Так я женился на антифанатке. Ненависть

Ким Ынджон, 2023

Совершенно случайно журналистка Гынён становится свидетельницей неприятной сцены, в которой замешаны популярный певец Худжун и незнакомка. Чтобы избежать скандала, кумир миллионов тайно добивается увольнения репортера. В попытке добиться правосудия девушка попадает в мелкие неприятности. Ее даже провозглашают главным антифанатом! Судьба всегда дает шанс исправить ошибки, поэтому Гынён и Худжуну предлагают поучаствовать в новом шоу, в рамках которого хейтер становится менеджером суперзвезды. Смогут ли непрошибаемая журналистка и упрямый певец переступить через себя и сделать лучшую программу всех времен?

Глава 3. Рождение антифанатки

Гынён проснулась там же, где и уснула, — на полу. И первым делом она начала продумывать план мести, забыв даже умыться. Если не наказать Худжуна за его поступок, справедливость не сможет восторжествовать, а этого она допустить не могла. Воля ее крепла с каждой минутой.

ПЛАН

Пункт первый. Разослать электронные письма в другие журналы. Заголовок: «Разоблачение двуличности Худжуна».

Пункт второй. Повесить на видном месте перед домом Худжуна предупреждающую табличку. Написать: «Я знаю, что ты скрываешь».

Пункт третий. Устроить пикет перед офисом его агентства. «Худжун — двуличный обманщик, нападающий на женщин, он не может быть кумиром нации».

Лежа новогодним утром на полу в комнате подруги, Гынён записывала свои мысли на альбомном листке. Зачеркнула в третьем пункте «не может быть», переписала на «недостоин называться».

Миджон вернулась домой незадолго до рассвета. Поспав немного, она встала, села перед туалетным столиком и начала пудрить лицо.

— Чего ты тут валяешься и убиваешься? Неужели больше некуда пойти? — колко поинтересовалась она, когда их с Гынён взгляды пересеклись в отражении в зеркале.

— Стала бы я тебя напрягать, если бы мне было куда пойти? Потерпи немного. Как потеплеет, я сразу съеду, — ответила Гынён, почувствовав себя бездомной дворнягой.

Она села и сосредоточилась на разработанном плане.

— Что случилось с твоей замечательной квартирой? Если спать на полу, можно легко простуду подхватить, знаешь? Надо было подумать об этом, прежде чем засыпать. Не хватало еще, чтобы ты тут свои бациллы распространяла, — переодеваясь, саркастически заметила Миджон.

— Я же говорила про счета за электричество. — Гынён молниеносно схватила ее за лодыжку и ответила. — К тому же за квартиру платила мама. Поэтому я не могу туда вернуться, даже если захочу. Помоги мне совсем чуть-чуть, пожалуйста! Это ненадолго, обещаю.

Она обняла Миджон за ногу, пошмыгала носом и сделала вид, будто вот-вот заплачет. Подруга посмотрела на ее макушку. Тяжелые всхлипывания и попытки надавить на жалость вызвали у нее сочувствие.

— Ну ладно, но спи на диване. Нечего тут болеть. И поговори с мамой, заплати за электричество и возвращайся к себе домой.

Действительно, кто, если не друзья, выручит в трудные времена?

— Думаешь, если расскажу ей про увольнение, она меня по головке погладит? Я знаю, что она скажет. Стоит мне только заикнуться о просрочке по счетам, сразу начнется: «да чем ты там в своем Сеуле занимаешься, что даже счета за электричество оплатить не можешь, сейчас же возвращайся домой, тут поля непаханые, работы непочатый край» и бла-бла-бла. А тут еще и уволили.

От одной мысли об этом у нее по коже побежали мурашки.

— Я даже не могу вернуть ей деньги, которые она давала на погашение кредита, не хочу заставлять ее переживать за дочь, потерявшую работу. Такой вариант однозначно не подходит. — Гынён пожала плечами.

— Тут нечем гордиться.

Горькая правда, сказанная прямо в глаза. Гынён облизнула пересохшие губы и вздохнула.

— Понятное дело, но что мне теперь делать? Ты же знаешь, найти работу в наше время сложнее, чем достать звезду с неба. Не будь так жестока ко мне!

Миджон закатила глаза.

