Эффект Динозавра

Кира (2023)

Одержимая компьютерной игрой девушка, с помощью искусственного интеллекта пытается найти убийцу подруги детства. И, разгадать возможно, как-то с этим связанную череду исчезновений людей. Новейший ИИ способен воссоздать наиболее вероятное прошлое. Но тут все не просто. ИИ — зловредный и как — будто обладает собственным характером. Да, и тайны прошлого раскрываться совсем не желают. А, единственная более — менее дельная зацепка: это ее собственные детские мысли о "попугайском заговоре" жителей города против семьи ее подруги, основанный на теории "пирамидок".

Глава 2. Посланники

— Лева, подойди сюда.

— Да, блин! Что там еще? — запротестовал тот. — Все же уже готово! Что еще-то? Может, ты сам подойдешь, Геннадий?

— Мне к тебе монитор тащить или как?

— Ладно, иду, — Лев вышел из капсулы, подошел к Геннадию, взяв конфетку из вазочки, склонился над монитором. — Дурацкое ж облако вероятности, как тут, в общем, можно что-то понять?

— Сюда смотри, — Геннадий показал на столбцы цифр на другом мониторе.

— Блин, снова эта фигня?

— Что за фигня? — к ним подошла Анна.

— ИИ показывает, что на момент начала шага, в вашем доме, с высокой вероятностью, есть кто-то еще. Но, этот кто-то еще, ни как туда не проник, он там просто есть. То же самое в доме Сомовых. На момент начала шага в доме, с высокой вероятностью, кто-то есть. И, этот кто-то ни как не определяется.

— А, может попробовать другое время для начала шага? — предложила Афина.

— Нет, — ответила Анна. — Будильник заведен на восемь тридцать. Я хочу оказаться там в восемь двадцать девять.

— Зачем, в общем, на выходные будильник заводить? Что за извращение?

— Я его просто отключить забыла. А, может, это как-то ИИ нас считает?

— Не возможно, — обрадовал ее Геннадий. — В доме уже кто-то есть. И, его локализация не определяется.

— ИИ может так считать собаку?

— Нет.

— Родители?

— Нет. Вот тут, — Геннадий тыкнул в монитор, — если присмотреться, то видны человеские силуэты.

— Туда, в общем, жутко смотреть, — призналась Анна. — То ли они спят, то ли ворочаются, то ли сидят, то ли встают.

— Таковы вероятности. А, есть еще кто-то, кто то ли есть, то ли нет.

— Я говорила, что что-то глючит, — Афина отвернулась от монитора и протерла глаза. — В нескольких домах одновременно так быть не может.

— Гена, попробуй-ка выбрать другой домик, — посоветовал Лев.

— Думаешь, это так быстро? Еще часа пол грузиться будет.

— А, я тебе говорила, — Афина толкнула Льва в спину. — Как только мы начали создавать модель этого городка — все пошло не так. Постоянно, что-то не грузится, глючит, виснет, мы получаем какие-то нереальные данные. В домах: то кто-то есть, то — ни кого нет.

— Может, попробуем загрузить так? — предложила Анна.

— Лучше сразу выяснить, в чем проблема и поправить, чем потом придется переправлять все. Если шаг изначально загрузится с ошибкой, то это ни куда не денется, баги будут только нарастать.

— ИИ говорит, что все в порядке и все так и было.

— Я не думаю, что все в порядке. Но, думаю, что ИИ, возможно, прав, — призналась Анна.

— То есть? Вы тогда проснулись утром в восемь тридцать и у вас в доме кто-то был?

— Да.

— Так надо было говорить до того, как у нас всех чуть истерия не началась. И, кто это? Почему не определяется?

— Ну… — протянула Анна.

— Ладно, — отмахнулся Лев, — главное, что перезагружать не придется. Просто, если бы вы знали наш ИИ, так как знаем его мы. То, предпочли бы, что бы обошлось без сюрпризов. Мало того, что он квантовый, так еще и русский — у нас сюрпризы хорошими не бывают. Поскольку мы имеем дело с расследованиями, а ИИ стремится привести все к тому же результату, что в реальности. Иногда у нас возникает такая жуткая фигня как — «склейки». Это, когда в шаге, что-то пошло не так и действия проекции «запаздывают», может быть, всего на несколько секунд. Происходит, своего рода, смещение фаз. Вот одно такое «смещение» фаз, вполне способно оставить вас заикой до конца жизни. И, у Левушки нервы не железные.

— У Афиночки то же, — пожаловалась девушка.

— Ты приставала к Геннадию, теперь иди ему жалуйся.

— Два дебила, — прокомментировал Гена. — Видите, с кем приходится работать?

— И, как избежать, этого смещения?

— Не пытайтесь повлиять на поведение проекции.

— Могу я, наконец, спросить, как это, в общем, возможно? Проекции, шаги и прочее. Хотя бы в общих чертах.

— В нашем мире — не возможно, — ответил Геннадий. — Но, возможно в квантовом. Вот, пример: когда археолог находит амфору, он же понимает, что это, скорее всего, амфора для вина, а не спасательная капсула с корабля пришельцев-амфибий. Но, если перенести квантовые законы в наш мир, то, примерно, так и может оказаться. Поэтому, все строится на вероятностях, а там ИИ такое может загнуть, при отклонении от наибольшей вероятности.

— Ну, и кто еще дебил?

— Я — просто пошутил.

— А, потом: откуда берутся непонятные артефакты? Ладно, начинай загрузку. Анна, как вам наша фирменная обувь? Удобно, нет?

— Нет.

— Захотите сходить в гальюн, поймете, что комбинезоны то же неудобные. Стойте, не заходите, пока в капсулу. Смотрите: здесь — датчики, при нажатии, дверь откроется. Но, зайти назад будет уже нельзя. Не важно, что вы видите в проекции. Датчики все равно на этом месте. Где-то здесь, под разноцветным тетрисом, коммуникатор для общения с Геннадием.

— Я все слышу.

— Это ровно до тех пор, пока нам его помощь не потребуется.

— Офигеть! — прошептала Анна, весь разноцветный «тетрис» разом пришел в движение. Одни элементы ползли вверх, другие, словно проваливались в пол и стены. С потолка свисало, что-то похожее на сосульки, на стенах появились полосы, которые смещались, образуя какой-то узор. Из пола и стен выступали ромбы, треугольники и прочие фигуры, которые с каждым мгновением становились все более похожими на мебель. — Так будет происходить каждая смена сцен?

