Выбор ведьмы

Кирилл Кащеев, 2018

Долгий путь прошла Ирка Хортица – от обычной девчонки до могущественной ведьмы, которой предстоит решать судьбы миров. И никто не спросит, готова ли она к такой ответственности. Ее ждут в тронном зале Табити-Змееногой, Владычицы Ирия… если, конечно, не убьют по дороге. Ее ищут чудовища Прикованного, повелителя Мертвого Леса. Война разгорается, Ирке в ней отведена самая главная роль, у каждой из схлестнувшихся в битве Великих Сил на нее свои планы… А у Ирки – свои! Планы, друзья, решения… Любовь. И нет, достопочтенные Владыки, по вашим правилам она играть не станет!

Глава 12. Старый долг

— Татльзвум, погоди! Я… за тобой не успеваю!

Роскошный черно-красный молодой змей обернулся через плечо и громко расхохотался — так, что над простирающимся под крыльями лесом, вороша кроны древних дубов, пронесся порыв горячего ветра. С торжествующим рыком он кувыркнулся в воздухе, стрелой взвился к небесам, мелькнул стремительным силуэтом напротив солнца… и рухнул сверху на поспешающего за ним дракончика:

— Ар-р-рр!

Тот заметался, беспорядочно загребая крылом, беспомощно завертелся на месте… Молодой черно-красный красавец с громоподобным хохотом развернулся на кончике крыла и прошел вплотную к своей напуганной жертве, демонстративно скрежетнув когтями по серебристо-стальной чешуе.

— Трехголовый! — обиженно крикнул дракончик ему вслед. — И в каждой башке зола!

— Водные обзываются «креветками» и «устрицами», — насмешливо бросил через плечо черно-красный. — Не пытайся изобразить из себя огненного, малыш, все равно не выйдет! — И со стремительностью стрижа понесся через яркое летнее небо.

Серебристо-стальной со всех крыльев устремился в погоню. Дракончик был смешной — неуклюжий и непропорциональный подросток: лапы и когти внушительные как у взрослого, зато крылья по-детски куцые. Спасало лишь то, что и тело не успело дорасти до нормальных размеров. Зато шея была длиннючая, как у гусенка, а мощные челюсти намекали, что осталось совсем немного времени, и этот нескладный бронированный гусенок превратится в грозного дракона.

Черно-красному огненному красавцу не было дела до будущего, он был счастлив здесь и сейчас — этим небом, этим солнцем, землей, мелькающей под могучими крыльями, стремительным полетом, приближающейся целью — вот только навязавшаяся на хвост малышня раздражала…

— Не можешь летать — чего таскаешься за мной?! — рыкнул он. — Сидел бы в пещере… радугу разучивал. Или чему там вас, водных, учат, — пренебрежительно добавил он.

— Там скучно, — пробурчал серебристый, упорно продолжая работать крыльями.

— А со мной, значит, весело? — снова захохотал черно-красный, снисходительно чуть сбавляя темп.

— Весело, — упрямо повторил серебристый. — И на людское поселение поглядеть интересно. Я их только с высоты видел.

— Все интересное в человечьих селениях бегает в сарафанах и с длинными косами! — во всю пасть усмехнулся черно-красный. — Девчонки, братец мой Айтварас, человечки!

— Девчо-онки! — пренебрежительно протянул дракончик, и морда у него разочарованно вытянулась. — Чего в них интересного?

И тут же снова закрутился в воздухе, получив по носу кончиком крыла.

— А вот подрастешь еще чуть-чуть, посмотрим, как у тебя у самого с девчонками сложится! — фыркнул Татльзвум, глядя на летающего недоросля жалостливо и, кажется, думая, что не сложится никак. — Лети, раз уж увязался, только под когтями у меня не путайся. Вечером у них праздник, там с местными девчонками и потанцуешь. Ну или с мальчишками поиграешь, раз до девчонок еще не дорос. Только в пасть их не тяни…

— Что я, маленький?! — возмутился младший. — А что ты делать будешь?

— А вот это тебя точно не касается! — снова огрев младшего крылом по носу, бросил Татльзвум.

