису главным героем на том же месте, где и он, мечтал очутиться среди подобных каменных джунглей. Это все некогда казалось таким далеким и недосягаемым, словно из другой реальности. А теперь вот я ехал в одном из желтых такси, подобном тем, которые так часто видел в кино, по широкой автостраде. Вокруг меня со всех сторон проносились яркие билборды, мерцающие рекламы, приковывающие к себе внимание с первых мгновений, высотные здания и небоскребы, искрящие слепящими цветами, словно новогодние елки. Сама же трасса, по который мы уже мчали, тоже словно вводила меня в некий транс — навстречу друг другу с невероятной скоростью текли две яркие, светящиеся реки: красная и белая. И мы, сидя в этой машине, казались какими-то маленькими пещинками в этой бурной автомобильной реке. Скоро огни высоток остались позади, а передо мной выросло нечто вообще фантастическое и уму непостижимое — мы приближались к длиннющему высоченному мосту, который словно хамелеон переливался всеми цветами радуги. Я взглянул вниз и увидел, что мы проезжали над темно-синей морской гладью, покой которой нарушали бороздившие ее пароходы и корабли, оставляя за собой пенящиеся белые следы.
— Это — Босфор! — гордо, словно это было неким его личным достоянием, заявил водитель, заметив, как я завороженно прилип к стеклу. Бездонная глубина, беспроглядная тьма водной массы как будто затягивала меня в свои пучины. Но от моих эмоций меня вновь оторвал мой спутник.
— А теперь мы уже приближаемся к Азии, — объявил он.
Подумать только, в тот момент я находился между двумя континентами, между Европой и Азией! И эти несколько минут ощущались так, будто я завис между двумя мирами на несколько часов. Подняв свой взгляд от морских глубин, я был накрыт очередной волной неподдельного ликования — береговая линия города, как на европейской, так и на азиатской стороне пестрила золотистыми огоньками. Высокие минареты мечетей горели подсветками и создавали некое волшебное ощущение восточной сказки. Азия тем не менее мне показалась более тихой и спокойной — не было уже того кипиша, того головокружительного движняка, что по ту сторону Босфора. Чем дальше мы отдалялись от моста, тем все более мои глаза начали успокаиваться, а сердце перестало безудержно колотиться в груди. На часах магнитолы показывало пол одиннадцатого вечера. Мы зарулили на тихую уютную улочку, по обе стороны которой располагались невысокие четырехэтажные квартирные дома.
— Добро пожаловать в Стамбул! — подмигнул мне водитель, когда я, рассчитавшись, выгрузился из машины. Через минуту желтый автомобиль свернул за угол, и на улице вновь воцарилась тишина. Я подошел к подъезду и принялся изучать домофон. Мой дядя жил в шестой квартире, я нажал на кнопку. Вскоре на том конце кто-то снял трубку, хрипло кашлянул и входная дверь отворилась. В подъезде оказалось по две квартиры на этаже. По винтовой лестнице я добрался на третий этаж. Меня уже наверняка ждали — квартирная дверь была приоткрыта, и на пороге стоял высокий мужчина сорока лет с острым носом и двухдневной щетиной. Это было первым, что мне бросилось в глаза тогда.
— Твоя мама предупредила меня, Карим! — улыбнулся мужчина.
— Селям алейкум, дайы!9 — хоть я совсем и не знал этого человека, но что-то родное в нем ощутил. В памяти вдруг возник тот взгляд, которым всегда глядел на меня къартбаба́10, мамин отец. Что-то общее было во взгляде дяди Энвера и давно покойного деда, которого я очень любил.
— Алейкум селям, Карим, заходи! — крепко обнял он меня и пригласил в дом. Квартира его была скромной, но просторной — кроме кухни и зала имелись еще две спальные комнаты. Порядка особого я не наблюдал, но оно и понятно — все же он жил один, как говорила мама, по-холостяцки, и женщины в доме не было.
