Подчинение

Каролина Дэй, 2023

Чтобы оплатить мамины долги, я стала подчиненной на один вечер в БДСМ-клубе. Кто бы знал, что моим "доминантом" был мой преподаватель из университета, которого я терпеть не могла, и что он предложит щедрую оплату, чтобы мы продолжили.Любовь с моим преподавателем со связанными руками? Как бы не так. Или я ошиблась?

Глава 8

Черт возьми, Габи, о чем ты думала?

Зачем ты пошла в тот чертов клуб?

Почему согласилась с условиями и позволила себя истязать?

Не только физически, но и морально…

Все эти вопросы мелькают в голове, прокручиваются раз за разом, мучают меня всю ночь и все утро. Они не дают покоя ни на занятиях, ни на перерыве. Шагаю по коридорам и никого не замечаю вокруг. Не смотрю по сторонам, не чувствую косые взгляды. Не хочу поворачивать голову и замечать насмешку остальных.

Все вокруг словно знают, чем я занималась вчера, в каком состоянии приехала в общежитие ближе к полуночи и слышали, как я проревела в подушку почти два часа. Снова плохо спала, снова думала о своем положении, снова размышляла, где достать деньги.

Как я могла вляпаться в такое дерьмо? Не знаю. В последнее время меня преследует невезение. Часто преследует. И только сейчас, видимо, удача на моей стороне — за весь день я ни разу не пересеклась с профессором Салливаном. Но это пока. Сегодня у нас занятие с ним. Буквально через полчаса. Может, прогулять? Может, переждать, пока он забудет обо всем, пока мои эмоции улягутся? Возможно, через пару месяцев я спокойно посмотрю в глаза преподавателю. Ключевое слово: возможно. Сейчас это кажется нереальным.

Наверное, мне бы стало легче, если бы я рассказала все Лили — она единственная, кто поймет меня и выслушает. Но подруги не оказалось ночью в комнате, а с утра уже ускакала на собрание совета. Он, кстати, до сих пор длится, уже третье занятие пошло. Вскоре планируется благотворительный бал, за который взялась подруга. Как вы думаете, на кого свалятся обязанности? Правильно, на меня. Может, это и к лучшему, отвлекусь от вчерашнего позора.

— Эй, Лаундж! — с другого конца коридора раздается мальчишеский голос. Мимо проходящие студенты оборачиваются на зов парня. И на меня. Сейчас я меньше всего хочу привлекать внимание других. Спасибо, Стифлер.

— Что надо?

— Ну, детка, не груби папочке, — Стив протягивает ладонь к моему лицу, но я тут же отбиваю ее. — Эй!

— Нечего свои ласты ко мне тянуть!

— Противная какая. На вечеринку ко мне придешь?

Еще чего не хватало! Однажды на вечеринке Стивена Уайта парни отравились какой-то гадостью, а потом разбрелись по сортирам. Но это не самое ужасное. Пока ребята приводили себя в порядок, этот придурок устроил оргию вместе с девчонками. Хорошо, что нам удалось с Лили сбежать оттуда, иначе поплатились бы по полной программе.

— Нет.

— Уверена? Мы отлично проведем время, крошка.

— Я сказала, нет.

— Уайт! — еще один крик на весь коридор, но теперь он звучит как раскат грома. Как приговор узнику.

Как начало конца…

Он подходит все ближе к нам, преодолевая расстояние крупными шагами. Уверенно задирает подбородок, легкой походкой приближается к нам. Встает около Стифлера. Смотрит сначала на перепуганную меня, затем на парня. И снова на меня. Задерживает взгляд на запястьях, переводит на губы. На глаза. Сканирует меня, будто пытается найти изъяны.

Не переживайте, профессор, следы от ваших вчерашних игр остались под одеждой. Никто ничего не увидит.

Это когда-то должно было произойти. Наша встреча. Просто я надеялась, что мы увидимся не так скоро. Моя надежда только что умерла.

— Я что сказал сделать? — строго спрашивает профессор Салливан.

