Леди и некромант – 2. Тени прошлого

Карина Демина, 2018

«– В человеке должно быть прекрасно все, – задумчиво заметил Альер, глядя, как тело мертвеца исчезает в зарослях терновника. – Особенно мозги… Я лишь икнула, прикрывая рот кружевным платочком. Светило солнце. Терновник отцветал. Гудели пчелы. И лишь реденький белесый дымок, поднимавшийся над октоколесером выдавал, что еще недавно местная пастораль не была столь уж пасторальной…»

Оглавление

Глава 7. Леди и альв

Змея свернулась клубочком на ладони Тихона, и он нежно проводил пальцем по темной ее чешуе. И кажется, змее эти прикосновения были по вкусу. Во всяком случае, она не пыталась ни вывернуться, ни укусить альва.

— Это очень редкая рептилия, — сказал, наконец, Тихон.

— Ты про кого? — уточнила я на всякий случай.

Ноэль пришла в себя, хотя изо всех сил притворялась бессознательной, но я слышала, как изменилось ее дыхание. И ресницы подрагивали.

Тихон улыбнулся уголками губ.

— Тебе не идет злость, Оливия… она роднит тебя с ними…

— С кем? — поинтересовалась Ноэль, сообразив, что дальнейшее ее лежание лишено всякого смысла.

— Не важно, — Тихон подошел к нашей гостье и присел рядом. — Кто послал тебя?

Она фыркнула и отвернулась.

— Кто?

— Тебя это не касается, ушастенький… только бегать вам недолго осталось… так что, будь паинькой, развяжи и тогда, быть может, я дам совет, как избавиться от неприятностей.

— Знаешь, — Тихон провел мизинцем по ромбовидной голове, и сонная рептилия открыла глаза. — Это хорошо, что у Грена дела в городе… это очень хорошо, просто замечательно…

— Почему?

Тихон пожал плечами.

— У него излишне, как на мой взгляд, трепетное отношение к женщинам. И он бы не одобрил того, что я собираюсь сделать.

— А…

Спросить я не успела, как Тихон просто стряхнул змею на грудь Ноэль. Та дернулась, но быстро взяла себя в руки.

— И что? Думаешь, я испугаюсь и заговорю?

— Думаю, — согласился Тихон и щелкнул пальцами, а змея, повинуясь этому знаку, развернулась и впилась в плечо Ноэль.

— Ты… ты…

Она побелела.

И посерела.

— Ты… не можешь…

— Я не могу, — Тихон поднял рептилию, которая вновь затихла и свернулась на его ладони, только голову выставила из витков. — А она — вполне… мне стоит рассказать, что тебя ждет? Яд черной горянки действует не так быстро, как, скажем, алой ленточницы… будь здесь ленточница, ты бы умерла раньше, чем успела бы испугаться… и конечно, у нас имеется некромант, поэтому на вопросы ты бы так или иначе ответила, но так уж вышло, что я предпочитаю иметь дело с живыми.

Я стиснула кулаки.

Нельзя вмешиваться.

Я умом понимала, что нельзя, что моя нынешняя внезапная жалость, может, и свидетельствует о моих моральных качествах, но в остальном является совершенно бесполезным чувством.

— Пока ты чувствуешь лишь боль в месте укуса, но очень скоро тебе станет жарко… я уже вижу испарину на лбу. Жар — первый признак того, что яд распространился по твоему телу. Затем появится ломота в суставах. И боль в животе. Она будет усиливаться с каждым мгновением, а твоя кожа… у тебя удивительно белая и ровная кожа… для человека, само собой… так вот она побелеет еще больше… и станет весьма чувствительна. Настолько, что малейшее прикосновение будет причинять боль. Впрочем, к этому времени у ты вряд ли будешь обращать внимание на подобные нюансы… яд будет разъедать изнутри твое тело… и кровь альва не поможет, напротив, лишь удлинит агонию.

Она слушала.

Внимательно так слушала.

И сглатывала часто. И не пыталась умолять о пощаде.

— Чего ты хочешь?

— Правды, — Тихон оставался спокоен. — И я излечу тебя. Ты знаешь, мы способны на подобное…

— Хорошо…

Спокойно, Оливия, он не собирается ее убивать. Пугает и только… а что правдоподобно, так… так на то и расчет. Какой смысл пугать, если звучит это неправдаподобно… и вообще, я ведь знаю Тихона… я…

— Мой… приятель… временный приятель, — Ноэль облизала губы. — Мы иногда встречаемся… оба свободные люди… он наемник из первой десятки…

— Кто?

Она поморщилась, но покорно сказала:

— Пью Трехглазый… его так прозвали за то, что у него чутье отменнейшее, а стреляет так, будто…

— Ближе к делу.

