В рассветный час

Кира Измайлова, 2019

Союз земель блистательной Альты давно не претерпевал серьезных потрясений. Со времен большой войны миновал не один век, и жизнь вошла в привычную колею. Пускай многое утрачено, главное – удалось сохранить жизнь и удержать королевский трон. И пускай король лишь царствует, а не правит, в руках его сосредоточено огромное могущество. Вот только один из владетельных лордов случайно обнаруживает нечто такое, что может разрушить привычную и относительно мирную жизнь Союза земель, а может быть, и всей Альты. И от того, как он распорядится этим знанием, зависит очень и очень многое. Дейн Данари не любит принимать решения, но теперь ему придется это делать – сам того не желая, он угодил в самую гущу событий, и от него слишком многое зависит. Впереди уже маячит призрак новой войны, а еще – нежданная любовь…

Глава 7

— Мама никогда не употребляла пыльцу, — говорит леди Заара. — Не смотрите так, милорд, я догадываюсь, что вы хотите сказать: вдруг мне просто не было известно об этом? Многим ли из нас все известно о наших родителях?

— Миледи, ваша матушка могла попробовать пыльцу в первый раз, который остался для нее единственным, — мягко перебивает Дейн.

— Вы полагаете, я не знаю, сколько стоит это зелье? И не заметила бы, что деньги, отложенные на починку стен, куда-то испарились? Возможно, я кажусь вам юной и наивной, милорд, но я не малое дитя. И я давно стала счетоводом при маме — она желала, чтобы я знала, как и на что расходуется самая мелкая медная монета!

— То есть сумма, потребная для покупки пыльцы, не могла пройти мимо вас, верно я понимаю? А не могло у вашей матушки иметься что-то… Скажем, личные накопления, сделанные еще до того, как вы стали заниматься приходно-расходными книгами? Или какие-то драгоценности?

Дейн ощущает азарт — давно забытое чувство, такое приятное…

— Вероятно, — неохотно отвечает леди Заара. — Известные мне… а вернее сказать — немногие сохранившиеся драгоценности на месте, я проверила. А деньги… Да, мама могла припрятать что-то на черный день, это вполне в ее характере. Но вряд ли этого хватило бы более чем на несколько порций.

— Так ведь много-то и не нужно.

— Верно. Но вы сами сказали, каковы последствия для принявшего слишком много пыльцы. С мамой все было совершенно не так.

Леди Заара отводит взгляд, и Дейн молчит, не желая торопить ее. За решеткой стонет и возится изувеченный лекарь — каленым железом его пытали, что ли? Или на дыбе? С местных станется…

— Два дня она была в дурном настроении, — продолжает наконец герцогиня. — С ней такое случалось, и я не тревожилась. Решила — это, вероятно, из-за того, что от части нового приплода скота пришлось избавиться. Такое бывает. Убыток вышел не слишком большой, но все равно неприятно…

«Кервен говорил об этом, — вспоминает Дейн. — Уточню позже».

— Тем вечером мама закрылась у себя, сказала, что ей нездоровится, и велела не беспокоить хотя бы до обеда, пускай даже сам Великий Нид падает нам на головы. Но когда она не вышла и к ужину и не откликнулась на мой голос, я приказала выломать двери в ее покои… — Леди Заара на мгновение прикрывает глаза, потом продолжает негромко: — Свидетели есть. Те, кто вышибал дверь, мамина служанка, а еще вот этот…

Она зло смотрит в сторону клетки и говорит:

— Я хотела бы описать увиденное, лорд Аттон, но, боюсь, не сумею. Даже вспомнить полностью не могу — только фрагменты. И еще… еще опасаюсь, что…

Голос ее пресекается.

— Что расплачетесь перед незнакомцем? — тихо спрашивает Дейн.

Однако… Что же такое увидела герцогиня в спальне матери?

— Да. Пускай вас прислал… вы знаете кто, но я…

«Она действительно совсем юная, — думает Дейн. — И хотя недурно держится, сломаться может в один миг. Ей даже довериться некому, не слугам же! Если и найдется какая-нибудь старушка, которая качала Заару на коленях, что проку? Может, именно она и поднесла яд госпоже! Пускай не по злому умыслу, а повинуясь чужой воле, и теперь не помнит ничего, но… разве от этого легче?»

— Я дам вам платок, — произносит он. — У меня есть чистый, нарочно для таких случаев.

