Четыре кубика льда

Карина Илларионова, 2023

Их было четверо. Восемь лет назад они учились в одиннадцатом классе элитного лицея, считали друг друга лучшими друзьями и чувствовали себя королями жизни. После школы их пути разошлись, и они почти забыли о том, что натворили, когда были детьми… Но однажды холодной, дождливой осенью каждый из этой четвёрки встречает странную девушку в чёрном, больше похожую на призрак, чем на живого человека. Она говорит, что пришла из ада для того, чтобы наказать их за все ошибки и преступления. Возможно ли такое на самом деле? Призраки действительно существуют? Или же эту безумную игру ведёт человек?

Отрицание

"Ко мне".

Илья прочитал текст сообщения от Чернова в окне уведомлений мессенджера и пару секунд всерьёз думал о том, чтобы не открывать его. Ну, мало ли, закрутился, не заметил… Но вспомнил о недавнем разносе, полученном за предыдущее игнорирование приказа, решил не нарываться и отправился к кабинету начальника.

Ещё из коридора стала слышна чья-то громкая, раздраженная речь, и Илья даже успел удивиться тому, что кто-то осмелился повысить голос на подполковника полиции. А затем вошёл в кабинет, и всё стало немного понятнее.

Перед начальником отдела, за длинным выступом Т-образного стола, сидел сам Борис Михайлович Стоянов. Илья не был знаком с ним лично, но мгновенно узнал.

Ещё бы.

Легендарный мужик.

В девяностые громко и открыто"пережил"всех своих партнёров, а после эволюционировал в уважаемого бизнесмена. Лицо молодого Стоянова было практически на всех фотографиях, которые показывали курсантам школы МВД на лекциях об организованной преступности девяностых, но в настоящее время это уже не было важным. Промышленник, владелец нескольких заводов, строительных компаний и заметной части коммерческой недвижимости в центре города — кто посмел бы напомнить ему о прошлом?

–… ни при чём, — сердито говорил Стоянов. — Сам подумай, Тимон, зачем мне писать заяву, если я уже разобрался с ним сам?

Тимон?!

Илья хмыкнул. Слышать такое обращение к Чернову было непривычно, но тот никак не отреагировал, и стало ясно — они со Стояновым хорошо друг друга знают. Слишком хорошо для подполковника МВД и человека с такой сомнительной биографией.

— Вызывали, Тимур Викторович? — громко спросил Илья.

Начальник хмуро кивнул на свободный стул и снова повернулся к своему собеседнику:

— Вот чтобы сейчас мне это сказать, для этого и написал!

— Ты идиот? Никто бы и не знал, что он у меня крысил!

Двое седых немолодых мужчин, чем-то похожих друг на друга, несколько мгновений буравили друг друга взглядами. Первым сдался Чернов:

— Ладно, принимается, — со злостью признал он. — Не стали бы мы туда копать…

Стоянов удовлетворённо кивнул.

— Я вам нужен? — уточнил Илья.

Он не садился, всё ещё надеясь, что не задержится здесь надолго. Вряд ли начальнику нужны лишние уши при общении со старым знакомым.

— А ты что, торопишься? Очень занят? — с сарказмом поинтересовался Чернов.

— Нет, что вы, — откликнулся Илья. — Я совершенно свободен.

В голосе против воли прозвучала горечь.

Четыре десятка дел в работе, и вот сейчас добавится ещё одно, а в сутках всего двадцать четыре часа, и кажется, что проще сдохнуть, чем всё это разгрести… А ведь когда-то, лет двенадцать назад, будучи бестолковым мальчишкой, он всерьез мечтал о службе в полиции и о множестве интересных дел.

Ну что же, мечта сбылась.

— Тогда сейчас поедешь в областную клиническую, возьмёшь показания у… — Чернов сверился с лежащими перед ним бумаги, — … у Старостина Марка Львовича. Обнаружен сегодня утром на улице Вознесенской без сознания с травмами ног, прооперирован, пришел в себя и готов говорить.

— Так туда же утром Дронов ездил, пусть он и…

Илья умолк под тяжёлым взглядом начальника.

— Давай всё-таки я буду решать, кто и что будет делать, — жёстко сказал Чернов. — До ОКБ тебя довезёт водитель нашего уважаемого Бориса Михайловича. А мы с ним пока потолкуем и, надеюсь, к моменту твоего прибытия к потерпевшему он определится, не хочет ли отозвать заявление о хищениях в особо крупном размере, и сообщит об этом тебе.

