Поймать звезду

Кирилл Кащеев, 2013

Сложно отказать, когда моральной поддержки у тебя просят собственные родители! Близнецы Кисонька и Мурка поддались на уговоры мамы составить ей компанию в театр оперы и балета, где Марья Алексеевна должна была обсудить благотворительные спектакли. Но их помощь не понадобилась – попав к директору, мама тут же забыла о дочерях. Близняшки решили прогуляться по театральному закулисью… И внезапно стали свидетелями похищения одной из балерин! Кисонька и Мурка, конечно, выручили девушку… а детективное агентство «Белый гусь» занялось новым расследованием!

Глава 5. А прима кто?

— Ну и чего им от тебя надо? — по-прежнему держа мобильник в руках, Мурка повернулась к спасенной девчонке, — У вас тут что — регулярно по театру балерин ловят? Вроде разминки?

— Она хочет меня убить, — замороженным голосом сказала девчонка и глаза ее были совершенно пусты, а лицо застыло, как гипсовая маска.

Мурка пожала плечами — понятно, отходняк, в просторечии именуемый шок.

— Не она, а они! — поправила Мурка, в подтверждение своих слов тыкая носком ботинка в бесчувственные тела на полу, — Не надо так нервничать — каждого нормального человека хоть раз в жизни кто-нибудь да хочет убить, — снисходительным тоном опытного бойца, которого пытались убить не раз и не два, поведала Мурка.

— Если никто и никогда не хочет тебя убить, значит, ты толком и не живешь, — поддержала мысль Кисонька.

Неожиданно эти философские рассуждения подействовали — лицо маленькой балерины немножко отмякло, в глазах промелькнул проблеск какого-то смутного чувства.

— Просто далеко не всегда тот, кто хочет убить, действительно это делает — иначе у нас бы на всех улицах трупаки валялись! — продолжала рассуждать Мурка, — А эти так вообще тебя вроде похитить собирались? И запереть где-то?

— Она хочет меня убить! — повторила девчонка, и теперь в этом восклицании крылась настоящая бездна возмущения.

Мурка с Кисонькой переглянулись. Та-ак. Похоже, валяющиеся на полу мужики не просто гонялись за девчонкой — был заказчик. Заказчица!

— А вы их… побили! — девчонка оживала на глазах — теперь в ее голосе звучало изумление, — Как ты смогла? — она недоверчиво уставилась на Кисоньку, — Девочка не может отлупить двух взрослых мужчин!

Кисонька снисходительно усмехнулась:

— Мужчин — действительно не может, но этим до «мужчин» надо втрое меньше есть, бросить пить, и… хотя бы в мячик во дворе играть, что ли…

— А теперь, может, объяснишь нам, кто такая «она» и почему она хочет тебя убить? — вкрадчиво осведомилась Мурка, незаметно нажимая кнопку на своей мобилке. Ребят не нужно предупреждать, просто сейчас зазвенит особый, тревожный звоночек — и в рабочей комнате детективного агентства «Белый гусь» услышат все, что эта балеринка скажет!

— Ритка, конечно! — выпалила девочка, — Понятно — почему! Потому что Лена Матвейчук беременна!

… — У вас получится целое турне по Великобритании! Четыре спектакля в Манчестере, еще четыре — в Брайтоне, и неделя в Лондоне! — выплывая из кабинета впереди директора соловьем разливался толстенький представитель продюсерского агентства, — И это еще не окончательное предложение! У вас ведь, кажется, через два месяца гастроли в Китае? — главный балетмейстер и директор дружно, как по команде кивнули и полная физиономия агента расплылась в сладенькой улыбке, так что маленькие глазки утонули в щеках, и он сам стал похож на китайца, — Вот и чудесно! Если вы будете иметь успех и прессу — позитивную, конечно! — может, предложат еще Кардифф и Эдинбург, они пока не уверены… Но вы же понимаете, что англичанам надо дать все самое лучшее! — ласковость не исчезла, но вроде бы спряталась, уступая жестким, почти стальным интонациям, — Так что нужна эта ваша… знаменитая… Первая прима! Которая в «Щелкунчике» такая любящая, в «Лебедином озере» такая страстная, а в «Княгине Ольге» такая решительная! Я отлучусь ненадолго… — он озабоченно поглядел на часы, — У меня тут поблизости, в ресторанчике, встреча с одной этнической фолк-группой — фолк сейчас на подъеме! — важно пояснил он, — Я с ними быстренько решу, а к спектаклю вернусь — посмотрю, понравиться ли все это англичанам! — он плавно повел рукой вокруг, точно собирался продать англичанам весь театр вместе с труппой, закутался в пальто и потрусил к выходу.