— А вы не можете… — Леди Заара поднимает на него влажно блестящие глаза. — Не можете сами увидеть? В моей памяти? Я читала, такое проделывают, и я бы позволила…

— Великий Нид, за кого вы меня принимаете, миледи? — фальшиво удивляется Дейн. — Я не знаю никого, кому было бы такое под силу! Может, в древности маги легко проникали в чужой разум, но теперь… Моих умений хватает только на мелочи вроде волшебного светильника да на то, что необходимо мне для исследований, а это никак не касается чьей-то памяти. У камней, знаете ли, с этим дело обстоит неважно.

Он немного грешит против истины: заглянуть в воспоминания не слишком сложно, особенно если человек не возражает и тем более не сопротивляется. Вот только ключевое слово — человек, а леди Заара им не является, и именно поэтому Дейн не рискнет воспользоваться ее щедрым предложением. Пускай герцогиня готова раскрыть перед ним свою память, но она не имеет понятия, как это происходит, объяснять сию минуту — долго и все равно не даст нужного представления о процессе, тренироваться тем более некогда. А значит, стоит Дейну добраться до тех самых кошмарных воспоминаний, его в лучшем случае вышибет из сознания леди Заары, что обеспечит ему несколько суток чудовищной головной боли. В худшем же — учитывая необузданную и неуправляемую силу этой девушки — он может и погибнуть.

К слову, если уж сам Кервен не рискнул покопаться в этой прелестной чернокудрой голове, Дейну лучше даже не пытаться: он однозначно слабее коллеги и далеко не так опытен. Нужными навыками владеет, но применять их на практике приходилось крайне редко, а объектами исследований (не говорить же — подопытными, хотя это и ближе к истине?) были опять-таки люди.

— Боюсь, миледи, вам придется рассказать хотя бы то, что вы в состоянии вспомнить, — мягко произносит он. — Я могу попытаться помочь вам сосредоточиться, если не возражаете. Не уверен, что это сработает, но попытка не пытка…

Дейн осекается, потому что это звучит как дурная шутка, но герцогиня, кажется, не обращает внимания на его оплошность. Впрочем, судя по всему, она настолько прямолинейна, что не видит подтекста в словах собеседника. Или видит, но не придает значения? А, не время и не место сейчас углубляться в такие дебри!

— Хорошо, будь по-вашему, — говорит наконец леди Заара.

— Тогда постарайтесь расслабиться… Знаю, это непросто, но уверен — вы справитесь. И смотрите вот на этот огонек. Считайте, меня вообще здесь нет и вы исповедуетесь камням…

— Как красиво, — перебивает она, глядя на мерцающий волшебный огонек. Определенная частота этого мерцания вводит обычных людей в состояние полусна, и Дейн надеется, что хотя бы отчасти это сработает и с герцогиней. — Когда я была маленькой, я часто видела такие. А потом выросла и перестала. Отчего так?

— Дети более предрасположены к подобному, — терпеливо отвечает Дейн. — Они верят в сказки и чудеса. Ну а когда вы повзрослели, то рациональное взяло верх, и вы утратили способность улавливать спонтанные природные проявления магии… Думаю, я не ошибусь, если скажу, что происходило это в определенных местах?

— Верно. В тех самых, куда вам предстоит отправиться. Но как это связано?

— Миледи, если я сейчас начну объяснять, как именно природные эманации минерала входят в резонанс с собственным магическим полем определенного субъекта, мы не управимся и до завтрашнего утра.

— И, опасаюсь, я и половины не пойму… — мрачно говорит она, не отводя взгляда от огонька. — Жаль. И обидно. Я полагала, мама дала мне лучшее образование, какое только смогла оплатить.

— Вряд ли среди ваших наставников были серьезные маги, миледи, — отвечает Дейн. — Ничего страшного. Вы еще молоды, и времени на то, чтобы овладеть необходимыми знаниями и умениями, у вас предостаточно.

— Хотелось бы надеяться.

— Как вы понимаете, это в наших общих интересах, — бросает он пробный камень.

— Конечно. Супруга его высочества не может быть необученной дикаркой.

— Грубо, но, в сущности, верно… — немного тушуется Дейн. Все-таки подобные разговоры — не его конек. — К слову, миледи, вы знакомы с его высочеством?

— Нет, — качает она головой. — Но видела его в тот единственный раз, когда матушка взяла меня с собой в Эльгунг. У нее были там какие-то торговые дела, а его величество с наследником посетил город… уже не помню, по какому поводу. Кажется, ему — городу, не его величеству — исполнилось полтысячи лет, солидная дата… Да, что-то в этом роде: помню, дома были украшены яркими флагами… а кое-где из окон вывесили праздничные скатерти и, по-моему, просто отрезы ткани, представляете?