— Зачем мне?

— Затем, что господин Стоянов обвиняет в хищениях своего бывшего работника, Старостина Марка Львовича, — пояснил Чернов и раздражённо отшвырнул в сторону ручку.

Илья снова посмотрел на Стоянова — на этот раз со смесью недоверия и изумления.

— Так, капитан, только ты не начинай, — Борис Михайлович явно понимал, о чём думает Илья. — Я эту гниду не трогал. Он утром уволился, и больше я его не видел. В обед безопасник прислал докладную, и я приехал сюда, чтобы всё решить по закону. Здесь и узнал, что случилось.

— Как интересно, — не сдержался Илья. — Кажется, в девяностые в Рязани была такая группировка, Борисовские. Любили ломать ноги-руки в качестве первого предупреждения.

У Стоянова потемнело лицо.

Илья ухмыльнулся, глядя ему прямо в глаза.

— У Старостина ноги не сломаны, — вмешался Чернов. — Перерезаны сухожилия.

— О… Это в корне меняет дело!

— Я. Его. Не трогал, — повторил Стоянов.

— Тогда это невероятное совпадение, — развёл руками Илья.

— Я не верю в совпадения, — отрезал Стоянов. — Кто-то играет против меня. В общем, хватит болтать, капитан. Начинай работать.

Илья бросил вопросительный взгляд на начальника. Тот недовольно поморщился, но всё же кивнул.

— Поезжай, — скомандовал Чернов. — Машина у входа, госномер ноль ноль один.

— Узнаете, кто это всё затеял — в долгу не останусь — сказал Стоянов. — Даю слово. Ты, Тимон, знаешь — я слово держу. Отблагодарю. Будешь доволен, как и в прошлый раз.

Илья чудовищным усилием сохранил нейтральное выражение лица.

— Поезжай, — повторил Чернов и опустил голову к лежащим на столе бумагам.

— Есть, — откликнулся Илья.

* * *

— Оперуполномоченный ОМВД Советского района, капитан Игнатов, — скороговоркой проговорил Илья и протянул своё удостоверение в окошко, за которым сидела грузная немолодая женщина в белом халате. — К Старостину Марку Львовичу.

За спиной Ильи, на длинных рядах пластиковых стульев, сидело около десятка человек, ожидавших своей очереди на экстренный приём в областную клиническую больницу, и их недовольные взгляды буравили его затылок.

Чёрт, почему я сегодня не в форме? — подумал Илья, подавляя желание оглянуться и начать объяснять всем этим людям, что он пришёл по делу, а не просто влез без очереди.

— Четвёртый этаж, палата четыреста четыре, — хмуро ответила женщина. — Найдёте или проводить?

— Найду, конечно. Не в первый раз у вас, — сказал Илья, и женщина мгновенно потеряла к нему интерес.

Он прошёл пару десятков метров по полутёмному гулкому коридору, повернул налево, толкнул белую пластиковую дверь и оказался перед дверями больничного лифта. Ткнул на кнопку вызова и вздохнул.

Илья не любил эту больницу больше всех остальных, вместе взятых, и каждый раз, оказываясь здесь по долгу службы, начинал злиться.

Лифт издал тихий звук, оповещая о своём прибытии, и распахнул двери. Илья шагнул внутрь и сразу же отвернулся — на фоне стерильной обстановки больницы он выглядел слишком неприглядно: потертая куртка, мятая рубашка, забрызганные осенней грязью ботинки и равнодушное, уставшее лицо.

Поднимаясь на четвёртый этаж, ещё раз мельком просмотрел распечатку с информацией по делу.

Итак, Марк Львович Старостин, двадцать пять лет, до сегодняшнего утра работал водителем в «СБМ-групп». Был найден случайным прохожим на улице Вознесенской — без сознания, в луже собственной крови, с перерезанными мышцами и сухожилиями ног. Рядом с пострадавшим лежал простой металлический крест, на задней стороне которого была выбита фраза «Nil inultum remanebit», что в переводе с латыни означало «Ничто не остаётся безнаказанным». Марка госпитализировали в областную больницу. Свидетелей по горячим следам найти не удалось, единственная камера, охватывавшая место происшествия, не работала, и шанс найти нападавшего был только в том случае, если удастся получить какую-то информацию от самого пострадавшего. Учитывая диагностированное в момент госпитализации наркотическое опьянение, шансы были невелики.

