Тайна третьей невесты

Кира Измайлова, 2018

Слушайте, все знатные девушки королевства, и не говорите потом, что не слышали! Грядет Королевское Испытание, победительница которого станет супругой его величества! Торопитесь в замок Старой Птицы, чтобы показать себя и посмотреть на других! Не правда ли, звучит как в сказке? Вот только замок – совсем не сказочный, старый, неуютный, со сквозняками. И служанка одна на шестерых гостий. А уж само Испытание… кто только выдумал такие задания, какой изувер? И вообще творится что-то непонятное, правда, на это обращают внимание далеко не все… до поры до времени. Призраки бродят ночами по коридорам замка. И он живет собственной жизнью, не очень-то считаясь с желаниями обитателей. Впрочем, обо всем по порядку. Ведь первые гостьи уже спешат в замок…

Глава 5

День тянулся за днем, и вскоре я поняла, что Делла права. Какое уж там почитать перед сном: упасть бы и забыться!

У нас болели колени, спины и плечи, а во что превратились руки, лучше даже не описывать. Лисса плакала по вечерам, рассматривая огрубевшие ладони и коротко обрезанные ногти — она так гордилась их длиной, нежным цветом, блеском и совершенной формой.

— Да ведь если после этих пыток они и впрямь решат оценить наши успехи в изящных искусствах и велят… хотя бы сыграть на клавироне, как мы станем это делать? — вскричала она однажды, а я только вздохнула.

В игре на музыкальных инструментах я уступала кузинам, хотя, конечно же, не опозорилась бы и за клавироном, и с лантой в руках, но Лисса была права — пальцы утратили былую чувствительность, и теперь ничего не стоило взять не тот аккорд или промахнуться мимо струны. И, наверно, если письма наши действительно отправляли домой, то родные удивлялись изменившемуся почерку…

— Можно подумать, они поставили себе целью изуродовать лучших девушек королевства, а не выбрать из них достойнейшую! — сердито произнесла Делла и шмыгнула носом.

Близилась зима, а лучше топить не стали. Я ошиблась: столь важное дело нам не доверяли, здесь были свои истопники, и им, похоже, приказали беречь дрова. С другой стороны, только на нагрев воды, чтобы отмыть всех девушек после работы, этих самых дров уходило немало, так что бережливость можно было понять.

Ну а таскали воду теперь мы сами. Помню, я едва не надорвалась, попытавшись поднять полное ведро. Что ж, пришлось носить по половинке. Так было дольше, конечно, но если не мешкать, то ничего, не страшно.

Вот на кухню я до сих пор не попадала. Многое пришлось переделать, и далеко не со всем я справлялась так, чтобы не было стыдно, но хотя бы позориться со стряпней не довелось. Впрочем, я знала, что рано или поздно меня не минует это назначение: когда отпустил первый испуг и удивление, я начала следить за остальными и записывать, кто уже побывал на каких работах и как долго ими занимался.

Выходило, поблажек не делали никому: та же принцесса Карадин вчера, к примеру, стирала на речке (я до сих пор вспоминала это с ужасом).

Приходилось, конечно, вычеркивать выбывших, а их становилось все больше и больше, ряды наши заметно поредели. Кто-то уходил тихо — их просто недосчитывались поутру за завтраком, кто-то со скандалом — вчера же одна девушка вдруг разрыдалась посреди двора, швырнула корзину с выстиранным бельем наземь и закричала, что она, наследница знатного рода, не желает терпеть подобное унижение… Конечно же, ее желание мгновенно удовлетворили — мы видели, как отбыла неприметная карета, одна из тех, в которых развозили по домам не прошедших Испытание.

— Может, попросимся домой? — жалобно произнесла Лисса, дуя на озябшие пальцы. — Что скажете, девочки? Мы и так очень долго продержались! Скольких уже нет?

Прозвучало это довольно-таки зловеще.

— Почти половины, — ответила я. — Но сама подумай: мы действительно столько терпели, осталось совсем немного!

— Откуда ты знаешь? — нахмурилась Делла.

— Записываю и считаю, я же вам говорила. Все должны испробовать каждую работу, понимаете? У вас вообще осталось по одному назначению, а у меня… — Я не удержалась и досадливо вздохнула: — У меня два.