Лес под крыльями начал редеть, сменившись желто-коричневыми, голубыми и фиолетовыми лоскутами полей. С высоты драконьего полета человечьи домики казались пестрыми игрушками, охваченными золотистым кольцом тына. Татльзвум пренебрежительно оскалился: смешные существа человеки — если б не их девки, сказал бы, что и вовсе никчемные. Вот от кого они этим убогим тыном прикрыться хотят, если истинно могучая сила всегда низвергается сверху? Аррр, сейчас как низвергнется, поглядим, как кое-кто запищит! Черно-красный дракон нырнул в воздухе и, выставив когти, стремительно рухнул на широкую утоптанную площадь посреди деревни. Покрывающий площадь золотистый песок взвился от ударов могучих крыльев и осыпался ниспадающим занавесом, открыв стоящего посреди площади черноволосого стройного юношу с резкими, но красивыми чертами лица.

— Кхе-кха-кха! — рядом отчаянно кашлял черноволосый нескладный подросток в слишком большой, точно сшитой на вырост человеческой одежде.

— Почтительно приветствую крылатого господина Татльзвума Ка Рийо Лун! — стоящий у грубо вырезанного столба посреди площади седобородый старик с достоинством поклонился. — Быть может, юному змею водички подать?

— Обойдется, — буркнул Татльзвум, бросая на братца злой взгляд. И когда он наконец научится блюсти достоинство крылатых властителей перед ничтожными бескрылыми! Все эффектное появление… обкашлял! — Это мой младший братец, Айтварас Жалтис, — пренебрежительно бросил он.

— Сильное имя. Тот, кто его носит, совершит великие дела, — щурясь, будто всматриваясь во что-то далекое, сказал старик. Юный дракончик покраснел.

— А красавчик какой! — подхватила выскочившая на крыльцо богатого дома старосты золотоволосая красавица и умиленно уставилась на юного дракончика. Тот покраснел уж совсем мучительно и бросил грозный взгляд на подглядывающего из окошка человечьего мальчишку лет десяти-одиннадцати. Взгляд мальчишку не впечатлил, тот только ехидно оскалился, одними губами прошептав «Красавчик!» и манерно похлопав глазками.

— А уж на тебя-то схожий: подрастет — одно лицо будет! — не унималась человечка.

— Вот это и станет самым великим его делом! — расхохотался огненный, в два шага оказываясь у самого крыльца. — Хоть будет ему чем гордиться!

— Злата! А ну быстро марш до дому! — раздался вдруг гневный оклик, из переулка выскочил крепкий кряжистый мужик, недвусмысленно сжимающий в руках оглоблю. — Я кому сказал!

— Та ну шо вы, батьку! — Златокосая красавица отступила к дверям.

— Прощенья просим у крылатого господина! — поворачиваясь к Татльзвуму, мрачно пробурчал мужик. — Алеж донька моя до вас нынче выйти не может, занятая она дюже.

— Не может, так не может, что за церемонии меж старыми приятелями, Серьга! — невозмутимо ответил Татльзвум. — Я к ней и сам зайду! — и поставил сапог на тяжело скрипнувшую под его весом ступеньку.

Староста помрачнел еще больше и недвусмысленно перехватил оглоблю.

— Не серчай, крылатый господин! — поторопился вмешаться старик. — Злата свет Сергеевна и впрямь нынче в хлопотах великих. Беда у нас, уж прости за дерзость, не до тебя сейчас! — старик развел руками.

Татльзвум поглядел на него хмуро. Кого другого за такие слова он бы уже развеял горсткой пепла, но с этим стариком так нельзя. Как ни противно сознавать, дед силен. Давно, уж несколько человечьих поколений смениться успели, как он явился из мира жалких человечков вместе со своими соплеменниками — бежали они там от кого-то, слабаки. Но сам старик не был ни жалким, ни слабым. Местные называли его волхвом, но было то ремеслом, вроде кузнечного, или старик принадлежал к иной, отличной от остальных человечков породе, огненный змей не знал, да и не слишком желал узнать. Важно было другое: если в бою старику с крылатым змеем не ровняться, зато он умел другие вещи — странные вещи, каких не умел никто в Ирии. И лично Мать-Владычица намекнула (рявкнула и хлестнула хвостом!), что гибель этого старика ее очень-очень огорчит. А все знают, что бывает с теми, кто огорчает Мать-Владычицу, да будет вечно крыло ее над нами.