Илья нашёл нужную палату, постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Окинул взглядом помещение — серые стены, два больших окна, стол с несколькими стульями, шесть узких кроватей, три из которых оказались свободными. На двух других сидели пожилые мужчины и о чём-то негромко переговаривались. На кровати, расположенной в самом дальнем углу, лежал молодой парень и расширенными глазами смотрел в потолок.

Илья подошёл к нему и снова раскрыл своё удостоверение:

— Оперуполномоченный капитан Игнатов. Вы Старостин Марк?

Парень заметно вздрогнул, перевёл на Илью взгляд, но не ответил.

— Вы Старостин Марк? — чуть громче повторил вопрос Илья, и тот наконец-то отреагировал.

— Да, — тихо сказал Марк. — Я.

— У меня к вам будет ряд… — Илья не успел договорить.

— Я должен покаяться, — дрожащим голосом сказал Марк.

Илья фыркнул.

— Я не священник, — сообщил он.

— Я должен кому-то всё рассказать. Покаяться. На мне много грехов. Много. Слишком много, — сбивчиво продолжил Марк. — И вот теперь… Теперь…

Он вдруг зашёлся в рыданиях.

Илья постоял какое-то время, раздумывая о том, имеет ли смысл разговаривать с человеком в таком состоянии — очевидно, Марк всё ещё не отошел то ли от наркоза, то ли от того коктейлся, который попал в его тело ранним утром, и вряд ли полученные показания можно будет приобщить к делу — а потом отправился за стулом. Подтащил его поближе к кровати, сел, вытащил из папки пустой бланк и включил диктофон на своём телефоне.

— Я вас слушаю, — сказал Илья. — Можете рассказать мне.

* * *

— Вот работёнка, — недовольно пробурчал водитель, сбрасывая звонок. — Десятый час… А говорили — всё по трудовому кодексу, без переработок… Ну да, ну да… Чую, надо валить…

Илья знал, что водителю сейчас позвонил Стоянов и назвал новый адрес, куда нужно было ехать.

Тот же самый адрес пришёл в виде сообщения и на телефон Ильи. Морозова Анна Сергеевна, которую опознал потерпевший, была зарегистрирована на улице Васильевской, в одном из самых отдалённых городских микрорайонов. Когда они туда приедут, будет уже почти десять вечера. Наверное, если бы речь шла о любом другом деле, а не о том, в котором заинтересован сам Стоянов, начальник не стал бы настаивать, что допрос надо провести именно сегодня.

Но, очевидно, Чернов очень хотел выслужиться.

Оно и понятно, благодарность от такого человека на дороге не валяется…

— Сам не рад, — примиряюще сказал Илья водителю. — Извините.

— Да чего уж там, — мужчина раздражённо махнул рукой. — Поехали…

Они добрались до нужного места чуть быстрее, чем ожидал Илья — вечером дороги стали намного свободнее. Илья немного запутался среди нескольких одинаковых домов-муравейников, которыми была застроена улица, но затем сориентировался и нашел нужное здание. Ещё раз сверился с адресом в своем телефоне и набрал на домофоне номер квартиры.

Достаточно долго никто не отвечал, и Илья начал надеяться, что Анны нет дома — что было бы логичным, в сложившейся ситуации ей стоило уехать как можно дальше — но тут раздался лёгкий треск и приятный женский голос удивлённо произнёс:

— Слушаю.

— Анна Сергеевна? — вежливо спросил Илья.

— Да.

Он вздохнул. Последняя надежда, что сейчас получится отправиться домой и лечь спать, а не выбивать среди ночи признание из этой девушки, исчезла.

— Илья Геннадьевич Игнатов, оперуполномоченный ОМВД Советского района, — с тоской представился он. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Анна замолчала.

— Вы ещё тут? — поинтересовался Илья.

— Д-да… — с запинкой ответила Анна. — Какие… вопросы?

— Я не планировал задавать их по домофону, — сказал Илья. — Открывайте, Анна Сергеевна.

Он услышал вздох, и сразу же сработал механизм, открывающий подъездную дверь.