— Сейчас чай поставлю, — протрубил он своим басом, — а ты пока раздевайся, мой руки. Ванная вон там, — махнул он рукой на одну из дверей в прихожей и скрылся на кухне. — Чувствуй себя как дома, — донеслось оттуда.
Я последовал его словам и, сняв верхнюю одежду, направился в ванную. Голова еще немного кружилась после чересчур насыщенного путешествия по улицам вечно бодрствующего города. Намочив лицо прохладной водой, я взглянул в свое отражение в зеркале. Мне на мгновение показалось, будто что-то переменилось во мне. Хотя дело, скорее всего, было в моем помятом утомляющей дорогой лице и лохматых, стоящих колом волосах. Под глазами стояли синяки — бессонные ночи в автобусах давали о себе знать. Желудок урчал, словно оправдывая мою щуплость. Напоследок я еще раз посмотрел на себя и ухмыльнулся — даже не верилось, что вся прошлая моя жизнь осталась позади. Не мог я тогда еще осознать того, что, возможно, назад мне уже пути не было. Еще вчерашний школьник я оказался в совершенно новом мире. Незнакомом мне, чужом и неизведанном. Ужасно хотелось спать, просто завалиться на кровать и погрузиться в глубокий сон. Я был рад, что и дядя Энвер сам уже периодически зевал, потому мы быстро попив чаю с печеньками и даже практически ни о чем не говоря, направились по постелям.
— Завтра утром мы решим, что с тобой делать, а пока — спать, — сонно заявил дядя и, проведя мне краткий инструктаж, удалился в свою спальню.
Утром я проснулся довольно рано — дядя Энвер еще не поднялся. Всю ночь я спал как убитый, отрубился практически сразу. Я встал и решил немного расходиться. Мне не терпелось взглянуть на этот город теперь при свете дня. Я подошел к окну и распахнул его, в комнату тут же ворвался свежий летний воздух. Только начинало светать и было даже слегка зябко. Поежившись, я попытался вглядеться в туманные очертания улицы, но из моего окна вид открывался только лишь на здание напротив. Откуда-то снизу потянуло запахом свежеиспеченного хлеба, обитатели этого райончика только-только начали выползать на улицы. Внезапно всю округу разразил зычный мужской крик. Я даже было подумал, что кто-то попал в беду, но прислушавшись, я понял, что мужчина кричал что-то о старых вещах. Вскоре в подтверждение моим догадкам на улице показался и сам кричащий. Он подобно спокойному кораблю монотонно выплывал на возвышенную часть дороги. Еще вечером я заметил, что рельеф Стамбула был далеко не ровным, потому многие улицы петляли и то поднимались вверх, на холмы, то вновь спускались вниз. Вдруг за спиной раздался стук и дверь спальни приоткрылась.
— Ты уже не спишь? — услышал я еще полусонный голос своего дяди.
— Доброе утро, дайы!11 Нет, что-то я прямо хорошо выспался, чувствую.
— Это хорошо… Ну тогда пошли кахвалтышку12 делать!
— Что? — немного растерялся я, не сразу поняв, что он имел в виду.
— Завтракать пошли, говорю! — приободрился дядя и скрылся в коридоре. Я второго приглашения не ждал — пустой желудок вновь дал о себе знать. Быстро одевшись и умывшись, я пришел на кухню, где уже во всю орудовал дядя Энвер. В помещении стоял такой аппетитный запах яичницы, что слюнки было сложно сдерживать.
— Сегодня нам предстоит великий день! — заметил меня дядя. Мне было по душе, что он пребывал в превосходном расположении духа. Я очень не хотел быть обузой для него, племянником, которого он в последний раз видел еще младенцем и которого теперь должен был приютить у себя. Никогда не любил я ощущать, что кому-то было в тягость возиться со мной.
— Может вам помочь, дайы?
— Не стоит, сейчас отведаешь менемен! — подмигнул он мне. — И да, называй меня просто Энвер-а́би13, особенно при посторонних.
— Яхши14, дайы, — запнулся я, — то есть, а́би.