— Я слышала, как он говорил со своим приятелем… а у него приятелей среди лойров хватает… об одном деле… заказ и крупный… за ваши шкурки с полсотни тысяч обещали…

— Щедро.

— При условии, что содержимое вашего фургончика не тронут… Пью держит слово… он поклялся… а я вот… я подумала, что такого здесь есть, если полсотни дают? Взять можно… больше можно…

Она и вправду побелела еще сильней, точнее бледная кожа ее истончилась, и под ней проступили вспухшие сосуды. Ноэль теперь дышала часто. А пот катился по лбу…

–…мне… пришлось постараться, чтобы Пью… никто не заподозрил… я поняла… где вас ждать… решила завязаться с… градоправителем… некромант все одно заглянул бы к нему… так принято… через мужчин многое можно узнать. Считают себя самыми умными… а не видят дальше собственного носа… совпало удачно… я думала, в запасе имеются пара дней, но тут… такое знакомство… и поняла, что надо быстро… Трехглазый не любит затягивать контракты. Так что, — Ноэль скривилась и гримасу ее при некой доле фантазии можно было счесть издевательскою улыбкой. — Вашему приятелю недолго осталось… и вам… и…

Она захлебнулась кашлем, и из носа поползла струйка алой лаковой крови.

— Ничего, мы как-нибудь да справимся.

Тихон наклонился и сдавил виски Ноэль. Он заглянул в глаза ее и замер. Тело ее вдруг выгнулось. Застыло. Из горла ее вырвался сдавленный хрип…

— Она…

Тихон позволил телу упасть.

— Жива. И будет жить. С практической точки зрения нам это не выгодно, но… — он вытащил нож с узким коротким клинком, которым распорол запястье Ноэль. — Есть способ ограничить ее свободу воли в том, что касается причинения нам вреда. Полагаю, Оливия, ты осознаешь необходимость данного действия?

Осознаю.

И все равно мне не нравится. Ни змея, ни допрос, ни вот это… кровь Тихон собрал в махонькую склянку. Встряхнул. И кивнул собственным каким-то мыслям. А потом похлопал Ноэль по щекам.

— Можешь вставать, — сказал он. — Тебе не так уж и плохо. Во всяком случае, не настолько, как ты пытаешься показать.

— В-веревки, — она еще говорила с явным трудом, запинаясь. — С-сними.

Тихон молча разрезал их.

А змею вот в карман сунул, и это мне совершенно не понравилось. Редкость там или нет, но… в отличие от игрушек Ричарда, змея была очень даже живой.

— Это, — Тихон показал пузырек с кровью, — останется у меня. И ты ведь не откажешься клятву принести?

Ноэль скривилась, но кивнула.

Прижала руки к животу.

— П-проклятье…

— Я бы настоятельно рекомендовал несколько дней полежать, отдохнуть и… соблюдать диету.

Они вышли из храма вдвоем. Лойр Шаннар опирался на плечо Ричарда, и видно было, что каждый шаг дается ему с немалым трудом. Но врожденное упрямство мешало попросить о помощи.

А Ричард не предлагал.

Драконья кровь слишком редка, чтобы тратить ее на всяких малознакомых личностей.

— Я… не забуду, — пообещал лойр Шаннар у дверей храма.

— Я надеюсь, — Ричард потер шею. Невидимая петля залога за чужую жизнь ощущалась весьма себе явственно.

— Будь уверен, — он сам толкнул дверь, и та отворилась со скрипом. — Вечереет однако… люблю закаты.

— Не на кладбище.

Почему-то Ричард был уверен, что храмовым духом дело не ограничится. Все же старые кладбища обладали на редкость дурным нравом.

И не ошибся.

Их ждали на дорожке.

Стеклянные цапли, которые до отвращения походили на живых, взяли и ожили. Их полупрозрачные тела наполнились светом заходящего солнца. И свет этот, преломляясь, распадался на оттенки.

Пламя в груди.

Искры на перьях.

Темно-лиловые тонкие ноги. Клювы-спицы и…

— Знаешь… а папенька мой полагает, что провинциальная жизнь скучна… и думал я, что он прав, — лойр Шаннар перехватил клинки.

Отряхнулся.

И ожил, разом стряхивая храмовый морок.

Что ж, если так, то, может, и к лучшему… пара клинков не помешает.

Цапли застрекотали. Они приближались неторопливо, пританцовывая, то раскрывая крылья, позволяя любоваться разноцветными перьями своими, то вытягивая шеи… и клювы их клацали. И пожалуй, были остры… куда острее обычной шпаги.

Сталь лязгнула о стекло и скользнула, не оставив ни царапины.

— С кем, с кем, а с цаплей сражаться еще не приходилось, — заметил лойр Шаннар, салютуя противнику. И цапля запрокинула голову, отозвалась хрустальным клекотом.