— Нет, в дальнейшем, все изменения будут происходить где-то за стенами. Мы их видеть не будем. Здесь все по принципу — существует только то, что видит наблюдатель. Наблюдатель — проекция. То, чего не видит проекция — не существует. Через пару дней вам перестанет казаться, что это глупо, вы начнете думать, что в жизни оно, примерно, так же.

Ждем, ждем, ждем, все — начали формироваться стены, надеваем очки и заходим.

— Потрясающе! — Анна прошла по уже начавшему формироваться небольшому коридорчику между комнатами, — но, я точно помню, что обои здесь были другие.

— Да, и когда же вы их поменяли?

— Ну, да… примерно через месяц, а через полгода переехали куда подальше. А, почему нельзя дать очки Геннадию?

— Спасиб! — тут же отозвался тот.

— Можно, но они действуют только в капсуле.

— Блин, как все реалистично, — Анна провела рукой по столу. — «Сережа козел» — я это только накануне на столе написала. Если честно — сама не знаю зачем. Сейчас я даже не помню, почему считала, что этот Сережа — козел. А, вспомнила… твою ж! — Анна отскочила в сторону. — Ни кто из нас в зеркале не отражается!

— Снимите очки — увидите, что зеркала даже нет. Это голограмма, которая существует только для проекций. Нас в том времени и в том месте — нет. В объектах созданных ИИ — мы неотразимы.

— Это потому, что он — упырь! — добавил Геннадий.

— А, тебя, в общем, не существует!

— За то у меня есть — чай с конфетками.

— Уделал, — признался Лев.

— Блин, а вы не могли сразу предупредить про зеркала? — спросила Анна.

— Могли, — кивнул Лев. — Но, вы так прикольно пугаетесь.

— Он подговаривает нас, не говорить про зеркала, тем, кто заходит в капсулу, — прошептала Афина. — И, смотрит, как они пугаются. Хотя, был один парень, он так был увлечен своим днем, что даже этого не заметил. А, когда ему сказали, то он готов был поклясться, что на протяжении дня неоднократно видел собственное отражение.

— На самом деле мы просто привыкли, что у нас есть отражения, так же, как и тени.

— Там можно дописать: «Лева козел»?

— Не, нельзя.

— Жаль.

— Моделирование завершено. Подключаемся у шагу, объект: Анна Бранова. Возраст: десять лет. Время: восемь двадцать девять родно. Три, два, один…

Шторы на окне, которые, до этого, висели, как каменные, вдруг стали, словно пористыми и воздушными, начали пропускать свет. Скрип половиц за дверью и шарканье ног, мяукающий где-то кот. На стоящий в углу кровати появилось постельное белье в цветочек, в следующий момент, под одеялом, возникли очертания спящего человека.

— Вот, это реалистичность, — прошептала Анна. — Если бы вы знали, какую гамму чувств, я сейчас пережила. Вот, это — аттракцион.

— Это — не аттракцион, просто те, у кого есть деньги любят превращать все в аттракцион, — кажется, обиделся Лев. — Шептать не обязательно. Проекции вас все равно не слышат, давайте: орать, скакать и махать руками. Можете залезть на кровать и сплясать — раз проекции нас не видят.

— Вы меня за кого-то не того принимаете, — в этот раз обиделась Анна. — Теней у нас то же нет? Вы правы: если бы вы не сказали — я не обратила бы внимания.

— Есть у нас тени, — ответила Афина. — Но, в реальности, а в реальности мы в капсуле. Тень скрыта реконструированной голограммой, или как-то так это называется. Проекции — автономные ИИ, если проекция увидит вашу тень, то помрет со страху, а может, и нет, тут не знаешь, что хуже, но ее поведение изменится. А, если поведение проекции изменится более чем на три процента, от наиболее вероятного — вмешается ИИ, дабы вернуть все на круги своя.

— Все, тихо, сейчас, — Анна замерла в ожидании.

Включился будильник, из-под одеяла высунулась тоненькая детская ручка, в синей пижаме: — Черт, забыла, — сонно пробубнила девочка. Мысли: «Блин, хорошо хоть родители не слышали». На мгновение девочка спряталась с головой под одеяло. Затем потянулась, развернувшись на другой бок и закричала, глядя в противоположный угол комнаты.

Лев с опозданием повернулся в ту же сторону, все, что он успел рассмотреть: тающий в воздухе женский силуэт. Дверь в комнату распахнулась, на пороге появилась молодая женщина в криво застегнутом халате и мужчина с топорщащимися в разные стороны волосами. Мужчина остался стоять у двери, с подозрением осматривая комнату. Женщина кинулась к девочке: — Аня, что случилось?

— Там была какая-то женщина, — девочка указала в угол комнаты.

С секунду помедлив, женщина все-таки посмотрела в указанном направлении: — Милая, там ни кого нет. Тебе приснилось.

— Мне не приснилось, там была женщина! Светловолосая…

Выдохнув, женщина встала, подошла к указываемому месту и, на всякий случай, провела рукой по воздуху: — Видишь, ни кого.

— Но, она там была! Я ее видела! А, потом — исчезла!

— Так не бывает! Раз уж проснулась то — давай, вставай. Ладно, пошли! — она вытолкнула мужчину из комнаты. — Опять, небось, с Зоей ужастиков насмотрелись.

— Оставь дверь! — крикнула девочка и накрылась одеялом с головой. Мысли: «Это — посланники! Точно! Будет что-то плохое!»

— Что за посланники? — прошептал Лев.

— Мы накануне с Зоей кино посмотрели: не помню ни названия, ни сюжета. Помню, только, что там являлись какие-то «посланники», как духи, какие-то. Надо было что-то выяснить или найти, если тот, кому явились эти посланники, ни чего не делал, то в течение нескольких дней происходило что-то плохое. Как-то так…

— И, это было в реальности?

— Да.

— Гена, какова вероятность того, что в доме кто-то есть?

— Прямо в тот момент как дверь открылась — начала стремиться к нулю. Но, в комнате девочки сохраняется относительно высокой.

— Скажи, если что-то изменится.

— Что за ор? — шаркая ногами, по коридору прошел мальчишка в майке.

— Твоей сестре кошмар приснился, — ответил женский голос.

— В воскресенье, утром… — мальчик вновь зашаркал ногами по коридору и через мгновение появился на пороге комнаты: — Анька! Мам, походу, она — спит.

— Ну, ладно, пусть спит, дверь прикрой.

— Что значит: пусть спит? Всех разбудила, а сама — пусть спит! Дурацкая, Анька! — мальчик прикрыл дверь и вновь зашаркал тапками по коридору.

