Три золотых пророчества

Кира Гембри, 2020

У Руби и Ноя столько важных дел! Из-за болезни Наны все заботы о волшебных существах и даже обычных животных теперь на них. Поэтому Руби сильно удивилась, когда на остров приехала новый ветеринар. Миссис Сильвертон до ужаса странная. Сразу поменяла название клиники и повесила на неё огромный замок. А ещё Руби считает, что она явно что-то скрывает. Получится ли у Руби раскрыть тайны миссис Сильвертон? И доказать жителем острова, что миссис Сильвертон не та, за кого себя выдаёт?

Глава 2

Три пророчества

Не будь я так потрясена — наверное бы, рассмеялась. Ной всегда держался совершенно невозмутимо — казалось, его ничем не пронять, но теперь он разинул рот и вытаращил глаза, округлив их как блюдца. Я недавно ему объясняла, что правители волшебного мира вовсе не милые порхающие крошечные существа. На самом деле феи бывают очень коварными и любят водить людей за нос.

Вероятно, наша гостья намеренно оставила дверь в лазарет открытой, чтобы слегка нас припугнуть.

Тем временем фея поднялась с надгробия и лёгкими шагами направилась к нам. Её темные волосы ниспадали до бёдер, а глаза сияли золотом, как и крылья. Но больше всего меня поразило её платье — оно было полностью соткано из заколдованных растений: цветы открывались и закрывались, а усики плюща ползали вокруг феи словно змеи.

Пока мы заворожённо её разглядывали, она раскинула руки.

— Приветствую вас! — сказала фея голосом, напомнившим мне звон колокольчиков.

Тем не менее у меня по спине побежали мурашки, а Заяц прижался к моей ноге. Фея торжественно продолжила:

— Меня зовут Флорабель. Я пришла сообщить вам нечто очень тревожное о моём здоровье! Дело в том, что… — Внезапно она умолкла, её глаза сузились, а лицо исказилось в гримасе. Я подумала, что она вот-вот взорвётся от ярости, как вдруг… — АПЧХИ!

Мы вздрогнули. Фея чихнула так сильно, что из её платья посыпались листья. Вскоре листья опустились на пол, а фея так и осталась стоять неподвижно, прижав обе руки к лицу.

Нана пришла в себя первой.

— Очень интересно, — заявила она, вскинув брови.

Фея фыркнула и опустила руки:

— Ничуть не интересно, а ужасно унизительно! Феям нельзя простужаться! — пронзительно крикнула она. Вид у неё вдруг стал такой несчастный ещё и потому, что на кончике носа повисла золотистая светящаяся капля. Вздохнув, фея сорвала с юбки листок и, поднеся его к носу, сразу же снова чихнула. — Я так больше не могу! — простонала она между двумя оглушительными «АПЧХИ!». — Это началось весной, и мне становится только хуже! Разве можно так долго болеть простудой?

— Послушай, но ты ведь волшебница и умеешь колдовать, верно? — спросил Ной, похоже, избавившийся от благоговения. — Почему бы тебе просто не сплести заклинание, от которого исчезнет твой насморк?

Флорабель изумлённо застыла, как если бы только теперь заметила Ноя. Потом её ярко-алые губы изогнулись в улыбке.

— Ах, да-да, — вздохнула она, — до меня доходили слухи, что в этой больнице теперь работают два маленьких человечка.

— Три, — поправила я, но сразу поняла, что маленькими человечками фея, вероятно, называла нас с Ноем. Нана ей казалась человеком, к которому стоит относиться серьёзно.

— Ной помогает только временно, — объяснила я. — И скоро поедет домой.

Флорабель внимательно посмотрела на меня, словно пронизывая взглядом насквозь.

— Как жаль, — проворковала она. — Он особенный, верно? Для человека, во всяком случае.

— Ну да, — ответила я, и поскольку в неловких ситуациях слова вылетали у меня изо рта сами собой, добавила: — Он быстрее всех чистит кошачьи туалеты.

Флорабель сморщила нос. Наверное, она подумала, что я не такая уж и особенная — для человека.

— А тебе, красавчик, — обратилась она к Ною сладким голоском, — я отвечу так: мы, феи, исключительно талантливо создаём, выращиваем и наколдовываем всё что нужно. Но я хочу, чтобы моя простуда прошла — исчезла.

— Так и будет, — вмешалась Нана. — У меня уже есть кое-какие подозрения. Небось и глаза чешутся?

— О да, — вздохнула Флорабель, трепеща длинными ресницами.

— Тогда, думаю, что ты страдаешь сенной лихорадкой.

Флорабель сразу перестала хлопать ресницами. Её золотистые глаза изумлённо округлились, и она со свистом втянула воздух:

— Чем страдаю, простите?

Нана невозмутимо указала на некоторые растения, обвившие фею.

— Этот, этот и вот этот, — сказала она, постукивая по бутонам цветов, — очень сильные аллергены. Неудивительно, что твой шмыгающий нос не даёт тебе ни минуты покоя — с таким-то соседством.

— Но я же фея! Мы любим цветы!

— Люби на здоровье, — ласково ответила Нана, — но на расстоянии, пожалуйста. Я дам тебе капли для носа. Покапай неделю, а потом приходи — расскажешь, как самочувствие.