— Журналистика — мое призвание, — с суровым выражением лица начала Гынён. — Если сейчас тихо и мирно уйду, то мне совесть не позволит называть себя журналистом. Я очень много сделала и многим пожертвовала, чтобы оказаться там, где я сейчас. Поэтому просто обязана раскрыть все их грешки без исключения. Что? Мне ничего не светит с таким характером? Без обмана ничего не добиться? Чушь! Раз Мунхи сама лгунья, думает, что все вокруг такие! Пусть попробует на рисовых полях на чужом труде выехать! Ничего не выйдет!

— Все-таки гордость взыграла. Ты знаешь, что это малопригодно и даже бесполезно в жизни? — Миджон посмотрела на Гынён с жалостью, на ее тщетные попытки сопротивляться системе.

Для Гынён это был позор, ад на земле. Этот ужасный день ей не забыть никогда.

— Ты просто не знаешь причину увольнения. Потому что я некомпетентна и не соответствую требованиям? Как бы не так! Все из-за Худжуна! Я снова вернусь к работе и покажу ему, почему пользоваться своим положением и портить чужие жизни — это плохая идея, — сообщила Гынён, решительно поджав губы.

— И как ты собралась возвращать ему должок? Думаешь, это так просто?

— Было бы желание, а способ найдется.

Гынён подобрала лежащий на полу лист со своими записями. Миджон посмотрела на бумажку и прочла заголовок.

— Что за план?

— Я должна вернуть себя и свою работу. Отныне это война!

Гынён запрокинула голову, посмотрела в потолок и сжала кулаки.

РАЗОБЛАЧЕНИЕ ДВУЛИЧНОСТИ ХУДЖУНА

История о вопиющей несправедливости, мимо которой вы не сможете пройти. Певец, музыкальную группу которого активно продвигали, теперь подался в бизнес и решил открыть ночной клуб. И я стала свидетельницей того, как Худжун на открытии этого клуба швырнул на пол девушку и жестоко с ней обращался. Сцена напоминала выяснение отношений с тайной любовницей.

В ту ночь я допустила небольшую ошибку: оказалась не в том месте не в то время и увидела то, что не должна была. И так как я уважительно отношусь к личной жизни знаменитостей, то сочла нецелесообразным освещать инцидент где-либо и хотела просто закрыть на него глаза. Однако Худжун так испугался, что правда просочится наружу, что использовал свое положение для запугивания. В итоге репортер, ставший свидетелем его агрессивного поведения, потерял работу.

Это поведение кардинально отличается от его обычного образа, который он показывает общественности: налицо отсутствие манер и уважительного отношения к женщинам. Случай ярко демонстрирует его двуличность. Девушку, в слезах прильнувшую к нему, он без зазрения совести швырнул на пол и ушел, буквально переступив через нее, даже не обернулся. Мы видим в Худжуне эгоиста, не прощающего человеческих ошибок.

Не зря говорят, что розовые очки бьются стеклами внутрь. Так вот я хочу, чтобы все в мире узнали, что такой гнилой человек пользуется огромной популярностью у публики. Он прикрывается добродетельностью, отдавая лишь небольшую часть своей прибыли на общественно полезные дела. И делает это далеко не из чистых побуждений. Какой пример такой человек подает молодежи?

Все сказанное мною выше — чистой воды правда. Если вы хотите знать больше, я готова дать интервью и ответить на все вопросы незамедлительно. Пожалуйста, свяжитесь со мной по указанному номеру телефона, и мы договоримся о месте и времени встречи.

Обращаться по номеру телефона 010-ХХХХ-ХХХХ

Гынён еще раз взглянула на текст письма на экране, грустно кивнула, после чего заполнила список электронных адресов для рассылки знакомым репортерам в разные журналы. А самым первым выскочил адрес почты бывшей начальницы Гынён, бессердечно уволившей ее, — Злыдни Мунхи.

— О, кое-что интересное. «Случай в кафе: что заставило Худжуна так сильно нервничать?» — Миджон, листавшая на мобильном телефоне новостную ленту в поисках свежих статьей, прочла один из заголовков.

— Что? О чем это ты?

— Похоже, он оскорбил клиента в каком-то кафе.

Новость особенно заинтересовала Гынён.

— Ничего удивительного. Человек, продавший свою совесть, вполне способен на такое. Чувства других людей для него ничего не значат.

— Похоже на то. Так или иначе, кто-то опубликовал отзыв, в котором говорится, что из-за Худжуна недавно открывшееся кафе теряет клиентов.

— Шила в мешке не утаишь. Его темная душонка пробивается наружу, и я это докажу, — хмыкнула Гынён и захлопнула ноутбук.

— Тебе-то откуда знать? Ты же не хочешь сказать, что собираешься сблизиться с ним? — Миджон посмотрела на Гынён и закатила глаза.