— Она действительно спит?

— Да, — хмыкнув, ответила Анна.

— То есть: ааа — там какая-то женщина, всех перебудила, это — посланники и спать?

— Что вы смеетесь? — обиделась Анна, — я в детстве моментально засыпала. И, лет до тридцати, в общем, не знала, что такое бессонница.

— И, долго она будет спать?

— Где-то часа пол, — пожала плечами Анна.

— Дурацкая Анька, — повторил Лев. — А, когда вы проснетесь, то будете думать, что это вам приснилось?

— Нет, я всегда буду думать, что действительно видела там какую-то женщину.

— Лева! Меня это сейчас одного волнует? Утром, девчонка видит, какую-то призрачную бабу, извините за выражение. А, вечером, кто-то убьет семью Сомовых, не оставив ни каких улик, так что даже орудие убийства не найдут.

— Это всех волнует.

— Лева, а мы сами можем быть проекциями.

— Нет. Сейчас существует всего несколько капсул, все загружены работой дальше некуда. Кому мы нужны, за нами следить?

— Лева, а если это происходит не сейчас? А, когда-то потом?

— Гена, иди ты нафиг!

— Я бы сходил, только давай, ты, сначала, что-нибудь придумаешь. Лева! — вновь позвал Геннадий через секунду.

— Я — думаю.

— А, теперь?

— Но, ведь, если бы мы были проекциями, то не знали бы, что мы проекции? — спросила Анна. Афина молча кивнула. — Проекция может как-то догадаться?

— Нет.

— Но, должен быть способ как-то это понять?

— А, теперь — придумал. Способ есть, но, он не для нас, а для ИИ. Гена, включи программу для поиска устойчивых алгоритмов. Может, мы все-таки выясним, что это была за «призрачная баба».

— Лева, подумай еще раз… — простонал Геннадий.

— Навскидку я бы сказал, что шаг загрузился с какой-то изначальной ошибкой и это просто остаточный образ.

Анна отрицательно покачала головой: — Это было на самом деле.

— Да, я уже понял. Гена, запускай программу для поиска.

В комнату заглянула женщина: — Аня, вставай, завтракать.

— Еще чуть-чуть, — сонно пробубнила девочка. Мысли: «Блин, отстаньте!»

— Сейчас, подниму! — в комнату зашел мальчик. — Анька! Проснись! — он сдернул одеяло, выдернул подушку из-под головы девочки, с размаху ударил ее подушкой по плечу. — Вставай! Зараза, такая! Не надо было всех будить!

— Ну, не хочу! — девочка попыталась отвернуться. — Рано еще! Хочу спать! Глеб, отстань! Ну, мама!

— Вставай уже! — фыркнула женщина. — Будильник не отключила, всех перебудила и спать улеглась, замечательно!

— Я просто забыла его выключить, — попыталась оправдаться девочка.

— Тебе только вчера раз десять говорили.

— Там правда была какая-то женщина. На самом деле!

— Аня, хватит! Там ни кого не было! Тебе просто приснился кошмар! Это потому, что вы с Зойкой ужастики втихаря глядите!

— Ни чего мы не глядим!

Глеб повернулся к девочке и состроил рожу: — Мам, он мне рожи корчит! — тут же пожаловалась девочка.

— Глеб!

— Я ни чего не делал — она придумывает.

— Мам, ну опять!

— Все, хватит! Идите завтракать! — женщина ушла. — Глеб, сколько раз говорить — не строить рожи?

— Мам, но я этого не делал, она придумывает! — мальчик запустил подушкой в сестру и выскочил из комнаты.

— Козел, — едва слышно прошептала Аня. Девочка встала, подняла подушку, бросила ее на кровать. Подошла к углу комнаты, провела рукой по воздуху. Мысли: «Она была здесь, светловолосая женщина. Прямо здесь стояла, потом исчезла».

Минут через двадцать все семейство собралось на кухне. Девочка, протиснулась между стеной и стулом, на котором сидел мальчик к кухонному диванчику возле окна. Мысли: «Опять — мрачные шторы. Каждый раз, когда мама вешает — мрачные шторы, они с отцом ссорятся».

— Почему: «мрачные»? Шторы как шторы, — спросил Лев, глядя на золотистые шторки с красными полосками и бахромой.

–Не знаю, — пожала плечами Анна, — их отец так прозвал. Они ему не нравились, но кажется, нравились маме. Может, это глупо, но в детстве мне казалось, что каждый раз, как мама вешает эти шторки — они с отцом ругаются и почти всегда на кухне. Кстати, в темноте всегда казалось, что эта дурацкая бахрома шевелится. Вечером на кухню я старалась лишний раз не ходить.

— Мама, чай горячий, — пожаловалась девочка, отодвинув от себе кружку с изображением какой-то мультяжки. Зато пододвинула ближе тарелку с бутербродами, отвернув от себя ту часть, где лежала порезанная колбаса.

— Вот, — женщина поставила перед ней прозрачный бокал с холодной водой.

— Ну, мама, со стороны Ани на бутербродах больше повидла, — пожаловался мальчик, — так не честно.

Женщина повернула тарелку бутербродами к нему.

— Ну, мама, я не ем колбасу! — женщина повернула тарелку как было.

— Ну, опять, — обиделся мальчик. — У вас все всегда для Ани!

— Глеб, не придумывай!

— Мама, чай все равно горячий! — Женщина встала, взяла бокал у девочки, вылила часть содержимого в раковину, долила холодной воды из бокала.

— Теперь холодный!

Мальчик повернул тарелку бутербродами к себе.

— Ну, я не ем колбасу!

— Нет, колбасы, нет проблемы, — отец семейства взял с тарелки оставшиеся кусочки.

Женщина взяла с тарелки два бутерброда один положила перед мальчиком, другой перед девочкой.

— У Ани больше повидла!

Вздохнув, женщина пододвинула к мальчику небольшую баночку с повидлом.

— Вот, теперь все честно, — признал тот, потянувшись за чайной ложечкой.

— Да, ну? — мысли: «Все делают для Глеба, а тот только ябедничает и рожи корчит».

— Мне вас уже убить хочется, — прошептал Лев.

— Как ни странно, мне то же, — согласилась Анна.

— Опять же Зойка придет, что бы это пережить мне нужно много сладкого, — ответил мальчик.

— Что значит: «опять»? Я даже не помню, когда она приходила.

— Зато я помню. Мама, папа, вы, может, и не знаете — но они там полночи прыгали, как коровы.

