Канарейка

Кира Страйк, 2023

Эх, мечты-мечты, девичьи грёзы… Иногда нам жаль что, пусть и счастливая – жизнь в чём-то важном прожита вопреки велению сердца. Уступив в юные годы здравому смыслу или настояниям родителей, порой всё же размышляем, как бы она сложилась, не поддайся мы тогда воле разума. Не знаю, почему именно мне – вдове известного антиквара довелось проверить сие на практике, но именно так и произошло. Юное тело, пустые карманы, огненная шевелюра и голос молодой Елены Образцовой, перед которой позднее даже великая Монтсеррат Кабалье не постеснялась преклонить колени.Ну и новая жизнь, обещающая большие приключения на мою солнечно-рыжую голову.

Глава 17

— Шевели заготовками! — шипел медведеподобный мужик напарнику-коротышке, который катился вперёд спиной, не успевая приноровиться к размашистому шагу здоровяка

— Да не пыжи ты, как голый в баню! — огрызался колобок, — Уроним — милейшая матушка всем бошки посворачивает и не вспотеет.

— Тихо все! — хрипло раздалось слева от места моей засады, и волосы на загривке характерно взъерошились — не ожидала, что совсем рядом ещё кто-то находится.

Кто-то очень бдительный. Осторожные шаги проследовали левее и дальше, а я вжалась в траву, стараясь не тревожить ветви слилась с кустиком и практически перестала дышать.

— Гаси факел. — просипел тот же голос, возвращаясь на прежнее место.

— Ты чо, Грев! Как в темноте-то? — попытался возмутиться ещё один голос. Судя по звукам, этот только что выдрался из кустов, скрывающих ход.

— Не заблудишься! — зло рыкнул главарь, — Фигляры вернулись, чёр бы их драл. Заметят свет — начнут любопытствовать. Сколь там ещё?

— Два. — ответили ему.

— Бегом! Я к старухе за расчётом.

— Грев!

— Ну чего ещё?

— Ты это, пакость эту крамольную прихвати — сам отдай. Благодетельнице. В руки брать погано.

— Смотри, какие мы нежные! Купчика вчерась теми голыми руками придушил, и не поморщился, а тут прям погано ему. Ладно, давай, оно и надёжней будет.

— Так вон свёрток тряпочный.

Сиплый ушёл, а оставшиеся продолжили работу.

— Сравнил тоже. — бубнил, отдаляясь, особо щепетильный бандюган, — Купчик сам напросился, это ж просто человече, а не…

Дальше было уже не слышно. Только я, было, собралась покинуть наблюдательный пункт, как снова послышались голоса — ночные"грузчики"возвращались. Да ещё и дожидаться своего командира увалились чуть ли не в мои кусты.

— Твою мать. — пришлось опять осесть в траву, изображая старый пыльный мешок. Вот где восхвалила ненавистный балахон, в данный момент удачно способствующий маскировке. Даже лицо уткнула в землю, чтобы не выделялось светлым пятном. — Заметят — хана. Тут же и прикопают — к бабке не ходи. Вон тот контрабандист с чувствительным сердцем и придушит.

Ждать пришлось долго."Соседи"тоже уже заметно нервничали, когда, наконец, появился старший и скомандовал отход.

Обмякнув в траве, дала себе минуту на то, чтобы успокоиться. Подниматься было тяжело — ноги тряслись. Да всё тело ходило ходуном от пережитого страха, напряжения и теперь вот облегчения.

В полной тишине я обшарила кусты, где исчезали со своей ношей душегубы и обнаружила ход. Да не такой, как мой — узкий и извилистый, а прям основательный. Держась рукой за стену (света у меня, как понимаете, не было), прошла до конца и упёрлась в дверь. Ощупав препятствие, поняла, что с этим замком не справлюсь, даже пытаться не стоит. А попасть туда нужно обязательно.

— Стоп! Лира расшиблась на каких-то ступенях. А я что-то ничего подобного на пути сюда не заметила. Значит, есть второй вход, скорее всего из самой башни. Пока есть время, надо попытать счастья там.

Выбравшись наружу, я взялась карабкаться на гору к подножию полуразрушенной башни, корявым силуэтом высившейся над головой. Где-то на середине подъёма сообразила, что осветительного прибора с собой по-прежнему нет.

— И что я, стесняюсь спросить, там увижу? Даже если не грохнусь в потёмках, как предшественница, и не переломаю кости окончательно?

– Но бабка же как-то там перемещается? — тут же пришла здравая мысль, — Вряд ли каждый раз таскает свечку с собой. Наверняка где-то прям у входа и оставляет. А вот палку покрепче, на всякий случай, стоит прихватить.

Я уже добралась до подножия поросшей мхом стены и аккуратно кралась вдоль неё в поисках центральных, так сказать, дверей. И тут, краем глаза уловила движение. Хорошо, хоть не рядом. За сегодняшнюю ночь со своим родным сердцем уже бы пережила восемь инфарктов. Точнее, однозначно бы не пережила.

