Повелительница грозы

Кирилл Кащеев, 2018

Сперва ты пару раз спасаешь мир… а потом оказывается, что ты уже на службе! Ведьмовство – работа, а хортицкая ведьма – должность. Ты не можешь уехать ни на каникулы, ни на учебу – ты обязана быть на "рабочем месте", при ведьмовском котле. Пойти с парнем в кафе тоже не выйдет – вломится сумасшедший колдовской вихрь, и кафе разгромит. Твой дом превращается в "постоялый двор" для богатырей, разыскивающих дракона-нелегала, а бабка умудряется сдать пристройку странной девушке невероятной красоты… и такой же дремучести. Богатыри требуют, чтоб Ирка немедленно, сейчас, любым способом отыскала змея-нарушителя, но… хортицкая ведьма не спешит выполнять свой долг, потому что… а вдруг это все-таки ОН? Она его так ждет!

Глава 1. Унесенная ветром

— Забегай скорее! — Андрей распахнул тяжелую дверь и почти втолкнул Ирку внутрь. Сам влетел следом. Автоматическая дверь закрывалась медленно, плавно и степенно, и оба зачем-то неотрывно пялились на нее, точно торопя ее взглядами. Когда, едва слышно чмокнув резиновой прокладкой, она наконец захлопнулась, Ирка и Андрей дружно вздохнули с облегчением.

Ирка откинула капюшон куртки. Меховая опушка заледенела — на каждую ворсинку словно насадили крохотную белую бусинку. Выглядело забавно, а вот прикасаться было неприятно. Холодный, торчащий дыбом мех царапал шею, как проволочная щетка. Собственная влажная челка назойливо лезла Ирке в глаза.

— Пойдем! — решительно скомандовал Андрей, подхватывая ее под локоть.

Ирка не собиралась вырываться, вот честное слово! Просто… тело действовало само.

— Р-рав! — Ирка шарахнулась, как от удара ножом, угрожающе скаля зубы. Резко выдохнула и от досады прикусила губу.

— Ты чего? — Андрей сперва изумленно поглядел на нее, потом на свою протянутую руку, повертел ладонью, будто в первый раз видел. — Я помочь хотел… Или ты американская феминистка? Борешься за право женщин самим втягивать холодильник на двенадцатый этаж без лифта? — насмешливо поинтересовался он.

— Извини, — пробормотала она. — Я… Случайно! И… У меня дома всего два этажа. Полтора, — уточнила она. Назвать двухэтажным домом Иркину саманную развалюху на дне старой городской балки мог только очень большой оптимист.

— Ага, — неопределенно хмыкнул Андрей и кивнул на ведущую вниз лесенку.

Придерживаясь за покрытую декоративной штукатуркой стену, Ирка начала спускаться, добавляя грязные отпечатки своих подошв ко множеству предыдущих. Отделанные полированным гранитом ступеньки оказались скользкими — будто по живым рыбинам идешь. Андрей держался позади, руки демонстративно заложены за спину — дескать, и не прикоснусь!

Маленькая полуподвальная кофейня была переполнена — сюда набились все, кого неожиданно налетевшая непогода прогнала с улиц. С трудом лавируя между стульями, Андрей с Иркой пробились к единственному свободному столику у окна. Ирка понимала, почему здесь никто не рвался сидеть — даже в «половинчатое» полуподвальное окно можно было распрекрасно лицезреть царящую на улице мерзость.

— Теперь даже не знаю — помочь тебе снять куртку, или ты мне за это горло перекусишь? — кивая на торчащую рядом со столиком рогатую деревянную вешалку, поинтересовался Андрей.

— Я людям еще ни разу… — возмутилась Ирка и… растерянно уставилась на Андрея. Откуда он знает, что она может… ну, того… насчет горла? — Это ты так шутишь? — жалобно спросила она.

— Нет, я просто подозреваю, что ты вампир, — любезно сообщил ей Андрей, но куртку снять помог. Похоже, вампиров он боялся меньше, чем феминисток.

— Я совершенно точно не вампир. У меня это уже пару месяцев как прошло, — пробормотала Ирка, усаживаясь. Легко говорить чистую правду, когда знаешь, что тебе не поверят.