— Как это что? Найти Лаундж и передать приглашение на мою вечеринку, — весело отвечает Стив.

— Доиграешься, Уайт, и зачет тебе не видать. Звонок твоего отца на этот раз не поможет.

Парень громко сглатывает. Вижу, как двигается выпирающий кадык, будто его ждет огромная задница, если не выполнит просьбу профессора. Собственно, меня такая же задница светит, если я не найду пятьдесят тысяч до конца недели.

— Ну… тогда я… пойду готовиться.

— Иди, Уайт.

Стифлер быстро ретируется с места преступления. Остаемся только мы вдвоем посреди коридора. Вообще, мимо нас проходят студенты, но у меня складывается ощущение, что сейчас вокруг нас никого нет. И от этого становится страшно. По-настоящему страшно.

— Скоро начнется занятие, мисс Лаундж, вам лучше поторопиться, — раздается около меня. Уже не так строго, но не менее уверенно.

— Сегодня я не смогу прийти, простите. Меня ждет…

— Думаю, вы найдете возможность отложить ваши дела и посетить лекцию. Не опаздывайте, — профессор тут же разворачивается и уходит в сторону аудитории.

Черт возьми, он только что приказал мне прийти к нему на занятие? Серьезно? Вспоминая вчерашнюю внезапную встречу, его слова приобретают двойной смысл. Или это я пудрю самой себе мозги, а профессор поступил проще — сделал вид, будто ничего не случилось. Наверное, мне надо сделать то же самое. Так будет проще. Да. Забыть обо всем, что произошло вчера, и жить дальше.

Бреду в аудиторию следом за статной фигурой мужчины. Девчонки из гламурного клуба, как всегда, сидят кучкой на первом ряду. Думают, так он заметит вас? Вряд ли, его другое интересует, девочки. Конечно же, эти слова не произношу вслух, а то заклюют еще. Интересно, когда Лили освободится? Она придет на пару, или мне сидеть в одиночестве, как и весь день?

— Ну что ж, раз все в сборе, то начнем.

И он начинает. Лекция, как назло длится долго, время тянется словно резина, а я не могу отделаться от мысли, что теперь смотрю на своего преподавателя иначе. Не так, как на прошлых занятиях.

Ведь раньше я не видела в нем мужчину…

Да, красив, но это всего лишь оценка внешности, не более того. Я никогда не сохла по профессору Салливану, как девчонки из той же элиты. Никогда не обсуждала его походку, жесты, мимику. Не всматривалась в маленькие морщинки в уголках глаз, в легкую полноту его чувственных губ. До этого дня.

Сейчас взгляд сам ловит его резкие движения и сопоставляют со вчерашней сессией на сцене. В уши поступает строгий, но в то же время ласкающий слух голос. Все происходит на автомате, без моего ведома. Стараюсь записывать лекции и не замечать этих перемен в голове, во взгляде на действительность. Но они есть. Мне не убежать, не забыть, не избавиться.

Я не смогу делать вид, будто ничего не случилось…

Всю пару профессор Салливан не обращал на меня пристального внимания. Он оглядывал всех студентов своим черным взглядом, но не задерживался именно на моем. Ровно секунда, не больше. Равно количество времени каждому присутствующему. От понимания этого на душе потихоньку становится легче. Самую малость. Наверное, надо поменять предмет, или ходить к другому преподавателю. По крайней мере, ближайший семестр. Переводиться в другой университет я пока не готова. К тому же кампус большой, вряд ли будем часто пересекаться. Хотя…

— Всем до пятницы. Не опаздывайте.

Фух! Все! Отсидела. Теперь можно передохнуть немного в общежитии, дождаться прихода Лили, поделиться всем с ней, а потом…

— Мисс Лаундж, задержитесь, — летит мне в спину, когда почти все ребята выходят из аудитории. Чувствую на себе косые взгляды девчонок из гламурной элиты, но проглатываю их.

