Последний удар сердца

Кирилл Казанцев, 2015

Чемпион Европы по биатлону Илья Пудовкин отомстил убийцам своей жены и получил девять лет колонии строгого режима. Через полгода после оглашения приговора его посетил высокий чин из Федеральной службы исполнения наказаний. Он поставил Илью перед выбором: работать на него в качестве киллера или умереть в тюрьме позорной смертью. Илья выбрал жизнь. Вскоре «работа» превратилась в рутину. Илья убивал снова и снова и уже почти смирился с ролью душегуба… Но однажды все изменилось. Илья получил заказ на устранение Натальи Обуховой – своей первой школьной любви – и будто очнулся. Илья не убил ее, он вышел из-под контроля и вместе с Обуховой выступил против высокопоставленного заказчика…

8

Не зря Борис Аркадьевич упомянул в разговоре с Ильей Прудниковым о том, что у него на этом свете осталась сестра и маленький сын, которые живут в одной из стран Евросоюза. Вроде бы так, мельком бросил он эти слова. Но в ситуации, в которой очутился бывший биатлонист, трактовать их следовало однозначно.

Те, кто стояли за Борисом Аркадьевичем, через него намекали: мы и адресок знаем, и, если понадобится, сможем взять твою сеструху с сынком в оборот. Так что не делай глупостей, не дергайся, исправно выполняй все, что тебе скажут, и будет тебе счастье.

Небольшой городок на две с половиной тысячи жителей в чешских Татрах — место спокойное. Тут все друг друга знают, а на форуме городского сайта самая обсуждаемая на протяжении двух недель новость — кто потерял ключи в местном супермаркете и почему не приходит за ними? Именно тут и нашли себе тихую гавань сестра Ильи Юля с племянником Данькой и ее жених Юра Покровский.

Молодой компьютерный гений Покровский был способен взломать любую электронную защиту, не выходя из дома, подключиться к любой камере наружного наблюдения, внедриться в какую угодно навороченную банковскую систему, взять на свой ноутбук управление городскими светофорами. Но, обладая такими несомненными талантами, он все же решил завязать с уголовным прошлым. Ведь теперь он был не один. От него зависело будущее Юли и маленького Даника, которого он любил, как родного сына. Оказаться в тюрьме, пусть даже комфортной — евросоюзовской, ему не улыбалось. Хватало того, что отец Даньки — Илья угодил в тюрьму российскую. Двое зэков в одной семье — это уже «перебор». Вот и стал Покровский законопослушным жителем тихой Чехии. По контрактам с заказчиками разрабатывал и вел сайты, отвечал за их антивирусную защиту, вычислял злоумышленников, пытавшихся покупать товары в интернет-магазинах по чужим данным.

Конечно, это приносило не так много денег, как ему хотелось бы. В былые лихие хакеровские годы он иногда за один раз срубал столько, сколько капало ему теперь в месяц. Но на жизнь хватало и еще оставалось. Даже дом небольшой купил себе в курортном городке. В современном мире абсолютно неважно, где ты находишься, главное, чтобы твой компьютер был подключен к Интернету.

Покровский сидел на террасе и щелкал клавишами стоявшего на коленях ноутбука. На время пришлось отложить работу. В последние дни стали происходить странные вещи. За его домом явно началась слежка. Сперва Юра решил, что им заинтересовалась чешская полиция, но потом понял — это не так. Вот и сейчас на другой стороне улицы стояла легковая машина. Вчера там была другая, но человек, сидевший за рулем, оказался прежним. Покровский вывел на монитор изображение с видеокамеры, установленной на фронтоне дома, укрупнил его. Вид мужчина за рулем имел, несомненно, уголовный. Профессия всегда накладывает отпечаток на внешность. Мента и зэка видно сразу, во что их ни одень. Еще одно укрупнение, и на фалангах пальцев стали видны типично зоновские перстни-татуировки.

Мужчина приподнял фотоаппарат и пару раз щелкнул кнопкой, явно снимая сидевшего на качелях Даника. После чего сразу же запустил двигатель и уехал. Покровский прошелся пальцами по клавиатуре, вводя номер машины. Через полминуты он уже входил в полицейскую базу данных. Оказалось, что машина принадлежит фирме по прокату автомобилей. Пройти дальше по цепочке данных не получилось. Рабочий день кончился, и в фирме все компьютеры оказались выключенными, кто именно ее арендовал, можно было бы узнать лишь завтра.

Юля хозяйничала на кухне, готовила ужин. Широкое окно выходило на улицу, за соседним рядом домов виднелись горные вершины, застывший горнолыжный подъемник. Девушка увидела, как по улице едет на велосипеде почтальон и, почти не останавливаясь, рассовывает газеты в почтовые ящики. Последнее письмо от брата Юля получила две недели тому назад и сразу же на него ответила. Так что можно было надеяться, пришла очередная весточка от Ильи.

Прудникова выбежала из дома. Почтальон остановился, поздоровался и протянул заказное письмо. Юля глянула на конверт, отправитель на нем не значился. Ее чешский адрес был аккуратно выведен печатными буквами. Сердце екнуло, непонятное всегда пугает. Ведь, кроме Ильи, ей никто сюда не писал. Если с кем из подруг и общалась, то только по Интернету. Юля рассеянно поставила подпись на квитанции и пошла к дому, на ходу разрывая конверт. Устроившись на кухне у окна, принялась читать. Текста было немного, даже до конца страницы не дотягивал. Все написано от руки печатными буквами.