Смотреть на Андрея было невыносимо — она выставила себя полной дурой! — поэтому Ирка напряженно уставилась в окно. Рыхлые и грязные, как перья из бабкиной подушки, снежинки стремительно неслись по ветру. И сразу таяли, едва соприкоснувшись с темным мокрым асфальтом. Ирка невольно поежилась.

— Да-а, погодка — офигеть можно, — проследив за ее взглядом, согласился Андрей. Он помахал забегавшейся официантке, та торопливо покивала… и сразу же умчалась в сторону, прямо противоположную их столику. — А так хорошо все начиналось… — усмехнулся он, вспомнив чистенькое, аж сияющее бледно-голубое февральское небо и солнечные лучи на черных волосах идущей ему навстречу Ирки. Они успели только шагнуть в аллею, как пухлые грязно-серые тучи со всех сторон облепили солнце, мгновенно утопив его в клочьях серой мглы. Между деревьями развесились серые полотнища мокрого тумана, и задул ветер — болезненно-колкий, будто весь он состоял из тысяч тончайших иголок.

— Змеи, — пожимая плечами, сказала Ирка, словно это слово все объясняло. И неодобрительно добавила: — Лезут, гады.

— Какие еще змеи? — опешил Андрей и поглядел на нее опасливо.

Ирке немедленно захотелось дать самой себе по башке. Похоже, она сегодня твердо решила убедить своего первого в жизни, самого настоящего и даже почти взрослого парня, что она — чокнутая!

— Понимаешь, сегодня Сретенье, — торопливо принялась объяснять Ирка, — примета такая есть… Вроде как народная… Если на Сретенье ясно и солнечно, значит, змеи передумали вылезать, и зима затянется надолго. А если погода такая гадостная, — она ткнула пальцем за окно, — значит, они уже вылезли, и весна будет ранней.

Андрей немного помолчал, переваривая новую информацию.

— Фигня этот народный метеопрогноз! — наконец решительно припечатал он. — В феврале змей все равно не бывает. Они ж эти… холоднокровные. При такой погоде они благополучно под корягами дрыхнут, а не весну символизируют.

— Эти змеи не дрыхнут… тем более под корягами, — пробормотала Ирка. — Они не совсем обычные… не настоящие…

Настоящие, еще какие настоящие, только вот Андрею она этого объяснять не будет!

— Есть легенда такая древняя… — водя ногтем по завитушкам клеенчатой скатерти, продолжила она. — Эти змеи живут в другом мире — у нас его Ирий называют, а в Европе urba orbis, мир иной. И есть специальные дни, когда они из своего мира в наш переползти могут — Сретенье, 15 февраля, как раз такой день. Когда грань между мирами ослабевает и можно открыть проход. Тогда оттуда, из их мира, ранним теплом и тянет. — До последнего объяснения Ирка додумалась сама — когда из открытой ею под Новый год дыры между мирами дохнуло удушливой влажной жарой и голову закружил терпкий аромат гигантских хищных цветов.

— Змеи из иного мира, — задумчиво повторил Андрей и тоже уставился в скатерть, будто увидел там нечто необыкновенно интересное. Глухо спросил: — Это ты от байкера своего знаешь… ну, который на дискотеку к тебе приходил?

Ирка снова нервно дернулась. Спокойно, спокойно! Это случайность, он просто так сказал, на самом деле он ничего не знает ни о ней… ни кто на самом деле «тот байкер». Она настороженно уставилась на Андрея:

— Почему ты думаешь… что Айт мне про змеев рассказывал?

А также показывал и немножко давал пощупать!

— Айт… — презрительно скривился Андрей, — надо же, какое у него имечко! Тогда точно он. Такие фэнтези обожают. Небось еще и в ролевки играет!

— Он не играет! — с удивившей ее саму резкостью отчеканила Ирка. — И вообще… Он уже месяц как домой улетел!

Ага, истинный облик принял, крылья перепончатые расправил — и действительно улетел. Только чешуя под луной блеснула!

— А это тебе на прощание подарил? — недобро косясь на выпущенный поверх Иркиной водолазки кулончик в виде крохотного, изящно сделанного платинового дракончика, спросил Андрей.

— Не твое дело! — отрезала Ирка, торопливо стискивая дракончика в кулаке.

