Мастер-класс по убийству

Кирилл Казанцев, 2016

Внимание сотрудников полиции привлек парень, который тащил через парк огромный чемодан, а затем бросил его и сбежал. В чемодане оказался труп молодой девушки, Юли Сливиной, девятнадцатилетней спортсменки, которая занималась восточными единоборствами в клубе «Дракон». В этом же клубе работал ее жених Андрей, и парня вскоре арестовали как подозреваемого. Однако следователи добиться ничего не смогли. Дело спустили на тормозах… Но через два года неожиданно всплыл любопытный факт: в утро убийства Юле звонила некая Оксана, бывшая девушка Андрея…

Глава 4

Клавдия Михайловна, следователь Захаров и другие

На следующий день я приехал в следственный отдел, заглянул к Коле Евсееву — заместителю начальника, и тот, без лишних вопросов, подписал мое ходатайство об ознакомлении с уголовным делом по факту смерти Сливиной Юлии Николаевны.

После этого я спустился в архив и получил том дела. Усевшись за стол, я раскрыл папку и углубился в чтение. Как я и предполагал, там я не увидел ни одного протокола допроса лиц, о которых мне стало известно накануне. Я не имел в виду Андрея Яковлева, задержанного в этот же день. Его промурыжили по полной программе. Только протоколов допросов я насчитал четыре штуки, и везде его показания мало в чем расходились с тем, что он рассказал мне. Удивительно, но в деле я не нашел протокола допроса Сливина. А ведь родных потерпевшей должны были допросить в первую очередь. Сделав в блокноте пометку, я стал листать дело дальше. Заключение судебно-медицинского эксперта подтверждало сказанное мне Луценко. Смерть наступила от остановки сердца. Черепно-мозговая травма была единственной и посмертной. На этом и строилось заключение следователя Захарова: «Находясь в неустановленном месте, потеряла сознание, после чего упала с высоты собственного роста и получила указанную травму, ударившись затылочной частью головы о твердый тупой предмет. После наступления смерти неустановленное лицо пыталось переместить труп, но было застигнуто оперуполномоченным Мутиловым и скрылось. В действиях неустановленного лица признаков состава преступления не установлено… Дальнейшее производство по уголовному делу прекратить…» Я внимательно рассмотрел фототаблицу к протоколу осмотра места происшествия. Все так и есть: труп молодой женщины, чемодан-тележка. Имелись протоколы допроса Мутилова и Волохова. В процессе проведения розыскных мероприятий задерживались лица, схожие по приметам, указанным свидетелями Мутиловым и Волоховым. Имелись справки по обходу близрасположенных домов. Я снял фотокопии со всех документов и закрыл папку. Смотреть больше было нечего. Я сдал дело секретарю и вновь поднялся к Евсееву.

— Слушай, Николай, а как бы мне увидеться с Захаровым?

— Он уже в следствии не работает — уволился, на пенсию вышел.

— Я знаю. Его координаты дать можешь?

— Зря ты это дело собираешься реанимировать, — посочувствовал Евсеев. — Пустышку потянешь.

— А все же? — настаивал я.

— Мне не жалко, все равно недействующий сотрудник. — Он полистал блокнот. — Записывай. Захаров Петр Вениаминович. Вот номер домашнего телефона и адрес. Запиши еще номер мобильника. Только не знаю, актуален он в настоящее время или нет.

— Давай все до кучи. — Записав данные, я попрощался с Колей и ушел.

* * *

Вырисовывалась весьма интересная ситуация. Следствие копало где угодно, но не в клубе. Хотя оттуда надо было начать расследование. И этот факт показался мне странным. Либо же Захаров отнесся к расследованию халатно, либо круг охвата был кем-то умышленно ограничен. Предстояло это выяснить.

Но прежде всего я решил повидаться с бывшим администратором клуба Клавдией Михайловной Белкиной и набрал номер ее домашнего номера. После долгих гудков трубку сняли.

— Алле, — ответил хриплый женский голос.

— Клавдия Михайловна? — поинтересовался я.

— Да.

— Могу я с вами поговорить?

— Кто это? — В ее голосе зазвучала тревога.

— Адвокат…

Я хотел еще пояснить, по какому делу, но она прервала меня и спросила с волнением:

— Правда? Наконец-то! Я уже и не знала куда обращаться…

— Так я подъеду. — Я сразу ухватился за возможность встречи с важным свидетелем. Она наверняка меня с кем-то перепутала, и этим надо было непременно воспользоваться.

— Подъезжайте, — сказала она. — Адрес знаете? И вот о чем хочу вас попросить. Купите по дороге бутылочку вина недорогого. Я деньги сразу отдам. Просто я на улицу сейчас выйти не могу, ногу сломала.

