Конкурс неприятностей

Кирилл Кащеев, 2013

Нет, они еще не стали друзьями – Полинка, дочка местного миллионера, однажды решившая покататься на лошадках, Саша, мечтающая стать звездой конкура, и Миша, которому для заветного звания мастера спорта по пятиборью не хватает только навыка верховой езды. Но ребятам придется объединиться, чтобы спасти конную школу от закрытия, а ее четвероногих обитателей – от печальной участи. И тут начнется – подделанные подписи, пропавшие лошади, загоревшаяся конюшня… Словом, помощь консультанта из агентства «Белый гусь» будет очень кстати!

Глава 2. Полина

— Грызть сахар? Какой ужас! Прям как ребенок из очень бедной семьи! Неужели для такой очаровательной девочки у нас шоколадки не найдется? — и она зашуршала блестящей фольгой.

— Нет! — рявкнула девушка лет пятнадцати в замызганных черных брюках, туго натянутой на груди полосатой футболке — тоже в каких-то пятнышках, и с перекинутой через плечо растрепанной русой косой. — Очаровательной девочке шоколад нельзя! От него колики могут начаться.

— Ой, Сашенька, это если переедать! — отмахнулась тетя Ася, увлеченно разворачивая шоколадку. — А от одной ма-аленькой шоколадки ничего не будет!

Девушка тут же очутилась перед тетей Асей, оттесняя ее немаленькой такой грудью. Она ей кататься не мешает?

— Девочке совсем нельзя шоколад. — очень тихо и очень жестко сказала она — таким тоном, каким только мой папа с тетей Асей разговаривает.

— Девочка на диете? — растерянно переспросила тетя Ася.

Лицо у этой самой Саши дрогнуло… и закаменело:

— Да. На диете. Худеет перед соревнованиями. Чтоб легче через барьер прыгать.

Я обиделась. Мой папа — умный, у него очень много денег. Тетю Асю я пока знаю плохо, она раньше в другом городе жила, а к нам после развода переехала, но она — папина сестра, у них одни и те же мама с папой. Значит, тетя Ася не может быть полной дурой, и нечего на это намекать!

— Мы, женщины, и без того вечно на диетах сидим, а тут еще и спорт! — тетя Ася грустно поглядела на батончик. — Ой, а я знаю, что всем спортсменам можно! — тетя Ася быстро-быстро зашарила у себя в сумке и вытащила… толстенькую, розовенькую, блестященькую… сосиску. И сунула ее лошади.

Все, facepalm! Бабушка с дедушкой не говорили, что тетя Ася — подкидыш!

— Чего вы на меня так смотрите? — тиская сосиску в кулаке, тетя Ася огляделась.

— Восторгаемся твоими знаниями биологии. — чуть подрагивающим голосом сказала тетя Наташа, мамина университетская подруга, и сейчас какой-то там ученый, в общем, ничем серьезным не занимается, даже непонятно, откуда у нее деньги.

— От мяса мышечная масса растет! Я знаю, я тоже спортом занималась! — тетя Ася взмахнула сосиской.

Лошадка кокетливо выглянула в окошко на дверце своей комнатки в конюшне, повела глазками — о, этот божественный взгляд! — пошевелила своим милым носиком… ухватила сосиску зубками… и потащила из рук тети Аси!

Саша икнула.

— А я говорила! — в один голос закричали тетя Ася и тетя Наташа.

–… что такие большие животные как лошади обязательно должны есть мясо!

–… что в этих сосисках одна сплошная соя — считай, растительный продукт!

Мама поглядела на тетю Наташу укоризненно: сосиски эти делает мой папа. Не сам, конечно, он их хозяин. Нет, не сосисок. Завода, где их делают.

Лошадка зажала сосиску в зубах и ушла обратно в свой домик.

— Вы… это… в следующий раз если лошади что-то даете… давайте на открытой ладони… а то она пальцы зубами прихватить может. — слабеющим голосом выдохнула Саша.

— Совсем? Целиком? — тетя Ася с ужасом посмотрела сперва на лошадку, потом на свои пальцы, будто подсчитывая, все ли они на месте.

