Наследника заказывали?

Кира Фарди, 2020

Влад начинает расстегивать пуговицы. Он лев, хозяин прайда, затащивший в свое логово овцу. Наслаждается добычей и не торопится ее съесть. Играет. Смотрю, как завороженная: одна пуговица, вторая, третья… – Ч-что ты делаешь? – спрашиваю осипшим голосом, шумно вздыхаю и дергаю ручку двери. Заперто! О нет! Сигнал опасности набатом гудит в голове. Бежать! Срочно! Немедленно! – А как ты думаешь? – Не смей! – я дрожу от волнения. – Не смей!

Глава 3

Несколько дней я провела в полиции. Меня допрашивали снова и снова. Что знала, я, конечно, рассказала, но мои слова мало помогли делу. Выпустили меня как раз в тот день, когда нужно было отдавать первый взнос за кредит. Если с банковскими процентами мы с мамой еще могли справиться, то от ростовщиков отвертеться было практически невозможно. Вот-вот на пороге покажутся коллекторы, и придется держать ответ.

— Что будешь делать?

Мама нервно меряет шагами комнату, встряхивает кудряшками и заламывает пальцы — давняя привычка. Она так делает всегда, если сильно нервничает.

— Н-не знаю, — потухшим голосом отвечаю я.

Плакать я уже не могу. Нет ни сил, ни желания. В душе разливается такая пустота, что я все чаще выхожу на балкон и смотрю с высоты третьего этажа на родную землю. Она притягивает к себе магнитом и манит как естественный выход из положения. Нет человека, и нет претензий к нему.

Вот только падение с такого низкого этажа не принесет ничего, кроме боли. Сломаю пару конечностей, и все. И непутевая дочка в нагрузку к долгу ляжет на хрупкие плечи мамы, а она, видит бог! этого не заслуживает.

— Нет выхода, выхода нет, — бормочу я, меряя шагами комнату.

Мастифа печально поднимает веки и вздыхает: она со мной согласна.

Услышав бряканье ключей в замочной скважине, бреду в прихожую.

Мама врывается в квартиру в крайнем возбуждении. Ее глаза горят огнем. Рот кривится и кажется издалека маской клоуна: губная помада, наложенная неровно, делает его больше и безобразнее, чем он есть на самом деле.

— Что случилось? — пугаюсь я и осторожно оглядываюсь на дверь: вдруг следом ворвутся бандиты с ножами наперевес.

— Есть выход! — кричит мама и хватает меня за руки. — Варвара, есть выход!

Она хохочет и кружит меня по комнате. Бедная Абби трусцой удирает из-под наших ног и ложится за диваном. «Ох уж, эти ужасные люди!» — так и читается в ее печальных глазах.

Я с ней согласна. Возбужденная мама — тот еще экстрим для окружающих. Наконец она останавливается и пристально смотрит в глаза.

— Какой выход? — выдыхаю я.

— Трудный, но есть.

— Тогда зачем предлагаешь, если трудный? — интерес к маминой идее тухнет.

— Эх, боюсь, ты не справишься, — мама оглядывает меня.

— А что я?

— Из другого теста сделана. Кишка тонка. Силы духа в тебе нет. Ведомая слишком.

— Мама, не тяни кота за хвост!

Мастифа насторожено открывает глаза и смотрит на свой зад: «Хвост? Кто сказал хвост? Мой на месте».

Я не хочу ничего знать, но выбора нет, приходится слушать.

— Нужно провернуть большое дело.

— Ограбить банк? — я горько смеюсь. — Представляю картинку: мы на цыпочках крадемся к сейфу, а в зал врывается охрана.

«Кто такие?» — кричит.

А мы: «Ветеринары. Приехали к тигру». Правда, Абби?

Я резко наклоняюсь и хватаю мастифу за шею. Она испуганно вырывается и на всякий случай отбегает подальше. В ее глазах так и читается возмущение беспределом, творимым в ее адрес.

— К какому тигру? Ты, доча, чего?