— Перестань! Я не имела в виду ничего подобного! Это даже звучит противно. Сплюнь сейчас же!

Раздавшееся «тьфу-тьфу-тьфу» вызвало ухмылку на лице Миджон. Гынён бросила на нее холодный косой взгляд и быстро встала со своего места.

* * *

Гынён вышла из дома и направилась к ближайшему магазину канцелярских товаров. Купила все необходимое — несколько больших листов бумаги, клей, маркеры, — вернулась к Миджон домой и сразу же принялась претворять в жизнь идеи, сидящие в ее голове. Ей предстояло создать несколько плакатов для осуществления своего плана. Примерно через час или около того она закончила, свернула заготовки и отправилась к дому Худжуна.

Сидя в автобусе, Гынён вытащила из кармана записку, полученную накануне от Сухвана, с адресом дома Худжуна и проверила его точность. Сделав пару пересадок и, стараясь не помять плакаты в руках, она наконец прибыла в назначенное место.

Реальность оказалась не такой радужной, как она себе представляла. Не учла она, что любая борьба — это своего рода бег с препятствиями. И первым барьером, который ей надо было преодолеть, стал охранник жилого комплекса. Он попросту не пустил Гынён внутрь. В его глазах она выглядела как очередная преданная поклонница, пришедшая к Худжуну с транспарантом под мышкой.

— Дядя, вы все неправильно поняли, я не поклонница Худжуна. Мне бы никогда не понравился такой ужасный человек. Я здесь по работе. — Гынён попыталась актерствовать и включить дар убеждения.

— Тогда что это у вас под мышкой? Давайте посмотрим.

Охранник окинул Гынён взглядом с ног до головы.

— Эх, — разочарованно вздохнула она.

Безвыходная ситуация. Гынён почесала затылок. Дар убеждения не сработал. Похоже, стоило пересмотреть свой план.

Провожаемая пристальным взглядом охранника, Гынён лишь сделала вид, что развернулась и ушла. На самом деле она тайком пробралась к входу на парковку и там поспешно прикрепила на стену заготовленный плакат.

«Я знаю, что ты скрываешь» — гласила на нем надпись. Клеить плакат на парковке было не лучшим вариантом, так как непонятно, кому он адресован. Прямо перед дверью в квартиру Худжуна он произвел бы большее впечатление. Но за неимением лучшего стоит довольствоваться тем, что есть. Поэтому Гынён достала маркер из кармана и просто приписала в конце «Худжун!». И, покачиваясь от удовольствия, отошла.

Я знаю, что ты скрываешь, Худжун!

Упоительное чувство облегчения наполнило ее тело.

* * *

Худжун удобно расположился на постели, подложив одну руку под голову, а другую аккуратно вытянув, потому что в предплечье была введена игла от капельницы.

Джихян, стоя в дверях, посмотрел на вальяжно развалившегося Худжуна и раздраженно спросил:

— Тебе обязательно так себя вести?

— Что опять? — в отличие от Джихяна, равнодушно спросил Худжун.

— Я же говорил, что у тебя сегодня кастинг и встреча с режиссером. Если Ёнсок узнает, что ты опоздал на такую важную встречу, он нам обоим головы пооткручивает.

— Не видишь, я тут под капельницей лежу?

Худжун шлепнул себя ладонью по лбу и выпрямил шею.

— Так это просто витамины. Необязательно ставить их прямо сейчас, это может подождать, а встреча с режиссером — нет. Собирайся, время поджимает.

Он посмотрел на часы и тяжело вздохнул.

— У меня совершенно нет ни сил, ни желания. Если я пойду на встречу и упаду в обморок, ты меня потащишь домой? А-а-а… Или, может, это сделает режиссер? Так было бы драматичнее. Актер, бессильно падающий от усталости, как-то не внушает уверенности, не думаешь?

— Встреча пройдет в том самом здании, в котором располагается офис журнала?

Услышав слова Джихяна, Худжун отвернулся лицом к стенке, тело его напряглось.

— Я тоже не знал, что там есть ресторан. К тому же ту журналистку уволили. Не хочется мне идти, — словно пронзенный десятками игл, ответил Худжун.

— О чем ты говоришь? — спросил его Джихян.

Худжун сделал вид, что ничего не знает, закрыл глаза и снова лег.

— Что значит «уволили»?

Худжун вздрогнул от тревожного возгласа Джихяна.

— Ее уволили, потому что так решило начальство или потому что ты попросил?