Несколько ступенек наверх, лифт, подъём на двадцать второй этаж — это заняло от силы пару минут, но и их хватило бы, чтобы сбежать по лестнице. И тогда Анна Сергеевна стала бы проблемой уважаемых коллег из патрульно-постовой службы, а не его.

Но она не сбежала.

Когда Илья вышел из лифта, Анна уже стояла в подъезде перед полуоткрытой дверью своей квартиры.

— У вас есть удостоверение? — настороженно спросила она.

— Есть, — Илья достал его из внутреннего кармана куртки и, не выпуская из рук, раскрыл его перед глазами девушки. Она, прищурившись, начала читать, что там написано. А Илья, в свою очередь, разглядывал Анну.

Ухоженная.

Первое слово, которое пришло ему в голову.

Классические черты лица, идеально гладкая кожа, аккуратный носик, брови вразлёт, пухлые губы и пушистые ресницы, грива блестящих каштановых волос, соблазнительная фигура, которую скорее подчеркивал, чем скрывал откровенный домашний костюм — казалось, Анна только-только вышла из элитного салона красоты или фитнес-клуба и сейчас, в полной боевой готовности, ожидает встречи с престарелым, но очень богатым любовником.

Да. У таких, как она, обязательно есть богатый любовник. Такая красота не для нищебродов.

— Удовлетворены? — Марк не сумел сдержать насмешку. Идеальная Анна почему-то вывела его из равновесия. — Я признан настоящим полицейским?

— Что?

— Вы так внимательно рассматриваете моё удостоверение, как будто точно знаете, как оно должно выглядеть, и способны отличить подделку, — пояснил он.

Безупречные брови Анны сошлись у переносицы:

— Я знаю, как оно должно выглядеть, — сообщила она. — Несколько лет назад я имела несчастье пересекаться с вашими коллегами.

— Даже так?

— Даже так, — она скрестила руки на груди. — Слушаю вас.

— Сегодня утром на улице Вознесенской произошло нападение на человека, — скучным голосом сказал Илья. — Есть основания предполагать, что вы обладаете определённой информацией об этом происшествии.

Анна сделала шаг назад, в свою квартиру, и взялась за ручку двери.

— Нет, — она покачала головой. — Я не была на Вознесенской уже сто лет. Это всё?

— Пострадавший — Старостин Марк Львович, — продолжил Илья.

— Марк?

Анна сильно побледнела — это было заметно даже в тусклом свете подъездных ламп — и снова отступила, как будто хотела максимально увеличить дистанцию. Илья перешагнул порог, наконец-то оказавшись внутри квартиры, и внимательно смотрел на девушку.

— Хотите что-то сказать по этому поводу? — спросил он.

— Я… — она замолчала.

— Где мы можем сесть?

— Что? — Анна подняла на него расширившиеся глаза. — Ах, сесть… Проходите… Проходите на кухню…

Она показала рукой на одну из дверей, и Илья направился туда. За спиной раздался лёгкий звук закрываемого замка.

Кухня Анны, яркая и просторная, его приятно удивила. Слишком часто во время визитов домой к свидетелям и подозреваемым Илья видел немытые неделями полы, горы грязной посуды и заваленные пищевым мусором столы. Но здесь, у Анны, всё было на удивление чистым и опрятным. Не до стерильности — на рабочей столешнице были видны крошки от хлеба, скомканное ярко-жёлтое полотенце почему-то лежало на сиденье одного из стульев, а в раковине стояла пустая кружка, но всё же… всё же… Здесь чувствовалась заботливая женская рука.

Илья вспомнил, какой бардак оставил сегодня утром в собственной квартире, и поморщился.

— У вас уютно, — не удержался он от комплимента.

— Спасибо, — Анна даже не попыталась улыбнуться. — Садитесь.

Илья занял свободный стул и постарался сосредоточиться на деле. Он здесь для того, чтобы провести допрос, а не для того, чтобы… Он неожиданно завис, глядя на повернувшуюся к плите лицом, а к нему спиной Анну. Короткие шорты открывали слишком много тела, и приготовленные вопросы вылетели из головы.

— Чай или кофе? — голос Анны дрожал.

— Ничего, — ответил Илья, переводя взгляд на свою папку с бумагами. — Давайте приступим. Принесите, кстати, свой паспорт…

— Да, конечно… — Анна послушно вышла в прихожую, достала из сумки документы, вернулась к столу и села напротив. — Что случилось с Марком?