Опустившийся будто с небес поднос заставил их разорвать сцепившиеся взгляды. Запыхавшаяся официантка принялась расставлять на столе приборы. Перед Иркой возникло белое-белое пирожное, украшенное узором прозрачных цукатов, похожим на переплетение заснеженных ветвей, под которыми они гуляли с Айтом.

Ирка сжала кулак так крепко, что острые края драконьих крыльев вонзились ей в ладонь. Ну дура, ну дурища какая! Айт улетел и не вернется, а она… Все таскает его дракончика, даже перед свиданием с другим парнем снять не позаботилась! Решила же, что не станет больше думать об Айте, не станет вспоминать, а сама… Андрей сейчас просто обидится и уйдет, и будет, между прочим, совершенно прав!

Она решительно сдернула дракончика с шеи и бросила на стол, придавив ладонью, точно боялась, что тот улетит.

— Вот!

Уже ставший привычным шум ветра за окном неожиданно стих — а потом взвыл с удвоенной силой, как почуявшая добычу волчья стая. Оконная рама мелко задребезжала.

— А ты фэнтези совсем не любишь? — спросила Ирка и торопливо ковырнула пирожное ложечкой, пытаясь скрыть неожиданно дрогнувшие в голосе слезы. На валяющегося посреди стола дракончика — морда уткнулась под салфетку, крылья беспомощно задраны — она старалась не смотреть. Вот еще не хватало! Да если б кто из одноклассниц сейчас ее увидел — в кафе, со старшеклассником, с самим Андреем, за которым все школьные девчонки бегают… померли б на месте от острой и неизлечимой зависти!

— Совсем не люблю! — в голосе Андрея звучало настоящее презрение. — Особенно я фигею, когда пишут, как с каким-нибудь парнем, вроде меня, происходят всякие фантастические вещи. А у него до такой степени своих дел нет, что он тут же начинает с волками-оборотнями по буеракам прыгать и на драконах летать! И не в том даже дело, что оборотней не бывает… — увлеченно размахивая измазанной в креме ложкой, продолжал он, — а в том, что они б этого придурка сожрали в первую же ночь! Мозги-то у волков — не для мыслей, они, когда превращаются, должны становиться совсем безмозглыми!

— Совсем, — согласилась Ирка. Она всегда считала, что мышление — не самая сильная сторона ее приятеля, Ментовского Вовкулаки, и его стаи оборотней! Ее саму, когда она превращается в собаку, это, конечно, никак не касается. Собаки вообще очень умные.

— На драконе летать — встречным ветром унесет…

Новый порыв ветра надавил на окно, словно тоже хотел спрятаться в теплом кафе от кружащего над улицей мокрого снега.

— И чешуя наверняка натирает, ты представляешь, какая она жесткая, если ее копья не пробивают!

— Не натирает, — невольно бросая быстрый взгляд на снятый кулон — ей показалось или морда у дракончика и впрямь стала обиженной? — выпалила Ирка. И тут же осеклась. — Я хотела сказать… Седло какое-нибудь…

— Седло! — вскидывая ложечку, чуть не взвыл Андрей. — Обязательно в кустах заваляется седло для дракона и меч-самоубийца, в смысле, который сам всех убивает, только за рукоять держись! А у главного героя в левой пятке зашифровано наследственное знание языка единорогов и боевых приемов против великанов! — он презрительно фыркнул. — А ведьмы на метле — вообще что-то! Вот придешь домой — сядь на швабру! Как на этой штуке можно летать?

— Я была навеселе и летала на метле, хоть сама не верю я в эти суеверия… — пробормотала Ирка песенку Бабок-Ежек из «Летучего корабля».

Оконная рама грохотала, словно кто-то барабанил в нее кулаками.

— Не-е. Я люблю все настоящее. — Андрей сунул в рот кусок пирожного и принялся жевать, жмурясь от удовольствия, как Иркин кот. — Не понимаю, почему все так балдеют от экзаменов Гарри Поттера в Хогвартсе? Я вот позавчера в Киев ездил TOEFL² сдавать, так это, по-моему, круче! Выполз оттуда, как выжатый лимон!

— Так ты в Киеве был… — протянула Ирка.

— А ты думала, почему я тебе не перезваниваю? — насмешливо спросил он, щелкая ногтем по своему мобильному, где в памяти наверняка хранились все Иркины звонки.

