На море шторма нет

Кеннет Дун, 2023

К частному детективу Дугласу Стину обращается студентка колледжа, у которой таинственно исчезла ее соседка по квартире Сью Льюис. Все обстоятельства указывают на то, что девушка просто решила уехать со своим новым парнем, о котором не хочет рассказывать ни строгим родителям, ни лучшей подруге. Но клиентка убеждена, что все не так просто, и что с ее соседкой случилось что-то плохое. В доказательство она показывает детективу заметку из газеты маленького калифорнийского городка Сен-Кристобаля, где описывается, что девушка, очень похожая на Сью, участвовала в вооруженном ограблении. По просьбе клиентки детектив Стин отправляется в Сен-Кристобаль, но там узнает, что единственный свидетель ограбления был накануне его приезда зверски убит, а на его теле оставлено загадочное и пугающее стихотворение.

Глава 2

Обрадовавшись тому, что теперь у меня есть потенциальная клиентка, причем, очевидно при деньгах, я собрался вернуться к прежнему занятию — чтению книги, лежащей раскрытой у меня на столе. На этой неделе я взял в библиотеке Томаса Харди² «Тэсс из рода д’Эрбервиллей». До этого я читал «Мэра Кэстербриджа» и «Джуда Незаметного» и начал уже немного уставать от этой суровой викторианской правды жизни.

Прочитав пару страниц, я вспомнил, что так и не решил, чем заняться сегодня вечером. Страданий бедной Тэсс оставалось еще страниц двести, так что я вполне мог остаться дома и закончить сегодня книгу. Размышляя над перипетиями отношений Дарбейфилдов и д’Эрбервиллей, я подумал, что вполне мог бы позвонить и собственным родственникам, отцу или братьям, с которыми не общался уже более четырех лет.

Точнее это они со мной не разговаривали. Для отца я перестал существовать в тот день, когда уволился из полиции. Сам он был американцем в третьем поколении и всю жизнь страдал из-за того, что в нашем происхождении угадываются какие-то азиатские предки. Возможно, китайские, возможно, японские — отец и дед не дали и шанса это выяснить, уничтожив все семейные архивы и фотографии, привезенные из-за Тихого океана во время эмиграции. Для отца всегда имело значение только наше американское будущее и американский успех.

Поэтому он, как чумы, боялся любой восточной диаспоры в Лос-Анджелесе, отправлял меня и братьев только в лучшие частные школы, которые мог себе позволить, торгуя мебелью. Для него было только два достойный занятия: юриспруденция и бизнес. Оба старших сына пошли по его стопам, закончили колледж и сейчас работали в даунтауне в финансовой сфере. Я же, чтобы угодить отцу, после колледжа поступил в юридическую школу, которую почти сразу бросил после Перл-Харбора, чтобы записаться добровольцем во флот. Отец мне простил этот глупый героизм, как простил потом и то, что я не стал возвращаться к учебе после демобилизации, а поступил на работу в полицию. Видимо, он уже видел своего сына в чине капитана.

Но, когда я все бросил, чтобы жить практически в нищете и выслеживать по углам неверных жен, он разорвал со мной все контакты и даже вырвал мои фотографии из семейного альбома. Об этом я узнал от братьев, которые первое время продолжали со мной общаться и пытались уговорить «одуматься». В конце концов нам всем это надоело. У них были семьи, милые женушки, дети, хорошая работа и налаженная жизнь. Меня они как будто побаивались, словно я мог принести деструктивную заразу в этот идиллический мир.

Когда я пытался вначале приходить на их вечеринки, то видел, как мои невестки непроизвольно округляют глаза, словно спрашивая «зачем он здесь?». Затем кто-то, набравшись смелости, подходил ко мне и, похлопав по плечу, говорил, что «скоро все наладится». Как будто у меня был лишай или диарея.

По крайней мере, отныне я был избавлен от того, что жены братьев постоянно подсовывали мне своих приятельниц с целью найти мне достойную спутницу жизни. Никому не нужен неудачник без полицейской пенсии. В итоги они прекратили звать меня в гости, постепенно мы совсем перестали созваниваться и узнавать, как дела друг у друга, и вполне были довольны установившимся статус-кво.

Так что я отбросил в сторону неожиданный порыв позвонить братьям и предложить сходить вечером куда-нибудь выпить. Еще четыре года молчания ничего не изменят в наших отношениях.

Я вновь откинулся в кресле и открыл книгу Харди. Тэсс как раз объясняла своему первому мужу, почему она в его отсутствие вышла замуж за другого. Я ничего не знаю про викторианскую Англию, по пока что мне казалось вполне правдоподобным, что главный враг девушки в этой книге — ее собственный язык. Умей она вовремя промолчать, и половины описанных несчастий с ней бы не случилось.

В итоге я все-таки дочитал книгу до самой трагической развязки, потом закрыл контору, сходил перекусить, а затем один отправился в кино на «Стрельбу в коррале О-Кей» с Бертом Ланкастером и Кирком Дугласом³. Габриэле этот фильм все равно бы не понравился.

На следующий день, надев лучший и почти не мятый костюм и самый дорогой галстук я отправился к «Максимиллиану». Метрдотель все равно посмотрел на меня, как на попрошайку, ясно дав понять, что я ошибся дверью.

— У меня назначена встреча с мисс Бальтазар, — пояснил я. — Меня зовут Дуглас Стин.

Метрдотель не изменил своего мнения обо мне лично, но кивнул официанту.

— Рудольф вас проводит.

— Следуйте за мной в кабинет. Мисс Бальтазар вас ожидает, — почтительно сказал официант и повел меня влево от фойе, так что мы оказались на мраморной лестнице, которая вела на второй этаж. Там тоже был холл с арками, от которого расходились задрапированные ширмами коридоры, заканчивающиеся отдельными кабинетами.

Как я выяснил позднее, у «Максимиллиана» было две ипостаси: парадная — предназначенная для тех, кто хотел стать героем светской хроники, участвовать в вечеринках, ужинать на виду, встречать знаменитостей или старых знакомых. И тайная. В тиши отдельных кабинетов на втором этаже можно было провести встречу акул бизнеса, голливудских боссов или актеров, которые на публике изображали заклятых врагов. От лестницы, минуя центральный холл внизу, даже вел тайный выход с другой стороны здания ресторана, так что репортеры и обычные посетители могли и не знать, кто обедает у них над головой.

Рудольф деликатно постучал в дверь одного из кабинетов.

— Заходите, — раздался голос, показавшийся мне смутно знакомым.

Рудольф открыл передо мной дверь.

За столиком, внимательно изучая меню, сидела худенькая девушка в шелковой полосатой блузке и черном берете, лихо надетом на волосы медового оттенка, постриженные под пажа.

Хоть у меня и не было фотографической памяти ее матери, я сразу же узнал темные васильковые глаза и слишком крупные черты лица. Ее рот сразу же расплылся в огромной улыбке:

— Добрый день, мистер Стин! Вы меня помните?

— Лекси! — удивленно воскликнул я.

Примечания

2

Томас Харди (1840-1928) — крупнейший писатель поздневикторианской эпохи, основное действие его романов происходит в сельской Англии. В своих произведениях Харди анализирует пороки человеческой натуры, а также господство судьбы над волей людей.

3

Фильм 1958 года посвящен одной из самых знаменитых перестрелок в истории Дикого Запада, произошедшей 26 октября 1881 года в городе Тумстоун между шерифом Уайеттом Эрпом и его братьями и ковбойскими кланами Клейборнов и Клэнтнонов. В Голливуде было снятом множество фильмов об этом событии, в первых из них сам Уайетт Эрп выступал консультантом.