Не там, где надо

Кеннет Дун, 2023

Это дело оказалось самым мрачным и непредсказуемым в карьере Дугласа Стина и Лекси Бальтазар. Завершив изматывающее расследование, Стин узнает, что его старший брат Уоррен арестован по подозрению в убийстве коллеги. На первый взгляд, все указывает на его вину: отсутствие алиби, орудие преступления и даже не один, а целых два мотива. Но интуиция не дает Стину поверить в вину брата – он сомневается, что тот способен на хладнокровное убийство. Тем временем, чтобы сохранить бизнес, Дуглас соглашается на просьбу миллионера из Лагуна-Бич последить за его молодой женой. Неожиданно оба дела пересекаются, раскрываются старые секреты, в том числе и связанные с семьей самого Дугласа Стина. Пятый роман Кеннета Дуна предлагает читателям вновь окунуться в атмосферу Лос-Анджелеса начала 60-х – эпоху коротких платьев, шляпок и больших автомобилей, когда еще не было компьютеров, смартфонов и анализа ДНК. И вместе с Дугласом Стином разгадать новые литературные загадки.

Глава 4

Наша семейка определенно была странной. Хотя видал я семьи и постраннее, особенно когда пошел работать в полицию, а потом занялся частным сыском. Нет, в нашей истории не было насилия, фамильного сумасшествия, скандального дележа наследства или измен. Наоборот — для Стинов всегда на первом месте была внешняя благопристойность и высокий моральный облик. Поэтому меня так и удивило, что Уоррен вступил во второй брак. Неужели он успел овдоветь, пока мы не виделись?

Стины не изменяли, Стины не разводились, Стины не воровали и уж точно не убивали, во всяком случае, в мирное время. Так нас воспитывали. Каждый Стин должен был идти в жизни по прямому пути, выцарапывая себе путь к успеху и готовя почву для грядущих поколений.

Насколько я помнил, таким был наш дед, отец и его младший брат, позже переехавший с семьей во Флориду. Все дело было в том, что в нашей семейной истории был эпизод, считавшийся «позорным пятном» всех поколений, едва ли не фамильным проклятием. Какой-то из предков, видимо, прадед еще до эмиграции в Америку имел неосторожность взять в жены азиатку. В результате почти все его потомки стойко наследовали темные волосы и миндалевидные глаза. Это стало таким наваждением для американских Стинов, что они старались изжить клеймо позора, если не из внешности, то хотя бы из памяти. Не сохранилось ни следа истории нашего рода: ни единого портрета, дневника или метрики, особенно в том, что касалось «неполноценной» прабабки. Я даже не знал толком, кем она была: китаянкой, японкой или представительницей другой национальности.

Для моего отца и деда все азиаты были на одно лицо — опасное лицо, от которого надо держаться подальше. Отец женился на белокурой калифорнийке, романтичной, но недалекой, хотя я почти не помнил маму. Она умерла, когда мне едва исполнилось семь лет. Знаю, что она почти никогда не перечила отцу, который распланировал для нас всю дальнейшую жизнь. Мы должны были хорошо учиться, потом прилежно работать, правильно жениться и сделать все, чтобы Стины в результате стали настоящими белыми американцами, а не какими-то там «узкоглазыми». Сам отец сумел неплохо разбогатеть. Он начал с мебельной мастерской, унаследованной от своего отца, потом расширился до магазина, а затем сообразил, что выгоднее доставлять мебель, чем просто продавать ее. Арендовав несколько дешевых грузовиков, в конце концов он превратил свою компанию в успешного перевозчика, действовавшего по всему тихоокеанскому побережью, а также в Аризоне, Неваде и Юте.

Даже имена для детей отец выбирал с тщательным умыслом. Его самого назвали Робертом — хорошим рокочущим европейским именем. Старшего сына он назвал Джорджем. Не помню точно, то ли в честь Джорджа Вашингтона, то ли в честь английского короля Георга V⁶. Я бы совсем не удивился, если бы отец одинаково уважал их обоих. Второго сына, родившегося спустя год, было решено назвать в честь более современного американского президента. К сожалению, когда мой брат родился, в Белом Доме заседал Вудро Вильсон, а мой отец-республиканец скорей бы отрубил себе руку, чем назвал сына в честь президента-демократа. Поэтому при рождении брата нарекли Тедди в честь несравненного Теодора Рузвельта. Когда в 1921 году президентские выборы вновь выиграл республиканец Уоррен Гардинг, отец так обрадовался, что немедленно переименовал сына в его честь. Правда, Гардинг скоропостижно скончался всего спустя год, да и все его недолгое правление было ознаменовано скандалами, связанными с пристрастием к алкоголю и супружескими изменами. Мама иногда вспоминала, что после смерти Гардинга отец снова хотел сменить имя сына на Кальвин в честь вице-президента Кулиджа, но потом, видимо, смирился с непостоянством американской электоральной системы и махнул рукой. Так мой брат остался Уорреном.

Что касается меня, самого младшего и слабенького, то отец разрешил матери выбрать имя. Естественно, она нарекла меня в честь Дугласа Фербенкса⁷, от которого была без ума. Если отца это и возмутило, он не стал вмешиваться.