Директор и главный балетмейстер остались стоять, неотрывно глядя друг на друга. Из теней коридора отделилась еще одна тень и Зоя Павловна присоединилась к ним.

— Ну и как я ему скажу, что наша любящая-страстная еще и такая беременная? — уныло спросил директор.

— Не могла подождать чуть-чуть! — жалобно-злобно пробормотал балетмейстер, — Хоть бы до гастролей в Китай! А она точно не сможет танцевать? — еще жалобней протянул он.

Зоя Павловна покосилась на него как на полного идиота.

— Боюсь, даже ваш гений, Александр Арнольдович… — при людях она всегда называла мужа официально, по имени-отчеству, — Не создаст балет достаточно модернистский, чтоб задействовать в нем балерину на шестом месяце!

— Глупости! — рявкнул директор, — Заграницу надо возить классику! С модерном они и сами управляются — чтоб не больше трех человек на сцене! А на большие классические постановки не замахиваются — и школа не та, и народу много требуется, и декораций, одних костюмов штук триста на каждый спектакль! Три состава, три балерины танцуют «Княгиню Ольгу», три Игоря, три Святослава и на каждого свой костюм! — директор вдруг сбился на мрачное бормотание — точно зазвучал щелкающий у него в голове калькулятор, — И все костюмы Матвейчук теперь можно выкинуть!

— Ну да, конечно, экономнее было бы, если б все примы в одну пачку втискивались! Желательно одновременно! — злобно процедил балетмейстер, окидывая директора уничтожающим взглядом — какой-то чиновник будет им, балетным, объяснять какие спектакли ставить, и костюмами попрекать!

— А кордебалет в «Лебедином», например, мог бы одну пачку по рядам передавать! — подхватила Зоя Павловна. — Из рук в руки… Или как сказать — от талии к талии?

Но директор слишком давно работал в театре, чтоб эти насмешки могли его смутить:

— Хорошо, значит, Матвейчук выпала по крайней мере на сезон. Кого вы предлагаете? Тасю?

— Тася, конечно, милая девочка… — начала Зоя Павловна.

Прячущаяся за поворотом коридора Настя не столько услышала, сколько почувствовала, как Ритка злорадно хихикнула — если о балерине нечего сказать, кроме того, что она милая девочка, значит, балерина она никакая!

— Так что нам делать без Матвейчук? — взорвался директор, — Все отменяем? Китай, теперь Англию — тоже? Будем гастролировать исключительно по местным детдомам — мне тут одни благотворители предлагают, сейчас договариваться придут…

— Далась им эта Матвейчук! — вдруг тихо, себе под нос, но от того не менее злобно процедила Ритка, — Можно подумать, других балерин в театре нет! — и она гордо задрала голову, — Да если б Лена за Зой-Палыного Димочку замуж не выскочила, фиг бы главные партии танцевала!

В коридоре вдруг воцарилась какая-то странная, неожиданная тишина… И прежде, чем Настя успела сообразить, что бы это значило, из-за поворота коридора мгновенно и неслышно выскользнула Зоя Павловна. За ней маячил балетмейстер, а следом уже с шумом и топотом подоспел директор.

— А, подружки-соперницы… — хмыкнул балетмейстер, — Подслушиваем? Оттачиваем навыки выживания в театре?

— Мы не подружки! — рявкнула Ритка.

— Мы не соперницы! — одновременно пискнула Настя. Отрицать, что подслушивали, ни одна не стала.

— Какая ты мне соперница! — тут же накинулась на нее Ритка, — Сперва балет танцевать научись, Жизель полудохлая!

— А ты, малявка, школьница, уже мнишь себя балериной? — зловеще, как в фильмах ужасов, нависла над Риткой Зоя Павловна.

— Да! Мну! То есть, мню… Считаю! — наконец выправилась Ритка, — Ваша драгоценная Матвейчук Машу в «Щелкунчике» в четырнадцать станцевала, а Одетту-Одиллию в пятнадцать!

— И что характерно — в ту пору она совсем не была женой моего Димочки, — голосом, ласковым, как удавка палача, сообщила Зоя Павловна, — Димочка из Японии к нам вернулся через год после того, как Лена стала примой!

Но Ритку оказалось не так просто смутить:

— Мне тоже уже пятнадцать!