Разворачиваюсь и замираю около профессорского стола. Стараюсь не смотреть в его сторону. Не сталкиваться с чернотой его глаз, чтобы не вспомнить вчерашний вечер. То, как он властно осматривал меня сквозь прорези маски, как ласкал прикосновениями мое тело. Эти воспоминания и без того мучили на протяжении всего занятия, а сейчас и вовсе готовы съесть с потрохами.

Профессор Салливан расслабленно сидит в кресле, ждет, когда за последним студентом закроется дверь. И вот она характерно хлопается, в аудитории наступает тишина, разрываемая лишь моим глубоким дыханием и криками в коридоре. Но они едва до нас доносятся.

— Я хотел поговорить о вчерашнем инциденте, — начинает он таким же строгим тоном, как на занятиях. — Вы же понимаете, что не сможете больше обучаться в моей группе?

Понимаю. Мне тоже было тяжело смотреть на вас и думать о культурологии, сложно было слушать лекции и записывать их. Вчера я еще хотела забрать документы из деканата и перевестись в другой университет. Наплевать на годы подготовки к поступлению, на обучения здесь. Из-за вас. Из-за меня.

Из-за нашей встречи не в том месте и не в то время…

Приходится взглянуть на него, задрать голову, чтобы уверенно ответить на претензию. Нужно отстоять свои права. Хотя бы перед ним. Чтобы не понял, что сейчас страх окутывает меня гораздо мощнее, чем вчера.

— В конце занятий я попрошусь в группу профессора Шварца. Так мы решим…

— Возможно, вы не осознаете масштаб ситуации, мисс Лаундж. Вы не можете больше обучаться в этом университете, иначе…

— Вы поставите мне незачет? — спрашиваю иронично.

— Дело не в зачете, а в том…

В этот момент мужчина задумчиво окидывает меня черными омутами. Окидывает с ног до головы мое подрагивающее тело, ненадолго останавливается на вырезе блузки, поднимается к губам.

Меня словно пронзает электрическим током в тех местах, где он касается своими глазами. Кажется, что он замечает, как бьется пульс на шее. Быстро-быстро. Не получается следить за ударами сердца. Не выходит. Они слишком частые, слишком сильные.

— У меня предложение, — профессор складывает руки в замок и приподнимает уголки губ. Его лицо, наверное, должно было стать спокойным и приветливым, но сейчас я гляжу на своего преподавателя и вижу лишь оскал хищника, решившего судьбу пойманной жертвы. — Тебе нужны были деньги, так!?

— Мне? Ну да, нужны, — лепечу неуверенно.

— Мы поступим так. Я даю тебе деньги, а ты становишься моей нижней на три месяца.

Что? Нижней на три месяца? То есть он предлагает пройти вчерашний ад снова? На протяжении трех месяцев? Может, он пошутил? Может, имел в виду что-то другое? Например, роль половой тряпочки сыграть. Хотя… смысл примерно один и тот же. Вряд ли профессор шутит — его глаза полны серьезности в своих намерениях. Как вчера в клубе, когда он уверенно держал плетку в руках.

— Но я никогда не была нижней. И вообще, я никак не связана с БДСМ.

— Уверена? Вчера ты готова была забыть об этом ради денег. Что тебе мешает забыть сейчас?

То, что вы мой преподаватель. То, что игра может выйти за рамки дозволенного и навредить нам. То, что о наших запретных отношениях могут узнать. И тогда выгонят не только меня, но и вас, профессор. Будет большой скандал. Разборки. Показания в полиции. Как там сейчас делают? Не знаю. Я такое только в сериалах видела.

— Но вы же мой преподаватель. Вдруг о нас кто-то узнает?

— Если ты будешь соблюдать все правила, никто о нас не узнает. Тем более, — он поднимается с кресла и встает напротив меня. — Мне показалось, что тебе понравилась наше представление.

— Конечно! Особенно медицинские иглы!

Ой, я это вслух сказала? Вот черт!

— Почему ты не написала, что пирсинг-плей — твой хард-лимит?

— Мне не дали возможности.

— Теперь у тебя эта возможность есть.