— Он меня коровой обозвал? — обиделась девочка.

— Может, как лошади? — подзадорил отец семейства.

— И, ржали, как лошади, — согласился мальчик.

— А, теперь — лошадью… сам ты лошадь.

— Мама¸ я ее не обзывал, я сказал: «как». А, она меня обозвала.

— Сам ты — «как» лошадь, — прошипела девочка. Мысли: «Ябеда-корябеда! Ну, почему этот дурак — родился моим братом? Или, как говорит мама: «в капусте нашли». Зачем они его, вообще, искали?».

— Я мальчик, я — как жеребец! Мам, она меня под столом пнула!

— Он меня первым обозвал!

— Так, прекратили, оба! — повысил голос отец семейства. Следующие пять минут прошли спокойно.

— Мама, он дразнит Зою — Палеозойкой, — пожаловалась девочка.

— Ябеда! — шикнул мальчик.

— Скажи, ему, что бы так не делал. Ко мне и так девочки не любят ходить — появляется Глеб и начинает их дразнить и поиграть спокойно не дает.

— Мама, они меня то же дразнят. «Глебушко — греби отседушко». Ладно, они так в детском саду — дразнились, но сейчас, даже обидно и не в рифму. Зачем вы мы меня Глебом назвали? Вот, Аня! Ни одной нормальной рифмы не подберешь. А, к «Глебушко» — их очень много, — обиженно протянул мальчик.

— Мам, раз ему так нравится, давайте его Аней называть, — предложила девочка. Отец семейства поперхнулся чаем и с минуту пытался откашляться.

— Ну, мама! Папа! Вот, видите! Всегда так! Это — язва мелкая! К тебе девочки не хотят ходить, из-за тебя! С тобой ни кто дружить не хочет! Только Зоя, потому, что она не как ты, а — тихая и спокойная.

— Глеб, успокойся, твоя сестра пошутила, — женщина скрывала улыбку.

— Меня зовут — Глеб, а не Аня! — насупился мальчик.

— Только что тебе не нравилось, — напомнила девочка.

— Это она из-за повидла бесится…

— Да, нужно мне твое повидло! — Девочка, откинулась на спинку дивана, сложив руки полочкой. Мысли: «Хотя, то же обидно».

— Аня, прекрати! Будете продолжать в том же духе — будете завтракать отдельно!

— А, это точно наказание?

— Глеб!

— Слушай, Глеб, — наконец-то, откашлялся отец семейства. — Меня зовут Стасик, ты не представляешь, как меня в детстве дразнили.

Мысли: «Знаем — Стасик пи…».

— Да, блин, — Аня смутилась и отвернулась.

— И, в большинстве случаев — дразнила меня ваша мать. Она, мне, в общем, проходу не давала. Такая противная была, сил нет. Я ее в детстве ненавидел.

— Ваш отец то же не отставал: «Машка…», — женщина рассмеялась. Сейчас это кажется смешным, а тогда я его убить была готова.

Мысли: «Это не потому, что девочки плохие, а потому, что Стасик — пи…».

— Ох, твою ж… — Анна даже покраснела. — Я реально была противной.

— Это вы еще меня не видели, — улыбнулась Афина. — У меня было две старших сестры. Сначала выживать приходилось мне, а потом — им.

— А, у меня были нормальные отношения и с сестрой, и с братом, — сказал Геннадий.

— Геннадий, что там с программой?

— Пока ни чего, может, зависла.

— Мама, можно я к двенадцати в Вовке пойду, мы с ребятами встретиться договорились? — Глеб, наконец-то отодвинул от себя баночку с повидлом. — Я так понимаю, десерта, мне можно не ждать?

— Можно, но, сначала сходи в магазин — твоя очередь идти за хлебом и сделай уроки.

— Ну, блин!

— Не блинкай.

— Ну, мам!

— Не мамкай!

— Ну, пап!

— Делай уроки!

— Ну, блин… я понял вы — сговорились. Ну, я вечером сделаю.

— Я знаю, как ты вечером будешь делать уроки, делай сейчас!

— Ну, мне только математика осталась.

— Вот, сделай только математику и иди.

— А, пирог будет? Или все опять только Аньке?

— Это ни я тут только что полбанки повидла съела! — обиделась девочка.

— Ой, прям — полбанки! Да, у тебя на бутерброде было больше…

— Если у тебя трудности с математикой — обратись к папе, — посоветовала женщина.

— Ну, да у нас же в семье папа хорошо учился, а мама была хулиганом. Мне до сих пор не верят, что в прошлый раз папа задачу решил: «Глебушко, как тебе врать не стыдно? Твой папа очень хорошо учился — он бы решил задачу». Ну, да решил…

— Там были невнятно отображены условия задачи, — оправдался отец.

— Другим родителям, это — что-то не помешало.

Глеб привстал и выглянул за штору: — Вон, Палеозойка машет.

— Зоя? — Девочка выглянула в окно. Мысли: «Зойка! Мне этот «Глебушко», уже плешь проел, прям с утра начал». — Мам, можно я пойду?

— Иди.

— Пусть уроки делает!

— Аня уроки сделала!

— Она инопланетянка. Нормальные дети в субботу уроки не делают!

— Да, подвинься! — Прямо перед тем, как она встала, Глеб пододвинул стул поближе к стене. — Мама, ну, ты видишь? Он все специально делает.

— Мама, ну ты видишь, она меня всегда во всем обвиняет! Что бы не случилось — виноват Глеб. Я здесь как сидел, так и сижу, я ее даже не трогал. Села завтракать — завтракай! Что за беготня?

— Подвинься! — девочка попыталась протиснуться за стулом.

— Глеб, прекрати!

— Придут к тебе твои друзья я тебя в твоей комнате закрою! — прошипела девочка, толкнув мальчика в бок.

— Ладно, — мальчик встал и отодвинул стул. — Нет, мам, ну, ты просто видишь? Ни тебе: «Глеб, пожалуйста», ни «Глеб, спасибо». Только: «Придут твои друзья я тебя в комнате закрою». И, в этом вся Аня.

Мысли: «Да, как же ты мне надоел!»

— Я ему должна «спасибо» говорить, за то, что он встать соизволил?

— Парень, уже пошел дальше, чем Гена, — хмыкнул Лев.

— Я все слышу.

— А, «пожалуйста» — за то, что он своим стулом — полкухни перегородил?

— Ой, иди уже, — отмахнулся мальчик. — А, то Зоя от старости помрет.

