Аттестатор

Кирилл Казанцев, 2012

Агенты тайной антикоррупционной организации Андрей и Лора похищают продажного начальника ОВД и под угрозой смерти заставляют его рассказать о своих преступлениях. В процессе допроса им приходит сообщение от руководителя организации генерала Дугина. Он приказывает казнить «оборотня в погонах». Агенты в замешательстве: им приходилось убивать людей, но не так, ведь они не палачи. Что делать? Выполнять приказ или нет?.. Дилемма разрешается в одно мгновение и самым неожиданным образом…

Глава 3

Когда Волошин пришел в себя и приподнял веки, то первое, что увидел — белоснежный потолок без единого пятнышка, подтека или развода. А когда он начал осматриваться по сторонам, разглядел такие же стерильные стены и мебель. От всей этой чистоты и вылизанности веяло холодом и казенностью. Единственное, что оживляло безликий интерьер больничной палаты, привносило в него динамику, так это открывающийся из окна урбанистический пейзаж. Дымящаяся труба какого-то завода, похожая на гигантскую кубинскую сигару. Капитан даже мысленно затянулся ею — так ему хотелось курить.

Странное дело, но опер абсолютно ничего не помнил. Ни того, как он по приказу начальства копался в архиве ОВД, выискивая подходящую кандидатуру на роль убийцы подполковника Чижа. Ни того, как арестовывал с целой группой захвата Алексея Сергиенко, словно тот был особо опасным преступником. Ни того, как доведенный до отчаяния грузчик напал на него. В общем, у мента по непонятным причинам случился провал в памяти, этакий пробел. И чтобы восполнить его, мозг Волошина стал выстраивать логическую цепочку:

«Ты находишься в больнице. Причем в палате, кроме тебя, никого нет, а это значит, что она не общая, а платная. Почему тебя положили именно в нее? Ясный пень, что кто-то лаве забашлял. Любовница не станет, слишком жадная. Жена еще та б… Сослуживцы? Возможно. Тогда это может быть только майор Петрогородцев, у него денег мама не горюй, да и бизнес мы с ним совместный мутим. Так, это выяснили. А теперь главный вопрос — какого хрена ты здесь делаешь и почему тебе так плохо, что даже головы от подушки оторвать не можешь? Инсульт? Да ты ж здоровый как бык. Короче, отметаем. Подстрелили, ранили? Вот это уже больше похоже на истину. Тогда получается, что на месте извлеченной пули должен был остаться свежий…»

И, сбросив одеяло на пол, капитан принялся скрупулезно осматривать свое тело. Но свежего хирургического шва на нем так и не обнаружил. Только старый, уже давно зарубцевавшийся — от аппендицита. У опера уже было отлегло от сердца, однако он тут же напрягся, обнаружив, что практически вся его задница заклеена пластырями. Места живого нет. Это открытие было странным и пугающим одновременно. И мозг Волошина вновь заработал, на этот раз со сбоями и глюками:

«Жопа… пластыри… жопа… пластыри… да что же со мной произошло?..»

И тут в палату заглянула миловидная дежурная медсестра в слепяще-белом халате. Девушка нисколько не смутилась, увидев лежащего на больничной койке мужчину, одетого лишь в семейные трусы. Даже, наоборот, понимающе вздохнула.

— И вам жарко? — сочувственно произнесла она. — Вы уж извините за причиненные неудобства. Понимаете, автоматическая централизованная система кондиционирования сломалась, а ремонтники не скоро приедут. Но вы не волнуйтесь. Я могу сейчас сбегать и вентилятор принести. Увы, не новый, так как я их уже другим пациентам раздала, а старый, советского производства, который у нас на посту стоит. Ну, такой с металлическим пропеллером, без защитного кожуха. Кстати, не хуже импортных дует. Так что — нести?

— Вентилятор? — напряженно переспросил капитан и сам не понял, почему это слово вызвало у него такое отторжение. — Послушайте, девушка, тут у меня такая проблема… даже не знаю, как вам сказать…

— Вы не стесняйтесь, говорите. Что вам надо? Нижнее белье в стирку отдать, носки?.. — затараторила юная особа.

— Да какое, на хрен, белье? — раздраженно оборвал ее Волошин. — У меня с памятью что-то непонятное. Никак не могу вспомнить, как я здесь оказался. А главное — что со мной произошло?

Девушка озадаченно хмыкнула себе под нос и ответила:

— К сожалению, ничем помочь не могу. Когда вы поступили — не моя смена была. Людка дежурила. Вот завтра у нее и спросите, или у хирурга, — и, не подумавши, ляпнула: — Но, судя по вашему лицу, вы попали в настоящую передрягу. Такое ощущение, что вам его ножиком искромсали, — правда, сразу же спохватилась: — Ой, извините, ради бога. В общем, я за вентилятором побежала, — и она скрылась в коридоре.

