Племянница жены

Катя Лоренц, 2021

– Куда-то собралась? – спрашиваю охрипшим от возбуждения голосом. – Я уезжаю. Худенькие плечики расправляются. Она с вызовом смотрит на меня. – Я так больше не могу. Ты и то, что между нами было… Всё это мерзко и неправильно! – Снежа, – ласково говорю. Провожу носом по ее виску, хватаю за талию. Она отталкивает меня. – Миша, как ты думаешь, каково мне? После всего того, что между нами было. Спать здесь, зная, что за стенкой ты в одной постели с ней! Моей тетей! Я. Уеду. Сейчас. – Я тебя не отпускаю! *** Поднимаю её на руки и, не слушая возражений, несу на кровать. Она обжигает холодным взглядом. Наглая строптивая Снежинка свалилась на мою бедную голову и свела с ума. Нам нельзя быть вместе. Она мое табу. Я старше – она племянница жены. Но что делать, если только рядом с ней чувствую себя живым? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Михаил

Я все решил. Остаюсь с женой и перестаю думать о ее племяннице. Легко сказать, а на деле так не получается. Она уезжает с этим Денисом, с сопляком гребаным. Я, как загнанный зверь, мечусь по квартире, места себе не нахожу. Липну к окну, опять курю, хоть и бросил давно. Смотрю, как она садится в машину, и наши глаза встречаются. Хочется бежать туда, выдернуть её из машины мажора, забрать себе. Но как я это объясню жене?

Хорошо, что Вика не замечает, что со мной творится, хотя тут и полная дура бы все поняла. Хватило бы одного взгляда на нас.

У нее свои заморочки. Она с отдыха такая вернулась, сама не своя. Вроде улыбается и разговаривает, как прежде, но стоит мне отвернуться, в себя уходит. Ногти грызет и смотрит в пустоту затравленно. Нормальный бы муж поинтересовался. А я не могу. Мозг сверлит одна мысль: она сейчас с ним. И ему она может позволить всё, о чём мне остаётся только мечтать.

Вика сидит в спальне, щелкает кнопки на пульте, не смотрит на меня.

— Да блядь! Сколько можно кататься то?

— Ты про Снежану? Так чего тут такого? Молодые. Взрослая она уже. Даже если и позволит что, нам то какое дело? — есть мне дело. От её очевидных выводов, мышцы напрягаются и кости выворачивает.

— Я прогуляться.

Стою возле подъезда, не знаю что делать. Где их искать. Куда он ее повезет? В свой дом? Набираю номер Олега, его отца. Поговорив минуту, спрашиваю о Денисе.

— Да достал уже сынок. Опять с какой-то шалашовкой обтирается. Мать вон успела ему пачку презиков в карман сунуть. А то знаешь, догуляется, подцепит какую-то заразу, а потом по вениричкам его таскай. Или еще хуже. Найдется провинциалка какая-то, по-быстренькому залетит, ради алиментов, — я так сжал челюсть, что раздался скрежет. Не помог звонок, только хуже стало. Теперь я представлял все в ярких красках. — А у самого как дела? Как жена?

— Нормально все. С отдыха только вернулась.

— Одну отпускал?

— Нет, с подругой.

— Ой зря, Миха. Гульнет там, а тебе потом рога спиливай.

— Да не такая она, — а вот я, совсем умом тронулся. Знатно меня так колбасит от ее племянницы.

Попрощавшись с Олегом, достаю ещё сигарету. Делаю затяжку, но никотин не приносит должного облегчения. Подъезжает машина Дениса. И я вижу, как он наклоняется к ней.

Не похожи они на любовников, она отворачивается, не позволяет себя целовать. Я ликую. У них ничего не было. А потом чмокает его в губы. Выпросил таки, мерзкий сопляк.