Мальчик выглянул в окно и помахал Зое. Знаками показывая, что Аня сейчас выйдет. Изображая Аню, он приставил к голове пальцы, как рога.

— Будешь выпендриваться, я скажу Зое, что она тебе нравится.

— Только посмей! Я всем твоим куклам бошки, — мальчик, на мгновение замолчал, видимо вспомнив, что на кухне находятся родители. — Волосы порасчесываю и на место поставлю. Ты же за ними, совсем не ухаживаешь! Иди, уже, — мальчик натянуто улыбнулся. — Что я распереживался? Зоя, все равно не поверит.

— Аня, шапку надевай, — смеясь, сказала женщина.

— Хорошо, — недовольно буркнула девочка. Она выскочила в коридор, накинула куртку, быстро обулась, взяла шапку и выскочила на улицу. Куртку застегивала на ходу, пока шла к калитке. На кухне открылось окно, из него выглянула женщина: — Аня, я тебе сказала — шапку надень!

Вытянув вверх руку, девочка показала шапку. Потом нарочито медленно надела ее на голову: — Довольна!

— Теперь — да! Здравствуй, Зоя! — женщина отошла от окна, но оно так и осталось открытым.

— Здравствуйте! — пискнула в ответ девочка.

Мысли: «Окно, так и не закрыла, наверняка, сейчас там Глеб, тереться будет».

— Привет! — Аня подошла к калитке. Мысли: «Как ее ветром не снесло?». Зою можно было охарактеризовать одним сочетанием: глиста в скафандре. Какую бы одежду не надевала Зоя, на ней все всегда висело, как мешок. При этом где бы Зоя не появлялась — ее всегда старались накормить. Видимо, что бы по пути назад ее, все-таки, не сдуло ветром. Ела Зоя, примерно, за трех Ань и совершенно не набирала в весе.

Из-за худобы лицо Зои казалось слишком вытянутым, уши слишком большими, губы слишком пухлыми. И, при всем, при этом на нее уже начинали обращать внимание мальчики. Даже, по мнению Ани в их классе были и более симпатичные девочки. Но, на них ни кто внимания не обращал. А, худощавая, ушастая Зоя — считалась просто красавицей.

Зоя бегала быстрее других. «При попутном ветре» — как она сама шутила. Прыгала дальше и числилась любимицей у преподавателя физкультуры. Ее отправляли на соревнования от школы. Сама Зоя физкультуру не жаловала и всячески увиливала от занятий физкультурой, всевозможных тренировок.

— Привет! Что так долго?

— Да, там Глеб опять развыпендривался! — сказала она это нарочито громко, наверное, что бы Глеб слышал.

— Вечером все в силе?

— Угу, — Зоя кивнула. Мысли: «Меня так достал Глеб, что самой теперь идти к себе же домой, ни какого желания».

— Как прошла ночь в доме Сомовых?

— Фигово, — подумав, ответила Зоя. — Я в — гостевой.

Мысли: «Зеленая комната. Хотя, почему «Зеленая»? Зеленые там только шторы».

— Зоя и раньше жаловалась на зеленую комнату, — прошептала Анна. — Когда родители Зои разводились. Зоя, наверно, неделю жила у Сомовых. Я приходила к ней в гости и была в зеленной комнате. По мне: комната, как комната.

— Зеленая комната, там всегда что-то шуршит, скрепит. Я полночи зенки в потолок лупила. И, как только начинаю засыпать — где-нибудь что-нибудь начинает шуршать. Днем это — обычная комната, но ночью все начинает скрипеть и мне даже при телевизоре страшно. Сегодня, хоть у тебя высплюсь. Блин, хочу домой! — пожаловалась Зоя. — Потом, мне приснилось, что окно находится, не там где обычно, а прямо над кроватью и там кто-то стоит. Я пошла на кухню — попить водички, на кухне горел свет. Там был Роман, мне показалось, что он что-то прятал.

— Зачем ему что-то прятать на кухне? Он же у себя дома.

— Не знаю, — Зоя поежилась. — В итоге он назвал меня — Аней.

— В смысле? — удивилась девочка.

— В прямом: он повернулся и говорит: «Аня, а это ты — Зоя, иди спать, что тебе не спится». Уснешь, блин, тут. Я пошла назад в зеленую комнату, и услышала, что кто-то с кем-то говорит. Это в комнате Дениса.

Мысли: «Да, все знают, что Денис говорит во сне, еще с пионерского лагеря».

— Я знаю, что Денис говорит во сне. Но, слышать это — реально страшно. Он не просто говорит, он, говорит, а как с кем-то. Потом, я пряталась от Романа, который что-то туда-сюда разбегался. Да, и не хотела, что бы меня поймали под дверью комнаты Дениса. Потом вернулась в зеленую комнату и долго лупилась в потолок. И, как только уснула, под утро — Зоя вставай, мама звонит. В общем — кошмар!

— Если вдуматься, то тут нет пугающих событий, — прошептал Лев. — Ребенок не у себя дома, не спится, ну и Денис говорит во сне.

— Мне то же приснился кошмар, — помедлив, сказала Аня. — Помнишь, мы это кино, у тебя дома, вчера смотрели про посланников?

— Угу, — Зоя кивнула.

— Мне приснилось, что утром, в моей комнате, в углу — стояла женщина, светловолосая. Кажется, она была в белом, а может, нет, просто — светловолосая. И, потом растаяла в воздухе. Так реально было, как не сон. — Мысли: «Так я и сказала, что это был вовсе не сон. Но, ведь и ей то же что-то такое приснилось. Может, она то же думает, что это не сон, только говорить не хочет?»

— Так что это за кино? — спросил Лев.

— Да, не помню я. Если они сейчас названия не скажут, то и не узнаем. У родителей Зои — спрятанные фильмы были ужастиками. Мы знали, где они прячут фильмы, когда у нее ни кого не было дома — смотрели ужастики. До этого, то же не помню, как кино называлось, даже про что — совсем не помню. Но, я боялась мокрых следов, мне про это долго кошмары снились. А, сейчас — мокрые следы, которые появляются из пустоты, чуть ли не в каждом ужастике. Совсем не страшно.

— Палеозойка! — размахивая сумкой, из калитки выскочил Глеб. — Слушайте сюда, девчонки! Будете вести себя плохо — все расскажу вашим родителям! О, том, как вы ужастики бегаете смотреть. А, потом друг другу на плохие сны жалуются… с чего бы? Да?

— Греби отседушко!

— Ни склад, ни лад! Поцелуй Глеба в зад!