Мама смотрит на меня так, словно видит умалишенную. Так и кажется, что сейчас покрутит пальцем у виска.

— Ма-ма, это реклама. Идет по телевизору. Я всего лишь пошутила, хотела разрядить обстановку.

— А-а-а…, — мама с сомнением качает головой, потом продолжает: — Нет, банк грабить мы не пойдем. Ну, его… Тут другое. А если… Короче, Варя, ты знаешь моего босса?

Вот уже десять лет мама работает заведующей секретариата в огромном строительном холдинге олигарха Захарова. Сам хозяин отошел недавно от дел, и на его место пришел сын Владислав, надежда и опора нации, как о нем недавно сказали в новостях.

— Этого заносчивого сноба, для которого все люди — пыль под ногами?

— Ну, не такое уж он и дерьмо. Работать с ним можно, если выполнять неукоснительно все требования.

— Хорошо. И что с ним не так?

— С ним все нормально, но сегодня я услышала сногсшибательную новость: ему срочно нужен наследник.

— Кто? — теперь у меня появляется желание покрутить пальцем у виска.

— Наследник! — мама с гордостью смотрит на меня.

— И какое отношение к этому имею я?

— Ты его родишь.

— Кто? Я?

— Да. Ты! Здорово, правда?

— Погоди, погоди! Я даже не знакома с твоим боссом.

— Не проблема, познакомишься.

— Мама, ты меня сведешь с ума! Сядь, наконец, и расскажи все по порядку.

— Короче…, — мама еще немного крутится по комнате, собираясь с мыслями, и наконец садится рядом со мной на диван. Абби настороженно поднимает голову. — У шефа есть дядюшка, австралийский магнат.

— Ничего себе семейка! Папаша — олигарх, дядька — магнат! Наворовали в свое время, вот теперь и кичатся богатством. Раскулачивать пора!

— Не ворчи. Воруют, потому что есть связи и возможности. У нас с отцом не было, вот и живем так. Но речь не об этом. Магнат умер.

— Ага! Значит, твой босс стал еще богаче на парочку миллионов?

— Там парочка миллиардов, но достанутся они не Владиславу, а его ребенку. Таково условие завещания.

— Не, почему так несправедлив мир? — теперь я начинаю метаться по комнате. — Тут не знаешь, как свести концы с концами, а богачам все деньжат прибывает.

— Ты погоди, не кричи. Здесь можно поймать удачу за хвост.

Бедная мастифа, услышав знакомое слово, бочком-бочком смещается ближе к кухне чтобы убрать свой хвост из нашего поля зрения. А выражение морды такое печальное, словно в доме кто-то умер.

И она права: мамуля сейчас устраивает похороны моей жизни.

— И как?

Теперь уже слушаю с интересом. Завтра нужно внести сто тысяч рублей — процентов по займу — одному ростовщику, а на очереди еще трое. Но денег нет, и в ближайшее время не предвидится. Мы с мамой отнесем в ломбард все ценные вещи, но вырученного не хватит даже на половину взноса.

— Владик не женат и у него нет детей. Кажется, и подруги сердца постоянной нет, так, на несколько ночей, потом меняет. Если в течение года не появится наследник, все огромное состояние уйдет на благотворительные цели.

— Опаньки! Ничего себе! Вот кому-то повезет! Только не нам. И что ты предлагаешь?

— Я же сказала, родить Владику ребенка.

Если бы меня ударили пыльным мешком из-за угла, я, наверное, так бы не удивилась. Стою и хлопаю глазами, не в силах что-то сказать. Я думала, что мама шутит, скажем, такой горький юмор, от безысходности, а она, оказывается, всерьез. И эта целомудренная и честная женщина готова подложить под сыночка олигарха свою драгоценную и единственную дочь?

— Ма-ма! За что ты меня так ненавидишь?

— Вот дуреха! А у тебя есть еще варианты? Ты нас втянула в эту заварушку. Была бы моложе, сама бы справилась, но для шефа я старая, вышедшая в тираж, тетка.

— Нет, нет, и еще раз нет! — кричу я и убегаю в свою комнату, хлопнув дверью.