Илья выразительно поднял брови и вместо ответа раскрыл её паспорт, на всякий случай проверив указанную там дату рождения. Ему хотелось убедиться, действительно ли перед ним та самая Морозова Анна, про которую говорил Старостин Марк. Дежурный, пробивавший адрес по базе, мог и ошибиться — слишком уж распространенные фамилия и имя.

— А, ну да, — Анна нервно рассмеялась. — Вопросы должны задавать вы… Но…

— Но? — Марк снова сосредоточился на девушке.

Она сглотнула и положила на стол сцепленные в замок руки. Переплетённые пальцы заметно дрожали.

— Только не считайте меня сумасшедшей.

— Так… — Илья неторопливо включил запись голоса на своём телефоне.

— Если бы это не было последней волей, я бы никогда… Но… — она прикусила губу. — Нет, это в любом случае дикость…

— Что именно? — вежливо спросил Илья.

— Я… Участвовала в ритуале… Мы… Мы вызывали Лилит — это какой-то демон, я в них не разбираюсь — и просили наказать… — Анна спрятала лицо в ладонях, — … наказать определенных людей.

— Что? — Илья смерил Анну ошарашенным взглядом. — Простите, вы сейчас серьезно?

— Последняя воля, — обреченно сказала Анна. — Это была последняя воля моей старой учительницы, соседки, бабушки моего друга. Эти четверо… Они испортили ей последние годы работы в школе, и каждый раз, когда она вспоминала о них, плакала. А я… Я с ней дружила. Она была классная… Несмотря на возраст, несмотря на склонность к мистицизму… Я не смогла отказаться. Она написала какие-то заклинания в стихах, попросила прочитать их вслух на закате в день её похорон, а потом сжечь эти листы и развеять пепел. Я не верю в такую чушь, это было просто данью памяти… понимаете? Но вот сейчас вы приходите и говорите, что Марк…

Она потёрла рукой лоб.

— Просто скажите, что с ним случилось. Не думаю, что именно то, что мы… что мы просили… Поэтому скажите, и я выкину этот бред из головы.

— И что вы… — Илья хмыкнул, — … просили?

— Ноги, — тихо ответила Анна. — Что-то с ногами… Там были слова «чтобы ноги Марка не несли».

Илья моргнул.

— Великолепная история, — ехидно сказал он. — И если бы не одна маленькая деталь, я мог бы даже поверить во вмешательство тёмных сил. Но, увы, у вас ничего не выйдет.

— О чём вы? — непонимающе спросила Анна.

— Марк вас опознал, — сообщил ей Илья. — Поэтому ваши сказки вам никак не помогут. А вот признание поможет. Так что давайте не будем…

— Опознал? Как он мог меня опознать, где, когда? Я не видела его с похорон Глафиры Ильиничны, я вам клянусь!

— Глафира Ильинична… — протянул Илья. — Красивое отчество. Прямо сейчас придумали имя для несчастной старушки, да?

— Что?

— Анна Сергеевна, — Илья повысил голос, — давайте не будем тратить и ваше, и моё время. Я предлагаю вам написать чистосердечное признание. Умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести, статья сто двенадцать. В случае признания вины и деятельного раскаяния, — он усмехнулся, — есть шанс отделаться условным сроком. Ну так что? Пишем признание?

Анна поднялась со своего места и презрительно тряхнула головой:

— Вот как? Отличные у вас методы! Думаете, заставите меня признаться в том, чего я не делала, неся какую-то чушь?

— Марк вас опознал.

— Он ошибся! Да и зачем мне нападать на него? Подумайте сами!

Илья побарабанил пальцами по столешнице.

— Со слов Марка, вы с ним были в близких отношениях. Расстались по его инициативе. И вот теперь решили отомстить.

— Что? — Анна ошарашенно распахнула глаза. — Он в своём уме? Какая месть? Это было в школе, понимаете? В школе! Мы учились в одном классе, у нас был небольшой роман — первая любовь, ничего серьезного! Зачем мне ему мстить? Да ещё и спустя столько времени?

— Говорят, что месть — блюдо, которое подают холодным.

Анна рассмеялась:

— В нашем случае это блюдо давно превратилось бы в лёд. Восемь лет! Прошло уже восемь лет! Многовато, чтобы всё ещё испытывать какие-то эмоции из-за пары недель отношений, случившихся в подростковом возрасте, вам так не кажется?