— Фу, дурак! Он теперь все родителям расскажет.

— Скажем, что они на стройку лазали, — предложила Зоя. — Мои родители и так знают, что я ужастики люблю. Их этим не удивить.

— Ну, не знаю, — протянула Аня. Мысли: «Мокрые следы, теперь женщина в углу комнаты. Может, хватит с меня ужастиков? Как бы у Зои спросить — она, уверенна, что ей тот сон приснился? Потому что — та женщина там действительно была».

— Теперь хорошие новости: попробую уговорить Севу, съездить с нами вечером на концерт, хотя бы на немножко…

— Севу? — удивилась девочка.

— Вообще-то, он самый такой, — Зоя на мгновение замолчала. — Добрый, отзывчивый. Это Роман — где сядешь, там и слезешь. А, Денис кого-то замечает, только если этот кто-то такой же зануда, как и он.

Мысли: «Говорят же, что он гей».

— Ой, блин! — Анна закрыла лицо рукой.

— Если тетя Роза поедет, то родители меня отпустят.

Мысли: «Правда, сама я в это ни фига не верю!»

— Что-то навряд ли, — пробубнила Зоя — Но, попробовать можно.

— Зоя! — на пороге веранды появилась женщина в теплом халате. — Я тебя уже обыскалась. Ты, хоть говори, когда уходишь. Здравствуй, Аня!

— Здравствуйте!

— Ну, я же — тут! — Зоя махнула рукой на калитку дома Сомовых. — Я всего на пару минут вышла.

— Ну, так и сказала бы.

— Ладно, Аня, я после обеда зайду, — махнув рукой, Зоя направилась к дому Сомовых.

— Хорошо.

— Зоя, уроки сначала сделай. Мне твоя мама и так все уши прожужжала: смотри, что бы она поела, что бы уроки сделала. Так что давай: ешь и делай уроки.

Мысли: «Хе-хе-хе!»

Аня зашла за калитку своего дома, закрыла ее на шпингалет, до которого ребенку было сложно дотянуться, если пытаться открыть калитку с той стороны. Мысли: «Это Глебушко за сегодняшнее утречко. Правда, заставят саму идти открывать. Ну, и ладно».

— Да, ты инопланетянин какой-то! — выкрикнула женщина на кухне, когда девочка уже подходила к двери. Мысли: «Блин, опять поссорились? Мрачные ж шторы».

Аня поднырнула под перила, соскочила с крыльца и, согнувшись, замерла под окном. Мысли: «Да, подслушивать не хорошо, но что теперь? Блин, потом кто-нибудь, полюбому спросит, что это я тут делала?»

— Симпатичная землянка прямо по курсу. Что? Как? Может, сходим куда-нибудь?

— Я замужем.

— Если муж — инопланетянин, то он не считается, — интонация отца звучала как-то странно. Мысли: «Ладно, вроде не ссорятся».

— Хватит, придуриваться. Я с тобой про Зою хотела поговорить. И, вот так всегда: как только я пытаюсь более-менее серьезно поговорить, из него какая-то придурь прет!

Мысли: «Что про Зою? Зоя, вот-вот переедет и Аня без подруг останется. Чего это вас вдруг это волнует? Вас же ни когда не волновало, ни чего, кроме Глебушки, что б ему!»

— А! Про репрессированных героев войны, опять загнешь или что поновее наслушалась? Из кого еще придурь прет? Кстати, я нашел документы в архиве, твой прадед то же был репрессированным. Кому же знать о репрессиях больше, чем ему. Наверно, он слухи и распускал…

— Прекрати, Стас! — повысила голос женщина. Мысли: «Вот, теперь точно ссорятся!» — Мой прадед пропал без вести в сорок втором! Ты об этом прекрасно знаешь!

— А! Вон а как! Впервые слышу! Что обидно? А, Сомовым то, конечно, нет. Подумаешь, какая-то клуша решила язык почесать. Что там? Бабульке девяносто лет, к тому же она — давно померла, авось с нее не убудет.

— Это были глупые слухи, — хмыкнув, призналась женщина. — Я не знаю, кто из Сомовых, кому перешел дорогу, но этот кто-то решил отомстить.

— Отличный способ! — признал мужчина. — Так, что слушай сюда, Машенька, если мы когда-нибудь разведемся. Я начну распускать слухи, про твоего прадеда, а может и того раньше…

— А, кем были твои предки?

— Да, без понятия, я же не историк, какой-нибудь! Дальше прабабки по отцовой линии — понятия не имею! Инопланетянами! — рассмеявшись, добавил он. — Так, что если что, так и говори: мои предки прилетели из космоса с целью поработить землю!

— И, что пошло не так?

— Да, кто ж его знает! Давно же дело было! Не ту планету выбрали. Ладно, ты серьезно хотела поговорить! — его интонация изменилась, скрипнула половица, отодвинулся или пододвинулся стул. — Я весь во внимании. Кстати, куда Анька делась?

Мысли: «Блин, блин, блин! Только в окно не выглядывайте! Я буду хорошей девочкой! И, ни когда не буду подслушивать! Ну, пожалуйста!»

Звук шагов, судя по всему, женщина подошла к окну: — Да, к Сомовым, небось, пошла. Ох, девчонки, — вздохнула она. — По началу, они с Зоей друг друга на дух не переносили. Я столько от Ани жалоб слышала в Зойкин адрес. И дистрофичка, и ушастик губошлепый. А, теперь — не разлей вода.

Мысли: «Ну, да, блин! Нашла, что вспомнить!»

— Серьезный разговор, — напомнил отец семейства.

— Да, ты мне уже весь настрой сбил! — женщина отошла от окна. — А, вспомнила. Мне звонила мать Анькиной одноклассницы. Сказала, что Зоя уговаривала ее дочь, завтра пропустить школу.

— А! Немедля запретить им общаться! Ты, слышишь, Маша! Не медля! Сейчас придет Анька, так ей и скажем!

— Сейчас я понимаю, что он — шутил, — прошептала Анна. — Но, тогда я думала, что нет.

Мысли: «Вот, же Стасик пи…». Девочка вскочила и побежала к калитке.

— Аня! — крикнул ей в след отец.

— Отстаньте! — пискнула девочка и выскочила за калитку, едва не сбив с ног Глеба. — Опять ты?

— Что я? — переспросил Глеб.

— Отстань! — она свернула на другую улицу, пробежала мимо стройки, где уже года два, с перерывами, строили небольшой магазин. Мимо посадки, где в теплое время года, по вечерам, собирались местные ребята. Дальше, по пустынной улице, через железную дорогу, где в поле одиноко возвышались, давно всеми забытые плиты, что уже начали врастать в землю.

