Летаргия

Кати Беяз, 2020

Случалось ли у вас такое, что сюжет из сна однажды стал неотъемлемой частью вашей жизни? Более красочной, более эмоциональной и более реальной жизнью, чем та, в которой вы живете? Сон, как яркий осколок стекла в безликом витраже, преображает серые будни, вырывает из реальности и толкает героиню на поиски ответов. Что, если жизнь во сне реальна, а события связаны? Возможно, для человеческого сознания не существует границ и препятствий. А может подобные сны – это всего лишь чей-то научный эксперимент? Роман "Летаргия" не является реальной историей, но состоит из вполне реальных снов вполне реальных людей. Некоторые принадлежат лично мне – автору сего творения, но большинство было мной позаимствовано. Если вам показалось, что герои романа «Летаргия» похожи на известных или знакомых вам людей, знайте – вам просто показалось. Эта история про волны, но не морские. Про вполне реальный мир, которого нет на карте… И про любовь.

Глава 3

Глеб

Я не сразу поняла, что в дверь стучат, отвечая на сообщение Марии:

«Прошу вас встретиться и обсудить…»

«Нет».

«Давайте обсудим все при встрече. Предлагаю пересечься в городе для беседы за чашечкой кофе!»

«Да, так лучше».

Я отправила сообщение и крикнула:

— Входите!

Дверь открыл худощавый парень, довольно стильной наружности и совершенно неопределенного возраста.

— Прошу, присаживайтесь, — я указала на кресло и посмотрела в свои записи.

Парню было двадцать три, он просил называть себя Дин и страдал бессонницей.

— Дин, — обратилась я к парню, — желаете чай или кофе?

— Кофе, — ответил он, усаживаясь в кресло.

— Опять не спали? — я направилась на кухню.

— Угу, — кивнул он и достал из кармана телефон.

Телефон загорелся, и Дин ловко нажал на какое-то приложение. Оно открылось, чуть ярче озарив его серьезное лицо. Брови парня нахмурились, правая рука чуть заметно затряслась и скользнула по всплывшей экранной клавиатуре.

— Вам с сахаром? — намеренно тихо произнесла я.

Он не ответил, лишь набирал из букв слова, а из слов предложения.

— Дин! — на этот раз крикнула я, и он поднял озадаченный взгляд. — Там что-то важное?

— Нет, просто в Интернете кто-то снова не прав, — он постарался улыбнуться, озвучивая знаменитую шутку.

Готовя Дину кофе, я уже точно знала, почему он не спит по ночам.

— Дин? — я подала ему кружку горячего напитка.

— Ммм? — он поспешно убрал телефон в карман.

— Вы часто посещаете Интернет?

— Эм, — он почесал в уголке глаза. Именно так мозг берет время на обдумывание заведомо ложного ответа. — Нет, не часто. Так же, как и все, — время от времени залезаю проверить.

— Проверить что?

— Ну, может, написал кто-то, — он снова выдавил маскирующую эмоции улыбку.

— Эти диалоги как-то влияют на вашу жизнь? Они личного характера, а может, об учебе?

— Эм, личного? Нет. Там все нормально, у меня есть девушка, и мы каждый день встречаемся лично. В чатах, там, скорее, своя атмосфера, что ли. Если вы понимаете, о чем я?

— Хм, нет, не понимаю! А о чем вы?

— Ну вот, что есть честь и бесчестие, правда и ложь, добро и зло…

— Кхе, — я снова поперхнулась, на этот раз напитком и вовсе не из-за Ларри. — Простите, что?

Дин мотнул головой и уставился на меня, будто сам не понимал, что именно из всего сказанного смущало и резало слух.

— Вы общаетесь в Интернете с людьми, выясняя, что есть эти вечные понятия?

— Да…

Мои слова снова не вызвали в нем ни тени сомнения.

— Дин, но ведь все люди разные! Вы не глупый человек, наверняка, слышали об этом?!

— Люди разные, но понятия для всех одинаковые, — он чуть подался вперед, словно доверял мне секрет.

— Нет, Дин. Все разное, от образа жизни и мышления до ценностей и вечных понятий.

— Нет, постойте, но добро и зло ведь различимы? — он, наконец, наложил руки друг на друга открытыми ладонями, что означало — его мозг был готов принять новую информацию.

— Вы расстаетесь со своей девушкой сегодня — это хорошо или плохо?

