Глава 5. Все еще жива?
— Дыши! Дыши же! Я что, зря лез из-за тебя в холодную воду? — услышала я рассерженный мужской голос, когда сознание ко мне вернулось.
А потом меня вырвало водой.
Никогда не думала, что в человеке может поместиться столько жидкости.
Позади меня облегченно выдохнули, и я полуобернулась.
Рядом сидел темноволосый парень, с которого, как и с меня, ручьями стекала вода. Он устало облокотился о колени и прикрыл глаза.
— Пришла в себя? Пошли, нужно убраться отсюда как можно скорее, — и посмотрел наверх.
Я проследила за его взглядом и вздрогнула, осознав, что еще ничего не закончилось. Я прекрасно понимала, что охотники обязаны убедиться в моей смерти, а еще помнила, что они должны предоставить снимок, а лучше видео мертвой жертвы, и срезать с ее руки лоскут кожи со штрихкодом, который присваивается каждому жителю города с рождения и набивается в одиннадцать лет на его предплечье. Этот код служит паспортом, удостоверяющим личность, пропуском в другие секторы, на работу и даже в магазин. Так в Ковчеге заботятся о безопасности жителей и соблюдении социальных норм поведения.
Незнакомец встал, метнулся за оставленными невдалеке ботинками, курткой и рюкзаком, быстро, почти на ходу, обулся и помог подняться мне. Только вот у меня сил идти не было совсем. Ноги подкосились, и я повисла на нем всем весом. От неожиданности парень крякнул, но удержал меня и буквально поволок по камням к кромке леса.
Кто он такой? Откуда здесь появился? Почему помогает? Эти вопросы, наверное, должны были меня волновать, но сейчас я думала только о том, чтобы поскорее затеряться в лесу.
На плечи легла его сухая куртка, и я благодарно сказала:
— Спасибо.
Но он на это ничего не ответил, лишь дернул краешком губ в намеке на улыбку.
То ли благодаря сухой куртке на плечах, то ли я просто пришла в себя, но скоро силы начали ко мне возвращаться, и я отлипла от парня и уже шла самостоятельно. Вот только понимала, что далеко так не уйду. Меня начинала бить крупная дрожь. Тело требовало хоть немного тепла и поскорее снять мокрую одежду — никакие растирания руками не помогали почувствовать даже тень тепла, а куртка на плечах вскоре тоже напиталась влагой и уже не грела.
— Потерпи немного, скоро будет убежище, — парень поглядывал на меня с беспокойством и все время пытался помочь идти. Но я не хотела быть обузой. Только не сейчас. Я уже была обузой, и Карад меня бросил. Что делать, если меня сейчас оставит и этот странный парень, я не представляла. Разве что скрутиться калачиком под каким-нибудь деревом и попытаться хоть так сохранить крохи тепла.
Мысль показалось такой заманчивой, что я начала присматривать удобное местечко.
Словно угадав эти мысли, парень, несмотря на протест, все же приобнял меня за плечи и начал подталкивать вперед. Наверное, еще пару часов назад я бы от него шарахнулась, смущенная такой близостью, но сейчас лишь теснее прижалась. От него шло такое желанное тепло, что у меня не было никаких сил отстраниться.
Как мы дошли до совершенно незаметной со стороны землянки, я помнила смутно и урывками. Пробираться в нее пришлось, согнувшись пополам. Внутри было сумрачно, но тени предметов различить все же было возможно. Свет шел из небольшого продолговатого окошка под низким потолком, но и он скоро пропадет — вечер уже почти наступил.
— Вот, посиди тут. Я сейчас.
Парень усадил меня на какой-то грубо сколоченный топчан, а сам нырнул в лаз наружу. Сразу стало жутко холодно и страшно. Зубы застучали с новой силой, я обхватила себя руками, но это совершенно не помогало. Мной овладело какое-то отупение, которое никак не удавалось с себя скинуть. В какой-то момент показалось, что парень меня все же бросил, как Карад, но сил расстраиваться не осталось.
Когда он все же вернулся с большой охапкой хвороста, я не поверила своим глазам, а когда он сложил его в специальную выемку в полу и поджег искрой, скользнувшей прямо из его руки, подумала, что у меня начинаются галлюцинации.
— Потерпи немного, сейчас здесь станет теплее.
С каждой секундой пламя разгоралось все сильнее, и я протянула к нему руки.
«Как же хорошо…» — мысленно выдохнула, ощущая, как начинают от тепла покалывать пальцы, и даже глаза прикрыла, наслаждаясь этой болью. Звучит странно, как можно наслаждаться болью? Но сейчас я готова была обжечься, лишь бы согреться еще хоть немного.
Я услышала, как рядом чертыхнулся парень, и открыла глаза. Правда, сразу же захотела снова их закрыть, потому что он уже успел снять с себя кофту и тянул через голову липнувшую к телу майку. Стянув ее, наконец, увидел мой испуганный взгляд и взъерошил темные волосы.
— Одежда вся мокрая. Если оставаться в ней дальше, можно заболеть. Ты тоже раздевайся. У меня есть сухое сменное белье, — и тут же принялся рыться в своем рюкзаке. — На вот, — он протянул мне бежевую майку и начал расстегивать ремень на своих темно-зеленых брюках.
До меня дошло, что парень сейчас полностью передо мной разденется! Щеки вспыхнули — и откуда только в теле нашлось столько тепла, чтобы их зажечь румянцем? — и я тут же отвернулась, комкая в руках майку.