Илья кивнул:

— Аргумент принимается. Осталось разобраться, где вы были и что делали… — он открыл свой блокнот, — в этот понедельник в пять сорок пять утра, во вторник в пять тридцать, в среду в пять и сегодня с семи тридцати до…

Анна не дала ему договорить.

— Я была на работе! — победным тоном произнесла она. — У меня куча свидетелей!

— В пять утра? — недоверчиво переспросил Илья. — Кем же вы работаете?

— Я бухгалтер, — в голосе Анны ясно слышалось облегчение. — Мы вовремя не отчитались за субсидии на разработку, наша организация может попасть на гигантский штраф, и сейчас мы работаем почти круглосуточно. Начинаем в пять утра, уезжаем в девять вечера.

— Вы же понимаете, что я проверю ваши слова?

— Проверяйте! — Анна улыбнулась. — Куча свидетелей, данные проходной, камеры! Проверяйте!

— Ясно, — Илья быстро набирал сообщение на своем телефоне. — Место работы?

— «СБМ-конструкт», — ответила Анна. — Второй зам главного бухгалтера. Проверяйте!

Пальцы остановились.

— «СБМ-конструкт»? — Илья положил телефон на стол. — Входит в «СБМ-групп»? Собственник — Стоянов Борис Михайлович?

— Не напрямую, но да. Какое это имеет отношение к вашим обвинениям?

— Никакого, — Илья снова начал писать. — Абсолютно никакого.

В любой другой день, с любым другим делом он бы просто уехал. Но сейчас Илья был уверен на двести процентов, что Чернов, получив сообщение, мгновенно отправит кого-то ещё из оперативников в офис «СБМ-конструкта». Ну а Стоянов, разумеется, обеспечит присутствие на рабочем месте кого угодно из своих полурабов.

Анна поднялась со стула и начала расхаживать по комнате.

— Мы закончили? — нервно спросила она. — Мне вставать в четыре утра, и если у вас больше нет вопросов, я хотела бы…

— Мы не закончили, — угрюмо сказал Илья. — Сейчас мои коллеги займутся проверкой ваших слов. Думаю, им потребуется около часа или двух. И исходя из их ответов, мы решим, где и с кем вы проведёте сегодняшнюю ночь.

— Потрясающе! — Анна дёрнула плечом. — Если не возражаете, этот час я посплю. Разбудите меня, когда снова понадоблюсь.

— Вы не выглядите уставшей, — задумчиво отметил Илья.

— У меня отличная тональная основа. Поделиться? — она криво улыбнулась. — Тоже будете выглядеть, как огурчик. Вы всё равно будете хотеть сдохнуть, но это не так уж и важно, правда? Главное, как вы выглядите. Для всех важно только это.

— Ну поделитесь, если не жалко, — лениво ответил Илья. Другой реакции на этот всплеск эмоций он придумать не смог.

— Что?

Он вздохнул:

— Идите спать, Анна. Я разбужу вас, когда получу ответ от коллег.

* * *

Анна вежливо улыбнулась и, из последних сил контролируя свой голос, сказала:

— Спасибо.

Дошла до спальни, плотно прикрыла за собой дверь, упала на кровать, впилась зубами в подушку и позволила себе беззвучно разрыдаться.

… восемь лет… многовато, чтобы всё ещё испытывать какие-то эмоции из-за пары недель отношений…

Но она их испытывала.

Каждый день, она помнила каждый из день из того недолгого времени, когда верила, что Марк в неё влюблён.

— Ты с ума сошла? — Рита делает затяжку и отставляет руку с дымящейся сигаретой в сторону — школьная форма стоит слишком дорого, чтобы рисковать её прожечь. — Он же тварь. Шакал. Бегает за Олесей хвостом, чуть ли не пятки ей лижет. Нет, не спорю, внешне он ничего, но…

— Он хороший, — легкомысленно говорит Аня. — Ты его плохо знаешь. Когда начнёте общаться чаще, ты поймёшь.

— Ты такая красивая…

Марк снова её целует, и Аня горит от его напора.

Они в его комнате.

Старенькая кровать скрипит под двойным весом, но это их не смущает.

Отец Марка на смене, мать снова ушла в пьяный загул и не появлялась дома уже неделю, и им никто не может помешать.