— Ну вот менемен почти готов! — воскликнул дядя, раскидывая блюдо по тарелкам. Пахло довольно аппетитно, а на вид оказалось не очень. Это было что-то наподобие омлета, перемешанного с тушеными помидорами, перцем и сыром. Но слюнки от запаха потекли, и я присоединился к дяде, который уже уселся напротив меня и принялся уминать за обе щеки завтрак, или как он выразился «кахвалтышку».
— Ну рассказывай, племяш, что там у вас произошло! Твоя мама звонила пару дней назад, предупредила, что ты приедешь, но не захотела по телефону рассказывать подробностей. Так что теперь тебе отдуваться за все!
Я проглотил большой кусок омлета и принялся рассказывать ему все то, что приключилось с нашей семьей за последний месяц. Поведал о том, как мы с отцом, вернувшись с базара, застали дома около дюжины полицейских вместе с ФСБшниками и возглавляющего их полковника Захаркина; как тот сфабриковал дело против моего отца, оклеветав его контрабандистом оружия Хызыр-рейсом; и как решил затем взяться и за меня.
— Дела-а… — задумчиво протянул дядя, — и что это ему от вас понадобилось, от простой рабочей семьи? Может у него зуб какой на твоего отца есть?
— Не знаю, а́би. Мы люди маленькие, нигде не встревали, ни во что не ввязывались, жили себе спокойно, виноград выращивали и продавали.
— Но теперь тебе дорога на родину пока заказана, — заключил дядя и поднялся налить себе уже заварившегося чаю.
— Я не знаю, что будет дальше, куда мне идти, чем заниматься… Меня словно отправили в изгнание…
— Не падай духом, Карим, что-нибудь да придумаем, — казалось, дядя никогда не унывал и ничто не могло его смутить. — У меня есть один друг — Асматулла, он — уйгур, держит небольшой уйгурский ресторанчик в районе Аксарай. Сегодня съездим туда. Я думаю, договоримся и на первое время пристроим тебя. А там видно будет. Правда это в европейской части, далековато будет. Но пока это единственное, что пришло мне в голову.
Не таким я представлял себе поход на свое первое собеседование по работе, но выбирать и вправду было не из чего. Хотя, от мамы я слышал, что дядя Энвер уже давно устроился на какую-то неплохую должность. Вряд ли он подрабатывал официантом в кафешке. Я только не знал, как бы у него покультурнее об этом спросить или намекнуть. Но слова как-то сами вырвались изо рта:
— А с вами можно поработать?
Дядя вдруг резко переменился в лице и как-то странно замотал головой, словно побаивался чего-то:
— Н-нет, не стоит, не думаю, что тебе стоит… — отпил он горячего чая из стаканчика и, обжегшись, воскликнул. — У нас сейчас нету свободных вакансий, к сожалению, — отставив чай, дядя быстрым шагом направился в прихожую. Дожевав свой омлет, я последовал за ним.
Своей машины к моему удивлению у дяди не было, поэтому тем же утром он познакомил меня с общественным транспортом Стамбула. Как оказалось, его апартаменты (а так здесь называют не одну какую-то квартиру, а целиком квартирный дом) находились недалеко от автобусной остановки Бааларбаши. При дневном свете город выглядел уже совсем иначе — не было тех мигающих и светящихся красок со всех сторон, все казалось каким-то более спокойным. В автобусе стояла невыносимая жара, и когда мы наконец покинули его на конечной остановке у набережной Ускюдар, я с облегчением вдохнул морского воздуха. Но, чтобы добраться до кафешки Асматуллы-бея15, нам необходимо было еще пересесть на метро.
— Сейчас поедем под водой, — заметил дядя, когда мы начали спускаться на эскалаторе вниз, — под самим Босфором.