— Я ничего не просил. Думаешь, стану заниматься чем-то подобным? Уверен, что они так поступили, потому что она им не подходила. Вот и все. Сам посмотри. Тело разболелось еще до того, как мы поехали туда. И стоит только подумать, голова раскалывается. Все потому, что приходится туда возвращаться, — пожаловался Худжун, напрасно ожидая снисхождения.

— Это все потому, что ты чувствуешь вину. А теперь замолчи и быстро поднимай свою задницу. Роль в этом фильме очень важна, нельзя ее упустить, — строго ответил Джихян.

— Не виноват я в том, что ее уволили! — вспылил вдруг Худжун. — Ладно. Встаю я, встаю! Твоя взяла. Вот упаду в обморок — виноват будешь ты. Понял?

Худжун вскочил с кровати, выдернул иглу из руки, подхватил с полки верхнюю одежду и бросил ее в Джихяна, после чего не спеша вышел из комнаты.

«Она тоже хороша. Сама виновата. Я вынужден был пойти на крайние меры. Журналистка, владеющая секретной информацией, — как бомба замедленного действия. Ее нужно было обезвредить прежде, чем она взорвется в самый неподходящий момент, — оправдывал он себя, однако по какой-то причине продолжал чувствовать иглу в своем теле, но уже в области сердца. — Это все потому, что я добрый. Черт, не о чем тут переживать».

* * *

Когда Гынён, выполнив часть своего плана, вернулась домой к Миджон, она ожидала, что ее телефон будет разрываться от звонков, поэтому предусмотрительно поставила его на зарядку. Однако в очередной раз за день ожидания столкнулись с суровой реальностью. На ее огромное душещипательное письмо не ответил абсолютно никто.

Она сидела и смотрела в надежде на экран мобильного телефона, крепко сжимая его в руке. Как вдруг раздался долгожданный «динь-дон», оповещающий о новом входящем сообщении.

— Ну наконец-то! А-то я уже переживать начала.

Взволнованная Гынён быстро нажала на всплывающее окно с сообщением, чтобы прочитать его.

Будешь выпендриваться — пострадаешь. Не высовывайся, сиди тише воды ниже травы.

А отправителем был не кто иной, как Злыдня Мунхи. Сначала Гынён недоумевала, отчего в ответ на ее письмо была такая мертвая тишина, но теперь, после сообщения от бывшей начальницы, все встало на свои места. Получив ее рассылку, она, должно быть, от имени главного редактора, пострадавшего больше, чем кто-либо другой, обзвонила все журналы и договорилась с ними, чтобы те никак не реагировали на сумасшедшие россказни Гынён.

— Проклятье! Не надо было отправлять письмо Злыдне Мунхи. Думаю, наверняка у Худжуна есть множество своих людей в местных СМИ. Как же я сразу не догадалась! Это ведь очевидно, иначе как бы он использовал свое имя, чтобы затыкать всех неугодных. Только с помощью подсадных уток! Собственно, чему я удивляюсь? Не ждала же я, что он будет покладистым, зная про мой козырь в рукаве. Мне срочно нужен другой способ. Пора привести в действие третий пункт плана.

Тогда Гынён решительно взяла сделанные собственноручно плакаты и поехала к зданию агентства «Шутинг стар». Там уже собралась толпа энергичных девушек, которые сновали туда-сюда и кричали.

— Худжун! Покажись хоть на минутку. Мы тут с рассвета ждем!

— Мы знаем, что ты там. Видели, как заходил в здание. Покажись хоть на секунду!

— Худжун, это Даён. Помнишь меня? Ты получил мой подарок?

— Ну и где прячется этот ненавистный мне, но обожаемый всеми Худжун? — буркнула Гынён себе под нос. — Наверняка ведь слышит все эти крики и все равно носу не покажет? Настолько черствый сухарь? Почему-то я не удивлена.

Здание агентства было обернуто огромным транспарантом с напечатанным на нем лицом Худжуна.

«Неприятно признавать, но мордашка у него действительно красивая, — подумала Гынён. — Прирожденный артист, и этот бунтарский образ, очаровывающий миллионы девушек и сводящий их с ума, очень даже идет ему. Вот бы и мне от рождения такие красота и характер достались».

Лицо Худжуна на баннере навеяло Гынён воспоминания. Она попыталась пройти к зданию, но столпившиеся, машущие руками подростки преграждали путь. На вид их было не меньше шестидесяти человек. Были даже иностранцы, которые приезжали сфотографировать вывеску агентства, словно это местная туристическая достопримечательность.