— Хочу тебя! — шепчет Марк, прокладывая дорожку из поцелуев по худой шее и тонким ключицам. Нетерпеливо расстегивает пуговицы школьной блузки.

Аня садится и заворачивается в одеяло.

— Не закрывайся, — говорит ей Марк. — Я не сделаю ничего, к чему ты не готова.

Аня смущенно смотрит на него исподлобья, не зная, как объяснить, что она, наверное, готова, но… Но комплексы, вечные комплексы… Её грудь слишком мала, бёдра слишком худые, а бельё слишком детское…

— Давай… Давай остановимся, — просит она. — Не сегодня.

— Я… Готова, — говорит Аня через несколько дней.

— Хочешь меня? — спрашивает Марк, впиваясь в её губы. Его руки хозяйничают на обнажённом теле Ани. — Правда хочешь?

— Хочу, — говорит она.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — пальцы Марка творят с ней что-то невообразимое, и Аня выгибается, как будто под действием электрического тока.

— Хочу! — повторяет она.

— Попроси меня, — лукаво говорит Марк.

— Что? — она уже плохо понимает, что происходит.

— Скажи: «Трахни меня, Марк, пожалуйста! Пожалуйста, трахни меня!».

Аня задыхается от очередной волны наслаждения и послушно повторяет:

— Трахни меня, Марк! Пожалуйста!

— Громче, — шепчет он.

— Трахни меня!

Он усмехается, нависает над ней, глядя в глаза, одним рывком проникает внутрь, и Аня начинает стонать от смеси удовольствия и боли.

«Трахни меня, Марк! Пожалуйста! Трахни меня!»

Аня входит в класс вслед за Васей и Ритой и понимает, что слышит свой собственный голос.

Марк, ухмыляясь, сидит на одной из парт, и снова и снова воспроизводит эту запись.

Все одноклассники смотрят на Аню. Кто-то презрительно, кто-то с жалостью, а Олеся с нескрываемой насмешкой.

— Как жаль, — говорит она. — Как жаль, что ты такая жалкая и некрасивая, что приходится буквально умолять, чтобы кто-то занялся с тобой сексом.

Аня молчит. Она не верит, что всё это происходит на самом деле.

— Марк такой добрый, — Олеся смеётся. — Но я просто в шоке. Как у него вообще на тебя встало?

И в тот же миг Рита срывается с места, вцепляется Олесе в волосы и бьёт её носом о ближайшую парту. Вася делает то же самое с Марком.

Аня сбегает.

Восемь лет. Прошло восемь лет, но она помнила каждую минуту собственной тупости, непоправимой тупости, отнявшей так много у её лучших друзей и у неё самой…

И прямо сейчас нельзя было даже прокричаться — за стеной полицейский, который ни в коем случае не должен знать о том, что она на самом деле чувствует.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Постепенно Анна смогла успокоиться. Снова загнала воспоминания в самый дальний угол сознания. Растёрла лицо руками. Взялась за телефон и начала листать новостную ленту, с нетерпением ожидая того момента, когда тот симпатичный оперативник — как же его зовут? он же представился! — наконец-то получит информацию от своих коллег и оставит её в покое.

Она почти задремала, когда дверь в спальню приоткрылась:

— Вы не спите, Анна? — вежливо спросил полицейский.

— Нет, — она села на кровати и улыбнулась. — Можете включить свет.

— Не стоит, — сказал он от двери. Анна не видела его лица, но по голосу поняла, что тот смущён. — Ваши слова подтвердились. Приношу свои извинения за беспокойство. Я подготовлю протокол и завезу его к вам в ближайшие дни, поставите свою подпись.

— Если нужно, я сама могу приехать в отделение, — великодушно предложила Анна. — Только не днём. После девяти вечера.

— Это было бы прекрасно, — откликнулся оперативник. — Ваш номер у меня есть, свяжусь с вами, когда всё будет готово. Спасибо!

Он тихо вышел из комнаты, и почти сразу же негромко хлопнула входная дверь.

Анна поднялась с кровати. Ноги дрожали, но она заставила себя выйти в прихожую и закрыть дверь на замок. Прислушалась к своим ощущениям, опасаясь провалиться в истерику, но поняла, что снова ничего не чувствует.

— Ну вот и хорошо, — прошептала она. — А теперь надо поспать…