— Ничего я не думала, — проворчала она.

— Ну видишь, как приехал, сразу тебе позвонил, — не обращая внимания на ее слова, заявил он. — Я, может быть, в следующем году в Штаты учиться поеду, — после паузы сказал он, — собеседования я уже все прошел, осталось только результатов по английскому дождаться…

— Круто, — кивнула Ирка и поняла, что впервые смотрит на Андрея с искренним интересом. Сама она тоже когда-то пыталась сдать похожие экзамены и знала, насколько это тяжело. Ее тогда с помощью чар обошла одна из робленных ведьмочек Оксаны Тарасовны — а сдать честно… Действительно, по-настоящему круто!

— Круче, чем путешествие в Мордор, где сплошные болота с мертвяками и пещеры с жабами! Я рассчитываю на статую Свободы и Диснейленд! — усмехнулся Андрей.

Ветер обезумел окончательно. Толчок, толчок, еще толчок… ручка пластикового окна дергалась, словно кто-то невидимый раз за разом нажимал на нее, пытаясь открыть. Мокрый снег налипал на стекло, как будто его быстро-быстро закрашивали снаружи белой краской. Тугие снежные смерчики закручивались у самого окна, точно норовили заглянуть внутрь.

Ирка поежилась… и вдруг поняла, что уже давно вот так ерзает на стуле, ощущая чей-то злобный ищущий взгляд. И… только что этот взгляд ее нашел!

Девчонка стремительно повернулась к окну. Стекло вздулось, как радужный мыльный пузырь. Ирке показалось, что снаружи к нему приникла жуткая, перекошенная физиономия со вставшими дыбом всклокоченными волосами…

Стекло взорвалось. Разлетелось в пыль, в прах, в похожие на капли воды мельчайшие брызги. Крохотные осколки на миг зависли в воздухе сверкающим под светом ламп прозрачным полотном…

Сгребая Ирку в охапку, Андрей закатился под стол. В ту же секунду посетителей осыпало стеклом. Кофейня заполнилась криками. Жалящие, как иголки, осколочки впивались в лица и руки, переливающейся пылью осыпали еду.

— У-у-ух! — вой ворвавшегося в разбитое окно ветра походил на торжествующий вопль. Неистово визжа, ветер ломился в кафе, как вражеская орда в осажденный город. Вихрь снежинок и мелкой стеклянной пыли пронесся вдоль стен, затягивая кафе в кокон смерча.

— Шшш-их! Шшш-их! — лежащий на столе кулон-дракончик дрогнул и поехал к краю стола. Вихрь подхватил его, швырнул в наваленную у стены груду вещей.

— Банг! Банг! Банг! — одна за другой лопались украшавшие стойку пузатые бутылки, и темно-красные струйки брызнули во все стороны, расплываясь кровавыми отметинами на белых скатертях.

— Дзинь-бумс-дзинь! — заплясал смерч по залу. С тонким жалобным дребезжанием разлетались бокалы, с тихим краканьем разламывались на половинки чайные чашки. С хрустом топча осколки, посетители ломанулись к дверям.

— Бабах! — порыв ветра толкнул створку, и она с грохотом захлопнулась перед носом у самого шустрого.

— Не открывается! Она не открывается! — орал кто-то, отчаянно дергая ручку. Ручка бессмысленно щелкала — видно, от удара заклинило замок.

Осколки фаянса летели в посетителей. Девчонки визжали, прикрываясь от брызжущего во все стороны стекла. Залегшие под столом Ирка и Андрей услышали, как над их головами глухо хлопнуло. С края стола тонкой струйкой потек кипяток из лопнувшего белого чайничка.

Столик, что прикрывал их, вдруг отлетел прочь, будто его отшвырнул великан.

Раздался пронзительный свист, и вся носящаяся по кафе стеклянная крошка ринулась к Ирке. Девчонка завизжала не хуже смерча. Мельчайшие частички стекла впились ей в лицо, усыпали волосы, укрывая их тоненько звенящей прозрачной фатой. Словно десятки ледяных ручек вцепились ей в руки, в шею, в плечи, ухватили за шиворот. Ирку вздернуло над полом, как пойманного за шкирку щенка. Скользкий, как змея, сквозняк веревкой обвился вокруг ног. Волосы порывом ветра швырнуло ей в лицо, они залепили глаза и нос, набились в рот…

— А-а-а! — глухо заорала Ирка — ее стремительно волокло к разбитому окну.