Я даже и представить себе не мог, что такое бывает! Что люди додумались и сумели построить метро под огромной толщей воды, под проливом, который вчера, отражая ночное небо, казался бездонной черной дырой. Хотя я и слышал о тоннеле Ла-Манш, соединяющем Англию и Францию, но не мог поверить в то, что сам с минуты на минуту окажусь в подобном тоннеле. Однако во время самого переезда между станциями на азиатской и европейской сторонах Босфора я к своему разочарованию ничего особенного не почувствовал: за окном вагона все также, как и в любом другом метро, проносились темные пошарпанные бетонные стены. И ощущения того, что я несколько минут находился на самом дне пролива, что надо мной находилось несколько сотен метров воды, этого не было.
Путь от метро к ресторанчику оказался совсем близким, и уже через десять минут мы были там. Про себя я отметил этот плюс.
— Добрый день! — первым подал голос мой дядя, — Асматулла-бей здесь?
— Да, сейчас позову его, — ответил ему юноша-официант явно уйгурской наружности. Я проследовал за своим дядей к одному из столиков. Спустя пару минут откуда-то снизу, с минус первого этажа, появился тот самый старый приятель дяди.
— Энвер! — обрадовался тот и тут же заключил дядю в объятия. — Давно же ты не захаживал к нам!
— Селям, а́би! Да что-то времени как-то не выдавалось, дела…
Затем наступил и мой черед жать пухлую руку хозяина кафешки.
— Это — Карим, мой племянник, — представил меня дядя, когда они уже опустились на стулья.
— Приятно познакомиться, Асматулла-бей, — улыбнулся я. А старый дядин друг тем временем попросил принести нам чаю.
— Ну, рассказывай, как ты, как дела идут? — тучный уйгур уставился на дядю своими раскосыми глазенками.
— Работаем, дела идут, продажи в последнее время пошли в гору.
— А у нас, как видишь, пока не особо с посетителями.
— Да ничего, закончится лето — приедут студенты, и опять будут толпами к тебе за самсой и лагманом ходить. Лучше тебя их все равно здесь никто не делает! — был весел дядя.
— А ты что же, соскучился по самсе, что решил заглянуть ко мне?
— Самсы-то да — я давно уже не ел, можно и заказать парочку! — загорелись глаза у моего дяди. Но я пришел поговорить по поводу моего племянника, — посерьезнел вдруг он.
— Я слушаю, — оценил меня взглядом уйгур.
— Карим попал в очень непростую ситуацию: только вчера он приехал из Крыма, вернее бежал оттуда. Его отца арестовали, подозревают, что он снабжал оружием определенные радикальные группировки, — вдруг резко понизил голос дядя. — Они считают, что его отец — Хызыр-рейс, — брови уйгура, как только он услышал это имя, тут же поднялись. В это же время подошел молодой парень-официант и подал уже разогретую самсу.
— Ты хочешь сказать, кардэщим16, что ты сын Хызыра? — переметнул он свой пронзительный, недоверчивый взгляд на меня.
— Нет, этого не может быть, — запротестовал дядя, — я знаю Исмета, его отца, всю жизнь — он простой работяга, никогда дальше базара и своего лотка с овощами не выходил.
— Все это, конечно же, печально, — уйгур откинулся на спинку стула и, мне показалось, что теперь он уже расслабился. А я, избавившись от его дискомфортного взгляда, откусил самсу, ароматная, горячая мясная начинка которой приятно растеклась по моему рту. Утренняя яичница уже давно переварилась, и желудок требовал очередной подпитки.
— Подозрения пали и на Карима, его считают подельником Исмета. Поэтому он и бежал из Крыма, — сделав паузу, дядя продолжил. — Я оказался его единственным родственником заграницей, вот так он и очутился в Стамбуле. Теперь ему нужно начинать новую жизнь, назад вернуться он уже не сможет, он должен начать осваиваться здесь. Я подумал, что было бы неплохо, если бы ты смог пристроить его кем-нибудь к себе — пускай хотя бы полы моет или посуду.
— Хм-м, — Асматулла-бей почесал свой пухлый, гладко выбритый подбородок, — по старой дружбе я, конечно, помогу твоему племяннику. Лишние две руки мне не помешают, но не на кухне. Будешь официантом, — посмотрел он на меня, — справишься?