Тучной серой медузой, практически сливаясь с окружающим ландшафтом, в сторону"жилых кварталов"монастыря медленно плыла фигура настоятельницы. Я и заметила её только потому, что она двигалась. Но перепутать сей громоздкий силуэт было просто не с кем. И это, кстати, тут же успокоило.

— Значит, ожидать появления хозяйки медной горы и её сокровищ в любую секунду — не придётся.

Дождавшись, когда та совершенно скроется из виду (мало ли — вдруг надумает обернуться, а надеяться на слабое старческое зрение — не тот случай), уже смелее продолжила движение.

Вход нашёлся быстро. Башня выглядела завораживающе-пугающей. Прям классический образец для какого-нибудь исторически-мистического триллера. Все эти ущербные местами стены, полотнища паутины, обломки, так сказать, недоброй, зловещей старины… Но воздыхать и впечатляться было категорически некогда.

Посему, не тратя попусту уходящие минуты, принялась шарить у входа. Свеча обнаружилась в самом предсказуемом месте — на полу, справа от отсутствующих, по причине ветхости строения, дверей.

— И кто, спрашивается в задачнике, вообще мог обнаружить Лиру в этом заброшенном месте? — оглядывая обстановку, размышляла я. — Загадка.

Ход в подвал обнаружился в дальнем углу. По осклизлым, неровным ступеням действительно было опасно спускаться. Но я-то была уже в курсе. Поэтому, ступала осторожно, выискивая натоптанные места и проверяя их на прочность крепкой веткой, предусмотрительно подобранной с улицы.

Вот и дверь. Как и ожидалось — старая. Внимательно оглядев замок, решила, что здесь как раз и пригодится неиспользованный трюк с петлями, который ещё тогда, в первые дни собиралась применить к кухонной двери.

Подсунув палку между косяком и ржавым металлом, как рычаг, потянула на себя. Петля поддалась. Правда, сама ветка тоже треснула. Подвинула её глубже и снова потянула. Дальше можно было и руками расшевелить гвозди, болтающиеся в рассохшемся дереве, как карандаш в стакане.

Окончательно отодрав край громыхнувшей замком железяки, опустила её вниз, оставив болтаться на втором креплении, а сама отворила висевшую на соплях дверь и вошла внутрь.

— Ну, наконец-то. Долго же я это место искала. И что у нас тут? — медленно ведя свечой, я рассматривала содержимое помещения, — Так, старый сундук, ещё старый сундук… А вот и свежие бочки.

Поставив"светильник"на один из бочонков, взялась раскупоривать другой. Пробка сидела на редкость крепко. Кто-то, для надёжности, ещё и добросовестно залил её чем-то жирным. Или воском?

В общем, помучилась изрядно, пока открыла неподатливый сосуд. Проще, наверное, было бы сделать дыру в самом бочонке, но нечем.

– Фу-уф! — я заглянула в отвоёванное отверстие и потянула воздух носом, — Коньяк! Граждане, и, судя по запаху — отличный. Самый, что ни на есть, настоящий. Так вот, чем промышляет наша не святая матушка. Любопытно.

Однако, ещё любопытнее было отыскать свёрток, который даже матёрый контрабандист не хотел лишний раз брать в руки.

И он нашёлся, да не один. В одном из деревянных коробов под увесистой крышкой они и лежали — холщовые брикеты прямоугольной формы, разного размера.

С некоторой даже опаской взяла в руки один из них, отвернула свободный край тряпки — никакой чёртик изпод неё на меня не прыгнул, наоборот, обнажился угол картины.

— Да нет же. — уже смелее освобождая полотно, возбуждённо рассуждала я, — Не картина, это же икона! Да, вот и Рина, и Марах… Только… какие-то они нихрена не светлые. Ну, дела…

С искусно выписанных портретов на меня смотрели местные святые. Однако, благости местных храмовых икон в них не было абсолютно. Даже намёком. Пурпурные, вместо привычных — белых — плащи, суровое, воинственное выражение лиц, агрессивные позы, в руках брата — меч, у сестры — лук с натянутой тетивой и готовой сорваться стрелой. Явно не имеющей отношения к Амурской…

— Жесть! Это что же получается… — ледяные мурашки разбежались по телу, — А это, товарищи, реликвии"протестантов"в логове"католиков"в чистом виде. Теперь понятно, чего боится старуха.

И стало совершенно ясно, что не выпустит меня матушка из цепких лапок. Если есть хотя бы подозрение на то, что Лира сие видела — не выпустит. Я бы на её месте так и сделала. Вот эти штуки — это даже не коньяк контрабандный. За такое её саму внутренние церковные органы четвертуют, сожгут и по ветру развеют. Если узнают, конечно. А уж я теперь постараюсь, чтобы узнали.