Летит Ласточка

Катерина Мисько

Эта история открывает станицы личного дневника девушки-писателя. Молодая иммигрантка, живущая на севере Канады, оставляет за плечами привычную рутину и пускается на поиски нового смысла жизни. Порой неразделенная любовь и разбитое личное счастье ведут к глубоким личным переменам. Впереди ждут приключения, эксперименты и легкий привкус Северной Америки.

Глава 2. Голден Хорн

Дорогой друг, если ты когда-нибудь навестишь старый, добрый, северный Юкон, тебе не забыть его седых гор. Они простираются по всему горизонту. Прячутся друг за другом, как скромные школьницы на первых дискотеках. Одни из них высокие и могучие, выглядят строго и неприступно.

Другие же больше напоминают холмы, на которых наперегонки с косолапыми весной собираешь вкусную голубику.

Эта сьерра окутана невероятной историей и влюбляет в себя с первого взгляда. Через тропы и перевалы, от Аляски и до территории когда-то шли азартные золотоискатели. В снег и холод, в упряжке с голубоглазыми хаски, неслась здесь лихорадка и манила найти сокровища. Под обвалами в глубоких ущельях здесь нашли покой те, кто не нашёл его при жизни. Те смелые, которые от Калифорнии и до самого Доусона тянули свою нищету, в мечтах расстаться с ней навсегда. Как же я зачитывалась рассказами Джека Лондона об этих местах в школе! Какой магией была окутана эта земля и её горы!

В этих горах вся моя душа.

В Уайтхорс я приехала по зову сердца, очень уж хотелось увидеть северное сияние. Я окончила университет, собрала чемодан, купила билет в один конец. Помню, когда решение стало ребром — ехать на север Канады или оставаться на юге, я подумала «я ведь так состарюсь, умру, и никогда не увижу танцующую Аврору Бореалис.» Такая перспектива меня расстроила, и решение было принято. Друзья смотрели на меня, как на сумасшедшую. «Ты ведь там не знаешь никого!», «Ты же там не была ни разу!», «Там ведь — 40 сейчас!». Но мне было не страшно. Джек Лондон не стал бы врать. Хотелось увидеть эту страну. Попробовать её на вкус. Хотелось приключений.

— Катя, ты уверена? Последний раз спрашиваю! — подруга смотрит на меня немного с сожалением и прикусывает нижнюю губу.

— Ну да — улыбаюсь. — Подбросишь завтра до аэропорта?

— Конечно, не вопрос.

Ира обнимает меня на прощание и желает не отморозить нос и руки. Люблю её правду, замаскированную под шутки.

Солнце заливает снежно-белый город. И мороз пробирается в самую душу. Всё вокруг такое белое-белое. Мы идём по узенькой Миллениум трейл, по парку в центре города. Под ногами как-то необычно скрипит снег. Так скрипит снег только в сухой тундре. Это был мой первый день и моя первая зима на земле midnight sun — полуночного солнца. Помню, передо мной лежало широкое замершее озеро, а вдалеке виднелась необычной красоты гора, по виду очень напоминавшая вулкан. Она показалась мне настолько невероятной, что я просто затаила дыхание, смотря на горизонт.

— Кто это? — спрашиваю я попутчика.

— Это Голден Хорн.

— Голден Хорн… — повторяю шёпотом, как заворожённая, не отводя глаз.

Этот потухший вулкан стал для меня неким символом силы и внутреннего стержня. Я подумала, что когда мне нужно будет поговорить с богом, я буду искать его на пике этой горы. 2 года спустя я чуть не погибла, когда пошла одна на его поиски.

« — Я хочу подняться на эту гору с тобой. Почему-то она тебе интересна.

— Сама не знаю почему. Я, наверное, придаю ей слишком много мистического и тайного смысла. Но Мы как-нибудь проснёмся с тобой рано-рано утром, без причины, ещё до самого рассвета. Возьмём чай и кофе, и пойдём на самый верх. Будем сидеть на верхушке, смотреть вниз на город и болтать ногами, кормить нашего пса бубликами.