— Это плохо и для меня, и для нее, потому что мы любим друг друга, — уверенно ответил Дин.

— Но для того, кто давно безнадежно влюблен в вашу девушку хорошо, не так ли?

— Все так, но на чужом несчастье счастья не построишь…

— Тогда женитесь!

— Обязательно, в будущем!

— Нет, — отрезала я. — Женитесь сегодня!

— Мы еще не окрепли как пара, — уставая от меня, начинал ерзать Дин.

— Что значит, не окрепли как пара?

— О, боже, вам все надо пояснять! — сорвался он.

Я лишь поджала губы и развела руками.

— Нам надо проверить чувства и тогда уже переходить к такому ответственному шагу, как брак.

— А если чувства не выдержат проверку временем?

— Ну, тогда расстанемся.

— То есть сегодня для вас расставание с девушкой — событие негативное. Но в будущем оно может приобрести позитивный оттенок? Так?

Дин помолчал, словно еще раз проверял на верность свои утверждения, и вскоре одобрительно кивнул.

— То есть сегодня вы готовы бороться за эту правду, что расставание есть зло. Но спустя время вы способны признать, что оно во благо?

— Ну, я ж говорю, все зависит от обстоятельств — пройдут ли чувства проверку временем, — уже глядя в пол, убеждал меня, а заодно и себя, Дин.

— Вот видите! Сегодня одно событие есть зло, но спустя время оно становится добром. Так есть ли смысл биться за понятия добра, которые мало того что не являются добром абсолютно для всех и каждого, так еще и завтра могут превратиться в зло?

Дин вздохнул:

— Так что делать?

— Если вы хотите становления в обществе, вам надо выбрать другой путь, потому как этот вас изнуряет.

— Какой? — Дин забыл про кофе и закопал тонкие пальцы в безупречную укладку.

— Там, где вы перестанете сомневаться в своей правоте.

— Что? — скривился он. — Да я сижу в чатах, потому что доказываю другим то, в чем сам абсолютно уверен.

— Нет, — я отпила кофе и взглянула в окно, — тот, кто уверен в своей правоте, не станет ее никому доказывать. Это непоколебимое знание не требует лишних слов и не входит в резонанс с сомнением.

— Не понял?

— Запомните, Дин, на всю жизнь, — я перегнулась через подлокотник, — вас способны задеть лишь те вещи, в которых вы сами не уверены. Проанализируйте, какие слова и выражения вас раздражают, и вы внезапно обнаружите все свои проблемы, которые сами подадут вам сигнал.

— Хм, — задумался Дин, — да меня почти все раздражает, что они там пишут!

— Тогда просто признайте, что вы не идеален. Что вы тоже можете ошибаться, как и все эти люди.

— В смысле? — его лицо снова исказилось.

— Ну, никто не идеален, и вы тоже. Просто признайте это.

— Ну, я как бы стремлюсь быть идеальным, — Дин потер переносицу, гордясь своими словами и одновременно стесняясь их.

— У вас есть какая-то определенная цель?

— В смысле, цель? Я опять вас не понял!

— Ну, вот вы станете идеальным, а дальше что? У вас какой-то план? Не просто так же вы стараетесь?

Он вытаращился на меня, а потом вдруг замялся:

— Ну, чтобы, видимо, никто не смог меня ни в чем упрекнуть…

— Ммм, то есть, если вы станете идеальным, то сможете безнаказанно упрекать других. Так?

Его глаза забегали по комнате.

— И что это значит с точки зрения психологии? — почти прошептал он.

— А с точки зрения психологии это значит, что вы хотите бить, но не получать при этом сдачи. Однако можно ли такой бокс назвать честным или добрым? Подходит ли он под те понятия, за которые вы каждую ночь бьетесь, отказывая себе в мирном сне?

— Я параноик? — вдруг озадачился парень.

— Нет, — я надула губы, — просто нечестный игрок. Если вы указываете кому-то, как жить, будьте готовы последовать и его указаниям для честного равновесия.

— Так, а если я хочу сам решать, как мне жить и во что верить, то лучше…

— Воздержаться от советов.

Дин замолчал.

— Что ж, я буду стараться, но из этих чатов сложно выйти. Это в каком-то роде наркотик, — лишь спустя время признался он.

— Ну, наркотик не чат, а попытка в этом чате самоутвердиться.

— Так что мне делать?