— А-а… — Ирка почувствовала, как ее вдруг с силой схватили за запястье, и полет остановился. Девчонка зависла в воздухе, словно воздушный шарик на веревочке. Вихрь продолжал тащить ее к окну, как кот пойманную мышь, но чьи-то крепкие, просто стальные пальцы намертво вцепились в запястье. Мышцы взорвались сумасшедшей болью. Ирку тянуло в разные стороны, как сосиску между двумя голодными псами. Плюясь и мотая головой, она стряхнула волосы с лица…

Ее держал Андрей. Крепко упершись ногами в пол, парень стоял посреди зала. Смерч трепал его со всех сторон — пинал в бока, толкал в спину, налетал спереди и яростно атаковал в лицо. Но парень только сильнее пружинил ноги в коленях — и стоял, точно не чувствуя беснующегося вокруг вихря.

— Руку! Вторую руку давай! — перекрикивая завывания смерча, крикнул он.

Преодолевая сопротивление ветра, Ирка потянулась к Андрею — цепкие пальцы мальчишки сомкнулись на ее другом запястье. Теперь Ирка реяла в воздухе, как флаг.

— Подтягивайся! За плечи хватайся! — проорал Андрей и поволок девчонку к себе.

Ветер бешено затрубил и отвесил Андрею хлесткую оплеуху. Голова мальчишки мотнулась, но он устоял. Ветер завыл снова и принялся выдирать Ирку у Андрея. Словно мощный таран с силой ударил ему в грудь, потом плетью хлестнуло по пальцам. Ирка закричала. Андрей зашипел сквозь зубы… и потащил ее к себе. Медленно, миллиметр за миллиметром преодолевая неистовое сопротивление смерча, Андрей подтаскивал девчонку.

«Андрюшенька, миленький, давай!» — мысленно взмолилась Ирка. Только бы уцепиться, только бы не болтаться в воздухе, как улетевшая с веревки простыня — и она сообразит, что делать! Она вспомнит заклятие, какой-нибудь заговор, она…

Андрей резко рванул Ирку на себя, ее ноги снова коснулись пола, она почти рухнула ему на грудь…

Ветер взвыл, как безумный. Иркину куртку сорвало с вешалки и швырнуло Андрею на голову.

— А-а! — Отчаянно дрыгая руками и ногами, на него летел один из посетителей кафе. Но посетителя отшвырнуло в сторону, будто он врезался не в мальчишку-одиннадцатиклассника, а в бронзовый памятник.

— Андрей, берегись! — пронзительно завопила Ирка.

— А-а-а! — Одного за другим посетителей поднимало в воздух. По-лягушечьи растопыриваясь и истошно крича, они неслись по кругу, как на карусели — молодой парень и его девчонка, отчаянно цепляющаяся друг за друга пара средних лет, старушка, с ног до головы перемазанная белым кремом…

— Что? Где? — свалившаяся на голову куртка закрывала Андрею обзор, стряхнуть ее не получалось, а выпустить Ирку он не мог.

— А-аа! Не нада-а!

Вцепившуюся в кофейный автомат барменшу тоже подняло в воздух. Тяжелый аппарат взлетел вместе с ней, провод натянулся — и с треском и искрами выдернулся из розетки. Барменшу подкинуло вверх — так подбрасывают воланчик прежде, чем долбануть по нему ракеткой…

С диким воплем она понеслась на Андрея.

— Ложись! — успела крикнуть Ирка.

Увлекая ее за собой, Андрей рухнул на пол…

Барменша зависла над ним… И упала вниз, прямо на Андрея. Вместе с прижатым к груди кофейным автоматом. Автомат стукнул парня по затылку.

— Бац! Бац! Бац! — посетители посыпались на Андрея, точно кто-то стрелял ими из пневматического ружья.

Его стиснутые пальцы разжались и соскользнули с Иркиных запястий.

Из груди девчонки вырвался отчаянный вопль:

— Ма-ма-а!

Ее подхватило, закружило, поволокло… Злорадно хохочущий смерч вытащил ее в пробитую в стекле дыру. Последнее, что она увидела сквозь освещенное стекло, это беспомощно барахтающуюся груду людей на полу. В стороне валялся разбитый вдребезги кофейный автомат.