— Ты не выпендривайся, — Ричард на свою смотрел с подозрением.

Все-таки…

Легкая.

И хрупкая… обманчиво хрупкая, поскольку простояла она не одну сотню лет, камни и те посыпались, а это стекло… или не стекло?

–…амверская плоть, — пояснил Альер, вновь обретая обличье. Он устроился на надгробном камне. — В мое время велись эксперименты… помнишь, я тебе рассказывал о Безумце? Или это не тебе? Так вот, его работы не остались незамеченными. Это же так заманчиво, создать плоть каменной крепости… правда, оказалось, что камень недостаточно гибок, а вот стекло при определенных условиях…

Цапля сделала выпад, едва не насадив Ричарда на острый клюв.

— Заткнись, — попросил он вполне искренне.

— Приятно видеть, что некоторые эксперименты оказались удачны, хотя… пожалуй, вижу их недостаток. Они неуязвимы в обычном плане, но эта неуязвимость требует немалой энергии.

…лойр Шаннар танцевал, иначе не скажешь.

Вот Ричарду фехтование никогда особо не давалось.

Не хватало гибкости.

Изящества.

А еще желания, тренировать в себе оные гибкость с изяществом. Упырям-то дуэльный кодекс неведом, их проще обычным тесаком, чем саблей…

Цапля наступала.

Теснила.

Играла.

Она была… легче и тоньше.

Быстрее.

И пожалуй, имей желание, давно избавилась бы от Ричарда, но нет… она предпочитала загонять его… а выставленный щит попросту не заметила.

— Не стоит использовать силу, — опять же заметил Альер. — Она просто выпьет твое заклятье… и послушай моего совета… беги…

— Куда?

Ричард едва успел отбить удар острейшего клюва.

— Не важно… бегаешь ты, помнится, хорошо…

Что ж…

Ричард швырнул в цаплю флаконом с какой-то пакостью, кажется, с «Пыльным следом». И склянка разлетелась, столкнувшись со стеклянным пером, обсыпав треклятую птицу смесью красного перца, молотых жабьих шкурок и еще пары-тройки не самых приятных ингредиентов.

Цапля заверещала.

А Ричард, пользуясь мгновеньем передышки, бросился прочь.

Бегал он быстро.

Очень быстро.

И петлял меж могил, не позволяя себе останавливаться, благо, дорожки на кладбище были чисты и ровны, словно нарочно для бега положены.

Цапля застрекотала сильнее.

И кажется, в голосе ее теперь слышалось откровенное возмущение: жертве надлежало принять смерть благородно, с клинком в руке, а не…

Плевать.

Своя шкура ценней всяких там кодексов…

— Беги, Ричард, беги… — голос Альера разнесся по кладбищу.

Сзади раздалось возмущенное клекотание. О да, цапля не собиралась отпускать свою добычу. Вот только взлететь у нее не получалось. Тело ее стеклянное оказалось чересчур тяжелым, чтобы тонкие крылья могли его поднять. Она подпрыгивала. Хлопала крыльями, на несколько мгновений зависая в воздухе, чтобы в следующее мгновенье опуститься на тропу.

А вот бегала треклятая птичка довольно-таки шустро.

— Еще немного!

— Милостивый сударь, — лойр Шаннар ударил по клюву своей цапли двумя клинками, что заставило птичку отступить и замотать головой. — Я, безусловно, не имею ни малейшего права осуждать выбранную вами стратегию…

…трепло.

…а главное, хватает же у него дыхания! И умений, если до сих пор не проткнули.

–…однако позволю себе заметить…

Цапля заверещала вовсе уж оглушительно, пытаясь вскарабкаться на белую гору мавзолея.

— Не останавливайся! — Альер сидел на камешке, наблюдая за происходящим. — Я уже и забыл, признаться, что живые так хрупки, но мне бы не хотелось сообщать Оливии о твоей скоропостижной кончине, тем паче, столь нелепой…

Ричард свернул в сторону и прижался к огромной стеле из черного камня.

Сердце ухало.

В боку кололо. А и вправду, давненько он не бегал так… пожалуй, с того самого первого года, когда самомнение его вошло в конфронтацию с реальностью. Помнится, тогда было старое кладбище и пятерка матерых упырей, свивших логово в могиле местной лайры, которая и при жизни-то ласковостью норова не отличалась.

…после то селяне клялись и божились, что смерть ее нисколечко не изменила, даже будто бы краше стала… тогда Ричард до утра бегал и ничего, а тут… стареет?

Или расслабила относительно спокойная жизнь?

По дорожке раздались осторожные шаги. Цапля ступала, танцуя, и все-таки стеклянные коготки царапали гравий. Вот цапля замерла… Ричард видел ее тень в свете старшей луны.

Он перехватил клинок.