— И что у вас тут происходит? — вместо наказания дерзкого спросил огненный змей и наконец соизволил оглядеться, приметив и впрямь недоброе оживление. Не слышно было ни детского гомона, ни привычного перезвона молотов в кузне, ни перекрикиваний хозяек от крылечек. В мрачном молчании сновали люди, стаскивая к воротам неопрятно увязанные тюки, то и дело прорывался короткий женский всхлип, тут же безжалостно подавленный, и снова начиналась беготня туда-сюда. Росла груда вещей у ворот. Даже не удосужившись поклониться змею, знакомый кузнец провел мимо только подкованного коня и принялся торопливо впрягать в телегу, груженную так, что аж днище проседало. — Куда это вы все наладились, а, староста?

Златин батька лишь с силой стиснул оглоблю в побелевших пальцах.

— Куда ноги приведут, господин! — ответил вместо него старый волхв. — Не знаем мы! — примирительно добавил он, видя, как разгорающееся внутри пламя окрасило щеки огненного змея зловещим румянцем. — Не было у нас часу новое место сыскать, велено нам убираться, пока целы, вот и торопимся.

— Что значит — велено? Кем велено? — настороженно спросил Татльзвум. Если глупые человечки привлекли внимание Матери-Владычицы или одного из Великих… Да с чего бы? Кому они нужны?

Старик тяжко вздохнул, но отмолчаться на прямой вопрос не осмелился:

— Симаргл. Охотники наши… молодые… законы древние нарушили, — на змея старик старался не глядеть. — Не для пропитания — для забавы зверя убили, прощения у него не попросили, почет не оказали. Великий Пес и разгневался. Все разом нам припомнил — и дичь взятую, и лес порубленный, и поля заместо того леса. Не слишком он людей жалует, вот и гонит теперь прочь. — Волхв невольно вздохнул, покачал головой и уже спокойным рассудительным тоном закончил: — Оно конечно, тяжело с насиженного места сниматься, да только хуже было бы, если бы Пес за потраву жизнями взял. А добро что: будем живы — наживем!

Татльзвум недоуменно глядел на старика. Гребень у Златкиных одноплеменников съехал, причем у всех разом! Симаргл, невразумительная псина с крыльями, изредка являющаяся в Змеевых Пещерах, повелел им убираться — и они покорно тащатся прочь, даже не пытаясь отстоять то, что считают своим?!

— Какого такого зверя? Это когда я захотел поглядеть, как вы, человечки, охотитесь? — вдруг сообразил он.

Староста аж рыкнул в ответ — не хуже змея. В глазах его читалось яростное желание обломать оглоблю об гостя, и только понимание немедленного возмездия заставляло его держаться.

— И вот из-за такой чешуйни вы шум подняли? — захохотал змей. Точно, в прошлый его прилет сыновья старосты, старшие братья его Златы, хоть и не хотели, а спорить не осмелились, повели крылатого гостя в лес. Тогда он окончательно убедился, что человечки — воистину ущербные умом создания. Ни чешуйчатой брони у них, ни когтей, ни крыльев, чтоб налететь на дичь сверху, — а они все едино лезут на зверя втрое крупнее их, тычут своими жалкими рогатинами. Безголовые! И опять-таки верно, пытались они тогда творить свои нелепые обряды — кланялись медвежьей туше, жгли мех. Понятно, он не позволил портить трофей, да и времени у него не было — в Тронной Пещере намечался прием, хотелось показать шкуру и повеселить приятелей рассказом о занятной человечьей охоте. — Собирай на стол, Златка! Переезд отменяется! — решительно объявил огненный, вытаскивая из-за пазухи флягу. Выносить человечью глупость без доброго глотка решительно невозможно. И он крепко приложился к фляжке.

Потянуло резким запахом нагретой смолы. На лице юного дракончика вдруг появилось несчастно-беспомощное выражение, какое бывает, когда твой идеал делает что-то вовсе не идеальное и ты не знаешь, как примирить это в душе своей.

— А без цього уж и никак? — кивая на фляжку, неодобрительно поджала губы красавица Злата.

— Поговори тут мне, женщина! — Татльзвум закрутил фляжку, глаза у него блестели. — Я не собираюсь летать за тобой невесть куда, поэтому и ты и твоя деревня останутся тут. — Он легко вскочил на крыльцо и, обхватив красотку одной рукой, прижал к себе.

— Крылатый господин! — пронзительно, как раненная птица, крикнул вслед старый волхв.

— Ну что вам еще? — Тат недовольно обернулся. — Разве я не решил все ваши трудности?