Примерно час мама меня не трогает. Когда первый приступ истерики проходит, я начинаю размышлять здраво.

Не обязательно же становиться проституткой. Хотя… вон даже у Достоевского, Сонечка Мармеладова пожертвовала своим телом ради блага семьи. Чистая душа, незамутненное сознание…

А мне и жертвовать не надо, можно предложить себя для суррогатного материнства. Всего девять месяцев надо потерпеть, и у нас будут деньги, а у олигарха — наследник. Конечно, это ужасно, беспринципно и мерзко, но выхода нет, разве что сигануть с третьего этажа вниз.

Стоп! Третий этаж отменяется. Уже выяснена бесперспективность такого поступка.

Наконец собираюсь с мыслями и выползаю из комнаты. Мама раскладывает на столе украшения, которые скопились за много лет брака с отцом. Папа на каждый день рождения дарил мне и маме драгоценности. Но вот уже два года его нет с нами, погиб по нелепой случайности.

Я подхожу к пианино — источник моих детских страданий — и смотрю на фотографию. Со снимка мне лучезарно улыбается счастливый папа. На нем альпинистское снаряжение, в одной руке — шлем, а другая держит древко флага. А вокруг — заснеженные шапки гор.

— Папочка, почему ты не с нами? — шепчу я, глотая слезы. — Твоя глупая дочь попала в ловушку. Помоги нам с мамой, пожалуйста. Очень тебя прошу!

— Варя, ты что там застыла? — окликает мама. — Можешь прикинуть, сколько мы выручим за эти безделушки?

— Представления не имею, — отвечаю я.

Телефонный звонок бьет по ушам.

Мы вздрагиваем и испуганно таращимся на дисплей мобильника.

— Гав! — говорит Абби и пронзает нас взглядом, в котором плещется вселенская грусть.

— Кто там? — шепотом спрашивает мама.

Я пожимаю плечами: номер незнакомый, можно и не отвечать. Звонок замолкает, мы выдыхаем, и тут щелкает смс.

«Завтра срок выплаты процентов по кредиту. Ждем вас к 16–00. Адрес: улица Васильевский проезд, дом 15, офис 26. Советуем не опаздывать. Каждый час задержки — один дополнительный процент пени».

Мы не успеваем осмыслить написанное, как слышим стук в дверь. Я на цыпочках приближаюсь к глазку: у дверей топчутся два здоровенных парня и о чем-то переговариваются, потом один поворачивается и смотрит в упор прямо на меня. От страха я закрываю глазок пальцем, хотя прекрасно понимаю, что снаружи меня не видно.

— Что? — глаза у мамы блестящие и круглые, как пуговицы.

— Бандиты, — шепотом отвечаю я.

— Рано еще. Мы же не просрочили.

— Система запугивания.

— А-а-а, не открывай, нас нет дома.

— Думаешь, они не видели, как ты вошла в подъезд?

— Не знаю.

В полной тишине мы слышим звук поднимающегося лифта. Двери раздвигаются, и мужские голоса становятся глуше и пропадают вообще. Я осторожно убираю палец, смотрю в глазок: на лестничной клетке пусто.

— Ушли?

— Да.

— Что делать будем?

— Я согласна, — обреченно выдавливаю из себя.

— На что согласна? — мама смотрит на меня поверх очков.

— На суррогатное материнство, если нет другого способа заработать денег.

Мама всплескивает руками и тащит за собой в комнату. Кажется, она уже пришла в себя и готова снова развивать безумный план.

— И как ты могла об этом подумать? Ну, сколько ты заработаешь? Миллион? Два? Да все эти деньги уйдут на погашение процентов, а основной долг будет только расти.

Я теряюсь. Никак не могу сообразить, что хочет от меня мама.

— А что тогда делать?

— Соблазнить олигарха, выйти за него замуж и родить ему наследника.

Я плюхаюсь на диван и глупо хлопаю ресницами.

— Это невыполнимая задача! Он на меня даже не посмотрит!