Зря, что ли, вытащил его из гробницы? Неужели бы там, средь даров Императору, нашлось бы место обыкновенной сабле? А как же сказки об имперском чудо-оружии, способном рубить с одинаковой легкостью, что гранит, что плоть…

Он сглотнул.

Один удар.

Всего один…

Цапля вытянула шею. И лязгнули спицы стеклянного клюва. Думает? А они вообще способны думать? Вот голова дернулась.

Распахнулись крылья.

Птица перебирала ногами мелко и часто, готовая сорваться в бег, вот только не понимающая, куда именно ей бежать.

Ричард поднял камушек с тропы.

И кинул куда-то в сторону. Шелест заставил цаплю развернуться и вытянуть шею в броске-уколе. Она застыла на мгновенье, а потом развернулась, четко уловив, где он находится.

Теперь цапля подходила не спеша.

…а ведь красивая, бездна ее задери.

…один удар… и глупая надежда на чудо… иначе опять бежать, а много он не набегает. Чувствовалось, что существу этому, не вполне живому, но и не мертвому, несказанно наскучили игры.

Цапля остановилась в трех шагах от Ричарда. Медленно приоткрыла крылья, и тускло блеснули в потемках стеклянные перья… сложилась шея перед броском-ударом.

Закрылся клюв.

— Ну и чего ты ждешь? — Ричард стиснул рукоять клинка, вслушиваясь в тишину.

Цапля стояла.

И стояла.

— Заряд закончился, — пояснил Альер, возникая между Ричардом и птицей. Он поскреб босую ногу, потянулся и смачно зевнул. — Все же на редкость бестолковая структура…

— Не скажите, — лойр Шаннар ступал, зажимая правый бок рукавом. — А моя меня достала.

— Я ж говорил, бегите…

Удар пришелся по касательной, вспоров и куртку из шкуры каменной виверны, и рубаху, и кожу.

— Простите, но бегство не достойно благородного человека, — лойр Шаннар куртку стянул и рубаху с нею, скомкал, прижал к длинной царапине, морщась. — Но сейчас… пожалуй, я готов согласиться, что поступил несколько… неосмотрительно.

— Бестолково.

— Спасибо, — Ричард покопался в сумке и вытащил склянку с кровохлебкой. — Покажи. Жечься будет.

Зелье получилось настоявшимся, густым. Маслянистые капли его падали в рану, и лойр Шаннар кривился, но не стонал.

А ведь с двумя Ричард не справился бы.

— Благодарю, — лойр Шаннар склонил голову и представился. — Генрих…

— Ричард.

— Я знаю.

— Это все очень мило, — Альер обошел цаплю и, поднявшись на цыпочки, заглянул в раззявленный ее клюв. — Однако есть небольшой шанс, что эти милые птички способны поглощать рассеянную энергию. И я не представляю, сколько времени им понадобится, чтобы ожить…

…а если не они, то еще какая-нибудь пакость.

— Да, пожалуй, ваш знакомый прав… — Генрих огляделся. — Как ни прискорбно признавать сие, но это место… вызывает у меня острое чувство неполноценности…

— Это не чувство. Ты и вправду неполноценный…

Альер постучал по цапле кулачком.

…дорожка была пуста.

И чиста.

Обе сестры зависли над кладбищем, которое в рассеянном свете их выглядело вполне мирно. Белели мавзолеи, чернели каменные глыбы памятников…

Стрекотали сверчки.

Где-то там, за границей забора.

…и не отпускало ощущение, что в спину им смотрят. Ричард несколько раз оборачивался, но никого не заметил.

Беззвучно отворилась калитка, чтобы после захлопнуться с премерзким скрежещущим звуком. Генрих вздрогнул и поморщился. Рана, пусть и запечатанная зельем, продолжала кровить. И болела, надо полагать, нещадно, но лойр не жаловался.

Да и вообще…

— С моей стороны не будет ли дерзостью пригласить вас в мой особняк? Ночь на дворе и… — он остановился у каракового жеребчика, мирно дремавшего в сени тополей. — Я думаю, у нас есть причина познакомиться поближе…

— Мне бы домой…

…Оливия волнуется.

Наверное.

Да и та рыжая… если все так, как рассказал Генрих, к этой девице есть вопросы…

— Понимаю и… в моем доме хватит места для всех ваших друзей. Я пришлю экипаж.

— С чего такая любезность?

Генрих потрепал жеребца по морде и, со вздохом, взобрался-таки в седло. Потрогал бок. Поправил куртку, лежавшую на плечах этаким плащом.

— Быть может, потому что вы меня не бросили там? Или потому, что теперь знаете правду о… моем великом предке, — его лицо исказилось. — Я всю жизнь рос в его тени… недостаточно велик для… а на деле…

Генрих сплюнул.

