Срок за любовь

Кирилл Казанцев, 2014

Клим Байков заступился за жену Марину, к которой настойчиво приставал богатый кавказец Сулейман, и в драке случайно убил обидчика. Климу дали пять лет за убийство по неосторожности. После отсидки Байков вернулся домой, но начать спокойную свободную жизнь не получилось. Брат Сулеймана решил отомстить за смерть родственника. Сначала он попытался убить Клима, а когда не получилось, похитил Марину и увез ее в Дербент, на невольничий рынок, чтобы продать в турецкий бордель. Байков выясняет, куда увезли жену, и вместе с корешем, вором по кличке Комар, выезжает в Дагестан – спасать Марину…

4.

Освобождение пришло вовремя, как и планировалось. И Комар, и Клим попали под амнистию.

Байков с трудом натянул на себя старомодный мятый костюм. Прапорщик на вахте высыпал перед ним на стол его вещи. Зажигалка, часы, портсигар, уже безнадежно устаревший мобильник.

— До скорой встречи! — с традиционным зоновским радушием пожелал на прощание прапорщик.

Вместо того чтобы возмутиться, Клим промолчал. Пять лет, проведенные на зоне, научили его не суетиться попусту. Пусть себе говорит, служба у него такая. Он же, Байков, цену себе знает. Весь срок проходил в авторитетных «мужиках», от работы не отлынивал, на чужом горбу в рай въехать не пытался. С «козлами» да «петухами» не якшался. В актив не лез. Начальству не стучал. Ни одного косяка за ним не числилось. Не сказав ни слова, Клим шагнул за ворота. И хоть над ним висело то же самое небо, что и над зоной, бывшему зэку показалось, что синева его стала ярче, а солнце начало пригревать сильнее. За спиной остались забор, вышки с охраной, оборачиваться не хотелось. Все это должно было теперь навсегда исчезнуть из его жизни. Впереди ожидали счастливые годы с любимой женщиной.

Пахло травой и полевыми цветами. Где-то далеко заливался жаворонок. Клим достал из кармана ложку и, по старому зэковскому обычаю, бросил ее через левое плечо, чтобы никогда сюда больше не вернуться. Закинул на плечо сумку и зашагал по дороге к видневшемуся вдалеке городку. Тут шоссе делало поворот, огибая высокую зоновскую ограду. Свернув, Клим «притормозил». На обочине стоял, сияя черным лаком и никелем, длинный старомодный «Кадиллак», лет так около двадцати от роду. Тем не менее машина смотрелась как новая, словно только что сошла с картинки. Из-за приоткрытой дверцы негромко звучал русский шансон. Немного полюбовавшись автомобилем, Клим прогулочным шагом миновал «Кадиллак». Сзади раздался требовательный звук клаксона. Байков обернулся. Из-за руля выбрался улыбающийся Комар.

— Что ж ты мимо проходишь? — спросил он, глаза Валика лучились радостью.

— Вот уж не думал, что ты за рулем. Час, как на свободе, — а уже такую точилу угнал.

— Зачем сразу угнал? — пожал плечами Валик. — «Кадиллак» мой. Незадолго до посадки купил. Братва его сюда подогнала. Десять лет назад крутая машина была, ну а теперь — почетный ветеран американского автопрома.

— Зачетный, я бы сказал. Она и теперь — неплохо смотрится, — похвалил Клим. — На таких в голливудских фильмах гангстеры разъезжают.

— А чего ему не смотреться. В гараже стоял. Пацаны его подремонтировали, покрасили. Салон кожаный, компьютер бортовой стоит, коробка-автомат. А мотор у тачки такой, что она протекторами асфальт рвет. Едешь за сотню, а впечатление, будто на месте стоит.

— Рад за тебя.

— А тебя чего — никто не встречает?

— Я своей Маришке запретил приезжать. У нее в музыкальной школе экзамены, — соврал Клим. — Чего ей лишний раз мотаться. Намаялась уже за пять лет.

— И что, согласилась? Есть повод призадуматься.

— Конечно, приехала бы. Но я ее обманул, сказал, что на день позже меня выпускают.

— Понимаю, проверить решил. Не страшно? Представь, тут ты такой приезжаешь, здравствуй, жена дорогая, а у нее в постели другой мужик, а?

— Я ей верю.

— Баб никогда до конца понять невозможно, — хмыкнул Комар. — Не знаешь, что у них на душе. Я потому с ними подолгу не задерживаюсь. Сегодня одна «сеструха», а завтра — уже другая. Спокойнее так. Я же на зону из-за бабы загремел.

— Что так?

— Давай не будем сейчас о бабах, чего печаль разводить? Воля-то, она — вот, — Комар развел руки, словно собирался обнять и небо, и весь пейзаж. Братва ж не только машину мне подогнала, но и лавешек на первое время. Живем, братан. Я, кстати, тебе должен остался. Выручил ты меня сильно. Ты куда сейчас?

— На вокзал, поезд в десять вечера отходит.

— Так не пойдет. Садись, поехали.

— До вокзала подбросишь? Мне еще билет взять надо.