— Думаю да, Асматулла-бей.
— Тогда я оставляю пацана на тебя, — поднялся дядя, — мне нужно сегодня съездить на встречу.
— Конечно, я введу его в курс дела, — старые товарищи попрощались. Дядя поблагодарил уйгура за вкусную самсу, которая и впрямь была божественна, особенно после нескольких дней скудного дорожного рациона. Перед уходом он объяснил мне, как доехать обратно, и дал немного денег на проезд.
— Ну пошли, Карим, познакомлю тебя с остальным персоналом, — приободрил меня хозяин ресторанчика, и я последовал следом за ним, спускаясь по винтовой лестнице на подземный этаж. Там располагалась кухня. Асматулла-бей представил меня всем официантам, которых было пятеро, все парни. Затем я познакомился с женщиной, варящей плов — она была единственной поварихой на кухне и, по всей видимости, женой хозяина.
— А это — Сафие, — сказал уйгур, подведя меня к последнему человеку, присутствовавшему на этой кухне, — я думаю, тебе будет интересно с ней познакомиться.
— Карим, — кивнул я ей. Девушка тут же подняла свои карие, такие детские глазки на меня и я сумел разглядеть ее милое личико.
— Очень приятно! — она скромно улыбнулась и продолжила мыть посуду.
— Ты тоже из Крыма? — догадался по ее имени я. — Давно ты здесь?
— Да, я полгода назад приехала, — девушка, по всей видимости, была рада видеть во мне своего соотечественника. То и дело поглядывая на меня, она продолжала беседу:
— А ты учишься здесь?
— Нет, я вот только вчера приехал, — на мгновение мне стало отчего-то неловко, что я не сумел похвастаться тем, что я студент. Я всегда мечтал выучиться и получить высшее образование, но теперь мне это никак не светило — теперь мой жизненный путь начинался с разноса тарелок клиентам. Однако Асматулла-бей не дал нам более возможности поговорить и принялся объяснять все устройство кухни и то, как у них все тут работало. Я старался запоминать все, что казалось мне важным. Как-то не хотелось оплошать в первый же день и чего-то напутать.
Весьма быстро произошел в моей жизни этот переход от вчерашнего школьника, к теперь уже работнику. Прежде я думал, что буду совмещать будущую учебу в универе вместе с подработкой. Я собирался поступать в Киев на информационные технологии, хотел заниматься программированием. Но сейчас я осознал, что теперь оказался я очень далеко от той мечты. Первый рабочий день начал сумбурно протекать перед моими глазами: я бегал от столика к столику, принимал и записывал заказы, потом спускался вниз на кухню и передавал их Гюльмире-ханым, нашей поварихе, брал другие уже готовые блюда и возвращался в зал. И так по кругу, пока где-то ближе к вечеру я не подошел к очередному столику, будучи уже порядком подуставшим. За ним сидели девушки. Их было трое и они говорили между собой по-русски. Впервые за этот день в кафе зашли русскоговорящие клиенты. Две из них были, очевидно, казашками, как я мог судить по чертам их лица. Третья же сидела ко мне спиной, когда я направлялся к ним, ее внешности разглядеть сразу мне не удалось. Но когда я поравнялся с ними, то на какое-то мгновение мне показалось, что я залип на нее. Пока другие две девушки делали заказ и что-то говорили мне, я не мог оторвать своих глаз от бесподобной красоты этой брюнетки с зелеными глазами. Наконец и она удосужилась поднять свой взгляд и обратилась ко мне. Я засуетился и принялся судорожно записывать ее заказ. Рука предательски дрожала, из-за чего у меня получились какие-то непонятные закорючки на листке, а я стоял над ней и глупо улыбался. Никогда я еще в своей жизни не встречал чего-то подобного. Аромат ее духов будоражил мое сознание, и мне так захотелось вдруг уткнуться в ее волнистые каштановые волосы. В здравое сознание меня вернул ее мягкий голос:
— Молодой человек, вы все записали?
