Мамочки и папочки

Катрин Корр, 2023

Чтобы хоть как-то справиться с финансовыми проблемами, Лея безвылазно работает официанткой в баре. Кажется, будто весь мир против нее, но вдруг случается чудо… Гость бара делает ей сумасшедшее предложение, способное махом решить все её трудности. Всё, чего хочет от нее Янис – ребенок, которому она станет любящей мамой. Только вот заниматься его воспитанием Лея будет в одиночестве, поскольку Янис серьезно болен и утверждает, что жить ему осталось чуть меньше года. Но взамен он обещает, что подарит ей жизнь, лишенную каких-либо забот. Помехой этому не станут даже его родственники, поскольку у него их просто нет. Разве это не отличный шанс, чтобы затеряться в райском курортном городке, жить на берегу теплого моря и вести спокойную жизнь? Особенно, когда одиночество и бегство от прошлого Лее крайне необходимо. И, когда в один из беззаботных летних дней на пороге её дома возникает враждебно настроенный мужчина, называющий себя родным братом Яниса, Лея начинает понимать, что они с дочерью угодили в очень запутанную и коварную игру.

4

Эту ночь я провожу в комнате Мари и несколько часов подряд таращусь на россыпь неоновых звезд на потолке. Чтобы наклеить их, понадобился целый день. Моя малышка рисовала в своем толстом альбоме цветы и с восторгом смотрела, как я взбиралась на стремянку и лепила всю эту красоту.

Дядя. Какой к черту дядя? Бабушка и дедушка! Родственники! Откуда, если Янис заверил меня, что у него почти никого не осталось? Те, кто есть, живут в Европе, а связь с ними он не поддерживает. Не поддерживал.

— Странно всё это, — говорит Элина за завтраком. Вчера мы почти не обсуждали произошедшее, поскольку обе, как глупые подопытные мыши, попали в тупик, и не понимали, как из него выбраться. Мы даже и не поужинали толком. — Какой-то старший брат Яниса явился сюда, спустя пять лет? Брат, о котором он ничего тебе не рассказывал? Через пять лет? — повторяет она одно и то же, потому что, черт возьми, всё это действительно не укладывается в голове. — Ты веришь в существование какого-то письма?

— Я не верю, что Янис мог так поступить со мной, — отвечаю, размешивая сахар в кружке с чаем. — Мы хоть и были знакомы всего ничего, но стали близки друг другу. Если этот Витан и впрямь его брат, тогда почему за все те десять месяцев, что мы провели вместе, Янис ни разу не упомянул о нем?

— Значит никакого брата у него не было и нет. Или, — смотрит на меня Элина, — Янис был превосходным лжецом.

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Он не мог так поступить со мной. Янис болел и знал, к чему всё шло… Зачем бы ему это делать?

— Но тогда откуда же Витан знает о тебе? Что тебя отчислили за неуплату. Что ты осталась без крыши над головой и скиталась из одной общаги в другую! — Голос Элины срывается. Виноватый взгляд замирает на моем лице. — Извини меня.

Делаю вид, что мне не горячо, не холодно. Но по правде, я ненавижу, когда даже жалкие обрывки тех мрачных и постыдных для меня дней всплывают в памяти.

— У него часы на правой руке.

— Что? — не понимает меня подруга.

— Янис носил часы на правой руке. Однажды я спросила, почему? Ведь принято носить на левой вроде как. А он ответил, что правая рука — главная. Она пишет, перелистывает страницы, наносит удары и совершает множество других действий. Разве она не заслужила полезное украшение?

— Ясно. Так и к чему это?

— К тому, что Витан тоже носит часы на правой руке.

— Ну, — усмехается Элина, — это не показатель их родственных связей. Но я понимаю, почему твой взгляд подмечает такие детали. Ты вроде и уверена в честности Яниса, но в то же время не можешь оставить без внимания имеющую место быть вероятность обратного.

Поднимаю лицо навстречу слабому утреннему ветерку. До вчерашнего дня завтраки на террасе делали меня ещё счастливее, чем я есть. А теперь это просто крепкий кофе с видом на густой зеленый газон, который нужно подстричь через пару дней. Поганое настроение не позволяет насладиться привычной красотой.