— Почему так? — не поняла Лисса.

— Чем больше девушек куда-то отправляют, тем меньше времени дают, — пояснила я. — Считают, наверно, что так будет быстрее, но…

— Но кое-что я лучше бы одна сделала, чем кое с какими персонами! — гневно фыркнула Делла.

— Вот именно. Словом… может, еще подождем?

— Ну… пожалуй, — согласилась Лисса, задумалась и тут же оживилась. — О, так выходит, я буду мыть полы! Я еще этого не делала! А Делла… Делла — пыль вытирать, ты с этого начинала, Тесса! Ха-ха, это же совсем легко!

— Да уж, вспоминаю с тоской, — усмехнулась я.

— Раз так, то и впрямь нечего жаловаться, — сказала Делла. — Подождем. Правда, может оказаться, что потом нам придумают занятия похуже, но…

— Куда уж хуже?! — воскликнула Лисса. — От меня до сих пор несет навозом, а ведь уже неделя прошла, и я уже сколько раз вымылась… и платье выстирала!

— Тебе кажется, — невозмутимо ответила та. — Это нервы.

— Дедушка говорит, у служанок не бывает расстройства нервов, — ввернула я, — потому что оно случается исключительно от безделья.

— О, в таком случае выходит, его величество желает удостовериться, что его будущая невеста ничем подобным не страдает, — усмехнулась Делла.

— Вот ведь странно, — сказала вдруг Лисса, накручивая темную прядь на палец. Волосы цеплялись за шершавую кожу, и она недовольно поморщилась.

— Что именно?

— Я же помню тех, которых исключили. Вот была такая Вита-Ранна, ну… чуть повыше меня ростом, с родинкой на щеке, я еще думала, это мушка…

— Ну и?..

— Она всегда очень старалась, — ответила Лисса. — Даже плакала, если чего-то не успевала. И шла доделывать после прогулки или даже после ужина, если могла. Но ее выгнали, а я… Ну, кое-что у меня совсем не получилось, правда! Я ужасно боюсь птиц, а эти мокрые простыни такие тяжелые, а вода просто ледяная!.. Словом, наверняка я очень плохо стирала, но… Я все еще здесь.

— А я не справилась на кухне, — призналась Делла. — Это был сущий кошмар. Все так суетились, что только мешали друг другу, а мне не хватило решимости на них прикрикнуть. Я подумала: вдруг мне только кажется, что я знаю, как лучше, а на самом деле совсем все испорчу? Ну вот… вы помните, что получилось.

— Да, это действительно было ужасно, — вздохнула Лисса, а я кивнула и добавила:

— У меня тоже не задалась стирка. А когда гладили, я прожгла несколько вещей… Утюг неподъемный, а дышать в гладильной просто нечем, голова идет кругом!

— Словом, не понимаю, по какому принципу исключают претенденток, — завершила мысль Лисса. — Тесса? Может, ты сообразишь?

Я покачала головой. Не говорить же им о том, что решение принимает Старая Птица! Кузины меня на смех поднимут, припомнят все мои детские выдумки… Лучше уж промолчать.

— Вероятно, некая система отбора существует, просто мы ее не знаем, — произнесла Делла. — Думаю, смотрят не только на умения претенденток, но и на их поведение, старание и… м-м-м…

— Взаимодействие с другими? — подсказала я.

— Да, пожалуй. Кто-то сразу берется командовать, как Тина-Санна…

Я кивнула — так звали брюнетку в зеленом.

— Кто-то, наоборот, подчиняется, кто-то, может быть, толком ни на что не способен, но подбадривает остальных, а у кого-то, — кузина покосилась на меня, — лучше получается действовать в одиночку. Все это имеет определенное значение. Может быть, нам выставляют оценки по каждой позиции, а потом считают… право, не могу предположить!

— Очень похоже на правду, — кивнула Лисса. — Сперва уберут склочных, ленивых, вовсе уж безруких и тому подобных, а затем… О, я надеюсь, затем мы сможем проявить себя во всем блеске!

— Конечно, как только отмоемся от навоза, — ядовито улыбнулась Делла, — и приведем себя в порядок.