— Нет проблем, Клавдия Михайловна, — радостно прокричал я в трубку. — Через час ждите.

«Нет, мне определенно везет», — подумал я, садясь в машину.

Купил в магазине бутылку марочного портвейна. «Гулять так гулять», — решил я и через сорок минут звонил в обитую потертым дерматином дверь.

— Открыто, — прокричали мне изнутри.

Я осторожно приоткрыл дверь и зашел внутрь запущенной однокомнатной квартиры.

— Это вы? — спросил тот же голос.

— Это я звонил, и мы договорились встретиться. Я и винца купил, как вы просили, — осторожно добавил я.

— Тогда заходи, — интонацией таможенника Верещагина проговорила хозяйка.

Зайдя в комнату, я увидел среди очень скромной обстановки пожилую растрепанную женщину в инвалидной коляске.

— Вино принесли? — сразу поинтересовалась она. — Ставьте на стол.

Я выставил бутылку на удивление чистую скатерть.

— Зачем вы такое дорогое вино купили? — разочарованно простонала она. У меня стольких денег нет.

— Считайте это моим презентом.

— Презент, говоришь. — Она недоверчиво посмотрела на меня.

— Истинно, презент. Ото всей души. Зная ваше положение, не смею требовать ни копейки.

— Ишь ты, расшаркался, — улыбнулась она, оголив голые десны. Потом спохватилась и, отвернувшись, быстрым движением вставила зубной протез. — Открой бутылку-то. Штопор на серванте.

Я вскрыл вино и налил ей в чашку.

— Спасибо. — Смакуя каждый глоток, она выпила содержимое, потом закурила. — Очень хорошо, что вы пришли, — сказала она. — Куда я только не обращалась, все без толку.

— А что, собственно, произошло? — спросил я.

— Квартиру отобрать хотят, а меня выселить куда-то на сто первый километр.

— Это кто?

— Есть шустрые люди. — Она налила себе еще и выпила. — А вы, — спохватилась Клавдия Михайловна.

— Благодарю, но я за рулем, — отказался я. — Так кто же эти люди? — спросил, твердо решив сразу не переходить к делу. Я был уверен, начни разговор с клуба, она бы замкнулась сразу и навсегда.

— Есть одна дамочка, агент по недвижимости. Квартирка моя хоть и неказистая, зато в центре города. Вот уцепилась за меня, как этот самый… бульдог, — наконец вспомнила она название породы. — Сначала все по-доброму было, а потом угрозы начались. В последний раз приходила с какими-то мордоворотами. Так те прямо заявили, что выкинут меня на улицу или же пришибут, если я доверенность не подпишу. Помогите мне, а? — Белкина прослезилась.

— А вы в полицию обращались? — спросил я. — Например, по факту угроз.

— А как же! — Она подъехала к комоду и вытащила стопку документов. Я сразу увидел, что это постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

— Попробуем что-то сделать, — сказал я и набрал номер телефона начальника убойного отдела Игоря Мухина. Мы тепло поздоровались, и я изложил ему суть проблемы. — Пришли кого-то из сотрудников, пожалуйста. И с этой агентессой профилактику проведи.

— Диктуй адрес, — сказал Игорь. Немного поговорив о насущных делах, я положил трубку.

— У вас номер телефона агента есть?

— А как же!

Я набрал номер телефона с визитки. На другом конце ответил приятный женский голос:

— Слушаю вас.

— Правильно делаете, что слушаете. Я адвокат городской коллегии адвокатов. Между мной и гражданкой Белкиной заключено соглашение. Теперь все ее дела веду я. Если у вас есть к ней вопросы, звоните мне.

Я продиктовал номер своего телефона. Та попыталась возражать, и я не сдержался:

— Слушай, ты, черный риелтор. Знаешь, где твои коллеги находятся? Правильно. В тюрьме! Хочешь сесть? Если хоть раз позвонишь или, не дай бог, окажешься около адреса Белкиной, говорить будем иначе. Сядешь стопроцентно! А скоро жди вызова к настоящим полицейским. Я подал на тебя заявление в главк и прокуратуру. — На другом конце наступило гробовое молчание. — Не слышу ответа, — сказал я. — Ты все поняла?

— Да.

— Вот и отлично, теперь надейся, что Клавдия Михайловна заберет заявление, пожалеет тебя.

Я положил трубку.

— Она вас больше не будет беспокоить.

Белкина застыла в инвалидной коляске.

— И это все? — спросила она.

— Все, — ответил я, — живите спокойно.

— Не знаю, как вас благодарить.

Наступил момент, когда можно было начинать говорить.

— Вы ответите мне на несколько вопросов?

— Я готова. — Лицо Белкиной было сейчас одухотворенным. Про стоящую на столе бутылку она, похоже, забыла.