— Д-да, да, конечно, — засуетился я.
— Ну, тогда идите, что вы стоите, отнесите наш заказ!
Я резко развернулся и направился к кухне, за моей спиной раздался девичий смех ее подруг. Это было какое-то странное ощущение — прежде мне доводилось встречаться с девушкой, но тогда я за весь период не испытывал таких чувств, которые нахлынули на меня сейчас за одну минуту. Эта незнакомка была настолько внешне утонченная, что казалась мне такой хрупкой, беззащитной. Мне отчего-то вдруг захотелось стать ее защитником в этом большом городе, в котором я и сам пока находился на птичьих правах, без года неделю. В тот вечер, возвращаясь после своего первого рабочего дня домой, я не переставая думал о ней. Почему я не спросил, как ее зовут? Дурак! Я мог лишь надеяться, что когда-нибудь она вновь придет в наше кафе. От нахлынувших эмоций я даже было на какое-то время позабыл о той непростой ситуации, в которой теперь оказался.
Ресторанчик закрылся в десять часов вечера, и когда я выходил из него на улицу, там было уже темно. Город вновь зажегся миллионами ярких огней. Начиналась ночная жизнь Стамбула. Но мне в тот момент больше всего хотелось поскорее добраться домой. Это был мой первый раз, когда я должен был сам сориентироваться в мегаполисе. Дядя, конечно, объяснил мне. как добраться до метро через несколько дворов. Да и память у меня было отличная. Единственное, что при ночном освещении эти улицы и проулки казались какими-то незнакомыми и одинаковыми. Никогда не любил оказываться в незнакомом месте в темное время суток. Днем я бы без проблем выбрался, наверное, из любой, самой отдаленной точки города, но в темноте, при свете одних лишь фонарей, я начинал чувствовать себя отчего-то неуютно. Да и район этот, в котором находилась кафешка, сейчас казался каким-то мрачным и холодным, несмотря на все еще прогретый солнцем воздух. Улочка сменялась улочкой, за одним двором следовал другой точно такой же двор, но метро все не виднелось. Впрочем, как и любых других признаков цивилизации. Дома вокруг все стояли какие-то серые, старые и обшарпанные, кое-где — даже разрушенные (видимо эти были под снос). Зашел я уже в такие дебри, где практически не встречалось ни одного прохожего. Наконец, завернув за очередной поворот, я услышал какие-то голоса. Их было несколько, и я обрадовался, что наконец повстречал хоть одну живую душу. Я попытался вслушаться — нет, это был не уже ставший привычный моему уху турецкий язык, похожий на мой родной. Компания людей, мимо которых я проходил, говорила на неизвестном мне языке. На арабский это тоже похоже не было — его я хоть и не знал, но отличить мог бы. Неожиданно один из них повернулся ко мне и громко уже на турецком языке крикнул:
— Кардэщим17, подойди-ка!
На какой-то момент внутри меня все оборвалось. До меня быстро дошло, что я оказался в не совсем выгодной для себя ситуации.
— Сигареты есть, кардэщим? — человек шесть уже направлялись ко мне медленной, уверенной поступью, подобно хищникам, собиравшимся вот-вот схватить добычу.
— Нет, не курю, — сухо ответил я и попытался продолжить свой путь.
— Постой, постой! — окликнул меня вдруг другой парень. Я собрался было рвануть вперед по улице, которая через метров сто упиралась уже в какую-то освещенную площадь. Но тут же резко меня кто-то развернул за плечо, и я оказался нос к носу с группой гопников, которые, воспользовавшись моим замешательством, уже окружили меня. Драться мне было не впервой, и я напряг весь свой корпус, будучи готовым к неожиданным выпадам с их стороны.