— Смотрите, в чате вы, грубо говоря, повышаете свою самооценку. Но так как там абсолютно каждый стремится к этому, то в какой-то момент диалог превращается в бойню. Вам стоит лишь понять, что на экране вы бьетесь не за правое дело, а за балование своего эго. А хорошее и правое ли это дело — решать только вам. Но я верю, что есть и другие способы самоутвердиться в этой жизни.

— Пф, еще бы, — буркнул Дин. — То есть я не уверен в себе, но отчаянно стараюсь стать идеальным, поэтому туда хожу? — подытожил Дин, давя ироничную улыбку.

— Именно! — подняла я кружку, словно Дин произнес тост.

Парень достал телефон, покрутил его в руках и снова засунул в карман джинсов.

— Так как мне от этой зависимости избавиться? — парень мигом выбросил из головы все мысли, что его раздражали, задав довольно прямой вопрос.

— Вы действительно хотите этого? — наклонилась я к нему, изображая искреннее удивление.

Он недоверчиво кивнул.

— Попробуйте пожить без телефона сутки, — предложила я.

— Но если там за сутки опять будет кто-то не прав?

Мы рассмеялись.

— Послезавтра в это же время? — поднялся Дин.

— На самом деле, очень хочу взять неделю отпуска, — призналась я.

— Неделю? — он поднял брови. — Ну ладно. Не, ну установку вы мне дали, надо над собой работать, — Дин бросил мне кость, как говорят в психологии.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Дин вышел из кабинета. Я тихо подошла к двери и припала к глазку. Парень стоял в трех шагах от двери и что-то активно печатал в своем телефоне.

Что ж, мне бы хотелось помочь ему быстрее, но для борьбы с любой зависимостью всегда нужно время, поддержка не столько психолога, сколько родных и близких.

Я села на прежнее место и подтащила к себе ноутбук.

«Вам будет удобно сегодня в двенадцать часов в центре?» — ответила Мария.

У меня как раз была пара записей после часа, сейчас же я оказалась совсем свободной.

«Может, раньше? Одиннадцать, одиннадцать тридцать?» — написала я.

«Хорошо, могу в одиннадцать», — тут же пришел ответ.

Мы договорились о заведении и обменялись телефонными номерами. Маша сообщила, что она блондинка и сегодня на ней красная кофта. На что я призналась, что брюнетка и в сером. Вскоре я вышла из офиса. Назначенное место было всего в километре, и, чтобы не искать место для парковки, я предпочла пройтись пешком.

Понедельник радовал солнцем и золотой листвой. На еще мокром от ночного ливня асфальте блестели лужи, укачивая подгнившую листву и отражая старинную лепку зданий.

Я свернула за угол. Теплый свет за высокими стеклянными дверьми приглашал зайти в уютное помещение. Преодолев две ступеньки, я вошла внутрь. По кофейне разносился пряный аромат, а надписи на огромной черной доске над барной стойкой сообщали довольно экзотический список сортов.

— Майя? — послышалось сзади.

У окна сидела приятная молодая особа с обворожительно улыбкой ярко-красных губ. Я подошла и подала руку.

— Мария?

— Приятно познакомиться, — привстала она.

— Будете заказывать? — тут же подбежал официант.

— Чай с жасмином.

— Мне тоже, — согласилась Мария.

Официант кивнул и убежал за барную стойку.

— Эмм, с чего бы начать, — видя нерешительный взгляд Марии, призналась я.

— Вам тоже неловко? — заулыбалась она.

— Это естественно и нормально, мы первый раз видим друг друга, а тема разговора более чем деликатная.

— Да, да, вы правы! — оживилась Мария. — Мне очень неловко начинать…

— Тогда я начну!

Худой, как тростинка, официант подбежал и выставил с подноса на стол подставку с пылающей свечой, стеклянный заварной чайник и две прозрачные кружки. Мы замолчали, выжидая, когда он уйдет.

— Ммм, — я попыталась начать свой рассказ, — позавчера ночью мне приснился странный сон. Впрочем, если не считать его чрезвычайно подробным, этот сон был с довольно обычным сюжетом, позаимствованным, скорее, в Голливуде, чем в закромах моей памяти. Однако в том сне я жила и чувствовала гораздо ярче, чем в реальной жизни.

Мария часто заморгала и потупила взгляд.