— Я расследую обстоятельства смерти Юлии Сливиной.

Я заметил, что в ее глазах промелькнула тень.

— Что-то не так? — спросил я.

— Что вас конкретно интересует?

— В тот день, когда пропала Юля, вы дежурили и вызывали ее к телефону. Кто ей звонил?

Белкина задумалась, затем плеснула в чашку вина.

— Вы мне помогли, помогу и я, хотя не советую лезть в это дело.

— Почему же? — удивился я.

— Посмотрите на меня. Я сейчас инвалид. Случилось это вскоре после смерти Юли. Меня сбила машина. Из клуба меня убрали через несколько дней после ее смерти.

— Так кто звонил Юлии?

— Оксана Волкова. Она попросила Юльку к телефону. О чем они говорили, я не знаю, но Юля тут же засобиралась и убежала, сказав, что через час вернется. У меня с ней были очень теплые отношения. Она звала меня бабуля. Хорошая была она, душевная. — Белкина всхлипнула.

— И что потом?

— Когда Юлю обнаружили, Оксана несколько дней не появлялась на работе. Даже на похороны не пошла. Потом появилась как ни в чем не бывало. Когда я спросила, почему на похороны не пришла, ответила, что не любит смотреть на трупы. Затем Дмитрий собрал всех инструкторов у себя в кабинете — черной комнате. Они все долго там находились. Потом Оксана пробежала мимо меня вся в слезах. Больше ее я не видела. А на следующий день Дмитрий пригласил меня и сообщил, что я уволена. Предупредил, чтобы я помалкивала. А если будут спрашивать, то говорить, что ничего не знаю.

— Вас вызывал следователь?

— Нет, со мной разговаривал сотрудник уголовного розыска Гарипов. Спрашивал про телефонный звонок, но я сказала, что звонил незнакомый мужчина.

— Охарактеризуйте Оксану Волкову, — попросил я.

Белкина задумалась.

— Красивая девушка. Правда, вспыльчивая немного, но потом всегда извинялась.

— Какие у нее были взаимоотношения с Юлей?

— Какие отношения могут быть между двумя бабами, которые мужика не поделили?

— Не понял?

— Это все Андрей! — продолжила Белкина. — У него была любовь с Оксаной. Настоящая. Они и не скрывали этого, а тут появляется Юля. Андрей сразу хвост распушил и стал к ней мосты наводить. Они с Оксаной из-за этого прилюдно цапались. Оксана и с Юлькой говорила. Та пожимала плечами и говорила, что она здесь ни при чем. Потом все утихло. Оксана и Юля даже стали работать в одну смену. До смерти Юли все было спокойно. Никаких конфликтов.

— А Андрей?

— А что с него, кобеля, возьмешь. Ходил посмеивался. Вот и все.

— Как я вас понял, все в клубе знали о конфликте.

— Конечно, все инструкторы знали, но никто ничего не скажет. Слово Маркова закон. А он приказал всем молчать.

Да уж, все новые и новые обстоятельства всплывали, как глушенная тротиловой шашкой рыба.

— О нашей встрече прошу никому не говорить, — на всякий случай предупредил я.

— Я не самоубийца, — сказала Клавдия Михайловна. — Только учтите, никаких официальных показаний я давать не буду, хоть расстреливайте меня.

— Зачем же так сразу отказываться, — сказал я и встал. Встреча была окончена. — До свидания, — удачи вам, — пожелал я Белкиной.

— И вам не болеть.

* * *

Уйдя от Белкиной, я позвонил на мобильный телефон бывшего следователя. Он сразу снял трубку. Узнав, что я хочу, Захаров спросил:

— А надо ли ворошить старое дерьмо?

— Очень надо, Петр Вениаминович, — сказал я.

— Тогда приезжайте. Адрес запишите.

— Я знаю.

— Жду вас, — вздохнул Захаров.

* * *

Дверь мне открыл сутулый мужчина, с виду лет пятидесяти пяти.

— Петр Вениаминович? — спросил я.

— Он самый, — нахмурился Захаров. — Проходите на кухню. В комнате не прибрано.

Я снял туфли и надел кожаные тапочки, предложенные хозяином.

Пройдя на кухню, я сел на угловой диван у стола.

— Кофе пить будете? — спросил Захаров.

— Не откажусь.

Пока он заваривал турку, я его рассмотрел. Несмотря на худобу и сутулость, это был крепкий, жилистый мужчина. Черты его лица были правильны. Седые пряди густых волос аккуратно зачесаны наверх. Одет просто, но опрятно: голубые джинсы и мягкий пуловер в клетку были по фигуре и прекрасно смотрелись на нем. Он мог считаться красивым, если бы не плотно сжатые тонкие губы, которые свидетельствовали о непростом характере, и землистый цвет лица.