— Хорошо, пойдём. Только подождём, когда снег растает, холодно ещё.»

Он пытается повторить «бублик» на русском, и мы оба смеёмся.

«Спи уже, хватит хихикать, как-то обязательно поднимемся наверх с твоими бубликами, но только подождём… подождём, когда растает снег.»

Время прошло и снег растаял. Я просыпаюсь рано-рано. В комнате темно, пусто, и очень тихо. Время — 5 утра. «И какого чёрта в такую рань» — думаю. Села на кровати, закутавшись в полосатое одеяло. На улице ни звука, ещё не слышно ни машин, ни людей. Я подумала, что для пробежки ещё не время, а для офисной работы в выходной день воскресенья как-то отчаянно. По субботам можно начинать работу с самого утра, предлогов можно найти массу. Но вот в воскресенье утром в офис приходят только отчаянно одинокие, таких жаль.

«Мне тебя жаль» — говорю я сама себя в голос. «Жаль, жаль, жаль.»

Медленно осмотрелась вокруг своей крошечной квартирки и зевнула. На тумбочке справа от меня стоял стакан воды, и я потянулась за ним. Как-то нечаянно опрокинула его на пол, вода разлилась, оставив брызги на моем одеяле. Я ругаюсь про себя, думаю о том, как всё достало, и лезу под тумбу доставать закатившийся стакан.

Взгляд падает на пол, где в самом уголочке под тумбой лежит одинокий и всеми брошенный в пыли бублик. Каштановый лабрадор по имени Сако постоянно оставлял свои снэки по углам. Господи, как давно это было, или совсем недавно? Сердце начинает биться чаще, на глаза наворачиваются слезы. Знакомая дрожь бьёт по телу, только не плакать… перестань! Но не плакать поздно. Меня начинает накрывать волной.

Та же волна лихорадочных воспоминаний через полчаса выносит меня к парковке. Я сажусь в машину, завожу мотор. Заводится. Даже греть не нужно. За это больше всего люблю лето в Юконе. Кофе покупаю по пути на заправке, и еще что-то неважное поесть. Дорога до горы Голден Хорн занимает около 20 минут. Успею к первым тёплым лучам солнца.

На пустом шоссе гуляет ветер. Я открываю окно и впускаю внутрь прохладу нового дня. Пытаюсь поймать пальцами попутный ветер. Делаю музыку громче. Играет старый сиди, который мы нашли с подругой на свалке несколько недель назад. Кто-то выбросил кучу домашнего хлама прямо посреди леса, возле тропы, где мы гуляли. Не знаю, зачем, но я забрала этот диск, на нём старая кантри музыка неизвестной мне певицы из Альберты. Есть её фото на обложке. Красивая.

«Какую музыку ты любишь?»

«Любую, если это не кантри» — отвечаю я, и смеюсь, «терпеть не могу кантри, такая чушь. А ты что слушаешь?» — Он смотрит на меня и подымает брови.

«В основном кантри. Я ведь из Альберты, забыла?»

«Чёрт, это наше второе свидание. Может, нам лучше больше никогда не встречаться?»

«Давай просто никогда больше не говорить о музыке»

Кажется, приехала. Оставляю машину на обочине дороги, беру рюкзак, дальше пешком. Первый этап восхождения — дорога для внедорожников, занимает около 5 километров резко вверх. Это ещё не совсем гора. Только путь к ней. Под ногами грохочет гравий, я прибавляю шагу чтобы согреться, всё ещё довольно свежо.

«Мы как-нибудь проснёмся с тобой рано-рано утром, без причины, ещё до самого рассвета. Возьмём чай и кофе и пойдём на самый верх.»

Первых 5 км гравия остались позади. Я подымаю глаза и вижу большое плато перед собой. Берёзы и кусты черники остались где-то внизу, и теперь впереди лежало красивейшее поле с полевыми цветами и голубикой. Дорога разветвлялась на две тропы. Одна уходила резко вправо и вела к озеру, а вторая тянулась прямо посредине плато у подножия горы.