Запах мускуса впитывается в кожу, в легкие. Вдыхаю его чаще, чем нужно. Вкусный. Не приторный. Даже хочется глаза прикрыть и забыться. Но нет. Не сейчас. Кажется, он стоит гораздо ближе, чем несколько секунд назад. А я не пытаюсь отойти, хотя мне есть куда шагать. Или стоит увеличить расстояние между нами? Да, наверное, надо.

— Когда тебе нужно отдать деньги?

— До конца недели, — отвечаю на автомате, не интересуясь, откуда он знает о долге.

— Тогда принимай решение как можно скорее, — он хитро приподнимает уголки губ.

— Почему я? Вокруг полно девушек, которых можно «приручить» и не платить такую сумму.

— Я не привык покупать ширпотреб — его и так навалом. Мне легче найти идеальную скульптуру, слепленную по моему заказу.

Как красиво звучит метафора из его уст, не придерешься. Только в нашем случае сложно оценить ее во всей красе.

— Мы выполняем обязательства с обеих сторон, — прерывает мои мысли хриплый голос преподавателя. — Я даю деньги, а ты становишься моим сабмиссивом. Все просто. Ты красива, не глупа, и меня тянет к тебе.

— Смелое заявление, — срывается неосознанно с губ. Черт! Он же не станет сильно ругать за самовольность? Или станет?

— Я прямолинеен в своих выводах, мисс Лаундж. Не вижу препятствий нашим отношениям.

— То есть вас не волнует, что нам может влететь, если кто-то узнает? — вопросительно выгибаю бровь. — Связь преподавателя и студентки запрещена уставом университета! Я не хочу, чтобы меня исключали.

— А я не хочу, чтобы одна девчонка растрепалась о необычных вкусах своего преподавателя, — говорит он чуть громче, но так же спокойно.

Какой рисковый. Только я не из тех. Мне нужна практичность и уверенность в завтрашнем дне. В словах, в действиях. Я не могу спонтанно принять решение. И, будь у меня выбор, я бы отказалась от перспективного предложения.

Только этого самого выбора у меня нет…

— Нам нужно определить твои границы, через которые я не стану переходить. Если бы вчера я не достал иглы, ты бы спокойно могла продолжить сессию.

— Думаете?

— Не думаю — знаю. Когда нижней неприятно, это сразу чувствуется. От тебя поступил сигнал только в начале игры с иглами, а до этого… Думаю, ты сама помнишь реакцию своего тела.

Помню. Точнее тело помнит. Низ живота тут же реагирует вчерашние прикосновения профессора. Но вопрос в том, согласен ли с ним разум? Испытала ли я настоящую боль, от которой сворачиваются внутренности? Получила незабываемое наслаждение, о которой пишут лишь в книгах? Не знаю. Ни то, ни другое. То боль, то удовольствие. То страх перед неизвестностью, то радость от совершенного действия. Сложно сказать, понравилась ли мне первая сессия, потому что я сама не знаю.

— Мне нужно подумать и…

— Завтра придешь на пробную сессию, — профессор застает меня врасплох. Как на пробную? Я еще не согласилась. Я вообще хотела подумать, взвесить все плюс и минусы, а слова профессора Салливана давят на меня. — Не смотри так удивленно, у нас мало времени.

— А вдруг…

— Клуб «Пороки».

— Но если…

— Жду тебя ровно в девять вечера. Не опаздывай.

Вот и все. Вот и мое согласие. Меня обложили со всех сторон. Если я буду мучиться все это время? Буду испытывать боль и молиться, чтобы все это поскорее закончилось? Это же насилие над телом, над разумом, над сознанием. Или он садист? Черт! Я даже об этом не подумала. Тогда почему он не закончил сессию, увидев в моих глазах шок?

— Держи. Тебе пригодится, — он протягивает небольшой конверт.

Неужели решил отдать сразу деньги? Вряд ли — конверт слишком худой. Или там находится кредитная карта, откуда можно списать средства? Нет. Ошиблась. Вижу только клубную пластиковую карту с названием клуба, в котором мы вчера встретились. Вместо моего имени стоит золотистое «Гость».