Через несколько минут медсестра вернулась с обещанным совдеповским вентилятором. Но переступать порог платной больничной палаты так и не решилась — замерла в дверном проеме и часто захлопала ресницами. Растерялась, в общем. Еще бы не растеряться. Капитан стоял на коленях перед раковиной и держал в окровавленном кулаке осколок разбитого зеркала. В нем отражался уродливый монстр, настоящее чудовище Франкенштейн.

Все лицо Волошина буквально бугрилось от хирургических швов. Более того, оно было неоднородного цвета, отчего складывалось впечатление, что его сшили из кусочков кожи, взятых с разных частей тела. И с каких именно, опер уже догадывался. Не зря же вся его задница была заклеена пластырями.

Вдруг медсестра чихнула, чем привлекла к себе внимание мента. Капитан зыркнул на девицу, державшую в трясущихся руках вентилятор. И тут у него в мозгу что-то щелкнуло. С этим щелчком к нему стала возвращаться память. Сначала из ее глубин всплыл прикованный наручниками к батарее Сергиенко. Потом эмоциональный телефонный разговор с любовницей. А затем вновь тот же Сергиенко, который ткнул ему в лицо…

— Вон! Катись! Убирайся вместе со своим чертовым вентилятором! — заорал он на остолбеневшую девушку.

Та испуганно передернула плечами и поспешила ретироваться. Волошин же еще раз глянул на свое отражение в осколке зеркала, прикусил до крови залатанную хирургом щеку и озлобленно прошипел:

— Сергиенко — ты труп!..

Утром следующего дня к капитану наведался майор Петрогородцев — бывший заместитель погибшего Чижа, а ныне временно исполняющий обязанности начальника подмосковного ОВД. Но разговор между мужчинами не заладился с самого начала. И на то была весомая причина. Майор сообщил своему подчиненному, что грузчика пришлось отпустить. Причину своего поступка он пояснил следующим образом. Мол, вчера вечером в областное УВД пришло видео-обращение, в котором некий тип в черной маске, представившийся одним из агентов тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, сообщил, что он и его единомышленники объявляют войну «оборотням в погонах» и что на казни подполковника они не остановятся. Также им было заявлено, что арестованный Сергиенко не имеет никакого отношения к организации и если его немедленно не освободят, то на непосредственного начальника Чижа из областного управления будет совершено успешное покушение. Ну, генерал и струхнул, пошел на попятную. Ведь Чиж назвал его среди своих основных покровителей и именно его обвинил в изнасиловании несовершеннолетней и ее убийстве.

–…Какие антикоры? Какой генерал? — сокрушался Волошин, не веря своим ушам. — Этот козел меня в Квазимодо превратил. Теперь со мной ни одна баба в постель не ляжет. Разве что только самая последняя шлюха, и то морду воротить станет. А ты этого гаденыша взял да на свободу, — исходил он слюной, — и все потому, что какой-то клоун в маске идиотскую запись в управление прислал. Так, что ли?

— Клоун не клоун, но после появления этого видео мне сверху ценное указание спустили — Сергиенко отпустить на свободу и снять с него все обвинения, связанные с убийством Чижа.

— На свободу? А моя морда, покалеченная при исполнении, значит, ничего не стоит? — возмутился опер.

— С твоей мордой отдельная история. По ней следствие никто не закрывал, она в отдельное дело выделена. Но, согласно тому же ЦУ, Сергиенко в рамках этого нового дела отпущен под подписку о невыезде. В дальнейшем будет признано, что действовал он в состоянии аффекта, не отдавая себе отчета о последствиях. Его действия будут квалифицированы как незначительное превышение необходимой самообороны. Так что в сухом остатке Сергиенко отделается условным сроком.

— И что, мне теперь от радости прыгать? — возмутился опер.

— Ничего не могу поделать. Так выше решили. Вместе с тем от меня потребовали в кратчайшие сроки навести в Отделе порядок, мотивировав тем, что пришлют к нам нового начальника из Ростова-на-Дону, будь он неладен, — заскрежетал зубами Петрогородцев, который и сам метил на эту должность. — Представляешь, какая подлянка? Но, как говорят в народе — беда не ходит одна. И правильно, между прочим, говорят, — и тут он смолк, сжал пальцы в кулаки — да с таким остервенением, что аж костяшки побелели.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился капитан.

— А то, что я пробил нашего будущего начальника по своим каналам и выяснил, что он за птица. И птица эта мне сразу не понравилась. В общем, сам взгляни и сделай выводы, — майор покопался в портфеле и протянул Волошину прозрачный файл, в который было заправлено несколько отксерокопированных листов формата «А-4».

Тот торопливо вытащил их. На первом листе была отпечатана черно-белая фотография широкоплечего и коротко стриженного мужчины в кителе с погонами полковника. На втором — краткая биография высокопоставленного силовика: где родился, учился и так далее. На третьем перечислялись все его заслуги перед Родиной. Ознакомившись с последними, опер озадаченно хмыкнул себе под нос.