— О да, с такими руками я не могу показаться на люди! Согласись, Тесса, это ужасно выглядит?

— У меня еще хуже, — показала я свою руку. Недавно я исцарапалась в кровь, и ранки еще не зажили. — А у Деллы губы потрескались и нос обветрился.

— В любом случае, — заключила та, быстро ощупав его, — раз решили, будем ждать. Даже интересно, что с нами будет дальше…

В этом я была с ней совершенно согласна, вот только очень хотелось домой.

Уже скоро зимние праздники, а мы, похоже, не увидим родных, не получим подарков, не подарим их сами и не сможем повеселиться как следует в самую длинную ночь года… Ну, если нам не накроют столы в трапезной и не велят половине девушек приколоть к груди зеленую ленточку и танцевать за кавалеров. А если поровну поделиться не удастся — ведь до той поры непременно исключат еще кого-нибудь — что ж, кому-то придется меняться ролями. Это могло бы быть даже весело (если у нас не случалось гостей, мы с кузинами развлекались именно так и танцевали друг с другом), но только не в такой мрачной обстановке!

* * *

Наутро меня и еще двух девушек ждали конюшни. Они здесь были небольшими: в одной содержались верховые кони для господ и гонцов, в другой — упряжные, в третью ставили лошадей гостей. Разумно, в общем-то: мало ли, какую заразу могут завезти путники, особенно если у них наемные экипажи…

Я полагала, что втроем будет проще выгребать навоз: ведь если браться за ручку ведра вдвоем, оно не кажется таким тяжелым! Двое носят, третья выгребает, потом меняемся… Увы, меня не стали слушать. Тина-Санна — мне не повезло угодить в ее компанию — фыркнула и заявила, что и в одиночку справится, но если мы с Ода-Леттой на это не способны, то вполне можем работать вместе, а она потом придет и поможет. Летта — она была довольно бойкой, но рядом с Санной не тушевалась разве что принцесса Карадин — взглянула на меня, виновато улыбнулась и ушла к средней конюшне, а я отправилась к крайней слева.

Лошадей, к счастью, заранее вывели конюхи — наверно, выпустили в загоны, — иначе не представляю, как бы мы справлялись. Я умею ездить верхом, но одно дело — сесть в седло хорошо выезженной, послушной лошадки, когда тебя подсаживает слуга и рядом всегда есть кто-то, готовый прийти на помощь, и совсем другое — справиться с каким-нибудь тяжеловозом со скверным нравом! Я видела этих коней — у них копыта больше моей головы, наступит нечаянно — можно прощаться с ногой. А если такой играючи мотнет мордой, когда я попытаюсь надеть уздечку, я же просто улечу!

Говорят, лошади хорошо чувствуют страх и неуверенность, потому их нам и не доверили. Или, вернее, побоялись, что они нас покалечат, пускай даже не нарочно. Нам-то от этого легче не станет…

К слову, до сих пор в замке никто не пострадал, хотя я очень этого опасалась. Запросто можно было поскользнуться на мокрых ступенях, обвариться кипятком из котла, уронить на себя горячий утюг, свалиться в колодец или реку… Но нет, все обходилось ушибами и ссадинами. Не иначе, Старая Птица ворожила: вряд ли бы ей понравилось, если бы в гнезде кто-то погиб глупой и нелепой смертью!

Такие мысли помогали хоть немного отрешиться от непередаваемого аромата навоза. Теперь я понимала Лиссу… Мойся не мойся, а мерещиться этот запах будет еще долго. «Но ничего, — утешала я себя, — навоз не самое страшное. У тебя впереди еще кухня».

Хорошо, что там не будет Тина-Санны: она уже попотчевала нас отменным обедом — все встали из-за стола голодными. Спасибо, завтрак и ужин были нормальными, иначе мы поумирали бы от истощения — почти ни у кого не получалась хоть сколько-нибудь съедобная стряпня. Наверно, если бы кухонная работа была постоянной, девушки приспособились бы, поняли, как готовить правильно, но много ли освоишь за два-три дня? Да еще постоянно ругаясь друг с другом — каждая ведь знала или думала, что знает, как будет лучше! Ну, это если не находилось командира вроде Тина-Санны, бравшего всю ответственность (и неизбежный позор) на себя…

Я вынесла еще несколько ведер — тоже таскала по половинке, как и воду, подышала свежим морозным воздухом и снова взялась за вилы. Вот ведь!.. Конь — благородное животное, а навоза от него не меньше, чем от какой-нибудь скучной коровы!