— Да какое там… — заорал обозленный батька Златы. Старый волхв легко, как ребенка, задвинул здоровенного мужика за спину:

— Крылатый господин! — подбирая слова аккуратно, как старый Грэйл Глаурунг, когда говорит с пребывающей во гневе Матерью-Владычицей, начал старый волхв. — Мы… никак не можем остаться. Для крылатых змеев гнев Великого Пса не много и значит, а людям в Ирии без Симаргловой милости никак. Кто урожай даст, рыбу в реку нагонит, дичь в лесу взять дозволит? Коли волей его пренебрежем — нам всем пропадать, хоть на старом месте, хоть на новом!

— Ты ж сам виноват, шо той Пес на нас ополчился! — из-за спины волхва гаркнул староста, за что немедленно получил пинок по ноге.

— Ежели господин сочувствует нашей беде, пусть нам перебраться поможет да место новое укажет под драконовым крылом… — возвысил голос волхв.

— Ты соображение потерял, человек? — не отпуская талии Златы, огненный медленно повернулся. — Я, крылатый змей, виноват перед… вами? — Татльзвум вдруг зло усмехнулся, презрительно глядя на людей сверху вниз.

— Господин мой, не надо! — испуганно вскрикнула Злата, обеими руками сжимая ладонь змея… и тот шумно выдохнул, так что у самых губ оранжево-желтым смерчем закружилось пламя.

— Повезло вам, что мне нравятся ваши девушки, — прижимая Злату крепче, процедил он. — С Симарглом я сам разберусь, а вы… кто хоть с места двинется, узнает гнев огня! Можете пока готовить обещанный праздник, — глумливо усмехнулся он. — В честь огненного змея, избавившего вас от опасности. Мы со Златкой еще спляшем вечерком. — И он втолкнул девушку в распахнутую дверь дома. — Ты что тут делаешь? — коротко рявкнул он на выглядывающего из окошка мальчишку. — А ну марш отсюда! Вон… братца моего развлеки, пока я занят! Давай-давай, пошевеливайся!

— И впрямь, шел бы ты, Гнат! — приникая к плечу дракона, томно проворковала Злата. — И Раду забери.

Нахмурившийся мальчишка вылез прямо в окно и вытащил за собой сперва новехонький лук, а только потом пухленькую маленькую девочку в голубом сарафанчике. Человечьи дети и юный змей подозрительно уставились друг на друга.

— Мне батька лук сладил, — наконец сообщил мальчишка. — А у тебя есть?

Дракончик только головой покачал, а девочка ехидно захихикала:

— У него нету лука, Гнатик! Его, мабуть, змеиный батька не дюже любит.

Дракончик насупился.

— Радка, помовч! — немедленно шикнул мальчишка. — Така маленька, а вже така змеюка! — извиняющимся тоном поведал он юному змею и тут же покраснел, сообразив, что тоже неловко вышло. Послышался звук спущенной тетивы и глухое «банг» — стрела во что-то воткнулась. — Дывы, як могу! — гордо заявил хлопец и тут же великодушно предложил: — Хочешь, тебя навчу?

— Хочу, — тихо ответил дракончик.

Татльзвум брезгливо поморщился. «Хочу»! Зачем крылатому змею ничтожная человеческая наука, если мальчишку вместе с его луком можно вспороть от живота до горла одним ударом когтей? Червяк мягкотелый его братец, никогда ему не стать настоящим драконом! Толчком ноги Татльзвум огненный захлопнул дверь. У него есть дела и поинтереснее, чем трехголовых драконят воспитывать! Он снова отхлебнул смолы из фляжки. По хате плыли умопомрачительные запахи. Тат растянулся на лавке, продолжая прихлебывать из фляжки и с удовольствием наблюдая, как золотоволосая красавица хлопочет у стола. Ему было хорошо и не было дела до всего, что осталось за дверью.

— Шо ж нам робыть, волхв? — глядя на захлопнувшуюся дверь, отчаянно прошептал староста. — Цей гад летючий спалит — не поморщится, от одной пыхатости своей, шо из воли его вышли.

— Что делать, что делать — помалкивать надо было! Говорил я тебе, Серьга, — пусть его Златка улещивает, а ты: дура, дура! — рыкнул старый волхв.

— Дура и есть! Кабы не она, жили б и цього поганого змия не знали! Нет, пекло ей, все блажила, шо той гад на ней оженится и до Пещер заберет!

— Не женится змей на Златке, батько, как есть не женится! Ничего у нее не выйдет, м-меее! — девчушка в синем сарафанчике высунула в сторону старостовой хаты острый розовый язык. — А у меня выйдет — как вырасту, так обязательно выйдет, и буду я царевна! Царевна-змеевна, царевна-змеевна! А може и вовсе царица!