— Здорово, наверное, иметь поклонников по всему миру, — мечтательно вздохнула Гынён.

Не время было отчаиваться. Она засунула подготовленные плакаты себе под мышку и заскулила, пытаясь пробраться через столпотворение поклонниц. Задача была не из легких. Девушки стояли непробиваемой стеной, даже города в войну так не оборонялись. Оборачиваясь, они бросали на Гынён недовольные, свирепые взгляды, ясно дающие понять, что уступать ей дорогу они не собираются. Так ее попытки прорваться в первые ряды закончились провалом.

В конце концов Гынён вовсе вытолкали из лагеря фанаток куда-то на задворки. Пришлось признать, что она позорно проиграла школьницам, и глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться и собраться с духом.

— Раз так, значит, довольствуемся тем, что имеем.

Гынён встала позади девушек и установила подготовленные таблички с наклеенными на них плакатами. Ассортимент лозунгов был на любой вкус и цвет.

ХУДЖУН, МНОГОЛИКИЙ, КАК САТАНА, УХОДИ ПРОЧЬ СО СЦЕНЫ!

СЧИТАЕШЬ СЕБЯ АНГЕЛОМ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ДОВЕЛ ДЕВУШКУ ДО СЛЕЗ? НЕ СМЕШИ МОИ ТАПОЧКИ!

ЭГОИСТИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОСТУПАЕТ, КАК ЕМУ ЗАБЛАГОРАССУДИТСЯ. ГОТОВ ЛИШИТЬ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ СРЕДСТВ К СУЩЕСТВОВАНИЮ, ЧТОБЫ СКРЫТЬ СОБСТВЕННЫЕ ОШИБКИ!

ДУМАЕШЬ, ЕСЛИ СТАЛ ПОПУЛЯРНЫМ, ТО ИМЕЕШЬ ПРАВО ВЕРШИТЬ ПРАВОСУДИЕ И РАСПОРЯЖАТЬСЯ ЖИЗНЯМИ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ?

Надпись на табличке, которую Гынён держала в руках, гласила: «Я видела зверство, которое ты совершил». Теперь все, что ей оставалось сделать, — это громко и уверенно начать скандировать свои революционные лозунги, чтобы привлечь к себе внимание.

Гынён, стоящая за спинами поклонниц, оказалась единственной, кто попытался разбить лагерь протестующих. Прохожие косо поглядывали на нее. Однако девушке не хватало смелости встать перед всеми и открыто протестовать. Перед выходом она даже сырых яиц проглотила для храбрости, но горло все равно будто перехватило.

Гордость взяла верх. Убедив себя, что она зашла так далеко не для того, чтобы просто сдаться, даже не попробовав, Гынён набралась мужества и подняла плакат над головой. Сжав кулаки и озираясь вокруг, она чуть прикусила губу от волнения и наконец закричала:

— Худжун притворяется хорошим, а когда никто не видит… ведет себя жестоко… Очнитесь, люди!

Однако толку было мало. Ее голос просто затерялся в криках толпы поклонниц, никто не услышал ее призывов.

Тут она вдруг задалась вопросом, действительно ли Худжун в здании агентства. Поклонницы здесь каждый день от рассвета до заката, но это не значит, что и их любимчик тоже. К тому же если бы он был внутри, то увидел бы ее послание, оставленное на парковке у его дома. Хотя у нее не было никакой уверенности в том, что он правильно его понял.

Гынён посмотрела в окна здания и снова тихонько пробормотала свой лозунг, едва приоткрывая рот. Тогда неожиданно рядом раздался возглас.

— Это еще что за дамочка тут нарисовалась?

Только что пришедшая школьница стояла позади Гынён и недовольно смотрела на нее сверху вниз. Она прикусывала соломинку от напитка.

Девочка, которой едва удавалось засунуть пальцы в карман обтягивающей школьной жилетки, читала поставленные Гынён плакаты один за другим. С каждым прочитанным лозунгом лицо ее кривилось все больше. Как-то раньше Гынён смотрела фильмы про супергероев вселенной «Марвел», но уже подзабыла, как проходил процесс трансформации Халка. Однако благодаря этой девчушке он ей живо вспомнился.

— Дамочка, ты кто такая?! Из какой норы выползла? Совсем крыша на старости лет поехала? Что за плакаты ты тут понаставила?!

Взбудораженная школьница швырнула стакан с напитком на землю. Далее последовала цепная реакция: другие поклонницы, услышавшие крик, одновременно обернулись посмотреть, что происходит.

