Иллюзорная реальность

Карина Верная и Аси Блэр, 2019

Моя жизнь круто изменилась после согласия участвовать в одном сомнительном эксперименте. Казалось, нет ничего проще, чем не влюбиться в свой «объект» – невыносимого, холодного, самовлюбленного бывшего коллегу… Но что-то пошло не так, и вот я уже с трудом представляю свою жизнь без него. Между нами секреты, тщательно охраняемые друг от друга и создающие пропасть в отношениях… Между нами коммерческий проект, цель которого вовсе не любовь… Что сильнее – тайны прошлого или чувство притяжения? Что важнее – победа в эксперименте или неожиданно зарождающая на фоне страсти любовь? Вторая книга дилогии. Содержит нецензурную брань.

Глава 2.

Это он о чём? Ничего не понимаю…

— Что хлопаешь глазками, будто сама невинность? Или думала, что мы твою аферу не раскусим? — в своей привычной манере начал измываться Геннадий Зюмбельтович. — Самая умная, что ли? — мерзко спросил, причем так, словно я сделала что-то ужасное.

Да что тут происходит?

Ощущение неправильности происходящего и неминуемости чего-то очень плохого заставляло сердце биться в бешеном ритме. Язык онемел, не позволяя сказать ни слова.

— Прекрати, — резанул помещение своим сухим, но властным приказом генеральный в сторону зама, отчего я вздрогнула. — У меня нет времени, чтобы устраивать допрос. Да и не к чему: всё и так вполне очевидно, — перевел полный отвращения взгляд в мою сторону. — Меня интересует лишь одно, прежде чем ты уберешься отсюда, — генеральный брезгливым и злым тоном произносил какие-то бессмысленные и бессвязные для меня вещи, а последнее его предложение ввело в состояние ступора. — Зачем ты это сделала? Тебя не устраивала зарплата? Условия труда? Или ты изначально была с гнильцой, а мы не разглядели?

Что такое он спрашивает? О чём? Что я сделала-то? Неправильно что-то рассчитала? Так время ещё есть всё исправить… Разве нет?

Но Максим Леонидович явно ожидал ответа, а крыска, злобно сощурив глазки и оскалившись в неприятной улыбке, с радостью наблюдал за моим недоумением и молчанием.

— Не понимаю, о чём вы, — растеряно произнесла пересохшими губами. — Если я допустила ошибку в расчетах, то все исправлю… Честно!

— Говорил же, что будет под дурочку косить, — удовлетворенно пролепетал крыска, бросая на генерального многозначительный взгляд.

— Ветрова, ты уволена! — громыхнул бас Максима Леонидовича на весь кабинет, заглушая очередную фразу-колкость со стороны зама и убивая все мои надежды на благоприятный исход.

Это что, шутка такая? А, может быть, я сплю, и мне снится кошмар? Нужно как-то срочно проснуться!

— Но… — пытаюсь понять и узнать причину такой резкой смены отношения ко мне. Я же помогла им заполучить нового заказчика! И работала дни и ночи напролёт над новым заданием. — За что?

— Свои папки, расчеты и пароли сдай Анне, ключи — охраннику. Я сейчас свяжусь с бухгалтерией и отделом кадров, чтобы отозвали твою доверенность и подготовили расчёт за прошлый месяц. За этот не получишь ни копейки! Никаких отработок! Уходи немедленно, и чтобы я тебя больше здесь и близко не видел! — только что меня грубо и бесповоротно послали.

— И не надейся на хорошую запись в трудовой книжке, — гадко усмехаясь, сказал напоследок крыска, пока я, не чувствуя ног, выходила из кабинета прочь.

Слезы рвались наружу, пальцы подрагивали, начиналась самая настоящая истерика.

Теперь я была уверена, что это не сон — сердце больно сжималось от обиды и несправедливости. Что мне теперь делать?

Как можно уволить ни за что — не объясняя даже причины? Чем я заслужила такое отношение к себе?

В полувменяемом состоянии, буквально на автомате, выполнила все распоряжения генерального, а уже перед выходом из офиса еле расслышала, как секретарь сообщила мне что-то насчет отправки моей трудовой по почте…

Не знаю, как очутилась на улице…

Как чуть не попала под машину…

Как оказалась в квартире…

Как легла на кровать и сжалась в комок…

Слёз уже не было — было лишь желание понять, когда моя жизнь пошла под откос…

Может, всё началось с того момента, когда моя мама предпочла мне и папе какого-то иностранца и трусливо сбежала от нас?

Или дело в отце, который пропадал на работе, даже не подозревая, что его дочурка практически не ночует дома?

А может, всё закрутилось в тот день, когда папа привел в дом чужую женщину, которую я должна была называть «мамой», хотя она старше меня всего на пять лет?

Или точкой отсчета стала моя встреча с безумным «бэд боем» Вадимом?

Может, и, скорее всего, наверняка меня сломала та авария, отголоски которой преследуют до сих пор?

Или, возможно, мой переезд — бегство и есть начало неправильного пути?

Да вся моя жизнь — это чёртова ошибка! Я всё всегда делаю не так и потом расплачиваюсь за это. И как бы я не пыталась свалить вину на семью и прошлое, во всем виновата я сама… Только я.

А сегодняшнее позорное увольнение будто вогнало крест ещё глубже. На что мне снимать квартиру, оплата которой предстоит уже через несколько дней? Как дальше жить и где брать деньги? Ведь эту работу я нашла с таким трудом, а после записи в трудовой мне вообще ничего нормального не светит — крыска слов на ветер не бросает…

Ощущение, будто я падаю в глубокую яму, из которой уже больше никогда не смогу выкарабкаться. Что теперь будет?