— Послушай, — парень явно подбирал слова, — нам правда нельзя оставаться в этой одежде. Ее нужно высушить. Я сейчас натяну здесь веревку, и к утру все успеет просохнуть. Поверь, если ты так и останешься сидеть в мокром, в скором времени наши голые задницы для тебя вообще перестанут иметь значение.
— П-почему? — внезапно вырвалось у меня.
— Потому что мертвому все равно! А в нашем случае подхватить воспаление легкие — раз плюнуть. Да и не нужны мне твои прелести! Чего я там не видел? — закончил он почти зло. — Ну?!
— Что ну?
Я понимала, что он прав, но…
— Раздеваться будешь? Или ждешь, когда заболеешь?
— Буду, — буркнула я. — Отвернись, — покосилась на него.
Парень стоял в одних сухих боксерах и привязывал к вбитому в стену крюку тонкую веревку.
— Я не смотрю, — продолжил он возиться с ней.
Я скинула с плеч куртку, постоянно косясь на парня, содрала с себя противно льнущую к телу кофту, мокрый лифчик и быстро надела сухую футболку. Не глядя на меня, парень протянул веревку к противоположной стене и начал привязывать ее к другому крюку.
До этого я никогда не была в более дикой и дезориентирующей ситуации. Но все же встала и начала стаскивать с себя штаны. Трусики хотела оставить, но они показались такими противными в сравнении с сухой майкой, что я не выдержала и, дико смущаясь, все же сняла и их. Утешало только, что майка оказалась такой большой, что я в ней утонула, и она надежно прикрыла все, что нужно.
На самом деле я не была такой уж стеснительной в плане демонстрации своего тела — готовилась же стать гурией. В каких только костюмах нам ни приходилось танцевать, где только мы ни переодевались, иногда даже в одной костюмерной с мальчишками. Но там это было частью представления, вернее, подготовки к нему. А здесь я находилась наедине с незнакомым парнем в какой-то непонятной землянке!
Я выдохнула и присела, комкая в руках трусики. Но ведь он сказал только что, что я ему не интересна как девушка. Сказал же? Может, все обойдется? В любом случае, я понимала, что жива сейчас только благодаря ему, и не собиралась впадать в истерику. Все истерики должны остаться там — за стеной города, а здесь нужно выживать, и я не хочу, чтобы и этот парень решил, что ему проблемы из-за меня совсем ни к чему.
Внезапно парень длинно сокрушенно выдохнул и посмотрел на меня в упор. Сделал два шага навстречу и присел на корточки напротив, заглядывая в глаза. Я только сейчас вгляделась в них по-настоящему и удивилась их глубокому зеленому цвету. Пожалуй, при определенном освещении они даже могут показаться черными. Никогда таких не видела!
— Послушай, я не собираюсь делать ничего такого. Поверь, у меня и так проблем выше крыши, чтобы еще связываться со встрепанными чуть живыми малолетками. Усекла?
— У-усекла, — кивнула я, не в силах отвести взгляда от его необычных глаз.
— Вот и хорошо, — и посмотрел на трусики в моих руках. — Повесь их над огнем. Они быстро высохнут, и сможешь их надеть.
Как только смысл его слов до меня дошел, щеки снова опалило жаром, и я поспешила перевести тему разговора:
— Послушай, а нас здесь охотники не найдут? Не думаю, что они не смогут пройти по нашим следам. И дым этот…
— Эта землянка построена очень грамотно. Дым от нашего костра стелется по самой земле и не привлекает внимания. А искать нас сегодня уже не будут.
— Почему?
— Уже вечер, а никто в своем уме по лесу в темноте ходить не станет. А вашим охотникам еще нужно успеть вернуться в город.
— Откуда ты знаешь?
— Что именно?
— Ну что я и охотники из города?
— Тоже мне великая тайна, — хмыкнул он, и его глаза в свете костра блеснули яркой зеленью. — Все ходоки знают, что из-за этой вашей Дикой охоты в эти дни рядом с городом лучше не появляться.
— Большой охоты, — автоматически поправила я.
— Тебе видней, — хмыкнул парень.
— А почему ты оказался здесь?
— Это мое дело, — отрезал он, помрачнев.
Встал, прошел к узенькому окошку и прикрыл его с нашей стороны дощечкой, чтобы свет не проникал наружу.
— Ты меня здесь не бросишь? — сглотнув, тихо спросила я.
Его широкие плечи, перетянутые жгутами мышц, опустились, но он не обернулся:
— Не брошу. Выведу к ближайшему поселению, а там сама будешь решать, куда тебе идти.
— Спасибо. За все…
Он дернул плечом и снова зарылся в свой рюкзак.
— На вот, пока укутайся. Только предупреждаю: я мерзнуть без одеяла ночью не собираюсь. Или отдашь его мне, или подвинешься.
Я кивнула, повесила свои многострадальные скомканные трусики над костром и, смутившись окончательно, закуталась в тонкий шерстяной плед.
Тем временем зеленоглазый пошарил под соседней лежанкой и вынул две рогатины с палкой. Установил их по бокам от кострища и подвесил выуженный из того же рюкзака котелок, в который залил воду из пластиковой бутылки.
— У нас будет чай?
Я чихнула, продолжая сотрясаться от дрожи, которая и не думала отпускать.
— Сейчас заварю сбор трав. Надеюсь, к утру от простуды ничего не останется. Он хорошо действует.
Я в это верила слабо, но предвкушение того, что совсем скоро я попью горячего, уже согревало мое промерзшее тело.
— А как тебя зовут? — я вспомнила, что до сих пор так и не узнала имени своего зеленоглазого спасителя.
— Ник.
— Мэй.
— Что ж, будем знакомы, — хмыкнул парень и криво улыбнулся.