Они, словно группа озлобленных зомби, которых можно увидеть только в фильмах ужасов, или зергов^[8] из «Старкрафта»^[9], выстроились в линию в метре от Гынён. Если бы у них были автоматы, ее бы уже расстреляли. Но Гынён и отпор дать было нечем. В руках только одна маленькая табличка, напоминающая скорее лопатку для гамбургеров, как у Спанч Боба. В этой схватке ей не выстоять. Если повезет, отделается парой ушибов.

Ровно сотая доля секунды понадобилась Гынён, чтобы обдумать план действий: бежать, чтоб аж пятки сверкали, или остаться и получить по голове от толпы школьниц. Если вот так с позором уходить, то ценность ее слов станет примерно равна ценности двухслойной туалетной бумаги, плавающей в реке. К тому же нельзя было отходить от плана мести, нужно было защитить свою гордость.

Сердце Гынён ожесточилось, брови нахмурились. Она сделала глубокий вдох, после чего снова громко выкрикнула свой лозунг:

— Очнитесь! Худжун затуманивает разум молодых людей, заставляя их вместо учебы напрасно тратить время!

По правде говоря, речь Гынён ее саму привела в замешательство. Она и не хотела этого говорить, но, когда увидела толпу одурманенных Худжуном школьниц, мысли, пришедшие в голову, сами оформились в слова и вылетели изо рта, не успев подвергнуться цензуре.

— Женщина, вы что несете? Мы не для этого собрались!

Девочка-активистка в обтягивающей школьной форме пришла в ярость. Гынён даже вздрогнула от испуга. А если быть точнее, то до чертиков испугалась. Однако стоит ей показать свой страх, как битва будет проиграна.

В какой-то степени она даже почувствовала угрозу для жизни, но подумала, что, раз все так случилось, придется бороться не на жизнь, а на смерть. Поэтому выпятила грудь вперед и самоуверенно выпрямила шею.

— Ладно! Это не я с катушек съехала, а вы! Вы хоть знаете, какой Худжун на самом деле? Как он легко обводит вокруг пальца простодушных детей вроде вас! А если бы вы были офисными работниками, то могли бы лишиться своего места в угоду его интересам! Так что наслаждайтесь школьными годами, пока можете!

Чем больше она повышала голос, тем сильнее трепетало ее сердце и тем сильнее ей хотелось убежать отсюда. Однако Гынён продолжила, решительно поклявшись сама себе больше никогда не проигрывать Худжуну.

— Это человек, способный уволить кого-то просто потому, что он ему не понравился! И вы ради него пропускаете занятия в школе, приходите сюда и восторженно кричите в надежде, что он выглянет хотя бы на минуту? Ваши родители в курсе, чем вы занимаетесь?

— У меня нет родителей. Думаешь, что можешь пренебрежительно ко мне относиться из-за того, что я сирота? — сказала школьница, выйдя вперед и стиснув зубы.

— Что?!

Гынён снова бросило в дрожь. Так же как раньше, когда она писала статьи. Чтобы понятно донести читателям свою мысль, нужно было правильно подобрать стиль и тон. Однако сюда она пришла не для того, чтобы спорить с этой девушкой, поэтому решила ее проигнорировать.

— Мне есть о чем поговорить с Худжуном! Что вы мне сделаете?

Не обращая внимания на толпу подростков, она повернулась к зданию агентства, подняла плакат над головой и закричала:

— Взываю к твоей совести, Худжун! Опомнись!

— Дамочка, это тебе нужно в себя прийти. Не смей оскорблять нашего Худжуна, он хороший!

Обижать любимца публики на глазах преданных фанатов все равно что помахать красной тряпкой перед быком. Ответная реакция не заставила себя ждать. В конце концов толпа разъяренных школьниц с криками бросилась на Гынён.

— Отойдите от…

Гынён даже пикнуть не успела. Дети вырвали у нее из рук плакат и выбросили, повалили установленные ранее таблички и начали беспощадно топтать и ломать их.

— Да что вы за изверги!

Гынён отчаянно пыталась остановить школьниц, терзающих ее плакаты, которые она с таким усердием делала утром. Но все усилия были тщетны. Невозможно победить шесть десятков детей, которые каждый день едят мясо и пьют молоко. Силищи у них хоть отбавляй. А она этим утром съела только порцию рамена с сырым яйцом. Даже чашка риса в горло не полезла.