— Мы же культурно попросили у тебя прикурить, а ты разворачиваешься и уходишь, — заявил один из них на турецком языке, но с заметным слегка неразборчивым акцентом. Стоявший за моей спиной вдруг бесцеремонно толкнул меня в плечо. Такого терпеть я не мог, я всегда был очень легко воспламеняем. Резко обернувшись, я с разворота заехал ему по лицу, обидчика откинуло назад. Не мешкая и не ожидая очередного «приглашения», я тут же нанес удар по ребрам второму гопнику. Внезапно другой их приятель захватил меня сзади за шею локтями, но несколько лет посещений борцовской секции в школе не прошли даром. Быстрым движением мне удалось перекинуть его через плечо, и тот грохнулся прямо на асфальт спиной. Но неожиданно я получил душащий удар в солнечное сплетение, и затем кто-то огрел меня чем-то тяжелым по левому уху. На какое-то мгновение уши заложило, и я упал на колени. Тем временем один из них достал нож и замахнулся, чтобы ударить меня в живот. К этому я готов не был. Вдруг раздался выстрел, чей-то пронзительный крик, один из нападавших выругался, затем прозвучал еще один выстрел и гопники резко рванули во дворы.
Стрелявший человек показался из темноты и поспешил ко мне. Подбежав, он протянул руку.
— Живой? — заботливо поинтересовался он.
— Да… — отдышался я и поднялся с его помощью, — спасибо.
— Тебя как зовут? — спросил неизвестный, пряча пистолет под куртку, за ремень джинсов. — Иностранец что ли? — заметив мое замешательство, уточнил он. По его акценту мне показалось, что и он не был турком.
— Карим, я — крымский татарин.
— Так ты наш выходит! Какое совпадение! У тебя необычное имя для крымского татарина. А я — Ильяс.
— Карим с арабского значит «щедрый». А откуда у тебя пушка? — такое стечение обстоятельств казалось мне просто невероятным.
— Я живу здесь недалеко и не первый год. Это были курды. Они частенько здесь гоп-стопят. Поэтому я давно уже хожу домой с пистолетом.
— Ты подстрелил одного из них? Я слышал крик.
— Это — травмат. Да и целюсь я всегда по ногам. Ты-то куда направляешься?
— К метро. Заблудился вот, — я начал уже потихоньку приходить в себя и в глазах перестало двоиться после тяжелого удара по голове.
— Так и быть, я провожу тебя. Тут в принципе недалеко — ты не дошел самую малость. Вон на той освещенной площади, где улица кончается, и находится спуск.
Мы двинулись на свет. Хоть по моему выражению лица этого было и не видно, но я действительно был рад этой случайной, но во время произошедшей встрече. Вдвойне был я рад тому, что мой спаситель оказался тоже из Крыма. Драться мне приходилось не впервой, но эти курды оказались не просто хулиганами, а прямо настоящими отморозками, к тому же с ножами и, одному Аллаху известно, чем еще, в своих карманах. Весело прошел мой первый денек, ничего не скажешь.
— Ты недавно приехал, вроде бы? — вновь заговорил мой спутник.
— Да, только вчера вечером. Еще не успел освоиться даже, а Стамбул меня уже встретил своим гостеприимством, — усмехнулся я.
— И что ты забыл в такое время в этом районе? Ты где живешь? — Ильясу, видать, хотелось побольше пообщаться с земляком.
— Я здесь работаю, в уйгурской кафешке, а живу я в азиатской части… Бааларбаши кажется, — попытался вспомнить я.
— Далековато! — присвистнул Ильяс. Тем временем мы уже очутились у спуска в метро.
— Ты, кстати, заходи если что. Угощу тебя самсой. Спасибо еще раз, что вступился. Ведь мог и мимо пройти.
— Да не за что! — улыбнулся парень. — А кафешку я здесь знаю эту, зайду обязательно!
— Ну, пойду тогда я, а то поздно уже. Рад был познакомиться с тобой, Ильяс!
— Увидимся еще!
— Давай! — мы обменялись рукопожатиями, и я, ступив на ступеньку эскалатора, поехал вниз, скрываясь под землей.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Остаться на грани предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
