Пять лимонов на мороженое

Кирилл Кащеев, 2013

Сева не мог поверить своим глазам: неужели их план провалился? Никогда еще детективы из агентства «Белый гусь» не терпели такого сокрушительного поражения! А ведь начиналось все просто замечательно… Сыщикам досталось дело, созданное, казалось, специально для Севы, талантливого эксперта по финансам. Разобраться, каким образом банк выдал кредит на пять миллионов одному из собственных хозяев, – что может быть проще? Однако неприятности преследовали гения экономики с самого начала. И вот теперь вместо одного подозреваемого в ловушку попалось целых четыре… Где же настоящий преступник?!

Глава 8. Банк на грани нервного срыва

—Ну вот, а на следующий день они оба пришли ко мне… — горестно продолжал посетитель, сидя перед столом Саляма в офисе детективного агентства «Белый гусь».

— А вы… Простите, вас как зовут? — наклонился к микрофону в рабочей комнате Сева.

— Конечно, я же не представился! — спохватился посетитель, вытаскивая из кармана визитку.

— Савельев, Константин Николаевич, председатель правления банка, — вслух зачитал Салям.

— Ага, у вас еще ребенок семи месяцев, — пробормотал Сева, немедленно вспомнив разговор в «детском» банке — о дядя Косте, который своего семимесячного должен пристроить.

— А вы откуда знаете? — В офисе посетитель испуганно шарахнулся от Саляма.

— Салям, сделай загадочное лицо! — торопливо прошептал в микрофон Сева.

Салям сделал. Лицо получилось не столько загадочное, сколько устрашающее, потому что Константин Николаевич на всякий случай отодвинулся еще дальше.

— Меня интересуют отношения между этим самым Петром Маркеловичем и Анной… как ее… Викторовной, — предусмотрительно держась подальше от микрофона, сказала Кисонька.

— А меня — что такое коллекторное агентство, — пискнула Катька.

— Про агентство я тебе и сам скажу. — Сева прикрыл микрофон рукой. — Такая служба, которая деньги из неисправных должников выколачивает.

— Ага, — сказала Катька и погрузилась в глубокую задумчивость.

— А насчет отношений — сейчас спросим, — кивнул Кисоньке Сева.

— Сложные у них отношения, — в офисе сообщил председатель правления. — Так-то они муж и жена. Раньше вроде нормально все было, потом ссоры пошли. Полгода назад Петр Маркелович себе квартиру купил, и они разъехались. Но пока не разводятся, у них же банк и сын. Они ж учредители!

— Сына? — буркнул Салям.

— Банка! Сыну-то что — он сегодня с папой пожил, завтра с мамой — и все нормально! — уверенно заявил Константин Николаевич. — А банк ссор не выносит! А у нас даже не ссора — у нас полный разброд и шатание!

— Дайте-ка я проверю, правильно ли я понимаю ситуацию, — солидно сказал сидящий у микрофона Сева и в задумчивости сложил пальцы домиком. — Итак, с вашего первого учредителя совершенно неожиданного для него потребовали долг в пять миллионов евро — плюс проценты, естественно, — которые он будто бы взял в кредит в собственном банке. Сам он утверждает, что ничего не брал. Этот ваш Петр Маркелович поехал в коллекторное агентство — и обнаружил, что по бумагам он кредит действительно взял! И что на тех бумагах стоит подпись второго учредителя, Анны Викторовны, его жены… Вернее, почти что бывшей…

— Ну да, — кивнул Константин Николаевич. — Такие крупные кредиты не выдаются, хоть ты три раза учредитель. Нужно разрешение специального кредитного комитета и подпись его главы. И по документам четко получается, что кредитный комитет был, Анна Викторовна его возглавляла и разрешение дала! А Петр Маркелович говорит — не было. И обвиняет Анну Викторовну, что это она так хочет его подставить, чтоб не делиться при разводе! Подделала, дескать, и документы, и его подпись!

— А она что говорит?

— Говорит — не было комитета! — энергично кивнул председатель. — И это единственное, в чем они сходятся! Она тоже поехала в коллекторное агентство — и обнаружила, что, по документам, она кредит действительно дала! И что на тех бумагах стоит и ее подпись, и его подпись. Только вывод она делает совсем другой! Что Петр Маркелович подделал ее подпись! Получил пять миллионов, а ее подставил, чтоб не делиться при разводе! Глава кредитного комитета, если он поручился за получателя, несет полную ответственность за возврат кредита, — пояснил Константин Николаевич.