Дверь за спиной открылась и закрылась, процокали по каменному полу лошадиные копыта, и я сказала, не разгибаясь:

— Рано еще, я не…

— Ты меня подкарауливаешь, что ли? — весело ответил знакомый голос, и я все-таки выпрямилась и обернулась.

Это был Грифон, совершенно такой же, каким я его запомнила с той самой встречи в библиотеке. Разве что одет он был иначе, для выезда, и только герб на плече сиял по-прежнему даже и в полумраке конюшни.

Под уздцы он держал рослого рыжего коня — тот все норовил ухватить хозяина за ухо, а Грифон отталкивал его морду ладонью. Видно было, что игра привычна, и оба получают от нее большое удовольствие.

— Вовсе я не подкарауливала, — сказала я, невольно позавидовав им: носились на вольном воздухе в свое удовольствие, а теперь станут отдыхать.

И все же хорошо, что Грифона не заперли. Вот только почему выпустили днем, когда его может увидеть кто угодно? Вряд ли он сбежал, ведь за конюшней хорошо смотрят, так как же…

— А почему ты постоянно попадаешься на моем пути? — живо спросил он.

— Просто совпадение. Сударь, я не знаю, где конюх, и…

— Не нужно мне конюха, — поднял он руку. — Этот мерзавец только меня и признает, так что будь любезна, дай дорогу. Я сам им займусь.

— Только вас? — удивилась я, посторонилась и оперлась на вилы. — А если… ну… Мало ли что может случиться…

— Есть, конечно, кое-кто, кого Луч к себе подпускает, пускай и после долгих уговоров. Но пока я держусь на ногах, предпочитаю сам заниматься своим другом, — серьезно ответил Грифон и дернул рыжего за длинную челку. Тот в ответ схватил его зубами за рукав, пожевал и выпустил с довольным видом. — А ты, я вижу, держишься? Я так и думал, что ты не сдашься! Где это видано, чтобы отмеченные солнцем страшились трудностей?

— Мои кузины тоже не сдались, — сказала я. — Младшая, правда, предлагала попроситься домой, но потом согласилась потерпеть — немного осталось.

— Почему ты так решила? — Грифон замер с седлом в руках.

Я объяснила, как пришла к таким выводам, и он кивнул.

— Верно, со смирением вам скоро предстоит распрощаться.

— Даже не хочу предполагать, с чем нам придется поздороваться! — не выдержала я и поддела вилами клок грязной подстилки.

— С разумом, — ответил он. — Что так смотришь? Ты им вроде бы не обделена, поэтому бояться нечего.

— Но что это означает, сударь? Какие-то… загадки, задачи?

— Всегда разное, — уклончиво сказал Грифон, достав откуда-то скребницу. Я не увидела, откуда: то ли из одной ему известной ниши в стене, то ли с притолоки — с его ростом даже тянуться не нужно было. — Разум и есть разум. Не чувства. Это все, что я могу тебе сказать, и вовсе не потому, что не желаю, а просто… — Он развел руками и едва увернулся от очередной лошадиной атаки. — Невозможно предугадать, как решит испытать вас Старая Птица на этом этапе.

— Втором? — зачем-то уточнила я.

— Да. Я был прав, видишь?

— В смысле?

— Я сказал, что этапы могут подразделяться на несколько других, помельче. Ваш жених не хочет терять времени понапрасну, — пояснил он. — Что ж, могу его понять, хотя…

— Вы заставили бы девушек пройти полное Испытание? — спросила я.

— Я бы вообще не стал его назначать, — ответил Грифон. — Это же не обязанность, а право. Как бы объяснить… Если тебе нужно жениться во благо короны, кандидатур кругом хоть отбавляй, но сердце не лежит ни к одной, тогда Испытание становится наилучшим выходом. Оно покажет наверняка, какая из девушек станет достойной супругой, верным другом и надежной опорой. Заметь, — добавил он, — о любви речи не идет.