— Дерьмо, — выразился он неблагородно. — И мне надо с кем-то… кому-то… отец вряд ли поверит, а даже если поверит, то виду не подаст, поскольку семейное имя важнее всего… а еще, быть может, потому что мне интересно, что именно заставило вас рисковать.

Хорошие причины.

Но не для Ричарда.

— Вам мало? — понимающе кивнул Генрих. — В таком случае приведу еще одну причину… до меня дошли некоторые… презанимательные слухи о вашей идее, которая еще недавно мне представлялась действительно нелепой, но…

— Представления изменились?

— Именно… а еще мой… бесславный предок в свое время умудрился разграбить не только городской архив. Мы не распространяемся о том, что хранится в местных подземельях, но…

Жеребец всхрапнул и вскинулся.

Застриг ушами.

И Ричард поневоле пригнулся, выставляя щит…

…пуля вспыхнула, ударившись в него.

— На землю! — Ричард дернул лойра за ногу, и тот кулем повалился на мостовую, зашипел, матерясь сквозь зубы.

Вторая пуля ударила чуть выше первой, и щит лопнул, что мыльный пузырь.

— А насыщенная у вас жизнь, — Генрих перекатился на живот.

— Завидуйте молча, — пробормотал Ричард, пытаясь высмотреть стрелка.

Бесполезно.

Темень.

Улочки узкие. Домишки угловатые. И укрытий для стрелка великое множество… и неприятно думать, что стрелок этот только и ждет, когда же беспечный некромант поднимется… подставится…

Генрих вытащил из-за ворота серебряный свисток, трель которого пронеслась по улицам. И жеребец завизжал, поднялся свечой…

— Не любят они этого, — Генрих перекатился, уходя из-под копыт. — Но выбора нет…

И пальцы сложил знакомым жестом, щит восстанавливая. Правильно, какая-никакая, а защита. Но дальше-то что…

…грохот сапог стражи донесся издалека. Всполохи факелов. Голоса…

— Градоправитель я или как? — Генрих поднялся, впрочем, двигался он осторожно, явно опасаясь, что неведомый стрелок городской стражи не испугается.

Но ничего не происходило.

— Ушел, — сказал Альер, возникая. — Можете вставать.

— А раньше предупредить, — Ричард отряхнул одежду, которая, впрочем, чище не стала.

— А самому подумать? — Альер был недоволен. — Я не могу постоянно с тобой нянчится и…

— И в свете последних событий, — прервал их беседу Генрих, — я все же осмелюсь настаивать на вашем визите. За вашими друзьями я отправлю… кого-нибудь отправлю…

Ричард очень надеялся, что это будет не дюжина стражников в полном облачении. Все же этакое приглашение могут понять неправильно.

Стража окружила улочку.

И седой капитан вытянулся перед Генрихом. В глазах его читалось явное неодобрение. Во всяком случае, взгляды он на Ричарда бросал весьма выразительные.

— Не обращайте внимания, — Генрих выглядел несколько бледным, но все же довольным несказанно. — Киммар — верный слуга нашего рода, а потому все, происходящее со мной, принимает слишком уж близко к сердцу. Но служит он честно…

…подали закрытый экипаж, донельзя похожий на тюремную карету. Внутри и пахло-то специфично, свежей соломой и деревом, и еще, пожалуй, кислым пивом.

А вот Ричард не отказался бы выпить, если не вина, то хотя бы воды.

Он снял флягу и сделал глоток.

Теплая.

И горькая… не вода — травяной отвар, а он и забыл, что сменил перед походом. И хорошо, взбодриться не мешало бы. Ричард молча протянул флягу спутнику, а тот не стал отказываться. Глотнул.

Прополоскал рот.

— Мелисса? Ромашка… чабрец еще… волчеголовник… он так вяжет… характерно… капля красной сурьмяницы… опасное сочетание. А вы рисковый человек.

— Вы тоже, — не удержался Ричард, флягу забирая.

То есть, забрать он попытался, но ему не отдали.

— Что вы… меня с юных лет оберегали… как же, единственный наследник… как-то так повелось, что наш род, пусть древний и богаты, но численностью никогда не мог похвастать… теперь я понимаю, но…

Он выпил почти треть отвара и довольно фыркнул.

— Вы не поверите, но сегодняшняя ночь… я в жизни ничего подобного не испытывал.

— Охотно верю.

Ричард и сам, мягко говоря…

— И не буду лукавить, говоря, что мне понравилось… местами, конечно, но… — Генрих смежил веки. — Я пожалуй, более чем когда либо осознал, насколько смертен. И насколько люблю жизнь. Еще недавно мне казалось, что все мое существование… это тоска смертная.

Экипаж громыхал.

Подпрыгивал на камнях. И спать хотелось немилосердно. Но Ричард слушал, когда еще благородный лойр соизволит поделиться мыслями с ничтожным смертным?