Ирку с силой ударило о стену — так разозленный ребенок швыряет игрушку. Дыхание перехватило, перед глазами потемнело, она ощутила во рту отчетливый привкус крови.

Ее бросило на мокрый холодный тротуар, поволокло по обледенелому асфальту, переворачивая, как пустую консервную банку. В голове мутилось. Взгляд застилала сплошная белесая муть, из которой то и дело выныривало искаженное лицо — непонятно, мужское или женское — со вздыбленными волосами, извивающимися, как змеи. Ирку опять вздернуло за ноги и ударило о стену дома. Раскачиваясь, точно маятник, она летала из стороны в сторону, и злорадный, истерический, со стонами и всхлипами хохот несся над ней вместе с кружащим ее смерчем.

Из темноты белой завьюженной улицы вынырнул фонарный столб — смерч с наслаждением ударил Ирку об него, рванул, собираясь протащить беспомощную жертву вдоль улицы…

Девчонка от столба не отрывалась. Оплетя его руками и ногами, Ирка обнимала фонарь, приникнув к нему всем телом. Смерч гневно вцепился ей в волосы, тащил… Ирка не разомкнула рук и ног.

«Заклятие, хоть какое ветряное заклятие!»

— Витер-витрюк, Стрибогов внук, иды ж ты, небоже, туды, де свиту край, звидси улетай…

Смерч завизжал снова. На краткий миг отпрянул и тут же всей мощью ударил в столб. Оборванные провода, искря, упали наземь. Смерч опять взвыл…

Распластавшись в воздухе, Ирка взвилась в длинном красивом прыжке… Черная лоснящаяся шкура обтянула ее, как комбинезон. Громадная борзая приземлилась на тротуар и рванула вдоль улицы. То взмывая ввысь, то припадая к земле, ветер помчался за ней в погоню.

Хортица неслась со всех лап, чувствуя позади ледяное дыхание настигающего вихря. Обернуться и принять бой? Нет! Ей уже приходилось сражаться с существом, которое превращается в вихрь, — его даже укусить не за что! Но Спиридона — убийцы ведьм — больше нет, это она знает точно, она сама развеяла его в пепел! Так что за новая дрянь и как с ней разделаться?

Хортица мчалась к дому — влететь в ворота, поставить между собой и вихрем заклятый забор, границу ведьмина дома, которую неспособен перейти ни один враг, а там уж думать и разбираться, откуда взялся неведомый противник! Хортица выскочила на проспект и длинными скачками понеслась через дорогу, лавируя между истошно гудящими машинами. Настигающий ее смерч вытянулся веретеном, со свистом пронзая воздух, точно над дорогой несся реактивный истребитель. За спиной Хортица слышала вопли автомобильных сигналов и визг шин.

«Хорошо хоть вечер, движение меньше!» — подумала она, бросаясь в ведущий к старой городской балке узкий переулок. Асфальт под ее лапами трескался и проваливался. Она невольно глянула вниз…

Сквозь трещины лезли черви.

Тонкие и толстые, белесые и омерзительно-розовые, они извивались, переливаясь блестящими даже в темноте кольчатыми телами, пульсирующей волной вырывались из трещин, растекаясь по асфальту, захлестывали лапы Хортицы, взбираясь все выше. Хортица завизжала жалобно, как побитый щенок, — и взвилась в небо. Темные, как окрестный мрак, крылья распахнулись у нее за спиной, она отчаянно засучила лапами в воздухе, стряхивая налипших червей. Могучие крылья подняли ее выше…

Смерч налетел с хохотом. Ударил. Захрустели перья. Крыло заломило вихрем назад, оно хлопнуло и бессильно повисло. Хортицу закрутило в воздухе. Смерч безжалостно выворачивал ее уцелевшее крыло. Борзую шарахнуло об асфальт, она покатилась…

Черноволосая девочка в изодранной блузке приподнялась на дрожащих руках, попыталась встать… Медленно, завораживающе танцуя, то взмывая вверх, то опадая, как гипнотизирующая жертву кобра, вихрь приближался.

Ирка чувствовала: если смерч подберется к ней, если она попадет внутрь — все, конец! Она поднялась на дрожащие ноги и начала пятиться, не сводя со смерча глаз.