— Я была другим человеком, точнее собой, но словно из параллельной реальности. И, — я невольно выдержала паузу, — там был человек, в которого я влюбилась. И все, что с нами происходило, было настолько живо, что я ни разу за ночь не подумала, что проживаю это все во сне.

Глаза Марии заблестели больше обычного, и она подняла глаза куда-то высоко к потолку, стараясь не выпустить внезапные слезы.

— Ой, — виновато произнесла она, начав махать перед лицом салфеткой.

— Если хотите, можем сменить тему?!

— Нет, нет, продолжайте!

— Прошлой ночью я снова была там. Я узнала название города и страны, где живет Ларри — мужчина, в которого… — я помахала рукой так, словно перекручивала пленку, чтобы не повторяться.

— Угу, я понимаю, — закивала Мария и все-таки применила салфетку, чтобы осушить свои глаза.

— Именно тогда я поняла, что этого мира не существует. То есть он существует параллельно нашему, но в каком-то недоступном месте, если можно так выразиться. Туда нелегко попасть, и я не знаю, как мне удалось, и не приложу ума, удастся ли снова…

Мария еще раз промокнула салфеткой накрашенные глаза и разлила из чайничка по кружкам ароматный чай.

— Я была там четыре раза, — тихо произнесла она. — Но это четырехдневное путешествие полностью изменило мою жизнь. Я никогда не стану прежней, никогда не смогу забыть Михаила.

— Он из России? Возможно, вы смогли бы найти его… — оживилась я.

— Он не родился в этом мире… — горечь сковала тисками ее горло, и она, сойдя на хрип, снова расплакалась.

— Мария, — я прикоснулась к ее рукам. — Я буду завтра весь день дома, приезжайте ко мне на обед? А?

Мария торопливо закивала в ответ.

— Простите, — она вытащила из сервировочного стакана последние салфетки. — Благодарю, так будет лучше. Я просто не могу здесь говорить… А говорить придется немало!

— И я обещаю рассказать все в подробностях. Возможно, вместе мы найдем намного больше истины, чем поодиночке.

— Я уверена… — Мария снова расплылась в широкой и невероятно приятной улыбке.

Мы допили чай, говоря исключительно о настоящем мире и своей роли в нем. Мария оказалась фитнес-инструктором, невероятно позитивной, но такой же одинокой, как и я, женщиной. Мы тепло попрощались, договариваясь о новой встрече, и вскоре я выбежала из кафе к очередному клиенту.

Работа не давалась, мысли раз от раза соскакивали с профессиональной канвы и неслись в призрачный Лионис. Я отчаянно пыталась помочь, но в какой-то момент просто сдалась и извинилась за прием. Отменив двух оставшихся клиентов, я снова погрузилась в поиски Ларри на просторах Интернета. Монотонное копание в профайлах успокаивало, а главное давало надежду, ведь без нее мне становилось совсем худо.

Два часа пролетели незаметно, я не нашла ни единого совпадения, зацепки, еле заметной нити.

«А, может, Ларри тоже не родился в этом мире, как и Михаил?» — пронеслась мысль, мгновенно вызвав головную боль.

Мне надо было отвлечься и как-то дожить до вечера, чтобы снова улететь в долгожданный Лионис.

Послеобеденный проспект встретил мелким дождем. Небо затянули тучи, над городом поднимался ветер.

Я быстро доехала до дома в преддверии пробок и, припарковавшись на стоянке, открыла запотевшие стекла. В салон ворвалась морось и свежий ветер, принесший запах осени и чрезмерную тоскливость. Такая дыра образовалась в душе без Ларри, что, казалось, эти мелкие капли теперь могут беспрепятственно пролетать сквозь меня.

«Вдруг это сон? Всего лишь сон?» — болью отдалось в голове.

Я ступила на мокрый асфальт. Щелкнула сигнализация, и, укутавшись в ветровку, я рванула к подъезду. Ветер усилился, превращаясь в порывистый, предвещая начало бури. Когда я добралась до дома, с улицы уже вовсю доносились раскаты грома. В комнатах резко потемнело, и вскоре по железному откату заколотили крупные капли.

Я любила грозу — мне так было уютней. Я укрылась на кухне, приглушила свет, приготовила легкий ужин и уселась перед компьютером. Там оставалось не так много надежды, как прежде, но отступить от поисков я не могла. Всякий раз перед глазами всплывала картинка кладоискателя, который проделал немалый путь в поисках золотого ларца. Но когда до сундука оставалось копнуть всего пару раз, он просто сдавался, так и не узнав, что был в двух махах лопатой от своей мечты.