Хочется морду его нахальную разбить. И ведь все равно что знаю его с пелёнок. Она идёт, старается не смотреть, а я взглядом скольжу по стройным ножкам, перехожу к плавно виляющим бедрам. Ревность рвет остатки здравомыслия прижимаю её, она сопротивляется, когда накидываюсь на губы цвета спелой вишни, выпиваю её стон, и зверею ещё больше. Пальцы сами скользят по голой ноге подбираются к заветной цели, где все горячо и жаждет меня.

Она отталкивает, я так опьянен ей, что легко поддаюсь, не ждал сопротивления. Она отвешивает мне пощечину и смотрит своими ведьминскими зеленными глазами.

— Снежана… — тянусь к ней, она качает головой, по щекам бегут слезы. И она забегает в подъезд.

Тру горящую щеку. Права. Заслужил пощечину. Если бы не остановила меня, то поимел бы ее прямо тут. Я то взрослый мужик, должен был держать себя в руках, но когда она рядом, головой совсем не думаю.

Захожу в квартиру. Жена встречает меня в коридоре и шепчет:

— Прав ты был, не нужно было её отпускать. Вернулась со свидания вся в слезах. На мой вопрос, что случилось. Разревелась и заперлась в комнате. Тебе нужно поговорить с Денисом. Нельзя так с ней. Хорошая девочка.

И не могу сказать, что мажор то не причем. Это все я.

Когда жена уходит, подхожу к ее комнате, поднимаю руку и замираю. Я последний человек, которого бы она хотела видеть сейчас.

Снежана

Прижимаюсь спиной к двери, ноги не подчиняются. Слышу разговор Вики и Миши, удаляющиеся шаги тети.

Я чувствую, как он стоит за дверью, сердце замирает в груди. Не открою. Ни за что. Не могу его видеть.

Он — опытный мужчина, умеет вскружить девушке голову. Особенно такой неопытной, как я. Эгоист! Думает только о себе, не понимает, как ломает меня. Вика меня буквально с улицы подобрала, и я не могу с ней так поступить, переспать с ее мужем.

Утром хозяин мойки присылает сообщение, что на работу приходить не нужно. И я позволяю себе невиданную роскошь — отсыпыться целый день.

Потягиваюсь в кровати и тут же вскакиваю. Вся комната в дыму. Пожар, первое что приходит на ум.

Бегу на кухню, закашливаюсь от дыма. Он идёт из духовки. Открываю окно настежь, достаю из духовки черный уголек. Высовываюсь в окно до половины, дышу. Смотрю, как на парковку подъезжает автомобиль, и из него выбегает Вика.

Нормально? Поставила мясо, а сама ушла.

— Ох, ты ж! — причитает она над куском бывшего мяса.

— Что хоть хотела сделать?

— Мясо запечь к приходу Миши. В магазин бегала за вином, хотела нам романтик устроить. Ну, ты понимаешь. Свечи и все дела. — Отворачиваюсь. Мне стыдно смотреть ей в глаза.

— А что за машина тебя подвезла?

— Охранник подвёз. Снежана, помоги, пожалуйста, с ужином. Я ничего не успею до прихода мужа.

— Хорошо, — в конце концов это моя плата за приют. Вика подходит ближе.

— У меня просьба. Не могла бы ты сегодня погулять? Ну ты понимаешь, чем мы займемся после ужины, — её слова осколками врезаются в грудь. У них все хорошо. Романтика, свечи. Это все с женой. А меня можно потискать возле подъезда, пока никто не видит. Обида леденит душу.

Я нацепила на лицо искусственную улыбку.

— Без проблем. Тем более я сегодня работаю. Уйду пораньше.

— Спасибо тебе, — Вика обнимает меня. Я стою, как истукан.

Она же моя тетя, единственный родственник, который хочет со мной общаться. Есть еще отец, но я не уверена, что он знает о моем существовании и ему плевать.

— Можешь запечь мясо? А то мне ещё в порядок себя приводить.

— Конечно, — пока Вика наводит марафет. Запекаю мясо и ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы ему понравилось, хочу готовить для него. Помогаю ей накрыть на стол. Как только все приготовлено, ухожу из дома.