— Я сюда приходила, что бы побыть одна, еще на берегу реки у меня место было. Уф, что я так на физре не бегала? — женщина стояла напротив своей проекции. — Все-таки это — очень странно. С одной стороны, я могу пережить день из своей жизни и даже вспомнить свои мысли. С другой я чувствую себя как, — она хмыкнула, — комментатор дурацких роликов. Еще мне немного стыдно, за то, что я, вроде, вмешиваюсь в жизнь Глеба, Зои, моих родителей. И, поэтому каждую секунду борюсь с желанием выйти из капсулы и посмотреть оттуда. А, еще мне очень жаль, что я не могу повлиять на собственные поступки, — Анна присела рядом с плачущей девочкой. — Хотя бы дотронуться до нее и рассказать так многое. Попытаться спасти Зою — ведь в тот день это было бы так легко…

— Давайте, на секунду допустим, что вы могли бы спасти Зою, вы бы это сделали? — спросил Лев.

— Да, ни секунды не раздумывая.

— И, были бы счастливы?

— Определенно, я всю жизнь сожалела, что мы тогда поссорились — так глупо. А, все исправить у меня уже не было возможности.

— Люди начинают очень хотеть все исправить именно тогда, когда для этого становится слишком поздно. Значит, вы бы спасли Зою, а остальные?

— В смысле? — на мгновение растерялась Анна.

— Сомовы, вы бы попытались спасти только Зою?

— Знаете, я ни когда об этом не думала, — вдруг рассмеявшись, призналась Анна. — Я всегда думала, что проблема в том, что погибла Зоя. Я чувствовала вину. Сейчас вы спросили и я поняла, впервые поняла, что если бы тогда Зоя ночевала у меня и выжила — то Сомовы бы все равно погибли.

Нет, я бы попыталась и их спасти.

— Как? Даже если бы у вас была возможность повлиять на прошлое, не думайте, что это было бы так просто. Предупредили бы их анонимно? Вы уверенны, что это бы подействовало? Мы же, все-таки, русские люди. Предупредили бы лично? Ну, если бы вам удалось на что-то повлиять и этого бы не произошло — то вы оказались бы в психушке. А, если бы произошло, то я не знаю где…

— Хм, действительно, — задумалась Анна. — Знаете, я всегда думала, что если бы у меня была возможность на что-то повлиять, то я бы знала, что делать… ну, ведь должен был быть хотя бы один, единственный момент, когда ход событий действительно можно было бы изменить?

— Тогда, возможно, он еще был, хотя, скорее всего, вы, в действительности, ни на что повлиять не могли. Через час с небольшим погибнет Кротуш, его документы, которых у него при себе даже не было, каким-то образом окажутся у Севы. Возможно, что бы повлиять на ход событий, нужно было спасти Кротуша, а, может, это то же ни на что бы ни повлияло. Это дело весьма странное: нет ни мотивов, ни орудия убийства, ни подозреваемых. Даже, как кто-то смог пробраться в дом толком не понятно. Через открытое окно «зеленой комнаты»? При этом ни кто, ни чего не видел и не слышал. Возле окна три цепочки следов и одинаковым протектором, ни у кого, кроме Кротуша — таких ботинок не было. Если убийца был один, то как он со всеми справился? Если не один, то как они проникли в дом и как оттуда вышли, если двери были закрыты изнутри?

— Но, я могла хотя бы спасти Зою.

— Прошло двадцать шесть лет, это даже не настоящее прошлое. Это его реконструкция, даже не так — одна из возможных реконструкций. Возможно, мы сможем найти убийцу, но повлиять на события не получится.

— Я понимаю, — протянула Анна. — Ну, тогда хотя бы расскажите, мне коротко, просто и понятно, как это, в общем, работает. Не инструкция для чайников, а для — чайников-чайников. Уровень понимания: тупая бездарь.

— Вам действительно это интересно или вы просто хотите понять, как спасти Зою?

— Да.

— Ясно. Наш ИИ не создан для того, что бы искать: «тот момент, когда все можно было изменить». Он реконструирует наиболее вероятные события и больше ни чего. Ему нет дела до чьих-то сожалений и на настоящее прошлое он повлиять не может.

— Ну, да, так на много яснее, — кивнула Анна.

— Слушайте, невероятное количество народу хотело бы что-то изменить от: как спасти динозавров, до — ну, зачем я тогда заговорил с бывшей? Вы представляете, что было бы, если бы каждый из них мог повлиять на прошлое? В реальности у нас есть только одна возможность повлиять на прошлое — до того, как прошлое стало прошлым. А, потом — вселенной нет дела до ваших сожалений. Какая, в общем, разница сожалеет кто-то о чем-то или нет, если события уже не изменить?

— Я думаю, разница все-таки есть, — тихо сказала Анна, глядя на свою проекцию. — События нашего прошлого, формируют нас как личностей в настоящем.

— Да, вот только это не значит, что люди, которые жалеют о многом, в своем прошлом, изменят поведение в будущем. Есть люди, которые всю жизнь поступают не так, как им хотелось бы, но в итоге они все равно поступят не так, а потом опять будут об этом жалеть, — добавила Афина. — Как мои сестры, которые иногда сожалеют о своих поступках. Только толку мне от их сожалений? Если бы ИИ исполнял желания, я убивала бы их хоть каждый день, ближайшие пару сотен лет. Ну, или пока мне не надоест, но, на их месте я бы на это не рассчитывала.

— Так вот, в кого ИИ пошел, — рассмеялся Лев.

Афина с секунду помедлила: — Да, ну и ладно.

— Слушайте, я вот точно помню, что тогда о чем-то думала, но проекция молчит…

— Если мысли ни с чем конкретно не связанны, хаотичны и перескакивают с одного фрагмента на другой, то они могут не отображаться. ИИ только учится общаться с нами и порой испытывает сложности в воспроизведении, крайне не логичного поведения людей.

— Дурацкая Анька! Ты, здесь? — Глеб застыл в десятке метров от плит. — Анька-подслушайка! Еще на Зойку выделывалась! Сама тут лопухи распустила, аж отсюда видно!

Мысли: «Я его прибью!»

— У тебя научилась, — Лев кивнул Афине.

— Молодец!

— Выходи, давай! Отец сказал: «доставить к месту отбывания наказания».

— Не пойду! — фыркнула девочка. Глеб осторожно начал подкрадываться к плитам.