— Между нами с Янисом были отношения, которых я никогда не могла себе и представить. Сначала на бумаге, — вспоминаю ту себя, у которой почти не осталось иного выхода. Недоверчивая, раздавленная и не видящая солнца впереди, я рискнула спрыгнуть с высокой скалы в глубокое и ледяное море. А оно оказалось теплее объятий родных стен. — А потом вот так — вживую. Глаза в глаза, — смотрю на Элину. — Мы стали настоящими друзьями в условиях чрезвычайно ограниченного времени, но с огромнейшим списком целей и задач. Я даже не помню, в какой момент времени все эти формальности перестали иметь значение лично для меня. Черт возьми, мы так много говорили обо всем на свете! — не выдерживаю натиска собственных мыслей. Выхожу из-за стола и прижимаюсь животом к деревянному ограждению, по которому изящно плетется пышная красавица роза. — Если бы у него была семья, родители, брат, разве он не сказал бы мне? Ведь это важно! Я носила под сердцем его ребенка и он не сообщил бы мне об этом?

— И свалился же этот тип на наши головы! — вздыхает Элина.

— Я всю ночь не спала. Пыталась найти объяснение пугающей информированности этого… «брата», но всё действительно сводится к тому, что это «заслуга» Яниса. Если Витан и правда его брат, который хочет познакомиться с племянницей… — Мне совсем не нравится, как это звучит. Моментально застревает ком в горле, клыки заостряются, как у вампира. — Тогда это желание объясняет его молчание, продлившееся почти пять лет. В таком случае, Витан и впрямь только на днях узнал о нас с Мари.

— Но от кого узнал, если Яниса нет?

— Понятия не имею. Может, какой-нибудь друг помог или… Черт! — Мои пальцы больно впиваются в плечи. — Почему он не рассказал мне о своей семье? Сколько же мы говорили, сколько гуляли и трещали без умолку, а он… — Поворачиваюсь к Элине. Смесь тоски и разочарования оседают в душе. — Почему же он не рассказал мне?

— Тогда ответь на тот же вопрос. — Подруга склоняет на бок голову и яркие завитушки падают на её бронзовое лицо. — Почему ты не рассказала ему о своей семье?

— Это не одно и то же, — тут же отворачиваюсь. — У меня-то её действительно не было.

— Но она была, Лея. И есть до сих пор. Очевидно, как и у Яниса.

— Давай, не об этом!

Элина терпеливо вздыхает.

— Ты пробовала найти Витана в Интернете?

— Разумеется, — отвечаю сквозь зубы.

— И-и?

— Если они с Янисом родные братья, значит фамилия у них одна. Либо Витан Миллер никогда не регистрировался ни в одной социальной сети, либо у него другая фамилия, а это значит, что я потратила целую ночь своей жизни на бессмысленные поиски, бессмысленные убеждения и слишком тревожные мысли, потому что на моих нервах решил поиграть настоящий мошенник! Правда… Попадались огромные статьи о каких-то зданиях… Я только глазами пробегала, потому что там всё очень заумным языком написано. И этот архитектор Витан Миллер.

— Но ты ведь не считаешь его мошенником, — говорит Элина после продолжительного молчания. — Обидно, конечно, что с такой привлекательной внешностью, он совершенно не располагает к себе. По правде говоря, Витан отталкивающий. И я была в ужасе, когда ты заявила, что выцарапаешь ему глаза. Не сомневаюсь, что ты любому наваляешь, кто посмеет приблизиться к Мари, но до этого хулигана нужно ещё допрыгнуть! — Бросив взгляд через плечо, встречаюсь с доброй улыбкой заостренных губ. — Знаю, ты рада, что я здесь.

— Читаешь мысли, — соглашаюсь.

— А они с Янисом похожи?

— Сложно сказать. Когда мы познакомились, он уже выглядел нездоровым. Но он тоже был высоким, темноволосым, кареглазым.

— А фотографии? Ты видела, каким был Янис до болезни?

— Нет. Я не изъявляла желания, потому что не хотела, чтобы он сравнивал себя прошлого и настоящего. Я видела, что он был очень одинок. И чем скорее увеличивался мой живот, тем глубже становилась печаль в его глазах. Он как будто испытывал тоску вовсе не по своей привычной жизни, в которой дорогой алкоголь и деньги лились рекой. Его угнетало что-то совсем другое.

— И тебя это не насторожило?