–…даже моя ссора с отцом… это же пустое, если разобраться…

Он говорил и говорил, что-то рассказывая, наверняка личное и душевное сверхмеры, но усталость взяла свое, и Ричард смежил веки, проваливаясь в подобие сна.

И кажется, действительно уснул, если пропустил момент, когда экипаж остановился.

— Прошу прощения, — лицо Генриха впотьмах было неестественно белым. — Мы прибыли… вас проводят в ваши покои.

…огромный дом.

Каменная громадина о полудюжине грубых колонн. Оплетенные коваными змеями, они гляделись уродливо, впрочем, и сам особняк не отличался красотой. Было что-то хищное в простоте его рубленых линий, в мрачности гранита, который не пытались облагородить ни панелями из дерева, ни гобеленами. Тусклый блеск рыцарских доспехов, расставленных по коридорам, лишь усугублял сходство с темницей.

…правда, стоило признать, что камеру Ричарду выделили отличнейшую.

Комната.

Два узких окна. Стекла толстые, мутные, вставлены в свинцовые переплеты. Широкие подоконники. Ковер из медвежьих шкур на полу. Камин. Кровать. Балдахин, подвязанный шнурами. Гардеробный шкаф, несколько выбивавшийся из общей обстановки какою-то легкомысленностью… рукомойник с тазом и медным кувшином.

Слуга.

Поднос и поздний ужин.

Бутыль вина, заботливо обернутая мягкой тканью.

— Господин просил сказать, что, если вы желаете умыться, то вас проводят в умывальни, — слуга был мрачен, то ли подняли его среди ночи, то ли заставили прислуживать выскочке, которому в благородном доме не место, но недовольство свое он выражал и тоном, и взглядом, и постною гримасой.

— Желаю.

Ричард потер глаза.

А ведь сон как рукой сняло… бодрость временная, но воспользоваться стоит.

Слуга кивнул.

И повернулся спиной.

Он шел по дому, неся на вытянутой руке шар-светильник, и даже спиной умудрялся выражать неодобрение. Впрочем, на неодобрение Ричарду было глубоко наплевать.

Узкие коридоры.

Редкие двери из толстого мореного дуба.

Кованые петли.

Замки железные… зачем в доме замки? От кого закрываться? Или правильнее было бы сказать, кого закрывать?

…и воду горячую не провели. В столице горячая вода и до второго округа добралась. А тут вот… купальни, как сотни лет тому.

Слуга любезно приоткрыл дверь, пропуская Ричарда.

— Все готово, — возвестил он. — Если вам понадобится что-то, достаточно позвонить в колокольчик…

…сумрачно.

Пара шаров под потолком не способны разогнать темноту.

Жарко.

И жар идет из-под земли.

Парно.

Воздух влажный, тяжелый.

Хорошо.

Подобные умывальни Ричард только на картинках видел. Чтобы и пол, и стены, и глубокие чаши бассейнов плиткой выложены, и не просто так, а будто бы море бело-синее, с барашками волн. В нем же — твари всякие.

Рыбы.

Морской конек.

И чудище со щупальцами, обнявшее корабль, будто игрушку…

— Фантазия моего предка внушает уважение, — Генрих лежал в длинной чаше, вытянувши тощие ноги. — Прошу… здесь самый горячий источник, плюс к нему — пару камней зачаровано. Самое оно, чтобы расслабиться.

Ричард поморщился.

Он все же надеялся, что у него будет ночь подготовиться к разговору, которого не избежать.

— Не стоит опасаться. Я предпочитаю женщин…

— А есть варианты? — хмыкнул Ричард.

Вода была цвета молока. Время от времени в бассейне что-то булькало, и в воздухе появлялся терпкий цветочный аромат.

— Вы не представляете, сколько всяких вариантов есть, — Генрих усмехнулся. — Садитесь. Вы же понимаете, что вопросов у меня накопилось изрядно. Но настаивать я не буду… я помню все, что там происходило… и деяния моего предка…

Он поморщился.

— Я говорил, что меня заставляли наизусть заучить его славную биографию? И пороли за малейшую неточность. Отец полагал, что я должен брать пример…

Генрих откинулся.

Он был тощ.

И длиннорук.

И темная повязка, перетянувшая тело его, казалось, не доставляла лойру ни малейших неудобств.

— И я жил, осознавая, что недостоин носить его имя… ничтожен… перед великими деяниями, — Генрих закрыл глаза. — Вы, наверное, не знаете, что мой славный предок не только поддержал мятеж, но и сумел поднять чернь… он захватил градоправителя. И вынудил его отдать приказ о разоружении имперской сотни… и освобожденный народ, ведомый чувством праведного гнева, сверг гвардейцев… так писали в семейных хрониках.