— Зато всякие проходимцы смотрели и радовались твоей глупости. Подойди к зеркалу! — мама дергает меня, ставит на ноги и тащит в прихожую к огромному шкафу-купе. — Видишь себя.

— Ну…

— Баранки гну! Ты считаешь себя уродиной, достойной только ублюдков?

Я поднимаю зареванные глаза и разглядываю свое отражение.

Среднего роста, стройная, с тонкой талией и длинными ногами. Не 90-60-90, но тоже вполне ничего. Такая фигура называется «песочные часы». Лицо, опухшее от слез, но в нормальном состоянии оно вполне привлекательное. А главная моя достопримечательность — яркие синие глаза. Они всегда в первую очередь притягивают взгляды.

— Эти тусклые волосы перекрасим, — мама собирает в руку длинные пряди. — Сделаем грамотный майкап и — вперед.

— Н-нет. Но я не умею соблазнять.

— Ничего, научишься. Я же рядом, и гламурные журналы нам в помощь. Заодно и проверим, правду ли в них пишут. Нам нужно для начала соблазнить его и затащить в постель, а потом будем действовать по обстоятельствам. Погоди, а когда у тебя месячные?

— Скоро будут, — краснею я.

— Ты от своего Сереженьки случайно не залетела?

— Ма-ма!

— А что мама? Я двадцать три года уже мама. Говоришь, скоро придут. Давай посчитаем. Пять дней месячные, еще несколько — отдых, а потом — время овуляции. Вот тут и нельзя упустить свой шанс.

— Так быстро? Но соблазнить мужика за десять дней невыполнимо!

— Надо! У нас нет выбора. Помнишь об этом? Через месяц бандиты заставят нас отрабатывать долг на трассе.

— Зачем?

— Варька, ты у меня совсем дурочка?

— Проститутками сделают? — выдыхаю я и закашливаюсь от страха.

— А как ты планируешь долги отдавать?

— Можно продать квартиру. Выручим несколько миллионов.

— А жить, где будешь? Под мостом?

Я всхлипываю, потом решительно вытираю слезы. Не до жиру быть бы живу. Может, еще ничего не получится из этой затеи.

— Все. Поняла. В какой цвет будем красить волосы?

— Давай сделаем тебя шатенкой? — мама приложила к моим волосам красящий оттенок. — Броско, привлекает внимание, и яркие глаза подчеркнем.

Забота закипела по полной программе.

Мы поскребли по сусекам, продали все, что можно было продать, и выплатили первый взнос процентов. Квартира без лишней мебели звенела пустотой, и каждое слово откликалось эхом.

— Ничего, Варя, — пыхтит мама, когда мы двигаем к выходу тяжеленное пианино, — свежо, просторно, для здоровья хорошо и польза большая: на месяц кредиторы должны оставить нас в покое.

Абби забирается на диван и взирает оттуда на нас потерянным взглядом, словно хочет сказать: «А я? Как вы теперь меня кормить будете? Неужели супом?»

Мама, пробегая мимо, притормаживает и смотрит на собаку. Я вижу, как по лицу родительницы гуляет мысль. Абби тоже неуютно. Она сползает на пол и прячется за диван, только нос торчит.

— Мама, хватит пугать животину, — я обнимаю собаку и прижимаю ее голову к себе.

— Слушай, дочка, у меня идея!

— Ты, о чем?

— Первым делом создадим череду случайных встреч. — Я составляю расписание Владика, знаю, где он бывает.

— Мне под колеса его машины нужно будет броситься?

— Зачем? — мама озадаченно смотрит на меня потом вздыхает. — Святая простота. Не надо так прямолинейно! Жаль, у него нет собаки, а так бы отличная вышла встреча в парке. Общие интересы, прогулки, туда-сюда… глядишь, и сладили бы.

— Этот вариант отпадает. Предлагаешь записаться к твоему боссу на прием и предложить себя в качестве сосуда для его ребенка?

— Ты что! Забыла? Я же хочу, чтобы вышла за него замуж. Тоньше будем действовать. Хотя… есть идея!