— Подписи на подлинность проверили? — быстро спросил Сева.

— Частным порядком нашли эксперта, — кивнул председатель.

— Ну и какая подлинная, а какая поддельная? — спросил Сева.

— Обе, — убито сообщил председатель.

— Поддельные? — уточнил Сева.

— Подлинные! — В голосе председателя прозвучало полнейшее отчаяние. — Вот с этого и начинается кошмар! Тоже подлинный! Банк просто разломился пополам! Петр Маркелович не желает работать с Анной Викторовной! Он вообще сейчас злобный, как черт — у коллекторов свое начальство, они никаких объяснений Петра слушать не желают, и ему ночного какаду запустили…

— Кого? — изумился Сева, мгновенно представив себе здоровенного попугая, вроде Ромы из старого мультика, который темной ночью стучится клювом в окно первого учредителя, приговаривая: «Рома!», «Рома!».

— Способ давления на должников, — ухмыльнулся Константин Николаевич. — Записывают на пленку требование, чтоб долг вернул, подключают на автодозвон. Снимаешь трубку, а там противный такой, занудный голос — верните долг, заплатите проценты. Снова и снова звонят, раз за разом. Особенно по ночам это весело.

Сева подумал, что представившийся ему образ был почти верным.

— Пока Петр номер телефона сменил, у домработницы нервный тик начался, а сын у него ночевать отказался. Так Петр вместе с Анной теперь даже документы подписывать не соглашается, а без их подписей мы ни одной крупной сделки провести не можем! Дальше — хуже! Первый учредитель дает распоряжение какой-то службе — а второй его тут же отменяет! В банке просто гражданская война! Одни поддерживают Петра, другие — Анну. Документы прятать начали! Одни засекретили одно, другие засекретили другое. Банк парализован! — Голос председателя сорвался на вопль. — А виноват получаюсь я, ведь я же председатель правления и главный менеджер!

— Но подождите… — Сева слегка растерялся. — Раз вы там главный — просто велите им прекратить, и все!

Председатель снисходительно улыбнулся сидящему перед ним Саляму:

— Я — наемный служащий, а они — владельцы. Я командую банком, но не учредителями. А они — каждый! — обвиняют друг друга в подлоге, и ничего не желают слушать! Пока они эти пять миллионов выколачивают, мы уже на одном бездействии все десять потеряли! А что будет, когда вкладчики начнут предъявлять претензии… — он в ужасе помотал головой. — А они вот-вот начнут! Я прикрываю ситуацию как могу, но слухи уже просачиваются!

— Ладно, учредители валят друг на друга. Но ведь с этим кредитом не только они работали! Были же какие-то… ну я не знаю… — Салям в офисе подождал, пока Сева сообразит, — бухгалтеры…

— По бухгалтерии выходит — пять лимонов ушли, — кивнул председатель. — А куда ушли — непонятно. Вроде бы счет — прямо в нашем банке, только пусто на нем!

Вадька в рабочей комнате вскинул голову, но Сева уже и сам догадался спросить:

— Внутреннюю компьютерную сеть проверяли?

— Лучше б даже не пытались! — тоскливо выдохнул Константин Николаевич. — Учредители два часа за спиной у нашего системного администратора простояли — требуя немедленно найти доказательства против этого гада или этой гадины. Наш системщик в туалет у них отпросился и там шесть раз повесился…

— Как это? — дружно обалдели сыщики.

— А у нас в туалете лампы дневного света — шесть штук. Он на каждой из них вешался, они его вес не выдерживали и обрывались. Когда последняя свалилась, он сам себе «Скорую» вызвал и на ней уехал. Теперь лечится от стресса и склонности к самоубийству. Говорят, в тяжелом состоянии — еще бы, шесть попыток подряд! — и до окончания заварушки на работу не вернется.

— А служба безопасности пыталась разобраться?

— О, да! Они такие разборки устроили! — Казалось, эти слова жгут председателю рот, как борщ, в который случайно сыпанули полную перечницу. — Прямо в коридоре их шеф со своим замом подрались — вроде бы один был за одного учредителя, второй — за другого, только никто не понял толком, кто за кого! Бой был покруче, чем у Джеки Чана. Офисные столы и одна секретарша так в воздухе и летали. Два компьютера разбили — старых, списанных, и нанесли друг другу тяжкие телесные повреждения. Теперь в одной палате на соседних койках помирают, и будут помирать, пока вся эта история так или иначе не закончится. Полицию мы, сами понимаете, вовлечь не можем — это ведь все равно, что сразу о банкротстве объявить! Я уже совсем отчаялся — а тут вы пришли! Вы — мой единственный шанс! Вы у нас не работаете, наших шефов не боитесь, и с госслужбами не связаны. Учтите, если вы не найдете, кто это сделал — банк не сегодня-завтра разорится!