Вода оказалась горячей.

Настолько горячей, что первым порывом Ричарда было выскочить из треклятой чаши, но гордость помешала. Лойр лежит? И Ричард сумеет.

— Я никогда не задумывался над тем, как это было… гневом так гневом… главное, заучить. А теперь вот… осознаю, что имперская гвардия — это не просто солдаты, это еще и маги, они и без оружия могли бы расправиться с сотней-другой селян… не говоря уже о том, что подобному приказу не подчинились бы. Все было иначе, но как?

Генрих щелкнул пальцами, и молочная поверхность взбурлила.

— С градоправителем ясно… вероятнее всего гражданское лицо, которое не сильно-то умело воевать… градоправителю сие без надобности…

— Дом.

— Что?

— Почему этот дом такой? — спросил Ричард, понимая, что мысль безнадежно упущена.

— Какой?

— На тюрьму похож.

Генрих задумался.

И поморщился. Потрогал плечо.

— А я ведь раньше дуэлями баловался… считал себя отличным фехтовальщиком… в десятке лучших… будет наука.

Если он был в десятке лучших, то Ричард вполне мог бы отнести себя к десятку худших. Настроение испортилось окончательно. И Ричард, не особо стесняясь, поскребся спиной о камень.

— Зудит? Это целебный источник. Вода проходит сквозь толщу вулканических пород, обогащается какими-то там газами… точно не знаю, не вникал, главное, что очень полезна… а дом… знаете, пока вы не спросили, я как-то не обращал внимания… привык? Мое детство прошло здесь. Отец с матушкой не больно-то ладили, поэтому он и сослал ее сюда… и меня заодно. А вот когда исполнилось двенадцать, соизволил призвать. Наследник, как ни крути… в детстве мне нравилось здесь… ощущение… убежища? Здесь, если хотите знать, почти ничего не изменилось с той поры. Отец слишком ценит нашего доблестного… — это слово Генрих почти выплюнул, — предка, чтобы утеплить окна или вот вместо каминов провести трубы… матушка умерла от банальнейшей простуды…

Генрих зачерпнул воду раскрытой ладонью, поднял ее и смотрел на тонкие нити, что потянулись к бассейну.

— Окунитесь с головой, полезно. Так значит, тюрьма… что ж, теперь я вижу… ему было кого держать… меня это всегда удивляло… ладно, он убил отца, который отказался присягнуть новому императору, сомнительного качества подвиг, но с моим батюшкой сомнения лучше оставлять при себе… но нигде, ни в одной хронике не упоминалось о том, что случилось с остальными… с его матерью вот… или с сестрой… только дата смерти… ее похоронили внизу. Стоит ли мне наведаться?

— Вам решать.

— Решу… время есть… еще есть… знаете, я читал, что в Старой Империи при храмах были лечебницы для неимущих… как по мне отличная идея…

— Собираетесь строить?

— Должен же я как-то… мне кажется, ему должно прийтись по вкусу. У моей семьи много денег. Настолько, что, кажется, даже мой отец точно не знает, сколько именно… этот город… он формально свободен, а на деле… давно уже нет свободных городов, да… рудники… и с полсотни мануфактур… мы держим торговлю со Светлым лесом. И шахты, где добывают алмазы, хорошие алмазы всегда в цене… и еще вот воды… знаете, сколько приносит один курорт? На лечебницу хватит…

— Я рад за вас.

Зуд прошел.

А кожа будто покрылась чем-то осклизлым, но не сказать, чтобы неприятным.

— Не дерите, — Генрих приоткрыл один глаз. — Это мелкие… насекомые… сядьте, звучит мерзковато, а на деле они столь крохотны, что глазом не различить. Они обретают в самом источнике, а питаться там нечем. Вот и поглощают жиры и пот. Кожу очистят до скрипа, а заодно уж смягчат все рубцы и шрамы. Что я могу сделать для вас?

— Помимо ванны и ужина?

— Ужин подадут сюда, — Генрих щелкнул пальцами и где-то далеко раздался звон колокольчика. — Но утром вы уедете.

— Это приказ?

— Совет. Как я сказал, этот город принадлежит моей семье, а я лишь часть ее. И полагаю, о вашем прибытии отцу уже доложили. Утром мне доставят распоряжения, вероятнее всего, памятуя о моем дурном нраве, за подписью Императора. Я буду обязан исполнить их, если не пожелаю прослыть мятежником. И почему-то мне кажется, что эти распоряжения коснуться вашей… миссии.

— Так вас же уполномочили… содействовать?

Тело стало мягким.

Чужим.

Расслабленным. Пожалуй, Ричарду и языком шевелить лень было. Закрыть бы глаза и в дрему погрузиться, восстанавливая прерванный сон.