Каждый шаг я думала о нём. Думала о том, что мы могли бы колоть здесь ноги о терновник вместе. Жаловаться на жару и на холод, доставать друг другу воду из рюкзаков, повернувшись спиной. Мы бы сейчас говорили без умолку. А потом он бы увидел вот тех маленьких куропаток вдалеке, и наш поход закончился бы охотой. Мы бежали бы по этому плато наперегонки, пытаясь догнать птицу, и пёс, конечно же, обогнал бы нас за долю секунды.

Воспоминая приходили без приглашения и кололи больнее острых камней и шипов. Кололи глубоко внутри. Я шла и не отводила глаз от верхушки горы. Мне нужно было подняться на самый верх. Подняться и посмотреть на город сверху, увидеть его под другим углом. Смотри, даже без тебя, я всё-таки поднимусь наверх.

Пару часов спустя я уже стояла на пике и смотрела на такой любимый и такой уже чужой северный город. В спину рывками толкал сильный горный ветер, и, кажется, я плакала. Я вспомнила, как 2 года назад впервые увидела эту гору и влюбилась в неё с первого взгляда. Помню все первые встречи с моими судьбоносными. С первого взгляда чувствуешь, как между вами проскакивает искра. Как между мной и этой горой. Как между мной и ним.

Помню, как мы впервые заговорили с ним в аэропорту. Перекинулись парой пустых фраз о погоде и задержке рейса. Помню. как он смотрел мне в глаза и ждал ответа на «Место рядом с тобой не занято?» «Нет, совсем не занято» Как мы говорили обо всём на свете, когда время пролетело незаметно, как вместе с кофе раздавали имбирный пирог, как тогда мне понравился его запах, как мы оба ждали следующей встречи целый месяц, и то чувство на первом свидании, будто мы были знакомы уже тысячу лет.

«Помоги мне» прошептала я, «помоги мне забыть его.»

Когда ответа не последовало, слёзы обветрили лицо и губы, а жара стала невыносимой, я повернула обратно. На душе легче не стало, мой маленький поход не облегчил душевной боли, только усилил физическую усталость. Тропинка тянулась и тянулась, вела, как змейка. Не знаю, как долго я шла, смотрела под ноги, думала о своём. Солнце начало опускаться и становилось прохладно. Когда я подняла глаза, то не узнала пейзаж, гора была далеко позади, а тропинка оказалась не совсем тропинкой, а вымытой от прошло недельного дождя глиной.

Неужели я потерялась? Да, гора позади, я её вижу, но как, чёрт возьми, к ней вернутся? Что происходит? Я повернула обратно и начала панически искать потерянную тропу. Вокруг не было деревьев, только море колючих кустов по пояс, которые больно царапали ноги и руки, замедляя каждый мой шаг. Спустя минут 20 я окончательно расцарапала себя в кровь и потеряла след тропы. Начал подыматься ветер и качать кустарники вокруг. А если это не ветер.. А если это медведь? Нужно достать свой перцовый спрей.

Я снимаю трясущимися от холода и паники руками рюкзак и пытаюсь выяснить, что из него сейчас полезного я могу извлечь. Телефон. Нет, не поможет, здесь связи нет, я даже 911 вызвать не смогу. Пол-литра воды. Негусто осталось, но окей, это лучше, чем ничего. Перчатки. Ручка. Два яблока. Легкая куртка. Ключи от машины, кошелёк. Чёрт, где перцовый спрей? Я же точно помню, что брала спрей и нож с собой.. и… и оставила их на заднем сидении машины.

Вдох. Глубокий, глубокий вдох, и очень медленный выдох. Ещё один. Волнение. Это не медведь, что ему здесь делать, это просто ветер, а гора позади, я найду к ней дорогу обратно. Страх. А если не найду, солнце садится, через пару часов начнёт темнеть, вокруг нет ни души. Паника. Нужно быстро бежать. Бежать и звать на помощь, может быть, кто-то услышит. Звон в голове. Я здесь умру. И никто никогда меня не найдёт в этих зарослях, сюда никто не ходит. Злость. Как я могла быть такой идиоткой, чтобы забыть самое важное, как можно было не подумать о своей безопасности и не проверить, есть ли в рюкзаке спрей, нож, радио, и запас еды? Гнев. Какого чёрта я так легкомысленно отношусь к своей жизни?