— А ну брысь звидсиля, Радка! — рявкнул староста. — Царица сопливая! От же ж — маленька еще, а все одно в голове!

— Детей выводи, вот чего! — прошептал волхв. — До малышни змею и дела нет, если и поубавится, он и не заметит.

— А мои-то… — староста с тоской поглядел на меньшого сына, с важной миной демонстрирующего новый лук черноволосому змеенышу, так похожему на проклятого огненного. У, чешуйчатое отродье!

— А твои останними пойдут! — почти злорадно припечатал волхв. — Не у одного тебя дети!

–…Не слушай их, Гнат! Вы не должны никуда уходить! — даже сквозь закрытые ставни заснувший на лавке Татльзвум Ка Рийо слышал звенящий гневом голос младшего брата. — Если мой брат сказал, что он вас защитит, — значит, так и будет!

— Что ж ты опять орешь? — хватаясь за голову, простонал огненный. — Вот навязался на мой хвост! Чтоб я еще раз тебя куда взял! Злата! Златка! Воды принеси! — Девушка не откликнулась. Татльзвум нащупал рядом фляжку, встряхнул — та была суха, как песок пустыни. Огненный сполз с лавки и, тихо постанывая — а так хорошо лежалось! — вывалился в сени.

Банг! — дверь слетела от удара ноги, и пошатывающийся огненный змей выбрался на крыльцо.

— Чего орете, человечки? — хрипло — горло словно собственным огнем спекло! — прорычал он, и сощурил глаза, глядя на детишек, со всех ног улепетывающих от распахнутых ворот селения. И на своего братца, упрямо вставшего между яростно сжимающим кулаки старостой и растерянным Златкиным братом с мелкой девчонкой на руках. — Э, а куда это вы собрались? Я что сказал…

И вот тут человечки действительно заорали. Кромешная тьма пала на селение, сожрав пылающее в зените солнце. Громадная тень поднималась над горизонтом, она вздымалась выше, выше… Развернулись огромные крылья… и, закрывая собой синее небо, над беззащитным селением восстала тень Крылатого Пса!

— Убиррррайтесь! — прогремело над миром. Громовой рык прокатился над вспаханными полями, над тыном, над крышами — золотистые снопы соломы взвились в воздух, а эхо крика докатилось до далекого леса и отхлынуло назад, натолкнувшись на деревья. — Убирайтесь… айтесь… тесь… Пррррочь! — рухнуло с небес, вжимая стоящих на площади людей в землю.

Деревянные колья тына затрещали и заскрипели, словно норовя выбраться из земли. Толстое заостренное бревно переломилось как сухая веточка, за ним второе, третье… В образовавшийся пролом лезли жуткие твари, похожие разом и на лесных муравьев, и на ожившие коряги, — сучья мелко шевелились, будто муравьиные лапки, сквозь сплетение ветвей болотным огнем горели круглые глазищи. Чудища замерли на мгновение — глаза их вертелись во все стороны, будто вбирая в себя открывшуюся картину, лапки ощупывали воздух — а потом кинулись к хатам.

Над деревней взвился многоголосый бабий визг.

— Брат! — вдруг крикнул водный дракончик, бросаясь между человеческим приятелем и чудищами. — Скорее! Ты же обещал!

— Ага… Да… Обещал… — пошатывающийся Татльзвум ухватился за перила крыльца. Нахмурился — что-то он точно обещал, еще бы вспомнить что… Крыльцо почему-то раскачивалось под ногами как лодка. — А, вспомнил… — Ему наконец удалось сфокусировать взгляд на лезущих сквозь пролом чудищах. — Симаргл… Щас… — И Татльзвум Ка Рийо дохнул в чудищ пламенем. Коварное крыльцо именно в этот момент снова качнулось… клубок пламени пронесся над чудищами, ударился о край пролома… Сухое дерево затрещало, мгновенно занимаясь огнем. — Вот Шешу… — Огненный дракон зло тряхнул головой, вцепился в перила уже обеими руками, чтоб не шатало, прицельно сощурился. — Аххх! Ах-ах! — Три длинных выдоха почти слились в один. Три тонких, как клинки, языка пламени ринулись к чудищам. Первая тварь, уже почти домчавшая до застывшего от ужаса старосты, вспыхнула чадным дымным факелом и закрутилась на месте, пронзительно скрипя и разбрызгивая вокруг снопы трескучих искр. Зато следующее чудище оказалось шустрым — метнулось в сторону, волны огня прошли над ним, врезавшись в тын. Ограда вокруг селения уже пылала, огонь ревел, обгладывая одно бревно за другим.