* * *

— Еще недавно ты собирался полностью игнорировать меня. Разве я не прав? Тебе вот не жаль девушку, которую уволили из-за тебя? — саркастически заметил Ёнсок, встретив Худжуна в своем кабинете в агентстве.

Худжун был вне себя от гнева. Он так беспокоился, что все вокруг станут обсуждать Инхён и поливать ее грязью, что попросил отстранить от работы невинную девушку. Тут нечем было гордиться, он и сам понимал, оттого и злился. Теперь еще и Ёнсок, который с такой легкостью распоряжается чужими судьбами, даже не поинтересовавшись, что человек сделал, пытается контролировать его под предлогом этой оплошности. От него исходил неприятный душок, который Худжун не мог терпеть. Запах эгоизма, бессовестности и корысти. В какой-то момент стало казаться, что запах исходит от него самого, будто он пропах им. Это стало последней каплей и вызвало у него отвращение к самому себе. Раньше он ругал Ёнсока за то, что тот эгоист, думающий только о деньгах, но теперь он увидел его в самом себе. Поэтому был зол на босса еще больше.

Кроме того, после услышанного вчера телефонного разговора с Джей-Джеем, когда он спрашивал, виделся ли Худжун с Инхён, его гнев будто удвоился и теперь вырвался наружу.

— Ну и? Как ты собираешься использовать это против меня? Просвети. Хочешь, я разденусь и устрою автограф-сессию прямо посреди улицы? Или отправишь в спортзал, чтобы я подкачался? — максимально грубым голосом спросил Худжун, выпрямившись и высоко подняв голову.

Ёнсок недовольно посмотрел на него и с насмешкой ответил:

— Добрые дела — это, конечно, здорово, но делать их нужно с учетом ситуации. Знаешь, сколько мне пришлось в поту бегать, чтобы остановить распространение той фотографии, где ты показал средний палец? Много, очень много, аж подошвы стерлись! Я уже понятия не имею, ты это мне назло делаешь или просто хочешь карьеру свою похоронить?!

— Почему ты так думаешь? Ах да, точно! Ведь все зависит от меня. Если у меня все будет хорошо, то и у тебя тоже. — Худжун откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу.

— Вовсе нет. Но ты забываешь о рекламе. Если будешь воду баламутить, то первый пострадаешь. Сейчас ты талисман удачной рекламы, цвет всех фильмов и главное лицо на множестве постеров. Один неверный шаг — и ты скатишься в яму, откуда не выбраться.

От насмешек Ёнсока у Худжуна запершило в горле. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не закашляться при нем.

— Если собираешься обращаться с людьми как с вещами, то не зови их по имени. Присвой каждому номер и называй его. Хотя тебе номер подошел бы намного больше. По какой-то неведомой причине твое имя мне кажется бессмысленным, — со злостью высказал Худжун.

Сидевший за столом Ёнсок тихонько ухмыльнулся. Худжун вскочил со своего места и ушел, с силой хлопнув дверью. После чего из кабинета послышалось, как что-то с грохотом влетело в закрытую дверь, на что Худжун лишь горько усмехнулся. Видимо, это предназначалось ему. Босс не мог подпортить личико своей главной звезде в агентстве, поэтому швырялся вещами, чтобы выместить злость.

Джихян ждал неподалеку. Увидев Худжуна, он сразу же подошел к нему с обеспокоенным выражением лица.

— Что происходит?

— Не имеет значения, — холодно шмыгнул носом Худжун и натянул улыбку.

— Ты в этом уверен?

Услышав звук чего-то разбившегося в кабинете Ёнсока, Джихян с беспокойством посмотрел в сторону закрытой двери.

Худжун, у которого остался осадок на душе, остановился и обернулся в сторону кабинета.

— Это фото со средним пальцем, которое я отправил сасэн-фанату. Хотя нет, правильнее сказать, антифанату, замаскировавшемуся под сасэн-фаната. Если я не признаюсь, что это я на фото, то никто никогда об этом не узнает. На мне же был шлем, доказательств нет. И он решил поиграть в доблестного рыцаря, сказал, что ноги стер в попытках остановить распространение фото и доказать, что на нем не я. Создает иллюзию безопасности. Не могу его слушать. В следующий раз поеду без шлема, чтобы у его не получилось все замять, — словно дуясь, бросил он напоследок.

— Если думаешь, что это все, ты ошибаешься. Что насчет фото, где ты пытался зайцем проехать на метро? А тот случай, когда ты чуть не задавил старушку, возвращаясь после концерта…

В тот момент, когда Джихян пытался образумить Худжуна, за спиной вдруг раздался крик.