Стемнело, и, возможно, мне оставалось копнуть всего пару раз, но я сдалась. Шея затекла, а глаза разболелись от усталости. Я легла в кровать и обняла подушку. За окном хозяйничала буря, играя с воздушной занавеской сквозь щель в приоткрытом окне. Веки тяжелели. Я определенно засыпала, как вдруг окно принялось менять форму. Оно вытянулось к полу, а сквозь его темноту вдруг прорезались огни большого города. Я почувствовала знакомый запах, а с ним и тепло спящего позади Ларри.

За стеной что-то обрушилось, громыхая и распадаясь на части. От испуга я подскочила на кровати.

«Что произошло? Я все еще Майя. Ларри рядом нет, переход не случился… И что это, черт возьми, за грохот? А главное, в чьем мире он произошел?»

От одной мысли о взрыве в квартире Ларри меня бросило в холодный пот. Вскоре гробовую тишину нарушил женский крик — я поняла, что это снова расшумелись соседи.

«Завтра надо будет к ним зайти, поговорить об этом…» — прикинула я.

Голова снова коснулась подушки, а уставшие веки закрылись.

Я проснулась посреди ночи. За окном размеренно стучал дождь, а за спиной кто-то спал. Мое лицо озарила счастливая улыбка, и я повернулась, чтобы обнять Ларри. Вместо него меня встретил недовольный Маркиз. Он оцарапал руку и нервно перепрыгнул в кресло.

«Как, я еще здесь? Но почему?»

Внизу по лужам проехал автомобиль и остановился у подъезда. Хлопнула дверь, и кто-то позвонил в домофон. У соседей раздалась навязчивая мелодия. Я устало заглянула в телефон.

— Три часа ночи! Это уже ни в какие ворота не лезет!

Вскоре тишину нарушили резкие мужские голоса. Я нервно схватила подушку, одеяло и, вскоре оборудовав спальное место в зале, легла на диван.

Если бы можно было не работать, я бы с радостью обменяла эту квартиру на дом в лесу. Здесь никогда, ни при каких обстоятельствах невозможно было почувствовать себя по-настоящему одиноким человеком.

С трудом, но я все-таки уснула. Наутро я открыла глаза все в том же месте. Меня встретило мурчание Маркиза — он ластился и поднимал головой руку, стараясь разбудить. Обычно он так просил еду, но я точно помнила, что еще вечером его кормушка была полна. Сообразительное животное словно тянуло за руку и торопливо бежало к краю дивана. Маркиз замер на подлокотнике и издал протяжное мяу.

Мне не хотелось вставать. Апатия одолела, и я чуть не расплакалась лишь от того, что ночью не видела снов.

«Ларри, был ли ты всего лишь сном? Повторишься ли когда-нибудь со мной снова? Увижу ли я еще в своей жизни твои глаза, почувствую ли запах, узнаю ли снова твой поцелуй?»

— Мяу-у-у!

— Ну, что там?

— Мяу-у-у.

Он подбежал к моей руке снова.

— Ладно, ладно, встаю!

Я взглянула на часы — был полдень.

— Да уж и вправду надо вставать, а то так в синдром спящей красавицы можно впасть.

Вскоре Маркиз привел меня на кухню и, словно сыскной пес, застыл у балконной двери. Я покосилась на него, занявшись приготовлением кофе.

— Ну, и что ты там забыл? Небось, голуби прячутся от дождя, ах ты, проказник!

Неугомонный питомец то скребся, то обнюхивал дверь, когда я заметила на балконе незнакомый черный пакет. Он был спрятан в углу, куда не попадал дождь, а единственный путь, откуда он мог туда попасть, — через тонкую перегородку с балкона соседей. Я открыла дверь, и прохладный ветер ворвался в дом. На улице пахло сыростью, а небо снова затянуло плотными серыми тучами. Маркиз проскочил под ногами и застыл у пакета, изучая букет незнакомых запахов.

«Опять бомба?!» — мелькнуло в голове.