Очумевшие от дыма люди метались в огненном кольце, а земля у них под ногами рассекалась глубокими трещинами, будто ее полосовали невидимые когти. Из трещин лезли толстые бурые побеги. У самого старостиного крыльца бурый шишковатый побег стремительно вырос прямо перед огненным драконом и потянулся ввысь, хищно нависая над домом. Татльзвум плюнул в него пламенем. Пламя взвилось вверх по стеблю, побег занялся весь, до самого пушистого зеленого кончика… зашатался и рухнул на крышу соседнего дома. Сухая солома вспыхнула враз, дом запылал как факел.

— Батько! Гнатик! — из дома выскочила Злата — разметавшиеся золотые кудри были запорошены золой, белая вышитая сорочка посерела.

— Марш в дом, быстро! — рявкнул Татльзвум, хватая девушку за руку и зашвыривая обратно. — Сиди там!

Чпок! — новый длинный побег захлестнул ноги скорчившегося возле батьки Гната. — Ааа-а! — мальчишку поволокло к открывшемуся провалу — протянутые к отцу руки схватили воздух. Отцовский подарок, лук, остался валяться на курящейся дымком площади. — А-а-аа! — рывок, и сын старосты скрылся в дыре. Юный змей действовал мгновенно: прыжок — и вместо черноволосого мальчишки над щелью завис серебристый дракончик. Словно рыбак добычу, дракончик хвостом подцепил падающего мальчишку и перебросил его на другую сторону провала, поближе к воротам. — Беги! — рявкнул он, вторым взмахом хвоста швыряя ему оцепеневшую от страха сестру. — Быстро!

— А как же батька? — прижимая к себе визжащую от ужаса Раду, успел крикнуть мальчишка.

— Бегите, вам сказано! — крикнул с трудом поднимающийся на ноги волхв. — К лесу!

Гнат закинул сестру на закорки и ринулся к воротам следом за улепетывающей детворой. Догнал отстающую от остальных ребят кроху.

— Горпынка, бежи швыдче! — подхватил на руки и потащил прочь.

— Кинь ее, кинь! Я твоя сестра, кинь, кому кажу! — сидя у брата на закорках, вопила маленькая Рада и пыталась лупить нежданную соперницу крепким кулачком. Гнат бежал.

Вырывающиеся из земли побеги стремительно оплетали ближайшие дома…

Крак! — первый дом треснул будто раздавленный между сильными пальцами орех.

— Пррротивиться мне?! Огненному?! — яростно взревел Татльзвум Ка Рийо — жалко затрещало сломанное крыльцо и вместо черноволосого парня над домом старосты взвился черно-красный дракон.

— Аххххххуууу! — Клуб пламени из его пасти ударил в стиснувшие дом побеги… Они взорвались клубом пепла — и побеги, и дом, — накрыв деревню горячим серым облаком.

— Прекрати! Остановись! — преодолевая волны горячего воздуха, хрипящий волхв пробивался к проступающему сквозь сплошной пепел силуэту дракона.

Бух! Бух! — захлопали гигантские крылья. Пепел снесло в сторону, открывая разоренную деревню и взмывающего над ней черно-красного дракона. — Симарррргл! — закладывая круг над пылающим тыном взревел Татльзвум. — Я тебе покажу!..

Древесный монстр мчался по улочке, нагоняя улепетывающую со всех ног бабу. Огненный дракон пал из поднебесья, низвергая потоки пламени. Огонь мгновенно пожрал жуткую корягу… и пополз вверх — по резному крылечку, по бревенчатой стене, жуткой пылающей красой расцвел на ставнях.

— Брат! Нет! — Серебристый дракончик кинулся наперерез, но удар когтей отшвырнул его в сторону. Айтвараса с размаху приложило о тын. С трудом загребая поврежденным крылом он начал медленно подниматься…

— Симаррргл! Марш в конуру, Пес! Тут моя деррревня! Мои человечки! — Татльзвум с ревом ринулся вперед. — Моя девушка живет! — Новый сноп пламени обрушился на опутанный побегами дом. Тот вспыхнул, как сухая растопка в очаге.

— Аа-а-а-а! — крики жителей деревни стали просто душераздирающими.