— Меня попросили содействовать, — уточнил Генрих. — И просьба исходила от папенькиного старого приятеля… скажем так, их дружба никогда не мешала придерживаться радикально разных взглядов на то, что пойдет на пользу Империи…

Во всем виновата была вода.

И тепло.

И место это, наполненное вязкой тишиной, теплом и паром. Усталость еще. И пережитое вместе, что, конечно, объединяло…

— Теперь на мне долг крови… и рода, — Генрих закрыл оба глаза. — Я не собираюсь его забывать, но… вы понимаете, вам еще рано начинать открытую войну.

— Грядет беда.

— Да, я помню. В городе уже расклеивают листовки с напоминаниями. Стражу усилим, защиту… кладбища… сам видел.

— Видел, — согласился Ричард. — На этот раз все будет иначе… оно, чем бы то ни было, набирает силу…

Излагать выстраданную свою теорию, лежа в ванной — что может быть глупее? Но, видно, ночь такая, на глупости гораздая, вот Ричард и говорил.

Кратко.

А Генрих слушал.

— В этом есть смысл, — сказал он, пошевелив пальцами. — Ноет… надо будет сочинить что-то героическое батюшке… или правду рассказать? Боюсь, правду он не примет… не сразу… значит, полагаешь, будто твоя монетка — это своего рода манок для нечисти?

Ричард подумал и кивнул, уточнив.

— Часть манка… большого манка, который накрывает всю Империю…

— И если так, то твое желание уничтожить его в целом логично и полезно… для общества.

Ричард вновь кивнул.

–…но не выгодно Гильдии некромантов. Более того, чревато утратой статуса… и за меньшее убивали. Кто знает о твоих…

— Глава гильдии… и не только.

— Значит, все более-менее заинтересованные лица, — Генрих осторожно потрогал перевязь. — И это плохо… это, к проклятым богам, вовсе отвратительно… но гораздо хуже, если узнают, что ты прав.

— Почему?

— Потому что, дорогой мой друг…

…когда это Ричард успел другом стать?

–…пока ты — всего-навсего чудак с безумной фантазией, которая, пусть и выглядит довольно логичной для фантазии, но все одно является придумкой, а значит, относительно безопасна. А вот если окажется, что эта фантазия, так сказать, материально подтверждена…

По потолку плыли корабли.

Узкие триремы с хищными носами.

Тонкие ребра весел едва касались барашков-волн. Яркими пятнами выделялись паруса. И корабли готовы были столкнуться в бою…

–…это заставит задуматься многих. И боюсь, две трети придут к весьма однозначным выводам.

…под кораблями вытянулись ленты водных змеев. И море оскалило зубы рифов, готовое собрать дань с наглецов, дерзнувших пройти водным путем.

— Знаешь, сколько Император выделяет на поддержку гильдии некромантов?

— Нет.

— Десять миллионов золотых в год.

— Сколько?

Эта сумма не укладывалась в голове Ричарда.

— Это четверть всех доходов Империи, — усмехнулся Генрих. — И в теории идет она на всякие весьма полезные дела. На содержание училищ, на оплату вольных некромантов… или вот тех, что при городах остались. Жалование-то они от гильдии получают.

…и на жалование это кота содержать не получится, не говоря уже о человеке.

— На исследования природы нежити. На разработку новых способов борьбы с нею…

Альер захохотал.

Он возник вдруг на краю ванны, сел, опустил ноги в вязкую белую воду.

— И у вас воруют?

— Фи, какое пошлое слово! Используют ресурс, — Генрих фыркнул. — Папенька мечтал, чтобы я возглавил очередной фонд при Академии, занялся поисками средств упокоения малой и средней нежити.

— Так ведь… — Ричард запнулся.

Средств таких было известно превеликое множество, и выверенные столетиями, работали они весьма неплохо.

— Вот и я о том же, — Генрих поскреб шею. — Гильдия давно стала болотом, но весьма доходным болотом. Для избранных… В Совете собираются провести закон, запрещающий среднему сословию поступать в Академию. Училища — вот ваш потолок. Империи нужны некроманты, но такие, которые будут работать, вот как ты… все одно городов и сел больше, чем свободных рук. Да и гибнете вы частенько…

— То ли дело благородные лойры, — не удержался Ричард.

— Именно, — Генрих, казалось, нисколько не обиделся. — Я получил отличное образование…

Альер вновь рассмеялся.

–…которое по сути мне не нужно. Да, я держу охранные контуры кладбищ. Время от времени выезжаю за город, скажем, поохотиться на дикого упыря или еще какую нежить, но и только. А большинство моих однокурсников и того не делает. Но если до них дойдет слух, что ты вот-вот сломаешь кормушку…

Генрих замолчал. И пауза тянулась, тянулась…

— Тебя объявят проклятым…

И будут правы.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я