— Почему это «до вокзала»? Ты что, не понял? Я тебя до самого твоего дома довезу, у подъезда высажу и с рук на руки жене передам.

— Зачем? Тебя же тоже дома ждут.

— Вот этого я не знаю. Осмотреться со стороны надо. Много воды утекло, а жизнь на месте не стоит. Мутные какие-то вести у меня с родины. Садись и не спорь. Если поездом поедешь — скоро не доберешься. Сперва до областного центра, а там — на московский, потом еще в электричке трястись. Садись.

Клим поддался-таки уговорам — знал, что Комар не отвяжется. Пойдешь пешком, так он рядом станет ехать. Салон «Кадиллака» пах средством по уходу за кожей, темно-коричневые сиденья сияли и приятно поскрипывали.

— Устраивайся поудобнее, — предложил Комар, указывая на панель. — Все электроприводом регулируется. Хочешь спинку опусти, хочешь сиденье отодвинь. Кондиционер включить?

— Не надо.

— Тоже правильно. Лучше свежим воздухом природы подышать, — Комар щелкнул клавишей.

С еле слышным гудением над головами пассажиров отъехал потолочный люк, в салоне стало светлее и как-то просторней. Комар плавно тронул машину с места.

— Полный комфорт. Это тебе не зоновская шконка. Чем думаешь на воле заняться?

— Еще не знаю, — глядя перед собой, произнес Клим. — Маришка вроде мне работу подыскала на мебельной фабрике.

— На мебельной фабрике, — пафосно произнес Комар. — Теперь только лохи на такую работу идут. Я для тебя что-нибудь получше придумаю, не такое пыльное. Ты же мужик с головой и руками.

— Не надо. Я хочу тихой и спокойной жизни. Забыть все хочу. Не был виноват, но свое отсидел. Второй раз не хочу. Годы-то щелкают.

— Не торопись, подумай. Новая жизнь у тебя начинается.

Клим взглянул на панель. На ней светился старый черно-белый мониторчик бортового компьютера.

— Как ты в нем разбираешься? — удивился Байков. — Все у тебя здесь в милях да галлонах высвечивается.

— Машина-то американская. Дело привычки.

И Комар стал вновь нахваливать возможности старого «Кадиллака». Говорил он о своей машине с нежностью, словно рассказывал о любимой женщине.

— Ты так не гони, — посоветовал Клим. — Менты еще остановят. Надо оно тебе?

— Ну остановят, ну, штраф выпишут. Так у меня бабок полный бардачок, — засмеялся Комар. — Нет у них теперь прав меня в ШИЗО бросить. — Несмотря на браваду, Валик все-таки сбросил скорость.

Солнце понемногу клонилось к западу. Мимо проносились поля, лесопосадки. В люк врывался напоенный запахами природы ветер. Клим прикрыл глаза и стал вспоминать Маришку такой, какой ее запомнил на последней свиданке. На губах поневоле появилась мечтательная улыбка.

— Маришка, — беззвучно произнес он одними губами.

— О своей думаешь? — донесся до Клима голос Валика.

— Просто так мечтаю, — соврал Байков.

У него появилось такое чувство, словно Комар контролирует его мыслями и тоже видит его жену на кровати в чем мать родила. Он попытался представить себе Марину, уже укутанную простыней, но ничего не получалось. Любимая и долгожданная женщина в его мечтах продолжала лежать абсолютно голая и не спешила прикрываться рукой. Клим открыл глаза.

— Втираешь ты. У тебя же все на лице написано — про бабу думаешь, и даже имя ее шепчешь. Поверь мне, бабы — они ненадежные. Думай про них, не думай, а они все по-своему сделают. От мужика им только две вещи надо — деньги и постель. Подвернется подходящий вариант — и поминай их, как звали. Не поверю я, что она все пять лет тебя честно ждала. Молодая же, красивая. Мужики головы сворачивают, когда такая по улице идет.

Клим понимал, что в чем-то Комар прав. К нему самому иногда закрадывались неприятные подозрения. Но он твердо решил: если у его Маришки что и было, пока он сидел, — все простит. Однако сказал другое.

— Я ей верю, а она мне.

— Ты только себя не обманывай.

Климу больше не хотелось говорить на эту тему, а вот Комар не унимался.

— Бабы не головой думают в отличие от мужиков, а…

Валик не закончил, внезапно на его лице проступила какая-то напряженность, челюсти нервно сжались.

— Что случилось? — забеспокоился Клим.

— Педаль тормоза провалилась. Жму-жму, а тише не едем.

«Кадиллак» уверенно набирал скорость.

— Так сбрось газ!

— Это не я. Он сам разгоняется. Что за черт?

Стрелка спидометра неуклонно двигалась вправо.

— Вроде и немного — восемьдесят идем, — сказал Байков.

— Так это же мили в час. Мы под сто пятьдесят валим.

Впереди дорога поворачивала. Валик побледнел. Еще несколько раз нажал на тормоз, но машина его не слушалась.

— Зажигание выключи, — посоветовал Клим.

Комар повернул ключ, двигатель смолк. Валик удовлетворенно улыбнулся.