Больше ничего не говорю. Не осмеливаюсь поднять глаза на преподавателя. Тихо выхожу из кабинета и аккуратно закрываю за собой дверь, будто боюсь разбудить спящего младенца. Зря. В коридорах все равно шумно, ничего не поделаешь, однако поток мыслей в голове выбивает меня из реальности. Меня будто опустили в толщу воды, откуда не доносятся голоса студентов. За исключением одного.

— О, Габи, я тебя обыскалась! — Лили тут же возникает передо мной. Веселая, довольная, в темных глазах сверкают огоньки. Значит, собрание удалось. — Ты где пропадала? Что ты забыла у Салливана?

Вот черт! Сейчас я совсем не готова отвечать на вопрос подруги.

— Да так, выясняла кое-что по поводу доклада.

Так, вроде бы не смотрит, как надзиратель в колонии для несовершеннолетних. Поверила, значит. Фух! Можно выдохнуть.

— Хорошо. Пойдем в кафетерий, у меня столько новостей! Кстати, мне тут на ухо шепнули, что к тебе Стифлер клеился.

Не удивительно. Слухи по кампусу быстро разносятся, несмотря на размеры территории.

— Не клеится, просто на вечеринку пригласил, — пожимаю плечами.

— Надеюсь, ты пойдешь.

— Что? — во все глаза смотрю на подругу и пытаюсь найти хотя бы толику сарказма на шоколадном лице. Но его нет — Лили абсолютная серьезность.

— Ой, Габи, не строй такую морду лица, — отмахивается она. — Мне нужно туда пробраться. Как раз заведу тему благотворительного бала, а у этого Стифлера недоделанного все студенты соберутся, даже эти богатые стервы.

— А я тут причем?

— При том, что он всех спаивать будет, а я не хочу попасться.

Боже… И почему ее несет все время в беспросветную задницу? И отказать нельзя — она же все равно пойдет, только без меня. К тому же обидится и месяц разговаривать не будет. Что произойдет с Лили за этот месяц, не говоря уже о вечеринке у Недостифлера вообще молчу.

— Если я не уеду к брату, то пойду, — отвечаю обреченно.

— Габи, ты прелесть! Что бы я делала без тебя!

«Ты бы сейчас стояла в обнимку со Стифлером, не представляя, какой он на самом деле бабник», — проносится в голове, вспоминая первый курс и первую вечеринку, но на деле я молча глотаю язвительную фразочку.

Подруга тут же душит меня крепкими объятьями. Эй, осторожнее! Я же задохнусь и не доживу до вечера. До встречи с профессором Салливаном…

— А у тебя как все прошло с Салливаном? Он даст тебе исправить доклад?

Вспомнила, называется. Даст. Еще как даст исправить. И деньги заплатит. Только для этого мне придется стать его нижней. Стать игрушкой, которую будут связывать, лупасить плеткой и мучить разными вибраторами. Вроде так в оттенках серого было, да? Или там без вибраторов? Ох, не помню. Но это неважно.

Никто не должен узнать о наших отношениях. О моей встрече с профессором, о наших планах, об играх. О том, что нас скоро будет связывать. Это наш секрет. Наша тайна. Наш мир, в который я войду и больше не выйду. Никогда.

— Не переживай, я решила этот вопрос, — отвечаю четко.

Мы входим в кафетерий, занимаем столик возле прохода. Лили что-то говорит о благотворительном бале, но я слушаю ее вполуха. А затем пропадаю из реальности, когда вижу возле входа статную фигуру в черном костюме. Знакомую. При виде которой замираю на месте не в силах оторвать взгляд.

Не думала, что преподавателей сюда пускают. Профессор Салливан встречается со мной глазами, задерживается на пару секунд, коварно улыбается. А затем разворачивается и покидает кафетерий.

Кажется, сегодня моя жизнь перестанет быть прежней.