— Ну сосиску ж взяла… — пряча глаза, пробормотала Саша.

— Она такая! Ми-ми-ми! — Настя, дочка тети Наташи и моя подружка, зажмурилась от лошадкиной мимишности. И твердо добавила. — Такая няшка ничего плохого не сделает.

— Копытом в грудь — конечно, ничего плохого. — протянула Саша. — Это ла-ашатки так играют. Вроде как кошечки царапаются.

Мама и тетя Наташа тревожно переглянулись. Сейчас они как за нас испугаются, как не разрешат на лошадку сесть… Я поняла, что не люблю девочку Сашу.

— Осмотрелись? — здешняя завуч шла по проходу и каждая лошадка выглядывала из своей комнатки, чтоб ее погладили. О-о-о, это так мило! И эта… Светлана Викторовна, кажется, да? Как из аниме, там всегда есть одна такая взрослая героиня, которая вроде бы ничего страшного не делает, но ее всё равно все боятся. Только одевается она плохо: в клетчатой рубашке (зачем, когда в магазине снаряжения были специальные такие, очень красивые маечки с коротеньким рукавчиком и воротничком стоечкой) и темных старых бриджах. Я с удовольствием погладила себя по бедрам, обтянутым очаровательными новенькими нежно-розовыми бриджиками.

— Попробуем покататься? — улыбнулась нам завуч.

— А это не опасно? — спросила мама.

Спасибо тебе большое-пребольшое, девочка Саша!

— Они же не одни поедут. Саша ими займется.

— Я должна промять Даму… — Саша кивнула на мимишную лошадку. — И с Димкой поработать.

— С Димкой поработаешь потом. — железным тоном ответила завуч. — Дамой займется Ольга. — она указала на другую девушку, постарше Саши, высокую и худую настолько, что смахивала на шнурок. На Ольге тоже были темные бриджи. Это заставило меня заволноваться. Вдруг это не местные ничего не понимают в одежде, а я со своими розовенькими — не в тренде?

— Почему Ольга? — кажется, одними губами, прошептала Саша. — Ведь это я была… там. Я Даму сюда привела!

— Если у Дамы будут победы на соревнованиях, ее не вернут… туда, откуда мы ее взяли. — также шепотом ответила завуч.

Они явно не хотели, чтобы я их слышала, поэтому, я, конечно, вслушивалась изо всех сил.

— У Ольги гораздо больше шансов сделать на Даме первое или второе место. И прекрати пугать прокатчиков — если они не будут платить, наших спасенных нечем станет кормить. Нам отказали в финансировании на Даму и пони. — продолжая непринужденно улыбаться, прошипела завуч. — В общем, катайтесь, получайте удовольствие… — уже громко сказала она. — Если будет хорошо получаться, можешь даже взять их на прогулку к роще.

Саша посмотрела на нас с выражением злобной покорности судьбе… и попыталась выдавить улыбку:

— Пойдемте, покажу ваших лошадок!

— А почему такие маленькие? — протянула Настя, критически изучая лошадок с мохнатыми челками, выглядывающих из соседних комнаток.

— Это пони: вот Портос… — она показала на крепенького толстуна. — А второй — Барбос. — у Барбоса оказалась мохнатая гривка. — И вам они пока что не маленькие. — Саша демонстративно сверху вниз разглядывала Настину пушистую макушку. — Раньше у нас в этом деннике клеппер стоял. Он повыше был.

Комнатка для лошадок называется денник, надо запомнить.

— А куда делся? — спросила я. Говорит же, что «был»…

— Его убили. — резко бросила Саша. — И это не ваше дело!

Кто мог убить лошадку? Меня даже передернуло. По поджатым губам Саши было ясно, что она больше ничего не скажет. Она возилась с пониными одежками: тряпочка стеганная на спинку, и седло, и ремешочков на мордочку ужас сколько! Я хотела спросить у Саши не больно ли поняшкам, но подумала, что нечего быть как тетя Ася. Если бы было больно, разве они б стояли так спокойно? А эти еще вроде как сами подставлялись.