На работе все идет из рук вон плохо. Перепутала и принесла не тому заказ. То и дело думаю о том, что Михаил сейчас ужинает вместе с женой, смотрит на нее так же, как на меня, потом они идут в спальню…

Мне хочется сбежать, не видеть никого, найти уединенный уголок и дать волю слезам. Запрещаю себе думать о нем, терзать себя, вспоминать его поцелуи, настойчивые ласки и то, как мое тело реагирует на него.

В ВИП комнате один постоянный клиент ловит меня за руку. Я много слышала нехорошего о нем. Что он приходит сюда, чтобы подцепить девушку, и не всегда спрашивает согласия.

— Во сколько кончается твоя смена? — он водит большим пальцем по запястью, вызывает мурашки отвращения и смотрит на меня.

— Какое вам дело? — вырываю руку из цепкого захвата.

— Эй, прошмандовка. Как ты со мной разговариваешь? Ты хоть понимаешь кто я?

— Мерзавец?

— Слышь, дерзкая. Не боишься, что поплатишься за слова? — очень боюсь, но и улыбаться и позволять делать с собой все, что ему захочется не могу.

— Все претензии к моему другу, владельцу клуба. Позвать его?

— Ладно. Гуляй. Пока, — это «пока» изрядно напрягает.

Смена кончается рано утром. Машины разъезжаются одна за другой. Я обхожу Гелендваген. Дверь черного танка на колесах распахивается, и оттуда вылезает тот мужик.

— Пора платить по счетам, детка. — в его липком, похотливом взгляде вижу, что он хочет со мной сделать. Сердце бухается в пятки. Я пячусь и хочу убежать, но двухметровый громила, с татуировкой на костяшках «Вася», хватает меня за талию и тащит к авто.

— Пусти! Помогите! — но люди делают вид, что ничего особенного не происходит. Подумаешь, человека похищают. Всем есть дело только до своей драгоценной шкуры, а что будет с простой официанткой — плевать. Кусаю его за руку.

— Ах ты сука! — он бьет меня наотмашь, так сильно, что я падаю на колени, больно ударяясь коленными чашечками. Слезная завеса не позволяет мне рассмотреть, как какой-то мужик бьёт Васю. Кулаком, потом коленом. Когда тот падает, начинает наносить удары ногой.

Миша. Он приехал.

— Что рассеялась? — он дергает меня вверх.

— Нога, — шиплю я, опираясь на его плечо. Михаил подхватывает меня на руки.

— Я же говорил — увольняйся! Но ты же упрямая, как сто баранов.

Он в таком бешенстве, что я не хочу с ним спорить. Утыкаюсь носом в его шею. И шепчу:

— Спасибо.

Мне нравится, как он пахнет. Парфюм с древесными нотками и чем то ещё. Дурманяще. Пахнет его кожей.

Пользуясь моментом, затягиваюсь волнующим ароматом, напрочь забываю о ноге и о том, что решила держаться на расстоянии.

— Какая же ты дурочка, Снежа, — от его слов я таю и прижимаюсь ближе.

Михаил

Сегодня Вика постаралась. Приготовила мое любимое мясо, свечи по всему дому. Вышла ко мне в откровенном платье. Понимаю, хочет наладить наши отношения, которые дали трещину, надо как-то помочь ей в этом. Нужно. А сам сижу и листаю Инстаграм Снежаны. Зависаю на ее фото в купальнике, с незнакомым мне хмыре, который пялится на ее сиськи. Мудак! Фото прошлогоднее. Что там случилось? Он нравился ей? Был у них секс?

— Миша! — зовёт Вика.

— Что? — отрываюсь от экрана телефона. Она смотрит на меня недовольно.

— Ты какой-то странный в последнее время. Это из-за Снежаны? Я понимаю, тебе не нравится она и ее присутствие в нашей квартире, — ой не правильно ты все поняла, Вика. — Может шампанское хоть нальешь? — я откупориваю бутылку и разливаю шипучку по бокалам.