— Получилось, замедляемся.

Автомобиль входил в поворот. Комар чуть повернул руль, но тут сработал противоугонный блокиратор. Колонку заклинило. «Кадиллак», еще идущий по инерции под сотню километров в час, вынесло на встречку и протащило крылом по ограждениям. Автомобиль замер.

Комар вытер вспотевший лоб рукавом и выглянул из окна на высокий откос насыпи.

— Если бы я тебя не послушал и летел как раньше, мы бы с тобой были уже внизу. В виде запчастей. И почему это подушки безопасности не сработали? — с подозрением поинтересовался Комар.

— Вылезаем, надо машину осмотреть, — сказал Клим.

Выбрались на обочину, подняли капот, стали проверять. Ничего подозрительного не обнаружили. Тормозной тросик не был поврежден.

— А ты попробуй отключить бортовой компьютер, — Клим уже начинал кое-что понимать.

— Думаешь, дело в нем?

— Ты же сам говорил, что здесь есть режим «автопилота», когда можно скорость выставить, а потом по прямой машина уже сама идет, хоть ноги на панель поднимай или на заднее сиденье с бабой забирайся.

— Есть такое, — Комар немного помедлил и вытащил разъем.

Странное дело, но после этого машина стала абсолютно послушной.

— Подействовало, — проехав на медленном ходу пару километров, произнес Валик. — Выходит, компьютер заглючил?

— Компьютер можно и научить, как именно машиной управлять.

— И кто его научил, чтобы меня грохнуть?

— Нас грохнуть, — напомнил Клим.

— Ты просто под замес попал. На пацанов я не думаю. Они все от души сделали. Да и не сами они «Кадиллак» до ума доводили, а на станции технического обслуживания. Вот там меня кто-то и мог заказать. А потом все бы выглядело, будто бы я скорость превысил, не справился с управлением и слетел с насыпи.

— Выходит, что так.

— Гнусно это. Надо будет разобраться, кому я мешаю.

— Ты же только что откинулся, — напомнил Клим. — Еще никому дорогу перейти не успел.

— Старые дела могут всплыть. Я же из процесса ушел. Кому-то не хочется, чтобы я возвращался. Пацаны говорили, что кавказцы в городе у нас часть бизнеса под себя подмяли.

— Кавказцы, — эхом повторил за Комаром Клим.

— У тебя к ним тоже свои счеты имеются?

— У меня не к кавказцам, они люди как люди. У меня только к одному из них счет имелся, но мы уже рассчитались с ним по-честному пять лет назад.

Комар уже убедился в том, что машина слушается руля и педалей, а потому прибавил скорость, но особо не гнал. Понемногу темнело. Первая эйфория после освобождения уже прошла, Климу казалось, что и не было заключения. А если и было, то очень, очень давно. Мерно гудел двигатель, ветер свистел в открытом люке.

— Давай я тебя за рулем сменю, — предложил Клим. — Права мои дома остались, но если и остановят — отделаемся только штрафом. Никто меня права управления не лишал. Я в базе данных числюсь.

— Не спеши, ехать нам недолго осталось.

— До Ямского еще далеко.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь всю ночь ехать? Надо и остановку сделать, чтобы отдохнуть хорошенько.

Клим уже почуял неладное — Комар явно темнил.

— Чего ты там мутишь? — спросил Байков. — Устал — так давай я поведу, не проблема.

— Куда ты спешишь?

— Домой.

— Поездом тебе до дома пришлось бы два дня добираться. Не опоздаешь. Марина тебя пять лет ждала, еще день подождет. А нам надо после зоны развеяться, оттянуться как следует. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитый день. К тому же братва за все заплатила, все подготовила.

— Что подготовила, за что заплатила? — не понял Клим.

— Баньку, девочек, поляну накрыла, перины мягкие постелила. Незамысловатое удовольствие.

— Выпить я немного выпил бы, а девочки лишнее. Я жену люблю.

Комар засмеялся.

— А я разве против? Люби себе на здоровье. Я же не жениться тебе предлагаю. Неужели ты откажешься от аппетитной девчонки, готовой на все? Не верю. Вот и поворот, — Валик сверился с навигатором, притормозил и свернул в лес.

Дорога была разбитая, неровная, грунтовая. Но «Кадиллак» преодолевал все ухабы и рытвины на удивление легко.

— Просвет у «Кадиллака» больше, чем у «Жигулей», — не преминул еще раз похвалить свою машину Комар. — Развлечемся. От тебя не убудет, сил и на Марину хватит. А то «застоялся» ты на зоне. Даже лучше с ней в постели получится. Ты вспомни, когда у тебя последний раз секс был. То-то же. Два месяца назад. Вот и получится потом с женой пара суетливых движений, и ты уже кончил, а ей-то еще захочется. А так разрядишься и уже спешить не станешь. Так что Марина твоя тебе еще спасибо скажет.

— Она почувствует, что у меня была другая, — возразил Клим.

— Не почувствует. На зоне ты втирать и начить научился будь здоров. Если кум не учуял, что ты мою мобилу со свиданки выносишь, то никакая баба тебя не раскусит.