— Как и обычно в браках высокопоставленных особ, — пожала я плечами. Нашел чем удивить!

— Но если ты уже выбрал, то Испытание ни к чему, — закончил Грифон.

— А вдруг избранница не прошла бы его?

— Вот поэтому и не нужно проверять, — ответил он и нахмурился. — Или — или, Гара-Тесса. Или ты веришь себе — и неважно, из любви ты предпочел эту девушку или по расчету, — или Испытанию. Третьего не дано. Конечно, любовь может развеяться без следа, расчет оказаться неверным, а Испытание — не ошибается, но… — Грифон вздохнул. — Решать опять-таки тебе.

— Интересно, существует ли Испытание для мужчин? — вслух подумала я, и он засмеялся. Луч ответил ему коротким ржанием.

— Ему без разницы, юбку ты носишь или штаны!

— Вот на это бы я посмотрела, — мечтательно произнесла я. — Интересно, что в него входит? Должно быть, умение ездить верхом? Сражаться?

— Чистить навоз тоже бы заставили, — усмехнулся Грифон и, обняв коня за шею, посмотрел на меня. — И заниматься многими другими унизительными для мужчины делами. Те, кто способен лишь красиво держаться в седле и недурно владеть мечом, вряд ли прошли бы даже первый этап.

— А вы? — не удержалась я.

— Намекаешь на то, что я мог бы по-рыцарски забрать у тебя вилы и закончить работу? Нет, Гара-Тесса, прости — не могу. Не потому, что не умею, просто не имею права. Да и ты мне спасибо за помощь не скажешь: вряд ли тебе хочется отправиться домой, когда уже так много осталось позади…

— Я вовсе не это имела в виду, сударь, — сердито ответила я и принялась за дело. Не то опять заговорюсь с ним, а держать конюшню пустой до ночи никто не станет!

— Не сердись, — попросил он и снова принялся орудовать скребницей. — Расскажи лучше, какое задание оказалось самым сложным?

— Сложно решить… — Я вздохнула. — Каждый раз думаешь: о нет, ничего хуже и быть не может, но… Знаете, стирать на реке было просто ужасно. Я упустила простыню, пришлось бежать за ней по берегу и вылавливать из воды — она зацепилась за куст. Как я не переломала ноги на камнях, ума не приложу! И хорошо еще, что течение не быстрое, иначе я бы ее не догнала…

— Да, летом речка мелеет, — кивнул он, а я вздрогнула. Уже зима на дворе!

— Весной она, должно быть, бурно разливается? — осторожно спросила я, напомнив себе, что Грифон живет не в реальном мире, а в своем, вымышленном. И даже если он только что был снаружи и ездил верхом, глядя на унылые голые деревья, ничто не мешало ему воображать зеленые кроны, ясное синее небо над ними и жаркое солнце в зените.

— Да, тогда к ней даже мужчинам подходить опасно, — кивнул он. — Я, пожалуй, еще рискну отправиться на другой берег, но кому-то другому не посоветую. Да и зимой… Затянет в полынью — не найдут, бывало такое. Коварная речка.

— Вот как… — Я кашлянула и продолжила: — Нынешнее мое занятие вы сами видите. И ощущаете… ароматы.

— Подумаешь, — сказал Грифон. — Доводилось мне обонять кое-что похуже.

— Колоть дрова мне тоже не понравилось. Топор все время завязал в колоде — не могу ударить как следует, даже и с хорошим замахом. Я видела, как работают дровосеки, — пояснила я, когда он недоуменно взглянул на меня.

— Верно, Гаррат ведь расположен в лесной глуши! И как это я позабыл?

— А бить поленом оземь, чтобы высвободить топор, тоже я не могла, — продолжила я, не обратив внимания на его насмешку, — оно слишком тяжелое, сил не хватает. Но я придумала, как быть: ударяла другим поленом по обуху, пока первое не раскалывалось. Но это было ужасно долго…

— И все же ты сумела это сделать, — без улыбки ответил он.

— Да, но… Я думала: если бы это было не Испытание, а мне нужно было бы поскорее наколоть дров, чтобы согреть… не знаю, больных или раненых? Детей и стариков? Пока бы я возилась, они успели бы замерзнуть насмерть!