— И вы будете за это отвечать, — хмыкнул Сева. — Как его официальный глава.

— А вы — потеряете свои деньги. Не рассчитывайте, что успеете их забрать! — угрожающе парировал председатель. — Так что вы тоже заинтересованы!

— Что вы будете делать, если мы найдем виновного? — уже явно сдаваясь, спросил Сева.

— Заставлю уйти, — твердо объявил Константин Николаевич. — Пригрожу — это ведь подсудное дело! Останется один учредитель и банк снова сможет работать.

— Документы на кредит посмотреть, конечно, не получится, — уныло вздохнул Сева, и остальные сыщики поняли, что их главный специалист по финансовым преступлениям уже прикидывает, как бы половчее взяться за дело.

— Почему не получится? — пожал плечами председатель правления. — Эту документацию учредители захапать не смогли — все крупные кредитные дела хранятся в сейфе у главного бухгалтера. А она у нас баба — кремень, встала намертво и никому ничего не отдала! Так что я вам все покажу!

— Последний вопрос! — заторопился Сева прежде, чем Константин Николаевич поднялся. — У вас там какой-то детский банк…

— Он-то тут при чем? Так, рекламный трюк, не больше! Детям нравится приходить в банк, где точно такие же дети выдают им кредитки. Вроде игры…

— Но там есть, например, генеральный менеджер, — не отставал Сева. — Он на самом деле принимает какие-то решения?

— Шутите? — возмутился председатель правления. — Какие решения, они же дети! Им простейшие вещи поручить нельзя, потому что они в финансах ничегошеньки не соображают, а думают совсем о другом! Знали бы вы, в каком виде этот самый генеральный обычно ходит — весь в черной коже, в цацках каких-то! И враждует со своей заместительницей, потому что он, видите ли, гот, а она — эмо! Как будто это не одно и то же!

— Это совершенно разные вещи! — в рабочей комнате возмутилась Кисонька и отпихнула Севу от микрофона. — Эмокиды — от английского «emotional kids», эмоциональные дети. Они часто плачут, очень бурно переживают всякие отношения, любуются рассветами-закатами… Еще у них такие длинные стильные шарфы. Готы, наоборот, очень жесткие, увлекаются средневековьем, одеваются в этом стиле. Разноцветные контактные линзы носят — как у Мерлина Мэнсона¹!

Сева немедленно вспомнил жутковатые глазищи генерального менеджера из «Молодости» и сам себе покивал головой.

— А главное, у них абсолютно разные музыкальные направления! — продолжала Кисонька.

— Да? — Председатель поглядел на выложившего ему все это Саляма удивленно и равнодушно пожал плечами. — Вы сыщик, вы лучше разбираетесь в малолетних бездельниках. А меня вся эта ерунда не очень интересует.

— Ну конечно! — возмущенно прошипела Кисонька, прикрывая микрофон ладонью. — Как всегда! Когда дети говорят о том, чего не знают — они дураки и им надо учиться! А когда взрослые говорят, о чем на самом деле понятия не имеют — сразу «ерунда»!

— Кисонька, сейчас не до проблем взрослой психологии! — шикнула на нее сестра. Мурка отпихнула Кисоньку от микрофона. — Салям, спроси его: если ему так не нравятся эти ребята — зачем их на работу берут?!

— Затем, что они все — дети наших топ-менеджеров! — проворчал в ответ председатель. — Чем они по клубам таскаться будут и с нехорошими компаниями свяжутся, пусть лучше финансы осваивают!

— И что, все рабочие места только для своих? — задумчиво поинтересовался Сева.

Константин Николаевич слегка смутился:

— Ну-у, оставалось одно местечко… Уборщика. Мы решили, что в детском банке весь обслуживающий персонал должен быть детским, но никто из наших до сих пор не согласился выдвинуть своего ребенка…

–…туалеты мыть! — повторяя за Севой, в офисе закончил фразу Салям.

— Все сразу хотят быть банкирами, независимо от возраста и способностей! — энергично кивнул Константин Николаевич. — Теперь вот одну операторшу увольнять приходится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Американский рок-певец, шок-рокер, поэт-песенник, художник и бывший музыкальный журналист, основатель рок-группы Marilyn Manson.