«Уважаемая Юля. Пишет Вам приятель Ильи, сидевший с ним в одной камере, а теперь вышедший на волю. Адрес Ваш нашел на конверте в его вещах. С прискорбием должен Вам сообщить, что Ваш брат умер в автозаке, когда его везли на следственный…»

Юля почувствовала, как текст расплывается у нее перед глазами. Потекли слезы. Она подняла голову, лишь когда Юра положил руку на ее плечо.

— Ильи больше нет, — сумела выдавить она из себя и вновь разревелась.

— Тихо, тихо, а то Даньку напугаешь, — прошептал Покровский и взял письмо.

Он дочитал его до конца. Сосед по камере, оказалось, не только сообщал о смерти Ильи Прудникова. Он писал, что незадолго до этого у них состоялся задушевный и несколько дурацкий разговор. Будто бы Илья высказал свое заветное желание, чтобы после смерти, словно предвидел ее приближение, его кремировали, а пепел бы развеяли с горы на подмосковной тренировочной базе по биатлону.

— Какой следственный эксперимент? — спрашивал у себя Юрка. — Может, на этапе умер? Ведь суд-то уже был.

Юля не слышала его, беззвучно рыдала. Наконец Покровскому удалось немного привести ее в чувство.

— Не надо Данику ничего говорить, — попросила она. — Когда-нибудь потом скажем, когда подрастет. А пока пусть думает, что его отец в тюрьме. Так лучше будет.

Покровский посмотрел в лицо своей невесте. Покрасневшие заплаканные глаза, искривленный душевной болью рот.

— Давай сделаем так, — сказал он, взяв Юлю за плечи. — Ты иди в спальню. А я скажу Данику, что ты плохо себя чувствуешь, легла отдохнуть. К утру сможешь взять себя в руки?

— Постараюсь, — пообещала Юля и тут же спохватилась: — Надо же позвонить, узнать. Ведь это только письмо. Написать можно все, что угодно. Может, он жив?

— Куда ты сейчас позвонишь? Рабочий день закончился. Тем более в Москве. Только утром. Я тебе телефоны нужные отыщу. Иди, ложись.

Юра провел невесту в спальню. Посидел возле нее, задумчиво глядя в окно на Даньку. Ни о чем не подозревавший мальчишка раскачивался на качелях. Он улыбался, подставляя лицо ветру, налетавшему с гор.

За ужином Покровский ничем не выдал случившегося. Потом даже поиграл с Данькой в лото. Перед сном они зашли к Юле. Та сделала вид, что спит, лежала, отвернувшись к окну, старалась дышать ровно. Мальчик поцеловал в затылок тетю, которая заменяла ему мать, и тихо прошептал то, что говорил всегда:

— Спокойной ночи. Я тебя люблю.

Как хотелось в эти мгновения Юле обнять Даника, прижать его к себе и сказать те же простые, так много значившие слова: «Я тоже люблю тебя».

— Идем, только тише, не разбуди, — отводя взгляд в сторону, произнес Покровский.

Утром Юля уже держала себя в руках. Пока Данька не проснулся, она сама позвонила в Москву. Первый же звонок подтвердил изложенное в письме. Во ФСИН ей сказали, что Илья Прудников в самом деле умер от сердечной недостаточности, однако уточнили, что это произошло не во время перевозки. Извещение ей послали телеграммой по российскому адресу. Поскольку никто из родственников тело в положенный срок не востребовал, оно было кремировано. Урну с прахом, если есть такое желание, Юля может получить на руки. Она хранится в крематории. Говорили с ней вежливо, даже извинились, что не смогли вовремя сообщить о смерти брата.

Юле хотелось возразить, что ее чешский адрес можно было посмотреть на конвертах, как это сделал сокамерник брата. Тем самым ее лишили возможности похоронить Илью по-христиански, проститься с ним, но что это теперь могло изменить? К тому же из письма выходило, что Илья и сам хотел, чтобы его тело кремировали, а прах развеяли на подмосковной тренировочной базе по биатлону, словно хотел вернуться в свое прошлое, когда он еще был счастлив и жизнь открывала перед ним радужные перспективы большого спорта.

Обсуждение пришлось отложить — проснулся Даник. Вновь требовалось разыгрывать мир и спокойствие.

— Ты уже поправилась? — поинтересовался мальчишка за завтраком.

— Почти, — улыбнулась Юля, радуясь, что племянник помнит о ее «болезни».

— Ты обещала мне, что сегодня мы с тобой поедем на велосипедах в горы, — напомнил Даник.

— Извини, но я еще не совсем здорова. Поиграй во дворе.

Обычно мальчишка спорил с тетей, но тут словно почувствовал, что делать этого не следует, что Юра и Юля должны поговорить наедине, а потому согласился.

— Хорошо.

Вскоре он уже бросал мяч в баскетбольную корзину на лужайке. А взрослые совещались на кухне.

— Я поеду в Москву, — настаивала Юля.

— Одну я тебя не отпущу, — говорил Покровский.

— Почему?

— У меня плохие предчувствия. А они меня никогда не обманывают.

— У тебя же много работы.

— Работу мне все равно где делать. Справлюсь. Или едем все вместе, или никто.

Спорили бы, наверное, еще долго, но тут Юра глянул в окно. Данька стоял и о чем-то говорил через невысокий заборчик с тем самым подозрительным мужчиной. Незнакомец, состроив ласковое лицо, что-то втолковывал мальчишке. Покровский выбежал из дома. И тут же по-чешски поинтересовался, что ему здесь нужно. Мужчина отпрянул, пробормотал что-то невразумительное и заспешил прочь по улице. Догнать его Юра не смог, тот запрыгнул в машину и уехал.

Конец ознакомительного фрагмента.