— Зато ты сама согрелась, — сказал он, и я от неожиданности со скрежетом провезла вилами по каменному полу.

— Это вовсе не смешно, сударь!

— Разве я смеюсь?

Я помолчала. Спорить с ним не хотелось — все-таки человек не в себе, мало ли что взбредет ему в голову? Но и молчать не годилось: он явно ждал продолжения.

— Из самого ужасного осталась стряпня, — сказала я наконец.

— Неужели ты не умеешь готовить? — Грифон поднырнул под лошадиной шеей и оказался вплотную ко мне.

— Я… ну… — Я отвела взгляд, потом созналась: — Не умею. То есть… Конечно же, я знаю рецепты и могу проследить, чтобы все делалось как положено! Матушка говорила, это важно, иначе всякая служанка сможет обмануть… Но самой мне никогда не приходилось готовить ничего сложного, я только наблюдала!

Я поняла, что оправдываюсь невесть за что, и умолкла.

— Дай угадаю, — сказал Грифон и улыбнулся. — Ты опасаешься накормить товарок чем-нибудь похуже того, что состряпали они сами?

— Именно так, сударь. Откуда мне знать, как готовить обед на два десятка человек? Как все это делать? Я видела, как потрошат птицу, но сама… не знаю, смогу ли повторить. — Тут я вспомнила сиротливую когтистую лапку в своей тарелке и невольно улыбнулась. — Словом, будет очень обидно опозориться. Я и так-то не блистала, но хотя бы никто не видел, как я мучилась с дровами… или вот теперь…

— Ладно, — помолчав, произнес Грифон, оглянулся и подался ближе ко мне. — Послушай-ка…

Странное дело, от него пахло не только лошадиным потом и (что уж скрывать) его собственным, кожей и металлом, но еще и разогретым солнцем летним лугом, словно он долго лежал в траве… Какой-то невзрачный цветок запутался в волосах, а к воротнику прицепился репей. Конь тоже заметил его и с аппетитом сжевал.

— В чем дело, сударь? — Мне хотелось попятиться, но было некуда.

— Открою тебе страшную тайну, — прошептал он. — Мне доводилось стряпать в походе на весь отряд.

— Ужасно, — сказала я. — Это и есть ваша тайна?

— Да нет же! Кто об этом не знает… Я про другое. Слушай внимательно и запоминай: прежде всего налей в котел воды и разведи огонь, а потом…

Я выслушала его, потом спросила недоверчиво:

— Что, и это все?

— А ты чего хотела? Колдовскую ложку, которая сама собой намешает обед на сотню персон?

— Нет-нет, сударь, я вовсе не это имела в виду, — поспешила я сказать, видя его неудовольствие. — Но звучит так просто, а на деле…

— А на деле — просто ничего не перепутай, и тогда, по меньшей мере, никого не отравишь, — сказал Грифон, снова придя в хорошее настроение, ухмыльнулся и добавил: — И не забудь курам лапы отрубить.

— Могли бы не напоминать, — обиделась я.

Хм, странно, я ведь не говорила о том случае вслух. Или говорила?

— Скажи спасибо, что вам их не живыми приносят.

— Спасибо! — искренне ответила я и содрогнулась, представив, каково это — рубить курице голову.

Он похлопал коня по блестящей спине и сказал:

— Не стой без дела. Я скоро закончу и перестану тебя отвлекать, но все же поторопись…

Я молча кивнула, подхватила ведро и понесла к выходу, а когда вернулась, в конюшне не было ни Грифона, ни его коня. Наверно, он счел, что денники вычищены скверно и нечего его красавцу здесь делать, а может, решил, что я стану раздражать Луча своей возней, вот и увел его прочь. И сбрую захватил, во всяком случае, я ее не увидела.

Но это меня не волновало, я повторяла про себя порядок действий, чтобы не забыть, и искренне надеялась, что товарищи Грифона — если он их не выдумал — сказали ему спасибо за ужин не из одной лишь вежливости.

На полу я нашла соцветие клевера и спрятала на удачу. Откуда оно взялось, совсем свежее, в начале зимы?..