Налив крепкий кофе в чашку, он поставил ее передо мной, а сам уселся на табуретку с другой стороны стола, напротив.

— Слушаю вас.

— А вы?… — Я кивнул на чашку.

— Не обращайте внимания. Когда умерла жена, то стало пошаливать сердце. Она ушла год назад. Онкология. Сделали операцию, но оказалось, что поздно. Промучилась еще полгода… — Извините, — спохватился он. — Зачем я это вам рассказываю?

— Примите мои соболезнования, — произнес я с сочувствием. Было очевидно, что воспоминания причиняют ему страдания и боль. Горечь потери близкого человека до сих пор не отпустила, и мне было его искренне жаль. Но, несмотря на печальную прелюдию, с ним предстоял конкретный, серьезный разговор о реальных событиях, в которых Захаров играл не последнюю роль.

— Еще раз прошу извинить, — сказал он. — Воспоминания нахлынули, понимаете… Некстати, как всегда… Не буду больше об этом. — Голос его дрогнул.

— Петр Вениаминович, — начал я нелегкий диалог. — Вы вели дело по убийству Сливиной. Я представляю интересы стороны потерпевшей. Вот мои документы. — Я положил перед ним удостоверение адвоката и ордер. Он надел очки, взял оба документа в руки и внимательно осмотрел. После этого вернул.

— Что же вас интересует конкретно? — спросил он. — Дело прекращено. Официальная версия вам известна?

— Да. Я знакомился с делом.

— Тогда какие ко мне вопросы?

— Вы сами верите в несчастный случай?

— Как вам сказать… Факты — вещь неумолимая. Против них не попрешь. В основу всего легло заключение судебно-медицинского эксперта. Смерть наступила от остановки сердца, а повреждение головы посмертно. Когда это стало известно, то розыскная работа фактически остановилась. От товарищей из уголовного розыска я получал формальные отписки на мои отдельные поручения. Хотя работать было над чем. Когда дело попало ко мне, я сразу отметил, что изначально было упущено время и розыск велся совсем не в том направлении.

— Вы имеете в виду клуб? — спросил я.

— Именно так! — встрепенулся Захаров. — Начинать надо было с него в первую очередь. Перетрясти всех. Поминутно разложить день. Установить, кто и где находился. Проверить алиби каждого. Тогда без особых проблем можно было выстроить цепочку. Но спустя десять дней, когда дело попало ко мне, время было упущено. Я пытался восполнить пробелы, но мне это не удалось.

— Кто до вас занимался расследованием?

— Возглавлял группу заместитель начальника отдела полиции Алиев. Если вы с ним знакомы, то должны понимать…

— Выходит, кому-то не нужно было никакого дела, — сказал я.

— Не скрою, думал об этом, но утверждать не буду. Скорее всего обычное разгильдяйство.

— А у вас есть версия?

Захаров внимательно посмотрел на меня через стекла роговых очков.

— У меня есть. И не только версия. Я знаю, кто причастен к этому!

— И кто это? — Я насторожился.

— Оксана Волкова. Старший инструктор клуба.

— Откуда информация?

— От Дмитрия.

— От Дмитрия?! — Я удивленно посмотрел на бывшего следователя.

— Да, как ни странно, но именно от него. Через три месяца, когда дело было приостановлено, он сам явился ко мне, без вызова. Рассказал, что они провели внутреннее расследование и Волкова якобы созналась в убийстве Сливиной. Она пообещала Маркову явиться ко мне с явкой с повинной, но вместо этого уехала в Финляндию. Я спросил его, почему узнаю об этом лишь теперь. Он мне ответил, что каждый человек вправе самостоятельно решать свою судьбу. Потом заговорил о высоких материях, про человеческую душу. Вообще нес всякий бред. Получив такую информацию, я был обязан возобновить производство по делу и допросить свидетеля. О чем я сказал Дмитрию. Он в ответ мило улыбнулся и ответил, что не имеет морального права распоряжаться чьей-то судьбой и каждый человек сам себе судья. Когда я предупредил его об уголовной ответственности за сокрытие особо тяжкого преступления, он рассмеялся и заявил, что в этом случае он мне ничего не говорил.

— Зачем же он пришел?

— Кто знает, какие тараканы у него в голове бегают. Но думаю, что из неких принципов. Не хотел груз в душе носить. Исповедовался и очистился, когда Волкова оказалась в безопасности.

— А дальше?

— Я доложил руководству. Там развели руками и порекомендовали прекращать дело. Волкова была уже далеко, стала женой финна. Короче, поезд ушел. А следом и я.

— Да, — протянул я. — Ситуация непростая.

— Могу вам посоветовать один вариант. Не уверен, что он выгорит, но попытаться можно.

Конец ознакомительного фрагмента.