— Так часто делают в кварталах победнее, — пояснил Дейн. — Специально покупать украшения слишком накладно, вот жители и украшают свои окна чем придется. Ткань — скорее всего, приданое для дочерей, ну а скатерти… Я видел такие — вышитые, да? Смотрятся ярко и оригинально, разве нет?

— О, более чем, — леди Заара невольно улыбается. — Еще помню цветочные арки — я так удивилась, когда их увидела, что, кажется, не могла закрыть рот, все таращилась на них… совершенно неприлично, как сказала мама.

— Если вы никогда не видели такого количества цветов, немудрено изумиться. К слову, а как вы перенесли солнечный свет?

— Мама предусмотрительна: у нас были шляпы с широкими полями и вуали. Но все равно глаза слезились… — Герцогиня, подумав, добавляет: — В Граршаайн солнце тоже заглядывает, но ненадолго, и оно совсем не такое яркое. Но к этому ведь можно привыкнуть, милорд?

— Конечно, — не моргнув глазом лжет Дейн, хотя сам так и не привык к палящему солнцу столицы. — А на крайний случай всегда выручит магия.

— Удобно…

— Вы говорили, что видели принца, — напоминает он. — Что вы подумали при этом?

— Гм… — Леди Заара заметно смущается, даже бледные щеки немного розовеют. — Я сказала маме: смотри, какой резвый мальчик! Он как раз взобрался на одну из арок, срывал цветы и бросал их вниз, охрана пыталась снять его оттуда, а его величество громко смеялся, и все кругом тоже веселились… Я поймала один цветок — он до сих пор хранится в книге, засушенный, на память о том путешествии.

— Мальчик? — пропустив последние слова мимо ушей, спрашивает Дейн, а сам лихорадочно пытается припомнить, сколько лет назад Эльгунг, столица одной из приграничных Западных земель, праздновал юбилей.

Дата рождения леди Заары, как нарочно, вылетела из его хваленой памяти.

— Да, ему было лет семь на вид.

— А вам?..

— Я уже отпраздновала совершеннолетие. — Герцогиня едва заметно улыбается, явно заметив его замешательство. — Но известная вам особа сказала, что разница в возрасте не имеет значения. Я ведь не выгляжу сморщенной старухой, не так ли?

— Вы выглядите намного моложе его высочества, — с облегчением подхватывает Дейн. Надо же так попасть впросак! А все проклятая рассеянность…

Воцаряется молчание. Леди Заара все смотрит и смотрит на мерцающий огонек, и Дейн наконец задает вопрос:

— Очевидно, вы были близки с матушкой?

— Настолько, насколько могут быть близки те, у кого в этом мире больше никого нет.

— Неужели не осталось никаких родственников? Ни по ее линии, ни по отцовской?

— По отцовской… уже не осталось, — подумав, отвечает герцогиня. — Они, видите ли, довольно быстро закончились, когда мама овдовела.

«Прелестный эвфемизм, — думает Дейн. — И очаровательная непосредственность».

— А по ее линии… Кажется, кто-то еще жив, — продолжает она. — Но мама никогда о них не говорила и пресекала все мои расспросы. Ее нетрудно понять, знаете ли: не слишком хочется вспоминать родню, которая продала тебя как племенную кобылу. Вернее, обменяла на двести голов овец и какой-то хозяйственный скарб вроде лопат и мотыг.

Дейн не знает, что можно сказать в такой ситуации, поэтому предпочитает промолчать. В его случае это беспроигрышная тактика: сочувственное молчание лучше неуклюжих сожалений.

— Давайте уже перейдем к делу, — говорит вдруг леди Заара. — Время идет, а не можем же мы провести здесь всю ночь!

— Если готовы, то начнем, — отвечает он и на всякий случай проверяет щиты. Мало ли, как проявятся эмоции герцогини от этого экскурса в недавнее прошлое, лучше быть наготове. — Вы сказали, что приказали выломать дверь в покои вашей матушки, а затем ваши воспоминания фрагментарны. Очевидно, вы столкнулись с чем-то настолько шокирующим, что разум ваш постарался отторгнуть увиденное. Однако все это хранится в вашей голове, нужно только докопаться до этого…

— Как до того самого минерала? На поверхности только небольшие выходы рудных жил, а в глубине может скрываться что-то большее?

— Хорошее сравнение, — говорит Дейн. — Не старайтесь напрячь память, миледи, от этого толку не будет. Начните с того, что помните. Например: кто выламывал дверь? Почему вы позвали именно их?