— Гулять хотят мои зайчики, сейчас пойдем… — бормотала Саша. Улыбка у нее была нежная-нежная, а руки порхали! Ладно, подожду пока эту Сашу ненавидеть.

— Так, кто первый? — Саша вывела из денника поника Портосика.

Настя даже слегка попятилась. Я фыркнула. Пони фыркнул мне в ответ. Я засмеялась и положила руку ему на шею — и просто замерла!

— Как… как шелк! — выдохнула я. — Нет, не как шелк… как… как лошадка, воть, как лошадка! — и начала гладить — руку оторвать невозможно, это такое блаженство!

— Дырку протрешь. — проворчала Саша, но уже не так зло. — Дай ему морковку за знакомство. — она протянула мне морковку. Портосик с удовольствием схрупал. Я ему в следующий раз вагон морковки притащу! А что, папа купит. Пони наклонил голову, так что гривка оказалась прямо у меня под ладошкой и зачем-то обнюхал мои коленки… На моих розовых бриджах появились две темные мокрые полосы.

— Ой, а что это? — сунулась любопытная Настя.

— А это его сопли. — на лице Саши появилась крокодилья улыбочка.

— Бе-е-е! — Настя отпрянула. Ну и дура! У моего Портосика даже сопли — не сопли, а сопельки.

— Ладно, подходишь с левой стороны, хватаешься только за седло — поводья не трогать! — и даешь мне ногу! — скомандовала Саша, чуть присаживаясь.

Ну я и дала — оперлась на ее подставленные руки, меня легонько подбросило и я… СИЖУ. НА ЛОШАДИ! Я на лошади-и-и-и-и!

— Не трогать поводья, сказала! Держишься только ногами! — рыкнула грубая Саша, но я ее почти не слышала, не обратила внимание, как на второго пони посадили Настю. Я на лошади-и-и-и! Решетки денников сразу стали со мной вровень, бетонный пол внизу — не очень высоко, но все-таки, а подо мной… конь! Двигается! Живой! А передо мной его шейка, такая красивая-красивая, и грива, черная, густая, и ушки торчком… На меня он не обернулась, а мне так хотелось увидеть его глаза, я потянулась похлопать по шейке, но тут Саша взяла моего Портосика под уздцы и пони подо мной пошел. Точно перекатилась такая большая теплая волна — шаг-перекат, шаг-перекат. Сзади шумно задышала Настя, а может, ее пони — его поводья прикрепили к моему седлу, вышло вроде связки сосисок. Мы прошли в широко распахнутые ворота конюшни — и яркое летнее солнце после полумрака ударило по глазам.

— Стремена! — рявкнула Саша. — По каблук ногу не засовывай — понесет, как выдергивать будешь? Каблук вниз, носок вперед… И спину выпрями.

— А что, разве может понести? — пролепетала Настя.

— Ну если ты не будешь его иголкой тыкать, вряд ли. — Саша оглянулась на нас — мы с Настей дружно замотали головами: как можно такому милому делать больно? — Но ты как, собираешься правильно ездить или мешком в седле висеть? Ему, между прочим, мешок катать тяжелее! — она кивнула на пони. Я немедленно выпрямилась, и ногу в стремени подравняла.

Вокруг все было такое… конное! Лошади прыгали через барьеры (со всадниками, конечно, но всадники меня не интересовали), лошади бегали на длинной веревке по кругу, на огороженном поле крупная светлая лошадь красиво что-то выплетала ногами, а сама гордо глядела в другую сторону, будто ей и не интересно, что там ее ноги делают! Громадный черный конь мчался на препятствие, но в последнюю секунду, будто испугавшись, кидался в сторону. Сидящая на нем девушка отчаянно тянула поводья.

— Хулиганит Бахтат. — неодобрительно глядя на эти маневры, пробурчала Саша. — Зря Лидка на него села, не справится она с ним.

— А как с ним справиться? — выворачивая голову, пока мы ехали мимо ограды, спросила я. Он же… огромный! Мой пони рядом с ним как терьерчик рядом с ньюфаундлендом!

— Старым добрым средством против любого выпендрежа — волшебным пенделем! — усмехнулась Саша.