— Там драка началась!

Голос, то ли взволнованный от переживания, то ли взбудораженный от предвкушения, раздался эхом по коридору. В одно мгновение люди с суперскоростью прильнули к окнам.

Худжун и Джихян удивленно переглянулись. После чего тоже отправились к окну, пристроившись сверху над головами остальных. На улице было огромное беспорядочное месиво дерущихся школьниц.

— Что происходит? С чего вдруг дети подрались друг с другом? Никогда такого не было.

— Не думаю, что девушка посередине — тоже школьница.

Сотрудник указал пальцем на девушку посреди развернувшегося поля битвы. Другой сотрудник рядом с ним принялся на пальцах считать, сколько примерно подростков набросилось на нее.

— Как можно просто смотреть на это? Нужно срочно их разнять, пока никто не пострадал!

Сбитый с толку Джихян поспешно выбежал на улицу. Увидев, что Джихян уходит, Худжун снова посмотрел в окно. Персонал, с интересом наблюдавший за развитием событий, возбужденно переговаривался.

— Там какие-то плакаты. Не пойму, что написано.

— Не знаю, что детишки не поделили, но они явно погорячились.

— Надеюсь, это не драка между фанатами. Еще таких новостных заголовков нам не хватало.

— Если Джихян пошел туда, значит, скоро все разрешится.

Облизав пересохшие губы, Худжун повернулся и отправился к выходу. Если драка выйдет из-под контроля и кто-то пострадает, вину обязательно повесят на него. Он знать не знал, что между ними произошло, но решить проблему придется, потому что вокруг здания обернут баннер с его лицом. Он был и остается главным источником прибыли агентства, поэтому все шишки в первую очередь полетят на него.

Более девяноста процентов подростков, стекающихся к зданию «Шутинг стар», являются его поклонниками, поэтому более чем на девяносто процентов это его ответственность. И если кому-то и придется склонять голову, извиняясь за разразившийся скандал, так это ему. Стоило только подумать о перспективах чего-то подобного в ближайшем будущем, Худжуну сразу стало дурно, словно он оказался в ловушке.

Еще недавно он сам просил отстранить от работы журналистку, а теперь будто какой-то неизвестный приставил нож к его горлу. Жизнь знаменитости полна горечи и тревог. Если повезет, его слава будет греметь долгие годы, а если нет, то за пару дней можно скатиться на самое дно.

* * *

Миджон цокнула языком и с угрюмым лицом продолжила наносить мазь на лицо Гынён, покрытое царапинами и ссадинами.

— Я должна была предугадать такой исход. Поход к Худжуну был напрасной тратой сил. Потому что не на том фокусируешься. Нужно было смотреть не на дерево, а на скалистую гору за ним. Слава богу, ты хоть жива осталась.

— Ай! Больно!

— Потерпи!

Миджон безжалостно надавила коленом на бедро дрожащей от боли избитой подруги. Гынён с кислой миной подняла зеркало и посмотрела на свое отражение. Лицо, измазанное лекарством, было покрыто царапинами, оставленными бессердечными подростками. По нему словно танк прошелся.

Такого отражения в зеркале ей еще не приходилось видеть. Часть скрывал лейкопластырь, скорее напоминавший оборванные обои в заброшенном доме. Это касалось не только лица. Даже одежда на ней была разорвана настолько, что в ней нельзя было пройтись по улице.

— Ну ничего, я еще вернусь. Школьницы там чуть ли не круглые сутки ошиваются, и как я об этом сразу не подумала? В следующий раз подготовлюсь лучше, — воодушевленно сказала Гынён, держа в руках зеркало, словно это был топор.

— Ну и как же? Обзвонишь всех родителей этих школьниц и скажешь, чтобы они не пускали их к зданию агентства Худжуна? — спросила Миджон, с жалостью глядя на беспомощную подругу. — Ну пойдешь ты протестовать, и что дальше? Кто тебя послушает? Ты единственная, кто против Худжуна. Лучше подумай о будущем, найди новую работу и сними квартиру.

Миджон заклеила последнюю царапину на лбу и для надежности звонко шлепнула по пластырю ладонью.

— Ай! Да больно же! — закричала Гынён, схватившись рукой за лоб.

— Мне еще нужно сделать пару заказов в интернете, так что ложись спать без меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

8

Зерги — вымышленная раса насекомых-мутантов.

9

StarCraft — компьютерная игра.