Растения, казалось, прекрасно понимали суть разговора.

Словно в знак протеста, они принялись множиться с удвоенной скоростью, вызвав у Флорабель очередной приступ чихания. Когда последнее «АПЧХИ!» стихло, Нана достала бутылочку с лекарством и вложила её фее в ладонь.

— Хорошо, — простонала Флорабель, вытирая глаза, которые теперь светились оранжевым. — Благодарю за совет. Может быть, мои любимцы согласятся расти в саду, а не на моём платье.

— Непременно уговори их, — сказала я, хотя одуванчики на платье феи возмущённо покачали цветочными головками. — Вот увидишь: когда заглянешь к нам в следующий раз, насморка уже не будет.

Флорабель наградила меня приветливым взглядом:

— Я очень на это надеюсь. И в благодарность кое-что подарю каждому из вас.

— Это вовсе не… — начал Ной, но я наступила ему на ногу.

— От подарков фей отказываться нельзя, — прошипела я. Однако бросив встревоженный взгляд на Флорабель, убедилась, что она не обиделась: снисходительно улыбаясь, она сорвала бутон со своего платья и пристально посмотрела Ною в глаза. Бутон увеличивался, менял цвет и форму, пока не превратился в свёрнутый пергамент.

Флорабель протянула свиток Ною, а потом повторила заклинание для нас с Наной.

— Желаю много сил в ближайшие дни! — заключила она, хлопнув в ладоши. Стало темно, а когда свет снова зажёгся, фея исчезла.

— Гав, — высказался Заяц в смысле «Что за странная гостья!».

— И правда, — подтвердила я, а Ной спросил:

— Как ты думаешь, что она имела в виду, когда пожелала нам «много сил в ближайшие дни»?

— Некоторые феи видят будущее, — объяснила Нана. — Наверняка её дары — это пророчества для нас.

— О, прекрасно! Как печенья с предсказаниями, но без печений!

Ной с любопытством потянул за золотую нить, скрепляющую свиток, — и вдруг оказался с пустыми руками. Рядом промелькнула тень размером с бутылку, и я почувствовала, как из моих пальцев вырвали пергамент. С Наной произошло то же самое. Пока мы ошарашенно смотрели друг на друга, неподалёку зазвучал знакомый хриплый смех.

— Какая прелесть! — пискнул кто-то.

— Подарки, подарки — нам подарки! — засмеялся другой.

Теперь я рассмотрела прыгающих вокруг маленьких воришек в башмаках с пряжками и зелёных бриджах до колен. Они высовывали маленькие язычки и делали нам растопыренной пятернёй «носы», но я даже не попыталась их отругать. Стыдить лепреконов — всё равно что читать лекцию рою комаров.

— Я уверена, что шутники скоро вернут нам свитки, — отчётливо произнесла я. — А мы пока попробуем вкуснейшие сладости, которые привезли с собой…

Хитрость мгновенно сработала. Маленькие вредители любили сладости из булочной Кэтлин даже больше, чем я. В мгновение ока они побросали свитки пергамента и, хихикая, разбежались по своим домикам.

— Молодец, — похвалил меня Ной и поднял один из свитков. — Кажется, это мой.

— Тогда вот этот — мой.

Я взяла два оставшихся свитка: один себе, а другой передала бабушке. Нана не раздумывая развернула подарок.

— «Ты прочно связана с этим местом. Будь умнее — и ты здесь навсегда», — прочитала она и улыбнулась. — Выходит, я скоро найду помощника, и он будет ездить за меня за покупками на материк. Я не против!

Ной развернул свой пергамент и продекламировал, как средневековый гонец:

— «Странник, пришедший морем, — твой редкий дар здесь ко двору». — Покачав головой, он опустил пергамент. — Я ожидал услышать более захватывающее пророчество. И что она имеет в виду, говоря о «редком даре», хотел бы я знать!

— Наверное, то же самое, когда называет тебя «красавчиком», — поддразнила я его.

Ной состроил скептическую гримасу:

— Лучше расскажи красавчику, какое пророчество досталось тебе!

Я развернула свиток и сделала глубокий вдох, но тут же сжала губы. На листе пергамента блестящими золотыми буквами было написано: «Пусть говорит разум, а не любовь. Даже крепкие сердца могут разбиться».

— Моё предсказание очень личное и… э-э… довольно глупое, — заикаясь, пробормотала я, чувствуя, как жар приливает к щекам. Вот проклятая фея! Наверное, не надо было так грустно рассказывать, что Ною скоро уезжать. Конечно, теперь ему ещё сильнее захотелось узнать, что напророчила мне Флорабель. Он попытался заглянуть в пергамент, но, к счастью, в эту секунду из палаты русалок раздались пронзительные вопли:

— Моя сыпь намного краснее, чем твоя!

— Твоя сыпь и не сыпь вовсе!

Нана закатала рукава свитера.

— Самое время приступить к работе, — объявила она, пропуская нас вперёд.

Пока она с помощью Ноя наливала лечебные ванны для близнецов, я быстро сунула пергамент в карман — и ни Ной, ни бабушка так и не узнали о моём пророчестве.

Следующие несколько часов я тоже о нём не вспоминала, однако скоро мне пришлось об этом пожалеть.