— И что… — поинтересовался директор, недоверчиво глядя то на балетмейстера, то на Зою Павловну, — Она будет танцевать?

— Ну-у… — несколько неуверенно протянул Александр Арнольдович, — Собственно… Большинство хороших балерин именно так и начинали.

Ритка едва слышно выдохнула — точно все это время просто не дышала. И тут же горделиво вскинула голову, давая понять, что уж она-то не просто хорошая балерина!

— С «Лебединым озером», конечно, проблемно, — продолжал бормотать балетмейстер, — По настоящему Одетту-Одиллию⁵* в пятнадцать еще не вытанцуешь — «физики» не хватит, кости детские… Но чем раньше начнешь, тем лучше получится потом…

— Нам нужно не потом! Нам нужно в Китае и Англии, пока не вернется Матвейчук!

Зоя Павловна вдруг отвернулась и принялась крайне внимательно разглядывать стенку — точно там что интересное нарисовано.

— У нас есть два месяца, — уже одобрительнее поглядывая на Ритку, сказал балетмейстер, — Мы везем «Щелкуна», «Спящую», «Лебединое», «Княгиню Ольгу» и «Ночь перед Рождеством» — последние два хоть и не классика, современная хореография, зато национальная экзотика, народу много, все как вы заказывали, господин директор!

— Не я! — возмутился директор и благоговейно закончил, — А принимающая сторона!

— Партии она, в принципе, знает. Работать по две репетиции в день и сразу ввести девочку в спектакли — да хоть прямо сегодня вечером в «Лебединое», чтоб обкатала на сцене! Думаю, можно рискнуть. — бодро заключил директор, — Все равно другого выхода нет!

— Да, работать придется очень много, — тихо согласилась Зоя Павловна. Она пристально посмотрела сперва на горделивую Ритку. Потом на съежившуюся у той за спиной Настю, — Могилева… — глядя на Настю, и только на Настю, сказала она, — Ты как после вчерашнего падения — в норме?

— Д-да, Зоя Павловна, — заикаясь, пробормотала Настя. Хотя на самом деле внутри у нее и сегодня еще все тряслось и екало, а ночью снова снилось, что она падает в могилу — только на этот раз самую настоящую! — и она просыпалась с криком, пугая родителей.

— Тогда иди переодевайся. — так же тихо сказала Зоя Павловна.

— В… В кого? — еще больше заикаясь, пробормотала Настя.

— В Одетту. Потом в Одиллию. Потом в Жизель, — усмехнулась Зоя Павловна, — Возьмешь костюмы Матвейчук — костюмерша их подгонит. Сперва отрабатываем сольники и дуэты из «Лебединого» для сегодняшнего спектакля — партию ты знаешь. Потом перерыв, немножко погоняем «Жизель» на завтра — и вечером выходишь в «Лебедином». — и повторила, — Придется много, очень много работать. — круто повернулась на каблуках — стройная, изящная, с отточенной балетной походкой.

— Я тоже умею много работать! — отчаянно крикнула ей вслед бледная от унижения Ритка, — Я умею работать лучше Могилевой!

Зоя Павловна обернулась.

— Вот и работай! — очень спокойно порекомендовала она, — Пока вот отсюда… — и она уперла тонкий палец Ритке в лоб, — …не отвалится та звезда, которую ты слишком рано нацепила!

И она зацокала каблуками прочь. Балетмейстер помялся — и пошел следом. Директор пожал плечами и доверительно спросил:

— Знаете, чем отличается наш театр от дурдома? — и сам же ответил, — В дурдоме хотя бы директор нормальный! А я с вами уже давно рехнулся — еще когда Матвейчук примой становилась! — и он скрылся в своем кабинете.

Опасливо покосившись на Ритку Настя бочком-бочком двинулась прочь. Ее схватили за плечо — и с силой шарахнули спиной об стену. На голову выше Насти, Ритка нависла над ней. Настя вдруг почувствовала, что даже под натянутой поверх толстого свитера курткой покрывается ледяным потом — лицо Ритки, с оскаленным ртом и злобными, сузившимися в щелочки глазами, просто до безумия походило на морду гиены, которую Настя как-то видела по телевизору (потом старалась ходить в туалет только с девчонками — ей казалось, что гиена караулит в темных коридорах театра и стоит выйти одной из репетиционного зала, накинется и сожрет). Накинулась…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

^* В балете П.М. Чайковского «Лебединое озеро» партию Одетты (белый лебедь) и Одиллии (черный лебедь) обычно танцует одна балерина.