— Вайло, Рен и Элри, — без раздумий отвечает леди Заара. — Почему их… Мама доверяла им больше остальных и брала их с собой в поездки. То есть двоих брала, а кого-то непременно оставляла со мной. Я подозреваю, что… нет, не будем об этом.

Дейн кивает: понятно, о чем она думает. Вполне вероятно, кто-то из этих мужчин был любовником ее матери, а может, и не один.

— Она настолько была уверена в них, что доверяла им вас? — уточняет он. — А вы не предполагаете, что кто-то из них мог совершить преступление? Вероятно, из их рук ваша матушка спокойно взяла бы угощение.

— Я тоже подумала об этом, но посадить и их в каменный мешок не могла: телохранителей лучше у меня нет. Да и… они так вели себя, когда увидели маму… Не думаю, что простые бойцы могли настолько хорошо сыграть.

— Что именно сыграть? Они повели себя как-то непривычно?

— Милорд, я никогда не видела, чтобы Вайло плакал. А тем вечером он рыдал в голос, стоял на четвереньках подле маминого тела, среди обломков и тлеющих головешек и рыдал. И не говорите, что это могло проистекать из внезапного осознания вины: дескать, передал ей что-то, не зная, что это такое, а увидев последствия, все понял. Будь так, он бы мне сказал, уверена. Вайло простой, как булыжник, но верный.

— Это тоже предстоит проверить… с вашего дозволения, — говорит Дейн. — А двое других что делали?

— Рен ничего не делал. Как они ввалились в мамину спальню, когда дверь поддалась, так и остался стоять. Только лицо вдруг задергалось. Я не смогу показать, не получится… А ночью он напился вдрызг. Никогда не видела его пьяным, а теперь… Теперь он почти каждый вечер на ногах не стоит.

— Остался Элри, верно?

— Да. Он… Ну, когда они вломились… Вышло, что Элри наступил… — Леди Заара шумно сглатывает и бледнеет. — Его там и вывернуло. Но он быстрее остальных пришел в себя и попытался меня не впустить, только не совладал. Я должна была увидеть своими глазами, и…

— Постойте, — быстро говорит Дейн, — не так быстро. Вы сказали, была еще служанка вашей матушки? С ней что?

— Она сразу упала без чувств. Теперь кричит по ночам, почти не может спать. Говорит, закрывает глаза и сразу видит… это.

— Ясно. С этими четверыми я тоже побеседую. Они могли заметить какие-то детали, которые ускользнули от вашего внимания. А поскольку они обычные люди — я не ошибаюсь? — то с ними все намного проще…

— Лорд Аттон, вы же сказали, что не умеете читать мысли! — перебивает герцогиня, и он мысленно отвешивает себе оплеуху.

Опять прокололся, да как глупо! Однако нужно как-то выкручиваться, и Дейн говорит:

— Это неверный термин, миледи. Читать мысли я действительно не умею, но заглянуть в воспоминания обычного — подчеркиваю, обычного! — человека в состоянии.

— Ах вот почему вы отказались проделывать это со мной… И вот почему вы сказали, что все инструменты для допроса этого вот мерзавца при вас…

— Именно. В сущности, мне нужен только объект. Себя я обычно нигде не забываю, — неуклюже шутит он.

Леди Заара молчит, покусывая нижнюю губу.

— Вы могли бы сразу так и сказать, — произносит она наконец. — Или вы полагаете, я не в состоянии понять подобное?

На этот раз Дейн молчит сконфуженно и, видимо, делает это достаточно выразительно, потому что герцогиня сменяет гнев на милость:

— Наверно, вам велели не привлекать внимания? И мне тоже рассказывать поменьше, потому что я неопытна и могу выдать и себя, и вас, и… вообще все предприятие?

— Вы правы, миледи, — с облегчением отвечает Дейн. — Поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия изображать молчаливую статую, но приказ есть приказ. Прошу простить, если невольно обидел вас.

— Я сама обиделась, — криво усмехается леди Заара и убирает со лба черный локон. — У меня характер совсем как у мамы — мгновенно вспыхиваю, только она быстро остывала, а я… Я злопамятная. Угли могут тлеть долго, но в случае чего легко разгорятся заново.

— Не самое худшее качество, миледи. К слову об огне… Вы сказали — Вайло стоял среди обломков и тлеющих головешек. Откуда они там взялись? В спальне вашей матушки есть камин?

Конец ознакомительного фрагмента.