Земля продолжала трещать, выпуская наружу хищные побеги. Ба-бах! Бах! — носящийся над головами черно-красный дракон лупил по ним пламенем, побеги отчаянно извивались, будто ожившие факелы, разбрызгивая вокруг жгучие искры. Сквозь дым мелькали темные тени — люди бежали, то уворачиваясь от тянущихся к ним хищных побегов, то бросаясь в сторону от валящихся на головы горящих бревен. Молодой парень с размаху швырнул свою подругу в мокрую грязь, сбивая пылающее на вышитой красными нитями рубашке алое пламя, подхватил девушку на руки и помчался дальше к воротам.

Хищные побеги неслись следом. Их зеленая волна накрыла дом старосты…

— А-а, ты так! — заорал невидимый в дыму и пламени Татльзвум Ка Рийо, раздуваясь, как бронированный зобатый голубь… — Получи!

Огненный шар — самый яркий, самый огромный! — вырвался из его пасти и вспыхнул праздничным фейерверком над соломенной крышей.

— Златка! Доча! — Обгоревший староста вынырнул из клубов дыма и ринулся к хате.

Волхв в пылающем ореоле волос воздел худые старческие руки… и все замедлилось. Рушащийся с небес огонь завис, опускаясь медленно и плавно, как слетевший с огромного цветка оранжевый лепесток.

Нож старосты полоснул по заплетшим дверь побегам, брызнул кипящий травяной сок, и дверь распахнулась.

— Ба-атьку! — из хаты выскочила Злата и кинулась с крыльца к отцу…

Земля треснула под ногами у старого волхва, и он без единого звука рухнул в открывшийся провал. В тот же миг все снова пришло в движение, и пламя огненного дракона накрыло деревню, закручивая человеческие фигурки в пылающем вихре.

— Златка-а-а! — пронзительно заревел в вышине Татльзвум Ка Рийо. — Нет! Златка! — Черно-красный дракон завертелся в смерчах горячего воздуха. — Айтварас! — Он метнулся к с трудом держащемуся в воздухе серебристому змеенышу. — Потуши! Потуши здесь все немедленно, слышал! — Он вцепился в брата когтями, затряс, так что голова на длинной шее закачалась как маятник.

— Пусти! — водный рванулся, отчаянно огляделся по сторонам — капли крови из распоротой когтями старшего брата груди падали в огонь. Морда его стала растерянной… — Я… я попробую, — он изогнул длинную шею, напрягся… — Ашшшш! — очередная кровавая капля зашипела в пламени… и посреди горящего селения забулькал источник. Маленький. Едва заметный. Способный только развести спекшуюся землю в грязь.

— Ты же водный! Ты… — взревел Татльзвум, пикируя на охваченную огнем хату, где остались златокосая девушка и ее отец. — Никчемный змееныш!

Едва держащийся в воздухе водный закричал — глухо, страшно, отчаянно. Поток воды, словно вывернутый из гигантской бочки, обрушился на пылающую улицу, на миг прибивая пламя к земле. Но в этот краткий миг еще кучка людей сумела выскочить из огненной ловушки и со всех ног рвануть прочь от деревни.

— Не их! Златку! Верни мне Златку! — в дымном черном занавесе метался обезумевший огненный.

Пламя над деревней начало разрастаться, становясь больше, больше… и буйным оранжевым ветром метнулось следом за убегающими к лесу людьми. Волокущий на себе двух девчонок, Гнат отчаянно вскрикнул и упал, прижимая мелких к земле.

— Кинь ее, кинь! — шептала Радка, а малышка Горпынка только мелко тряслась и икала от ужаса.

Настигающее пламя взвыло, спину обдало жаром, так что скрутились, занимаясь дымком, волосы на затылке, Гнат вжался в землю… сверху свалилось что-то тяжелое, твердое, холодное… краем глаза Гнат увидел серебристо-стальное крыло… и накрывший их собой юный змей поднял навстречу приближающемуся пламени тонкую, как слюдяное окошко, ледяную защиту. С похожим на хохот ревом пламя взвилось над четырьмя детьми — одним драконьим и тремя человечьими — и с глухим гулом опало, мелкими кострами догорая в черной золе.

Дракончик еще некоторое время стоял растопырив крылья. А потом плюхнулся на хвост, закрывая морду крыльями и глухо рыча от боли. С двух сторон из-под края перепончатого крыла высунулись чумазые детские мордашки.