— Но лошадке же будет больно! — пискнула сзади Настя.

— Хм. Лошадке. — Саша даже остановилась. По другую сторону ограды мимо нас пронесся Бахтат, а рядом по земле плыла-скакала его тень: еще более огромная и такая же черная. Она на мгновение закрыла нас от солнца — словно все вокруг пригасло, пока волны теней от развевающейся гривы накрыли и Сашу, и нас с Настей, и наших пони. Я увидела как под гладкой черной шкурой перекатываются мускулы — такие, такие… Человеческие парни отдыхают! Кто видел Бахтата, на того уже всякие кубики на животе впечатление не произведут!

— Ей тоже больно, когда она удержать пытается. — кивая на покачивающуюся в седле девушку, бросила Саша. — По ладоням как огнем, несмотря на перчатки. Полтонны этой «ла-ашатки» может причинить человеку гораздо больше боли, чем несчастный пятидесятикилограммовый человек — ей.

— Если ей тяжело — чего она не бросит кататься? — воскликнула Настя. Бахтат как раз повернулся и нам отлично видно было лицо Лиды — блестящее от пота, выбившиеся из-под защитного шлема волосы липнут ко лбу, губа прикушена…

— Наверное, потому, что она не катается, а ездит верхом? — Саша презрительно глянула на Настю и повела наш караванчик дальше.

— Ну что, девчонки — сбылась мечта трехдневной давности? Покатались на лошадках?

— Мы не катаемся, мы ездим верхом! — с достоинством обронила я. И впервые смогла поглядеть на своего папу если не сверху вниз, то хотя бы вровень.

Физиономия у Саши стала ехидной, прям… как у моего котэ, когда он папе в ботинки Barker Black нагадил. Она демонстративно покрутила в руках поводья, за которые вела моего Портосика. Ну и что? Я же в первый раз. У меня еще все впереди.

— Не надоело? — усмехнулся папа.

— Нет! — я чуть не подпрыгнула в седле. Не хватало еще, чтоб он нас сейчас увез! Мы его еле уговорили сюда приехать! — Я еще покатаюсь! И поезжу! Мне здесь нравится! Воть!

— Знаешь, на удивление, мне тоже! Роскошное место! — папа огляделся, глаза его блестели. — Только пахнет странно. — он дернул носом, совсем как Портосик.

— Так лошади… — подергивая плечами от почтительности, и даже чуть-чуть «покланиваясь», развел руками топчущийся у папы за спиной потертый человечек. Ничего он не понимает, Портосик очень приятно пахнет! Лучше б штаны свои погладил, а то кажется, он их лошадкам пожевать дает!

— Селитра. — неожиданно буркнула Саша. — Посыпаем по периметру, от змей.

— Тут змеи? — Настин голос испуганно дрогнул, она поджала ноги, точно боясь, что змея сейчас ка-ак подпрыгнет! Папа насторожился.

Буду девочку Сашу ненавидеть, да-да! Она издевается!

— Змей нет. — наставительно сказала Саша. — Потому что посыпаем. Тут роща… — она кивнула на видневшиеся далеко за оградой деревья. — И залив… — новый кивок на зеленую полосу осоки у воды. — Заползают иногда, а некоторые лошади змей бояться… — она выразительно покрутила головой. — Даже простых ужиков. Понести могут, лови их потом. Вот и посыпаем.

— Горадминистрация прикладывает усилия. — торопливо вмешался потертый. — Денег тратится — ужас! Это в наше-то нелегкое время…

— Такие затраты… и такие территории… в сущности, ради бесполезных игрушек! — папа презрительно дернул уголком рта.

Саша перестала улыбаться и негромко, но очень внятно обронила:

— Да, в музеях тоже — зал громадный, а картинки только по стенам.

— Тут лошади, а не бабушки в маршрутке, чтоб плотно в кучку сбиваться, им простор нужен! — поторопилась влезть я.

— Ладно, развлекайся… — обронил папа, скользя по Саше невидящим взглядом, как по мебели. — А правда, сколько тут гектар? — папа зашагал прочь, снисходительно поглядывая через плечо на семенящего за ним потертого человечка.