Мысли: «Да, что вы ко мне все пристали? Отстаньте, уже!»

— А! — Глеб, выскочил из-за угла и схватил сестру за руку. — Не пойдешь ногами, дотащу на попеле! Зою я бы на руках донес, но ты для этого шибко жирная. — Глеб потянул за куртку, пытаясь поднять девочку.

— Сдался ты Зое! — она попыталась его толкнуть. — Отпусти!

— Иди, родители зовут! И, не надо мне тут рожи строить! Чапай! Вперед!

— Ладно, иду, отстань!

— Что-то медленно идешь.

Мысли: «Меня накажут и Зойке прийти не разрешат, капец, как все плохо. Лопухи распустила, а сам-то? Под калиткой стоял, слушал!»

Дорога назад заняла в разы больше времени. За это время девочка думала сбежать, договориться с Глебом, что бы он сказал, что ее не нашел и предложить брату, взять его с собой, когда они с Зоей в следующий раз пойдут смотреть ужастики.

Дома отец, молча открыл перед ней дверь в ее комнату: — Посиди, подумай, над своим поведением. Дурацкие песни про зону не петь — не знаю, откуда ты этого нахваталась.

— Ну, папа! — Мысли: «Блин! Все-таки Стасик — пи…»

— Сиди и думай.

— А, когда придет Зоя?

— А, когда придет Зоя? Значит, слушай: когда придет Зоя — я, мама и Глеб, мы поедим на концерт.

— А, я? — не поняла Аня. Мысли: «Как это, они поедут? А, меня здесь оставят? Хотя — и так сойдет. Зато про Глеба не забыли».

— Ты можешь поехать с нами, но ты наказана. Поэтому папа сэкономит на шариках, конфетках и прочей ерунде, на тебе и Глебе, который то же наказан.

— Спасибо, — девочка обняла отца. Мысли: «Хе-хе-хе. Блин, теперь мне стыдно».

— У меня двое детей и оба, в один день, попались на подслушивании. Я вас так воспитывал?

— Нет.

— Ну, вот посиди часок и подумай — как.

— Пап, я просто напугалась, что вы с мамой поссорились.

— Семейная жизнь — такая: люди ссорятся, мирятся и это нормально. Абсолютной идиллии во всем, ни когда не бывает — это то же нормально. Но, это не значит, что можно стоять и подслушивать из-за угла. Это понятно?

— Да.

Отец закрыл дверь и вновь открыл ее через несколько секунд: — Если задрыхнешь, отдам твой пирог Глебу!

— Ну, блин!

— Не блинкай, — ответил ее отец из-за двери.

Какое-то время девочка простояла у окна, просто глядя на березу во дворе и ни о чем конкретно не думая. Успела пожалеть, что сделала уроки накануне, взялась за самостоятельно изучение следующего параграфа, для удобства улеглась на кровать, все-таки задремала, чертыхнулась, проснулась. Встала, на всякий случай подошла к углу комнаты, поводила рукой по воздуху, собрала портфель.

Дверь открыла женщина: — Выходи, страдалица — предобеденный перекус.

Мысли: «Я просто чайку попила бы».

За столом уже сидел Глеб и запивал чаем кусок пирога. Мыли: «Он так целый пирог может съесть с одной, небольшой кружкой чая, а толстая почему-то я».

Девочка пролезла к окну, пододвинула к себе свою кружку. Мысли: «Чай горячий, как обычно, ладно с пирогом сойдет». Она потянулась за ножом, отрезала от одного из кусочков.

— Аня, ты чего это? — спросила женщина.

— Я толстая? — но, прозвучало ни как вопрос.

— Нет, — ответил Глеб, отхлебнув из кружки. — Ты — жирная.

Девочка отодвинула от себя тарелку.

— Глеб! — шикнула на него женщина.

— Ну, что Глеб? Если я скажу, что она толстая — то, она, может быть, откажется от своего пирога. А если скажу, что нет — то, как бы и мой не съели. На самом деле, Аня, мне, вообще, пофиг толстая ты или нет, ты — моя сестра. Мне ж на тебе не жениться!

— Спасибо, — фыркнула девочка. — То есть ты намерен жениться исключительно на ходящем скелете, вроде Зои?

— А, что бы нет? Худая жена — меньше жрет.

Мысли: «Хе-хе, наивный!»

— Да, ты только о том, как пожрать и думаешь!

— Я мальчик — нам так положено, — оправдался Глеб. — Ты будешь есть свой пирог? А, то у меня еще чай остался.

Девочка мгновение помедлила, затем положила на тарелку перед собой, оставшуюся часть своего куска: — Да.

— А, ты готова съесть пирог, который даже не хочешь, только из вредности!

— Мы женщины, нам так положено.

На мгновение Глеб прищурился, глядя на сестру. — Мам, за время заточения, я доделал уроки. Давайте, вы с папой проверите математику и можно, я, уже, пойду к Вовке.

Мысли: «Надеется, прийти раньше всех и что-нибудь у него сожрать».

— Отнеси тетрадку папе, он в зале телевизор смотрит, — женщина махнула рукой в сторону.

Перед тем как встать, Глеб еще раз прищурился в сторону сестры.

— Мама я вчера сделала уроки, можно, я пойду к Зое?

— Можно, — кивнула женщина.

Мысли: «Правда, есть не хочется, но если я оставлю, то сожрет Глеб. А, вот, фиг ему! В прошлый раз я уже просила маму присмотреть за своей пирожкой — точно знаю, пирог сожрут».

С пирогам Аня ковырялась так долго, что Глеб успел уйти к Вовке, отец пришел попить чаю и вновь ушел смотреть телевизор.

— Аня, хватит растележиваться, — поторопила ее женщина, — давай доедай уже, помой тарелку. Там белье, наверно высохло, гладить надо. Потом, еще же вечером на концерт собрались. Так что долго с Зойкой, не разгуливайте, приходите пораньше.

— Хорошо, — девочка взяла свою кружку, тарелку, пошла к раковине. Пока она мыла тарелку пришла Зоя.

— Здравствуйте, еще раз, — пискнула Зоя, поприветствовав маму Анны.

— Зоя, заходи, хочешь попить чайку, пока Аня собирается?

— Нет, спасибо, я только поела, — отказалась Зоя.

— Зоя, я знаю, что сегодня ночуешь у нас, но, наверное, лучше спросить. Тебя Роза тебя вечером с нами на концерт отпустит? Ну, мы там будем не долго, конечно.

Конец ознакомительного фрагмента.