— Слышь, змеюкин! А деревня-то наша… где? — прохрипел наконец Гнат и закашлялся, поднимая клубы золы.

Они сгрудились на полоске уцелевшей зеленой травы, а перед ними, будто очерченное резким взмахом карандаша, тянулось сплошное черное выжженное полотно. Деревни не было. Совсем. Ни крепкого тына, ни площади с резным столбом, ни хат… Только на спекшемся черном холме, запрокидывая длинную гибкую шею, протяжно ревел черно-красный дракон:

— Златка-а-а!

— Златка! Батько! Они… Это все ты! Ты виноватый! — Выглядывающий из-под крыла водного змееныша мальчишка вдруг заорал и ринулся к огненному дракону, подняв кулаки. И врезался в подставленное серебряное крыло. Из горла водного дракончика вырвался хриплый вздох, по обожженному крылу прокатилась длинная судорога.

— Ты… должен его простить, — ломким от боли голосом выдохнул дракончик. — Он… хотел всех спасти.

— Простить?! — заорал мальчишка, едва не повисая на подставленном крыле. — Он нализался смолы, и он… он сжег нашу деревню! Он убил мою сестру! Он убил батько!

— Он… не хотел, — заворачивая мальчишку в крыло, так что тот не мог даже двинуться, тихо сказал водный дракончик. — Он хороший, он… правда… Он хотел помочь! Хотел помочь! — как заклятье повторял дракончик, а его черно-красный брат крутился на холме, поднимая когтистые лапы, и потерянно твердил:

— Златка, ну как же так! Как так, Златка?

Серебристо-стальной дракончик летел в закатном небе. Летел, то и дело проваливаясь в воздухе чуть не до самых верхушек деревьев и снова выравниваясь, старательно и размеренно работая крыльями. Ему надо было долететь. Найти Великого Водного и уговорить его предоставить уцелевшим жителям деревни землю… и на обзаведение… и не загонять их в долги до конца жизни их собственной и их детей… Он должен о них позаботиться. Он теперь за них отвечает.

— Айтва-ара-ас! Айтварас Жалтис! Где ты, мелкий? Айтва-ара-ас! — над горизонтом пронесся громогласный рев и стремительный черно-красный силуэт прорезал багряное закатное небо, налетел, закружил…

— Чего ты на меня уставился, будто змея Шешу увидел? — криво ухмыльнулся Татльзвум Ка Рийо. — Что, выдохся совсем? Нельзя быть таким… хлипким. Ты ж змей! Ну давай помогу… — огненный подставил хвост, предлагая опереться на него грудью. — Невеселый у нас полет вышел, верно? — пробурчал он, отводя глаза. — Жалко Златку, — тоскливо добавил он. — Где я еще такую найду, златокосую? Ну да что ж поделаешь… бывает.

— Бывает? — эхом отозвался серебристый дракончик, словно невзначай отстраняясь от предложенного в помощь хвоста. Прорезанные узкой золотой полоской зрачка, глаза медленно темнели, наливаясь грозовой чернотой и становясь глубокими, как омут.

— А ты как думал! — торопливо подхватил Татльзвум. — Давай только мы с тобой это… не будем никому говорить, что я был в той деревне, ладно? Матери-Владычице, да будет ее крыло над нами, зачем-то нужен был человечий волхв… А волхв-то… того… Как я докажу, что это не я его? Мало ли чего она подумает… — он уже совсем мямлил, искоса то и дело поглядывая на младшего брата.

— Это все, что тебя беспокоит? — после долгого молчания спросил дракончик холодным, как зимняя вьюга, голосом.

— Конечно беспокоит! — возмутился огненный. — Это ж Мать-Владычица, да будет воля ее! Она же… А я же… — он снова сбился на бормотание и тут же вскипел, так что сноп пламени вырвался из его пасти: — Ты измываешшшшься надо мной?! Или забыл… благодаря кому глядишь на солнце Ирия? Тебя и на свете бы не было, если б не я!

— Хорошо… — после долгой паузы сказал водный. — Я заплачу свой долг, брат. Не бойся, о тебе я тоже позабочусь.

— Я боюсь?! Нет, это я боюсь?! Ты очешуел, мелкий?! — на все небо заорал огненный. — Это ж ты на самом деле во всем виноват!

Ритм полета юного змея сбился, тот нырнул в небе, словно попав в воздушную яму…

— Ты, ты! — твердо повторил огненный. — Если бы ты как следует владел водой — ты бы все потушил! И ничего плохого бы не случилось!