У меня с братьями с самого детства было мало общего. Дело не только в имени и в том, что я до семи лет был маминым любимчиком. Сказывалась и разница в возрасте. Джордж был старше меня на пять с половиной лет, а Уоррен на четыре. В детские годы это непреодолимая пропасть. Они оба были настолько похожи, что их часто принимали за близнецов — крепкие, коренастые со злыми черными глазами. Я же больше пошел в мать, унаследовав более светлый тон волос и глаза цвета фундука. Моя партнерша Лекси много лет уверяла меня, что азиатские корни, столь раздражавшие отца всю сознательную жизнь, — не более чем игра его воспаленного воображения. В моей внешности она никогда не замечала черты «полукровки», да и братья, если подумать, скорее могли сойти за «калифорниас»⁸ или итальянцев.

Джордж и Уоррен росли вместе и не обращали на меня никакого внимания. Когда они пошли в школу, я еще носил девчачьи платьица и чулки. Когда научились смолить самокрутки и украли бидон контрабандного виски из подвала владельца бакалейной лавки, я наслаждался стрельбой из рогатки по соседским кошкам. Я почти не заметил эпоху Сухого закона, которая для моих братьев стала самым романтичным приключением детства. Когда же я наконец распил на пустыре за гаражом мистера Мазарека первую бутылку теплого пива, которую разделил со своим одноклассником Игги Ломаксом, мои братья уже отрастили жидкие усики и вовсю ухлестывали за девушками. Потом они один за другим поступили в колледж, а я все еще жил дома и ходил в школу. Правда, оба решили ограничиться степенью бакалавра, после чего почти сразу нашли работу. Джордж устроился в банк, а Уоррена отец по знакомству определил в рекламное агентство, для которого выполнял транспортные заказы.

На меня впервые обратили внимание, когда, закончив колледж, я получил стипендию в Гарвардской школе права. Сын юрист — это было выдающееся достижение для семьи Стинов. Но едва я приступил к учебе, японцы атаковали Перл-Харбор, поэтому я, ни минуты не раздумывая, отправился добровольцем во флот. Именно тогда отец и братья впервые заподозрили, что с головой у меня не все в порядке.

После демобилизации пропасть между мной и родственниками стала еще шире, поскольку я отказался возвращаться в университет, а вместо этого поступил в полицию. За те годы, что я провел на флоте, братья успели укрепиться в обществе и остепениться. Джордж упорно полз по служебной лестнице в своем банке, пока наконец несколько лет назад не получил назначение в головной офис в Сакраменто. Он женился на подруге детства по имени Меган, которая быстренько подарила ему двух наследников. Я ничего не имел против Меган — она была уравновешенной и не скандальной, в меру гостеприимной и не в меру практичной. Правда, ее отличала некоторая склонность к занудству и высокомерию. В общем, идеальная жена для банкира и не менее идеальная мать будущих успешных Стинов.

Уоррен тоже женился. На дочери босса, причем поступил вполне по-американски, вскоре разорив своего тестя — поскольку перешел в более крупную рекламную фирму и увел с собой всех лучших клиентов. Видимо, жена отнеслась к такому повороту с пониманием. Забавно, что ее звали Маргарет. Я бы сошел с ума, запоминая, какую из моих невесток зовут Меган, а какую Мегги. К счастью, оказалось, что супруга Уоррена предпочитает сокращение Пегги.

В отличие от Джорджа они не сразу завели детей. Только после войны, когда Уоррен получил перспективное место в новом агентстве, у него родилась дочь. Сейчас ей должно было быть четырнадцать или пятнадцать лет. Я помнил, что имя девочке выбрали тоже какое-то претенциозное и нелепое. Памела? Патриция? Пенелопа? Во всяком случае, получилась какая-то очередная дикая парочка теперь уже из матери и дочери — Пегги и Пэм, что-то в этом роде. Как будто из комедийного шоу. Хотя Уоррен вроде бы не видел здесь ничего курьезного. Пока мы еще общались, он всегда с любовью отзывался о своих «девочках». Если честно, Пегги мне нравилась больше, чем Меган. Она с неба звезд не хватала, но была беззаветно предана своей маленькой семье, а Уоррену буквально смотрела в рот. Наверное, этим она напоминала мне собственную маму, поэтому я инстинктивно тянулся к ней на семейных сборищах.

А сегодня я неожиданно узнал, что Уоррен завел новую жену. Интересно, что станет с его дочерью Пэм или Пэт, если его осудят?

Примечания

6

Георг V (1865-1936) — король Великобритании, сын короля Эдуарда VII, внук королевы Виктории, отец королей Эдуарда VIII и Георга VI, дед королевы Елизаветы II. Был правителем во время Первой мировой войны, из которой Британия вышла победительницей. Имя Георг соответствует английскому Джордж.

7

Дуглас Фербенкс (18883-1939), одна из крупнейших звезд американского немого кино, основатель и первый президент Американской академии киноискусства.

8

Так называли жителей Калифорнии мексиканского происхождения, поселившихся там до того, как штат вошел в состав США.