Но я быстро сообразила, что в этом мире от меня избавляться некому. Я ступила на бетонный пол и осторожно наклонилась к находке. Заглянув в темный пакет, я ничего не смогла различить. Пришлось осмелиться и открыть пакет шире. Глаза наткнулись на черную матовую поверхность какого-то прибора. Холодный порыв ветра заставил быстро решиться — я схватила тяжелый пакет и втащила его в дом. Передо мной предстал оборудованный прямоугольным экраном прибор. Вокруг роились с три десятка кнопок, несколько рычажков и крутилок, а также разнокалиберные штекерные отверстия. Я никогда не видела таких приборов или просто не обращала на них внимания. Такие аппараты всегда были слишком сложны для меня или для того, чтобы в них всматриваться, а тем более вдумываться.

Однако больше тревожило меня даже не назначение этой вещи, а ее принадлежность.

— Надеюсь, эта штука не краденая, — заваривая кофе, предупредила я Маркиза, — ты бы отошел от предмета, а то повсюду оставишь свои отпечатки носа!

Несмотря на мои предупреждения, Маркиз не отреагировал.

На балконе что-то зашуршало. Я наклонилась к двери и увидела удивленное лицо Глеба — подростка, что жил по соседству. Он испуганно зыркнул в угол, где еще совсем недавно стоял черный пакет, и торопливо засобирался обратно.

— Стой! — крикнула я, открывая балкон.

Парень скрылся.

— Стой, кому говорю! — крикнула я в пустоту.

Решительным шагом я вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь. В глазок кто-то посмотрел, однако не торопился открывать дверь.

— Глеб, открывай! Я тебя не сдам, давай просто поговорим.

Я понятия не имела, куда и кому мне сдавать Глеба. Но судя по всему Глеб знал, потому как вскоре дверь отворилась.

— Давай, заходи! — я по-приятельски махнула ему следовать за мной.

Он нерешительно выглянул на площадку, но вскоре вынул из замка ключ, захлопнул оббитую кожзамом дверь и робко ступил на мой порог.

— Проходи, я не кусаюсь, — я крикнула уже из кухни.

Входная дверь тихо закрылась, и в коридоре послышалось тихое шорканье тапочек.

— Кофе будешь? — повернулась я к Глебу.

Тот молча кивнул и уставился на черный пакет.

— И что там? — я подала ему кружку, кивнув на находку.

— Трансивер, — почти прошептал подросток.

— Чего?

— Трансивер айком ай си семь тысяч восемьсот.

Я нахмурила брови и села на стул.

— И откуда он у тебя?

— Сам собрал…

— Не украл? — подозрительно переспросила я.

— Нет, нет, — юноша испуганно замотал головой.

— А что за ребята ночью приезжали?

Глеб сделал шаг назад.

— Да не бойся, — я подтянула его к столу и усадила напротив себя. — У нас же стены из фанеры, все слышно.

— Ну, они, это… — его глаза осматривали кухню и никак не могли остановиться, так сильно он нервничал.

— Что? Это…

Мой телефон вдруг зазвонил. Я вскочила с места и вбежала в зал. На экране высветился номер Марии.

— Доброе утро! — поприветствовала я.

— Доброе утро, Майя! Сегодня все в силе?

В следующее мгновение я услышала, как хлопнула входная дверь.

— Глеб, — крикнула я, выбегая в коридор.

Парень испарился, прихватив с собой трансивер.

— Ай, черт!

— У тебя гости? — тут же отреагировала Мария.

— Нет, соседский парниша заходил. Он у меня на балконе одну штуковину прятал, так я допытывалась от кого и зачем…

— А-а-а, — протянула Мария, судя по всему улавливая довольно мало смысла в моих словах.

— Впрочем, неважно, — отрезала я, — когда ты приезжаешь?

— Через полчаса думаю выходить. Мне до тебя не меньше часа езды.

— Хорошо, тогда жду!

— Ну что за человек, — с этими словами я опустила телефон и вскоре снова вышла на площадку. На этот раз звонки, стуки и уговоры не помогли. Глеб не отвечал на них и всячески меня игнорировал.

— Я еще вернусь, слышишь? — пообещала я и вернулась в дом.

Набрав в окне браузера новое для себя слово «трансивер», я увидела уже знакомый мне аппарат, который оказался приемником и одновременно транслятором радиоволн.

— Радиоволн? — я снова заговорила с Маркизом. — Как этот аппарат может кого-то поднять с постели среди ночи и заставить приехать в незнакомый дом? Этот ребенок что-то транслировал запрещенное? А, может, принял шпионский сигнал?