— То-то и оно, — цокнул языком Петрогородцев, принимая из рук подчиненного файл. — А фамилия его меня вообще убила — Правдеев, то есть за правду ратующий. И заметь, что все заслуги этого полковника и не заслуги вовсе, а форменное вредительство. Иначе как объяснить то, что, будучи начальником УВД по одному из округов Ростова, он за один день с бойцами столичной «Альфы» накрыл целую сеть наркопритонов, которую «крышевал» весь младший офицерский состав его же управления. Накрыл и накрыл, дело святое. Но вместо того, чтобы зарядить «откупные» и войти в долю, как сделал бы любой нормальный человек, Правдеев дает ход уголовному делу, направляя все материалы в Следственный комитет. И таких примеров, как ты уже убедился, в его биографии уйма. Правдеева перебрасывают с места на место.

— Все, накрылся наш бизнес медным тазом, — бесцветным голосом проговорил Волошин.

— Это мы еще посмотрим, — с вызовом заявил майор.

— А что тут смотреть? И так все ясно. Или ты думаешь, что этот полковник будет спокойно смотреть на то, как мы с тобой вместе с бандитами подпольные казино открываем, бордели и как к нам коммерсы на поклон ходят и конверты со взятками дают? Он же вроде неподкупный, такого не потерпит, — убежденно произнес капитан.

— Получается, совсем денег не берет? Такой дурной?

— Нет — честный, во всяком случае, если верить информации.

В отличие от Волошина, Петрогородцев не был столь пессимистичен в прогнозах. И даже разработал какой-никакой план действий на перспективу.

— Да погоди ты голову пеплом посыпать. Еще не все потеряно, — ухмыльнулся майор. — Для начала мы этому полкану аккуратно лаве предложим. Жадничать не станем. А потом посмотрим на его реакцию. Если он нас подальше пошлет, значит, действительно неподкупный и упертый, как баран. Если же согласится — тогда мы с ним сработаемся. Хотя я в этом сильно сомневаюсь. И все же попробовать стоит, вдруг ему надоело честным офицером быть и на одну зарплату жить? Возьмет да махнет рукой на свои принципы, — рассуждал он. — Но, даже если Правдеев откажется, не беда. Звоним Магомеду, описываем ему ситуацию и ждем. Ждать придется недолго. Так как на следующие сутки полковник попадет в ДТП со смертельным исходом. Комар носа не подточит — все будет выглядеть как несчастный случай. Ну, а затем я становлюсь начальником ОВД, а ты, соответственно, — моим замом. И наш общий бизнес взлетает на новые высоты. Как тебе такой поворот событий, а?

Капитан хотел было что-то ответить, но Петрогородцева некстати побеспокоили телефонным звонком. Обычно в таких случаях он сбрасывал входящий вызов, заканчивал важный разговор, а потом перезванивал абоненту. Но как только майор достал мобильник и посмотрел на определившийся номер, его спина сама собой вытянулась в струнку. Он бросил многозначительный взгляд на Волошина — дескать, потом договорим, подхватился и пулей вылетел из больничной палаты.

Какое-то время заинтригованный опер гадал, что же это за такой важный «перец» маякнул временно исполняющему обязанности начальника ОВД. Причем настолько важный, что одним лишь звонком заставил того едва ли не честь ему отдать. Но на ум так никто и не пришел.

— Либо у меня совсем с памятью плохо стало, либо я чего-то не знаю. Черт с ним, потом у майора выясню. Мы же с ним, как-никак, партнеры, друг о друге все должны знать, — решил капитан, сполз с кровати, подошел к новому зеркалу над раковиной, которое повесили взамен старого, разбитого, и с нескрываемым отвращением посмотрел на свое отражение. — Ну и рожа у тебя, Шарапов, — скривил он губы, осторожно ощупывая грубые швы на щеках, подбородке, носу.

Остаток дня Волошин провел за чтением свежих газет и журналов, которые принес Петрогородцев. Как ни странно, они помогли ему отвлечься от действительности, забыть о своем изуродованном лице. Но ночью менту приснился кошмарный сон, в котором за ним гнался Сергиенко с жужжащим и гудящим, словно целый рой пчел, совдеповским вентилятором. И таки настиг его. Именно в тот момент произошло пробуждение.

Покрытый липким потом капитан долго сидел на скрипучей койке, завороженно смотрел на призрачную луну за окном и клялся самому себе, что как только его выпишут из больницы, то первое, что он сделает — отомстит грузчику. Нет, убивать Сергиенко опер не собирался. У ментов свои способы. Ему хотелось лишь одного — чтобы тот на своей шкуре прочувствовал, каково это — подойти к зеркалу и увидеть там не себя, а какого-то уродца, при этом осознавая, что это отражение будет преследовать тебя всю жизнь.