— Надо смотреть по документам. — человечек засмущался.

— Вы вроде их куратор от горадминистрации?

— Я недавно! Раньше тут представитель старой коррумпированной власти сидел.

— И что, нормально коррумпирован был? — их голоса удалялись.

— Ты… с моим папой поосторожнее. — посоветовала я.

— Его сюда никто не приглашал! — воинственно буркнула Саша, мазнула взглядом по мне, но говорить «И тебя тоже!» не стала. Ну да, мы платим, а им нужны деньги.

— Значит, тот потерханный мужик не дал денег на моих няшек? — я решилась наклониться и погладить Портосика по холке.

— Они пока еще не твои. Откуда ты знаешь, что Администратор… Подслушивала?

— Я всегда подслушиваю. А как иначе узнать, что я хочу знать, а не только то, что другие хотят, чтоб я знала? А почему денег не дает? Не, понятно, что из жадности! — увидев выражение Сашиного лица, немедленно уточнила я. — Отмазывается чем?

— Они школе не принадлежат — ни Дама, ни пони. — нехотя выдавила Саша. — Мы их неделю назад нашли.

— Где? — ревниво спросила Настя. Я ее понимала: лошади же не колечко на пляже, где их можно найти?

— Там же, где наш клеппер погиб. На бойне. — после долгого молчания шепнула Саша.

— Кто… — я даже договорить толком не могла, ведь это просто невозможно!

— Не знаю. — отрезала Саша. — Но я обязательно узнаю. — и проводила задумчивым взглядом спешащую мимо нас завуча Светлану Викторовну.

— Ка-ак интере-есно! — протянула Настя.

— К роще поедем или с вас хватит? — Саша одарила Настю неодобрительным взглядом и поторопилась сменить тему.

— Ты говорила, там змеи! — испугалась Настя.

— Ага, гадюки. — равнодушно согласилась Саша и с легким вздохом сожаления добавила: — Только никто из наших их ни разу не видел.

— Все равно не хочу, у меня уже ноги болят! — уперлась Настя.

— А я поеду! — заторопилась я. Пусть болят — я просто не могу сейчас расстаться со своим поником!

— Сама напросилась. Эй, Олька! Покарауль эту мелкую, пока я вторую обратно отведу. — Саша накинула повод моего поника на ограду поля, за которой очень красиво и торжественно поднимая ножки, выхаживала та самая кремовая Дама.

— И ничего я не мелкая! — обиженно буркнула я Саше вслед, но та даже не оглянулась, вместе с Настей и Барбосиком направляясь к конюшне. Я осталась ждать, не слезая с Портосика. Дама со своей всадницей подскакала с другой стороны ограды, потянулась мордочкой к моему Портосику как к старому другу.

— Какая она красивая! Прям… как пирожное с кремом! — поверх ограды я погладила кобылку по лбу. Дама деликатно обнюхала мою руку и отвернулась.

— Такая масть называется изабелловой. И выезжена отлично: повода слушается моментально, хлыст ей вообще не нужен… Не знаю, кто ее тренировал, но мне реально свезло — перед областными соревнованиями такое чудо отхватить! — Ольга похлопала Даму по шейке.

— А часто приходится… хлыстом? — поглядывая на свисающий с запястья Ольги тонкий гибкий хлыстик, опасливо уточнила я. Это и есть Сашин волшебный пендель?

— Да-а! Кошмар как часто! — Ольга зловеще округлила глаза. — Видела, в конюшне хлысты висят? Пока лошадь в кровь не изобьешь, тебя к нам не примут, ясно?

Я критически поглядела на так называемый хлыст — широкая кожаная «лопаточка» на конце делала его похожим на мухобойку. Мдя, потроллить новенькую — святое дело, кто ж откажется.

— Дядя Гриша, ворота открывайте, мы к роще поедем! — издалека донесся Сашин голос.