— С чего бы? И моя душа в тот период переживала не самые лучшие времена. Да и я уже была беременна. Этот дом официально стал моим, а все пункты нашего договора Янис выполнил раньше установленных сроков. Мы много общались, гуляли по пляжу, смеялись… Нам было очень хорошо вдвоем. Янис всё время называл меня «пузатой мамочкой», — улыбаюсь воспоминаниям. — «О-хо-хо! Сегодня пузатая мамочка стала ещё больше! Надо срочно купить огромные хозяйственные весы, а то домашние скоро треснут»! — смеюсь я, смахнув одинокую слезинку. — У меня не оставалось повода сомневаться в нем. Мне было очень хорошо с ним.

Элина снова вздыхает и становится рядом. Ещё только утро, а солнце уже поджаривает волоски на коже рук. Разговор о Янисе перенес меня в прошлое, в котором со мной случилось настоящее чудо. Именно он стал им для меня. Даже сейчас мне становится страшно от мысли, что в ту ночь, когда я выслушала его странное предложение, я могла сделать иной выбор. Что со мной было бы сейчас, окажись я тогда не такой смелой?

— Этот разговор расстроил тебя, — констатирует Элина, легонько подтолкнув меня плечом. — О чем ты думаешь?

— О том, что даже если этот Витан и впрямь родной брат Яниса, о котором он мне не сообщил, для меня это не имеет никакого значения. Я до конца своих дней буду благодарна Янису за всё, что он сделал для незнакомки в баре, которая слишком громко рыдала в женском туалете. Если он последние месяцы своей жизни посвятил ей, а не семье, значит на то была веская причина. В любом случае, нас с Мари это не касается. Она носит мою фамилию, а в свидетельстве о рождении нет никаких данных об отце. Янис сам настоял на этом, чтобы мы могли спокойно путешествовать по миру, а я не бегала по нотариусам и прочим конторам за всякими разрешениями. Он всегда хотел максимально упростить нашу жизнь, и я ничуть не сомневалась в искренности его намерений.

— Возможно, что это не единственный аргумент, почему он был «за» прочерк в графе «отец», — задумчиво говорит Элина. — Ты ведь помнишь, что Витан сказал вчера…

— Да, — перебиваю, устремляя воинственный взгляд вперед. — И это тоже стало причиной моей бессонницы. У него нет никаких прав на Мари. Ни у кого, черт возьми, — поджимаю губы. — Я её мама. Я единственный родитель. Для Яниса было важно само появление его ребенка на свет, а не формальности. Поэтому пусть засунет в задницу свои нелепые хотелки. И вообще, хватит уже об этом, согласна? Ты здесь уже второй день, а мы всё ещё говорим о моей жизни. Расскажи мне, как твои дела на работе? Куда поедешь после отпуска?

— Лея, — улыбается Элина, проведя рукой по моим распущенным волосам, — у меня всё, как всегда. А вот у тебя действительно появились горячие новости. Даже, если мы заговорим обо мне, ты всё равно будешь продолжать думать об этой ситуации с братом Яниса. Я видела его сегодня.

Вытаращиваю глаза. Мне становится дурно, что этот тип может прямо сейчас ошиваться в нашей округе.

— Я решила пробежаться около шести. Добежала до набережной, купила мороженое и села на лавочку, чтобы полюбоваться пришвартованными яхтами. Как вдруг на дороге останавливается машина скорой помощи и из нее выходит врач, который вчера была у нас. Я её по обуви узнала. Розовые в белый горошек кроксы. Она и какой-то мужчина поднялись на яхту с величественным названием «Черный бриллиант», а спустя минут двадцать сошли на пирс. Оказывается, наш новый знакомый живет на той яхте и ему нездоровится. Подцепил этот здешний вирус.

— «Живет на яхте»?

— Ага. А я думала, что у таких шишек есть свои личные врачи. Я вот, что подумала, если он живет на яхте, значит он не отсюда и приехал сюда на время…

— Прошу, давай поговорим о чем-нибудь другом! — возвращаюсь к столу, испытывая усталость от этого разговора. Вдруг вижу сонную, но улыбающуюся мордашку, торчащую между открытыми стеклянными дверцами. Волосы взлохмачены, на щечке красное пятнышко. — Солнышко! Ты проснулась! Как ты себя чувствуешь?

Мари обнимает меня, а я так сильно прижимаю её к себе, будто боюсь, что вот-вот и её у меня вырвут из рук.

— Можно мне овсяную печеньку? — шепчет мне на ухо.

— Только если угостишь ею меня.