— Иды соби звидси подали, та до краю свиту… — снова забормотала она.

Черный столб приближался, неспешно и неумолимо.

— Стань там та дмухай до суду-вику! — яростно прокричала Ирка, продолжая пятиться.

Смерч надвигался.

Ирка отступила снова… И уперлась спиной в жесткие доски. На краткий миг оторвав взгляд от вертящегося вихря, она быстро покосилась вбок… Бежать некуда, она стояла, прижавшись лопатками к высокому забору!

Смерч налетел на нее. Леденящий и скользкий холод охватил девчонку со всех сторон. Смерч кружил, скользя по голове, волосам, шее, плечам и груди, как ползущая змея.

— Кха-ш-ш! — теперь вместо хохота Ирка слышала тихое шипение. — Кха-ш-ш! — такое знакомое шипение!

— Айт, — едва шевеля губами, выдохнула она, — Айт!

— Кха-ш-ш! — шипение метнулось яростным рыком, переходящим в громыхание, похожее на раскаты грома.

Гипнотически извиваясь и перетекая друг в друга, перед глазами колыхались белые змеистые линии. В голове словно что-то сместилось, мир поплыл вместе с зыбкими туманными лентами.

— Айт, — снова прошептала Ирка.

Кто это — Айт? Она хмурилась, мучительно пытаясь вспомнить. Это важно. Очень важно. Кто это?

— Айт…

Ленты перед глазами завертелись быстрее, сливаясь в сплошное мельтешение. Ирку затошнило, мысли тонули в мерзкой липкой мути.

Нет, она не помнит. Она не помнит! Кто — она? Кто она? Кто? Как ее имя? Она не помнит свое имя! Имя? Что такое имя? Какое смешное слово — и-мя… я… я… Я? Не я… Нет меня…

— А-й-й-т, — бессмысленно улыбаясь, протянула Ирка. Она не знала, что это значит, не знала, кто она, ничего не знала… Ей просто нравилось сочетание звуков — напевное такое:

— Айт, Ааа-й-й-т, Айт!

Хриплый, яростный, злобный вопль донесся из белесого тумана.

От раздавшегося в ответ не менее яростного кошачьего мява зазвенело в ушах.

— Мря-я-у!

Кружащиеся вокруг туманные ленты задрожали… Что-то хлопнуло, словно треснул туго натянутый целлофановый пакет. В белесом водовороте заплясал огонек. Муть распалась, и из разрыва высунулось… нечто. Маленькие пронзительные глазки, патлы мечутся на ветру. В кулаке зажата толстая свеча. Она искрила, как китайский фейерверк, и дымила, будто паровоз.

Содрогаясь от судорожного удушающего кашля, Ирка очнулась. Цепляясь за разболтанные доски, она почти висела на заборе. Что-то мешало в горле, перекрывая доступ воздуха.

Тяжелая ладонь изо всей силы огрела ее между лопатками. Ирка почувствовала, как что-то вылетело у нее изо рта, шмякнулось о забор и стекло наземь. То ли длинный червяк, то ли маленькая змейка извивалась у ее ног, буравчиком ввинчиваясь в мерзлую землю. Ирку скрючило снова — на этот раз от тошноты.

— Мря-я! — Иркин кот сиганул с забора. Трехцветный хвост хлестал из стороны в сторону, из груди вырвался даже не мяв, а горловой, утробный то ли рык, то ли рев. Лапы бешено рыли землю, торопясь добраться до змейки, крючковатые когти сомкнулись, норовя ухватить извивающийся хвост… Гибкий чешуйчатый кончик проскользнул между когтями — и змейка исчезла в земле.

— Мря-я-я! — кот уселся копилкой, жалуясь, словно его оставили без сметаны. На широкой бандитской морде отражалось глубокое, как море, разочарование.

Ирка выпрямилась, вытирая кулаком рот… и растерянно уставилась в физиономию той, что пришла ей на помощь.

— Бабушка? — пробормотала Ирка.

— А кого ты ще возле своей хаты думала побачыты? — растягивая губы в насмешливой улыбке, рявкнула бабка. — Змия-дракона або видьму на помеле?

Примечания

2

Международный тест по английскому языку для иностранцев.