Я перестала бежать сквозь колючие кустарники и остановилась, огляделась вокруг. Красота. Ровная гладь, горизонт покрыт горами, на их верхушках еще лежал белый-белый снег. Ветер доносил его морозный запах и заплетался в волосах. Я закрыла глаза и разрешила ветру развеять мои волосы. Как приятно. Когда я в последний раз так ясно ощущала ветер? Слышала, о чём он говорит, чем пахнет? Какой чистый воздух! Я жадно вдохнула его полной грудью. Потом ещё раз, и ещё раз. Закружилось в голове, в глазах забегали чёрные точки. Я здесь провела целый день, и вот только впервые вдохнула полной грудью.

Я присела и дотронулась руками до земли. Какая она сырая и всё ещё холодная от недавно закончившейся зимы. А зима-то закончилась. Заметила бы я, что зима закончилась, если бы мне не нашёптывали об этом календари и даты? Если бы не напоминание о том, что в апреле нужно продлить страховку на машину, первого числа заплатить за квартиру, а 14го получить зарплату? Я как-то неправильно жила всё это время. Как-то совершенно не замечая самого важного. Какой здесь чистый горный воздух! Какие дико красивые закаты в горах! О чём я думала всё время? О чём переживала? О каких-то пустяках и мелочах, придавая им такое огромное значение.

Я год была с человеком, который не хотел узнать мою душу. А знаю ли я её сама? Когда я в последний раз делала то, что на самом деле хотело моё сердце? Когда по-настоящему испытывала глубокие и искренние эмоции, чувствовала момент, проживала опыт? Так-то очень уж отчётливо я посмотрела на свою уже прожитую жизнь, и с ужасом поняла, что я и не жила-то её по-настоящему. Я жила, как нужно, как удобно, как правильно, и никогда, никогда! так, как по-настоящему хотелось. Я всегда скрывала свои настоящие эмоции, боялась своих чувств, носила кучу самых разных масок. Я была куклой. И от этого стало как-то не по себе. Как-то гадко, что ли.

Если это всё, если я здесь и правду умру, спасибо, тебе Голден Хорн, это время с тобой я действительно прожила. Тот страх и панический ужас, что я испытала всего пару минут назад, я не ощущала никогда в жизни. И это было по-настоящему, искренне. Не прочитано и не услышано, а пережито мной до самой глубины. Чёрт, как можно было прожить 26 лет и никогда не испытать такого глубокого и прекрасного чувства, как страх смерти? Мне-то казалось, что я знаю, что это, но оказалось, что знать с чужих слов — это одно, а из собственного опыта — совершено другое. А сколько есть ещё чувств и эмоций, которых я на самом-то деле и не знаю? Живу как суррогат, как зомби, почти не заметила, что зима закончилась. Никогда не замечала.

Мне нужны перемены. Я хочу новую работу, новых людей в своей жизни. Да что я вижу в этом своём офисе за кипой бумаг? Я хочу помогать людям, хочу творить, создавать. Чего я боюсь? Страшно уйти из насиженного места, переехать в другой город, может, наконец-то надеть красивое платье? Нет, хватит. Хватит жить в коконе, это не жизнь.

Спокойно и неспешно я выхожу на тропу для внедорожников и оставляю за собой красивое плато. Уже смеркается, и руки вконец онемели от холодного ветра. Уже в машине у меня занимает хороших 15—20 минут, чтобы отогреться перед тем, как завести мою ласточку, замёрзшие пальцы всё не слушались. Домой я вернулась уже под звездами. На пороге стояли цветы. Красивые, спасибо. Я забираю букет в дом и оставляю его на столе, не прочитав записки. Завтра. Раздеваюсь и ложусь. В голове чисто и пусто. Повернувшись на бок, взгляд падает на пыльный бублик, который оставила утром на тумбе. Ничего внутри не болит. Улыбаюсь. Пришло время перемен. Доброй ночи, прошлая жизнь.