«Но если он принял, как об этом могли узнать? Значит, транслировал… Но что? Ладно, надо будет поинтересоваться у его родителей. Еще агента ноль ноль семь по соседству не хватало!»

Примерно через час раздался звонок домофона. А спустя пару минут я снова увидела широкую улыбку Марии и приветливо заулыбалась в ответ.

Мы расположились на кухне. Пока я занималась готовкой китайской лапши, Мария предложила открыть вино и выпить за знакомство.

— М-м-м, французское, — потянула я, изучая бутылку бургундской формы.

— Надеюсь, тебе понравится, — Мария приняла из моих рук штопор и ловко ввинтила его в пробку.

Раздался глухой «пух», и по моим рукам пробежала мелкая дрожь. Совсем недавно я слышала такой же в квартире Ларри.

— Майя? — поднесла бокал Мария. — За знакомство!

— За знакомство!

Я была рада, что вкус оказался иным, иначе волна воспоминаний снова грозила накрыть меня, надолго погрузив в свои воды.

— Майя, могу я просить тебя начать свой рассказ первой? — заговорила Мария, устроившись на стуле у окна.

— Кхм, — уйти от воспоминаний не представлялось возможным, — хорошо, я попробую рассказать во всех подробностях.

Когда я закончила рассказ, лапша не только приготовилась, но и успела остыть. Мария, кажется, не моргала. Она удивленно смотрела на меня, внимая каждому слову. Мне было довольно тяжело вспоминать все это. Но неожиданно, закончив, я почувствовала облегчение. Тяжесть ушла, и, даже понимая, что это на время, мне было приятно освободиться от груза, поделившись пережитым.

— Удивительно, — наконец произнесла она. — Ты когда-нибудь хотела стать врачом?

— Хотела, правда так сложилось, что я сдалась, провалив вступительные экзамены. Но я рада, что Эмма не сдалась!

— Так получается, мы разные с нашими… Как бы это правильнее сказать…

— С нашими копиями в параллельных мирах?

— Угу…

— Да, мы разные. Не знаю насколько, но в психологии ни для кого не секрет, что однояйцевые близнецы — люди, по своей сути являющиеся клонами, — воспитанные различными семьями в отличных друг от друга социальных группах могут вырасти совершенно разными людьми.

— М-м-м, — задумчиво протянула Мария, сделав небольшой глоток вина.

— Так, куда же путешествовала в своих снах ты? — я тоже пригубила вино, демонстрируя готовность услышать ее невероятную историю.

Гостья смущенно опустила голову.

— Наверное, достигнута нужная кондиция, — заулыбалась она.

Вдруг в дверь позвонили. Я выпрямилась от неожиданности, а звонок вскоре повторился. Объяснившись с Марией жестами, я вышла в коридор и открыла входную дверь. На площадке стояла Лариса — мама Глеба.

— Майя, — тревожно заговорила она, — ты не видела Глеба?

— Видела, — уверенно ответила я.

— Когда? — с надеждой в голосе протянула она.

— Да где-то пару часов назад, — прикинула я. — Он зашел ко мне за какой-то штуковиной, с которой потом и сбежал. Кстати, вы не подскажете, это случайно не из-за трансивера к вам посреди ночи приходили люди?

Лариса оторопела.

— Майя, о чем ты?

Я замолчала, еще раз сопоставляя факты в единую логическую цепочку.

— Ну, люди, что приезжали к вам ночью…

Она недоверчиво прищурила глаза.

— К нам никто не приезжал ночью, Майя. Да, впрочем, и днем тоже… — она задержала на мне свой удивленный взгляд. Мне же было нечего на это ответить. — Сегодня Глеб должен был со всей группой пройти обязательный медосмотр, но из колледжа позвонили, что он не пришел. Я просто пытаюсь выяснить, во сколько он вышел из дома и куда направился, Глеб не берет трубку. Он вечно ходит в своих огромных наушниках и совсем не смотрит по сторонам, когда переходит дорогу, — Лариса развела руками и покрутилась, показывая все возможные радиусы, откуда ее сыну может угрожать опасность.

— Эм, я думаю, если бы с ним что-то случилось, вам бы позвонили сами. Обычно милиция и скорая пытаются очень оперативно связаться с родственниками. Не волнуйтесь. Эти подростки вечно спасают мир, вместо того чтобы лишний раз позвонить матери.

Конец ознакомительного фрагмента.