Глухо лязгнула воротная створка, от конюшни зацокали копыта…

— Ладно, вон Сашка, а нам пора работать… В смысле, жестоко избивать лошадь! — исправилась Ольга и демонстративно, чтоб я видела, шлепнула Даму хлыстиком-мухобойкой. Наверное, так младенца по попке шлепают.

Лошадка яростно заржала и вскинулась на дыбы. Вся такая мимимишная, а взметнувшиеся над моей головой копыта были с суповую тарелку — и не говорите мне, что такого быть не может, я сама видела! Лошадь застыла на задних ногах — передние в воздухе — а я скорчилась в седле своего пони. Это было как… в горах под обвалом! Ты замираешь в оцепенении, а наверху, на скальном карнизе покачивается гигантский валун — и понимаешь, что один удар сердца, два удара, и каменная громада рухнет вниз… копыта опустятся — и вколотят меня в асфальт прямо сквозь седло моего поника. И все равно думать могла лишь о том, как это красиво — вставшая на дыбы кобылка. Светлые хвост и грива развеваются, копыта бьют воздух, а на спине у нее, как влитая, застыла Ольга — и плевать ей на закон всемирного тяготения, она не падает, лишь вперед подалась! И только опутанные поводьями пальцы — белые-белые, как у статуи! И руки закаменели в неистовом усилии!

Подчиняясь поводу, изабелловая кобылка чуть-чуть, едва заметно повернулась на задних ногах… Для меня снова включили время. Копыта обрушились на ограду в сантиметре от головы моего поника. Верхняя жердь переломилась с сухим треском. Кобылка приземлилась на четыре копыта, вскинулась снова и… Меня обдало ветром, когда она прыгнула через ограду. Грудь кобылы прошлась над острыми щепками сломанной жерди. Я на миг зажмурилась, сама чувствуя как эти щепки полосуют кремовую шкуру…

Копыта грохнули в асфальт, раздалось тонкое, болезненное ржание… Кобылка судорожно плясала, роняя крупные темные капли крови. Ударила задом… и снова здоровенные копыта летели прямо в меня! Мой Портосик шарахнулся… Уже разбитая ограда затрещала снова… Дама пронзительно заржала и вытянувшись стрелой, помчалась к распахнутым воротам школы. Привстав в стременах, Ольга подалась к шее лошади…

— Стой, стой! — в распахнутых воротах заметался какой-то мужик, пытаясь то ли закрыть их, то ли удержать лошадь…

— С дороги! — пронзительно прокричала Ольга. — Я спра-а-авлюсь!

Мужик сиганул в сторону. Грохоча копытами, Дама вылетела за территорию школы.

Мой Портосик заржал, дернул головой и… наброшенные на колышек поводья с треском лопнули. Поник брыкнул задом — ой-е! Кажется, мой позвоночник вонзился мне же в мозг! Вскинулся передними — ай-е! И со всех копытец кинулся следом за Дамой!

Растянутая, точно на картине чокнутого художника, конюшня промелькнула мимо.

— Тебя-то куда несет? — из кустов заорал мужик.

Ага, я вот могу остановиться, и только из вредности не останавливаюсь!

— Полина-а-а! — кажется, это мама. И папа! — Полина, немедленно стой!

Ой, пап, лучше б ты Портосу орал, вдруг на него твой тон произведет впечатление!