— Кстати про Снежану. Где она?

— На работу ушла. В клуб, — я сверлю Вику взглядом и залпом осушаю бокал. Опять этот клуб! Я ведь просил ее уволиться! Ходит перед напившимися мужиками в этом наряде проститутки.

— И ты отпустила? — встаю, опираюсь на стол, нависаю над женой.

— А почему собственно я должна была запрещать? Она взрослая…

— Не говори мне очевидные вещи, — мерю комнату шагами. — Ты хоть видела этот клуб? Знаешь зачем туда приходят?

— Мне помнится это клуб твоего друга. Я стараюсь, готовлюсь к твоему приходу, а ты все о моей племяннице. Ты даже не замечаешь меня, мою прическу, нового платья. Не интересуешься мной. Знаешь что, дорогой? Ты сегодня даже не смей заходить ко мне в спальню! И о сексе можешь забыть на ближайший месяц.

— Что? Я теперь у тебя ещё и секс выпрашивать должен? А не пошла бы ты!

— Прекрасно! И пойду! — Вика кинула в меня салфеткой, ушла в спальню, громко хлопнув дверью.

Не то чтобы мне хотелось жену, но её эти замашки. Это край.

Спускаюсь во двор, завожу машину, гоню на всей скорости по ночному городу. Думаю о том, как мы пришли к такому? Я не помню, когда это началось. С каждым днем мы все дальше и дальше друг от друга. И дело даже не в Снежане. А в нас самих. Сможем ли мы все вернуть? А главное, хочу ли я все начинать сначала?

За окном начинается рассвет. Я сам не замечаю, как подъезжаю к клубу «Падший ангел». Я не собираюсь входить, следить за ней. Просто убежусь, что со Снежаной все в порядке. Что она нормально доберется до дома.

Вижу, как Снежану тащит какой-то козел и во мне закипает гнев. Я даже плохо помню, что делал. Пришел в себя, когда она такая хрупкая и нежная льнула ко мне и шептала: Спасибо.

Пристегиваю её. Мы едем минут десять. Просто колесим по городу. Домой не хочется. Она запрется в своей комнате, будет избегать меня. Паркуюсь возле магазина, достаю аптечку. Снежана молчит всё это время.

— Дай я посмотрю, — кладу ногу себе на бедро и достаю из бардачка нож.

— Что вы делаете? — спрашивает она, когда я отрезаю кусок порванных джинс, освобождаю рану. Промываю ее перекисью.

— Ай, — она вздрагивает, дую на рану, как маленькому ребенку.

— Потерпи, малыш. Сейчас пройдет.

— Миша, не нужно, — она впервые назвала меня так. Миша. Мне нравится. Наши глаза встречаются, воздух наэлектризовался, ее грудь часто вздымается, венка на шее бьется быстрее, а чувственный ротик открывается, выпуская воздух.

Я сам тянусь к губам, проталкивая язык внутрь, а она покорно принимает. Залажу под толстовку руками, сжимаю остро торчащий сосок. Она стонет, притягивает меня к себе. Дурею от этого звука. Желание разливается по телу обжигающим жаром. Взять, присвоить. Зацеловать, так, чтобы все мысли исчезли. Видеть этот животный голод в ее глазах. То, что она будит во мне — бесконтрольно. Дико. Пьянею от нее. Она, как яд проникает в кровь. Невозможно устоять.

От мысли, что мог не приехать и случилось бы страшное — схожу с ума. Сломали бы мою снежинку. Поцелуй становится нежным.

— Миш, — она упирается ладошкой в грудь, где бешено стучит сердце. — Мы не должны.

— Почему? — кусаю ее за шею, она откидывает голову назад.

— Потому что ты женат. Я не могу так, — отстраняюсь. — Нам нужно домой. Там Вика. Она ждёт.