За воротами расстилалось покрытое выгоревшей травой и чахлыми кустиками поле: его отгораживал речной заливчик, заросший по берегам осокой, от заливчика тянулась чахлая полоса деревьев — та самая рощица, к которой мы должны были ехать! За деревьями пряталась трасса, даже отсюда был слышен отдаленный гул машин. По полю к роще широким галопом, какой я только в кино и видела, неслась изабелловая кобылка. Ольга застыла в седле и понять, пытается она остановить лошадь или просто сидит, было совершенно невозможно! Увидев вдалеке подружку мой Портосик радостно заржал — и чесанул следом. Тоже галопом! Переброшенные через голову поводья болтались у него под мордой, то и дело норовя попасть под копыта. Я поняла, чем поле отличается от манежа! Оно — неровное, то есть совсем! Кочка под копытом — бум! Портосик пошел боком, я начала сползать с седла. Вцепилась обеими руками в луку. Кустик рядом — хрясь! Ветки плетьми обожгли нам ноги — и понику и мне! Я вякнула, он обиженно заржал — и прибавил ходу. Меня мотыляло в седле как знамя на флагштоке. Пальцы на луке дрожали и скользили. Коленями, Саша сказала держаться коленями! И я сжала ноги изо всей силы… Портосик всхрапнул… и понесся, будто я на скором поезде еду! Мир вокруг подпрыгивал и трясся, сливаясь в сплошную мешанину красок: синие мазки неба вертелись, смешиваясь с зеленью травы под копытами и блеском воды в заливе… Если-я-сейчас-что-то-не-сделаю-мне-хана! Я потянулась к болтающимся под мордой пони поводьям… Пони ударил задом, меня швырнуло ему на шею. Он гневно заржал, вскинулся на задние ноги, я отчаянно обхватила его за шею обеими руками. Седло начало сползать набок вместе со мной. Если Портосик сейчас угодит копытом в эту канавку… вот тут-то нам и конец!

Я успела увидеть как изабелловая кобылка с Ольгой в седле на полном скаку пересекла открытое пространство — и исчезла в рощице.

— А-у-у! — взвыл воздух, и мимо меня с гулом паровоза пронесся громадный конь. Бахтат мчался точно ожившая гора — его грива и хвост развевались, глаза сверкали, выпуклая черная грудь лоснилась на солнце и казалась, застилала собой весь мир! Портосик шарахнулся с пути гигантского коня, мои мокрые от пота руки скользнули по гладкой шкуре и я поняла, что сейчас улечу под копыта…Скачущая на Бахтате девчонка даже не оглянулась, только привстала в стременах, хищно вглядываясь в качающиеся ветки, за которыми скрылась Дама со своей всадницей — и тоже исчезла за деревьями.

— Держись! — ко мне на серой лошади скакала Саша. За ней, прыгая по кочкам, скакал черный джип — наверняка со всем моим семейством. Но Саша успела раньше. Она как акробатка перегнулась с седла, подхватила болтающиеся под ногами Портосика поводья. Портосик еще пытался бежать, но Саша навязывала ему свою волю. Толчки и рывки стихли, движение подо мной стало мягким и плавным, мир вокруг перестал крутиться и дергаться, я поняла, что Сашина лошадь уводит моего Портосика на широкий круг. Идущие бок о бок две лошади — большая и маленькая — плавно описали четкую, точно циркулем вычерченную дугу, внутрь ее вписали еще одну и еще, закручивая на поле похожую на раковину улитки спираль. И с каждым поворотом голова у меня кружилась все сильнее, руки-ноги дрожали все отчетливей…

— Вот только сейчас не вздумай сверзиться! — рявкнула у меня над головой Саша.

Я судорожно сомкнула пальцы на луке седла… и Портосик остановился. Его бока подо мной раздулись… и опустились. Я попыталась расслабить закаменевшие в судороге мышцы… и мешком свалилась на землю. Пони — маленькая лошадка, когда стоишь с ним рядом, а когда ты с него падаешь, так он ужас какой большой!

Джип заложил крутой вираж, обдав сухой землей и травой из-под колес и встал. Ой, спасибо, что не задавили меня от большого беспокойства за меня же! Все четыре дверцы распахнулись — прям лепестки цветка на рассвете — и оттуда, чисто семечки, сыпанули: папа из-за руля, мама с пассажирского, тетя Ася, тетя Наташа, Настя, завуч Светлана Викторовна… последним, сплющенный, будто все сидели на нем, выпал мужик из горадминистрации. И вся эта толпа ринулась ко мне!

Аа-а, помогите! Если меня лошади не потоптали, от любящей семьи я точно не увернусь! Я принялась в темпе подгребать под себя руки-ноги и вскочила. Ну, во всяком случае попыталась.

— Где болит? Что расшибла? — первой до меня добежала мама и принялась ощупывать и вертеть во все стороны. Хоссссподяяя, какое счастье что тут парней нет, она же меня сейчас раздевать примется, на предмет осмотра!

— Как вы могли? Нарушение техники безопасности! Девочка могла покалечиться! — Администратор наступал на Светлану Викторовну как домашний попугай на кошку. Та брезгливо пятилась: точно кошка под присмотром хозяйки — сожрать попугая нельзя, терпеть невозможно.

— Девочку надо в больницу! — квохтала тетя Ася — еще одна представительница семейства птичьих. И нашего заодно.

— Девочке не надо в больницу! — выдираясь из маминых объятий, наконец выдохнула я. — Девочке… мне, то есть… сперва надо посмотреть, куда ускакала Дама, потом отвести Портосика в денник, а потом заехать в магазин.

— Зачем? — прекращая мять мне кости, изумилась мама.

— Купить черные бриджи! В этих розовых я как полная идиотка! — горестно разглядывая покрытое конскими слюнями, соплями, пятнами навоза и травы бриджики, вздохнула я.

— Ты по-прежнему хочешь сюда ходить? — настороженно спросил папа.

— Могу на велике ездить! — воинственно окрысилась я. — Наш дом вообще-то на другой стороне заливчика… — я ткнула пальцем в отчетливо видные через залив дома нашего поселка. — Если через деревянный мост, двадцать минут. — узенький деревянный мост был чуть выше по заливу, в отличие от солидного автомобильного, до которого отсюда пилить и пилить.

Светлана Викторовна поглядела на меня с одобрительным интересом. Саша протянула поводья Портосика.

— За Даму не волнуйся, вон ее девчонки ведут. — выпалила она и потерянно добавила. — Лида ведет.

Из-за отгораживающих трассу полоски деревьев действительно появилась та самая девчонка, что пронеслась мимо на Бахтате. Она шла пешком, ведя в поводу двух лошадей — огромного черного жеребца и изящную кремовую кобылку. О-о, они так смотрелись вместе, это был самый потрясающий pairing! И третий, в смысле, третья, Лида, тут была совершенно лишняя. А Ольги так вообще не было. И я почему-то не думала, что она просто не хотела Бахтату с Дамой мешать.

Мы стояли, сбившись в кучку: Сашина кобылка, толстенький поник, много-много людей и мужик из администрации в мятом костюме. Они приближались: девчонка и два роскошных коня. Вот они подошли совсем близко. Дама выгнула свою чудную, гибкую шейку и тоненько жалобно заржала, будто хотела нам что-то сказать. Держащая обоих коней Лида поглядела на нас большими такими, круглыми глазами — и выдохнула:

— А Ольги нет!

— Мы видим. — впервые открыла рот Светлана Викторовна.

— Вы не понимаете… — беспомощно сказала Лида. — Дама зацепилась поводьями за ветки… а Ольги нет.

— Не может ее нигде не быть! — пожала плечами Светлана Викторовна. — Саша, позаботься о Полине и Портосике! Вы… — она повернулась к папе. — Вы нам поможете?

Папа нахмурился, но мама одарила его многозначительным взглядом и согласно кивнула.

— Тогда проедите на своем джипе вдоль трассы, вдруг девочка после падения туда выбралась. А я верну Даму в конюшню, возьму другую лошадь, дядю Гришу, и мы осмотрим рощу.

— А можно я сразу начну осматривать? — встряла Лида, протягивая поводья Дамы Светлане Викторовне. — Вдруг Олька расшиблась и лежит где-нибудь… А я тут все места знаю! Ну пожалуйста, Светланочка Викторовна! — голос у Лидки нервно подрагивал.

— Не волнуйся! — твердо, будто успокаивая лошадь, бросила завуч, подумала и разрешила. — Ладно, езжай пока, я быстро.

Лидка вскочила на Бахтата, миг, и они снова скрылись в роще.

— Мы ее найдем. — повторила Светлана Викторовна, уводя Даму к конюшне.

Мы искали до вечера. Папа с мамой ездили вдоль трассы. Светлана Викторовна и тот мужик у ворот — дядя Гриша, обыскали всю рощу. Лида рыскала вдоль залива, так что Бахтат был мокрый чуть не по гриву… Ольгу не нашли. И домой она не вернулась.