На заднем фоне слышалась требовательная вибрация телефона, но мне было все равно — хочу побыть одна в тишине своих громких мыслей…

Сложно сказать, сколько я просидела на полу, периодически рыдая и глядя в одну точку, но в какой-то момент поняла, что сил у меня больше нет — я на грани эмоционального истощения и отключки.

Кое — как забралась на кровать и сразу уснула. Мне снились страшные, до ужаса реалистичные сны, от чего я несколько раз просыпалась, снова выла в подушку, с трудом успокаивалась и вновь от бессилья погружалась в жестокое царство Морфея.

Но сейчас я вскочила и испуганно озираюсь по сторонам не от кошмара. Голова гудит от внешнего раздражителя.

Что происходит?

Через какое-то время до меня, наконец, доходит — кто-то что есть мочи долбит кулаками в мою дверь и что-то орёт.

Подхожу ближе к выходу и теперь различаю слова и, конечно же, сразу узнаю прилично разозленного хозяина голоса. Это Тимур.

— Ветрова! Впусти сейчас же! Я знаю, что ты дома! Соседка видела, как ты заходила в квартиру, — громко кричит и продолжает колотить в мою дверь. — Если в течение минуты не откроешь, клянусь, я её вышибу! Женя!

Меня ещё чуть-чуть качает от недавнего сна, и на душе паршиво. Не хочу сейчас никого видеть. Даже его!

Случайно бросаю потерянный взгляд в зеркало и горько усмехаюсь от увиденного — из небольшого серебристого прямоугольника на меня смотрит лохматая уродка с опухшим от слёз лицом и красными глазами. Похоже, моё внутреннее состояние вырывается наружу.

— Тимур, — неуверенно подаю голос, и Штормов, тут же замолкнув, перестает стучать в дверь. — Я хочу побыть одна. Уходи, пожалуйста!

— Жень, не глупи! Открой дверь! Поговорим… — уже спокойнее произносит парень, судя по звуку, прижавшись ухом к моей двери.

— Штормов, ты глухой? — мгновенно закипаю я от бессилия, начиная срываться. — Уходи! Я не хочу тебя видеть!

На миг мне кажется, что Тимур подчиняется, и я будто бы даже слышу звук отдаляющихся шагов, но, глянув в глазок, убеждаюсь в том, что парень, потирая кулаки, по-прежнему стоит за дверью и смотрит прямо на меня. Сурово, будто выжидает, когда я успокоюсь и впущу его. А у меня снова слёзы на глаза наворачиваются. Противно от собственной никчемности и стыдно за то, что я такая слабачка и неудачница.

— Жень, впусти, пожалуйста! — даже через преграду слышу, насколько взволнован Штормов, хотя он пытается взять себя в руки и говорить ровно. — Я хочу убедиться, что с тобой всё в порядке. Давай поговорим! Если попросишь после уйти — уйду!

— Я отвратительно сейчас выгляжу… Не хочу, чтобы ты меня такой видел, — произношу тихо, прислонившись спиной к двери, но Тимур всё равно меня слышит. — Меня уволили из «ЛогистикГрупп», — признаюсь, неосознанно желая поделиться случившимся.

— Знаю, мне Зина звонила. Может, всё-таки откроешь дверь? Не хотелось бы, чтобы все твои соседи были в курсе наших проблем…

Он сказал, наших проблем? Неужели Штормов переживает обо мне даже больше, чем я думала?

Утерев слезы тыльной стороной ладони, разворачиваюсь и отворяю дверь. Тимур сразу заходит вовнутрь, включает свет в прихожей и смотрит на меня обеспокоенно.

— Почему ты целый день не отвечала на телефон? Почему ни разу не перезвонила? Я же волнуюсь! Зина сказала, что ты убежала с офиса ещё до обеда. Почему ты не связалась со мной?

— Не хотела тебя беспокоить, — шмыгнув носом, виновато отвожу взгляд, поправляю задравшуюся штанину на домашней пижаме.

— Ладно, ты только не переживай! Всё будет хорошо, — утешает меня Тимур, параллельно снимая с себя уличную одежду.

Но я не могу не переживать! Я столько сил и энергии вложила в работу в «ЛогистикГрупп», а меня вышвырнули оттуда без объяснений как бездомного блохастого котёнка. Незаслуженно и несправедливо.

Как я не стараюсь стискивать челюсти, чтобы предотвратить очередной поток слёз, не могу. Снова всхлипываю и, убежав в комнату, прикрываю лицо ладонями. Но уже через миг чувствую, как парень гладит меня по голове, прижимая к своей груди. Обнимаю его в ответ и, не сдержавшись, реву в голос.

— Ну, ну, маленькая моя! Сейчас же перестань плакать! Мы со всем разберемся! — шепчет мне в макушку Тимур, а я от такой нежности и заботы ещё больше заливаюсь слезами. Тогда он поднимает мою голову и, аккуратно сжимая лицо ладонями, негромко говорит. — Женя, посмотри на меня… Ветрова!

— Не могу, — бубню, судорожно всхлипывая. — Мне стыдно.

Тогда Штормов снова прижимает меня к своей груди и молча дает вдоволь нареветься.

Когда слёзы заканчиваются, парень ведет меня в ванную и помогает умыть лицо. Затем мы идем на кухню — Штормов усаживает мое безвольное, уставшее от рыданий тело на стул, а сам ставит чайник.

— За что тебя уволили? Зина сказала, что в офисе никто не знает — все очень удивились, когда ты передала дела и умчалась до обеда, ни с кем не прощаясь.

— Понятия не имею, — честно признаюсь, опустив взгляд на столешницу. — Для меня это — настоящий шок.

— То есть Максим Леонидович не объяснил причину и уволил одним днём? Это очень странно.

— Да, и даже за этот месяц не заплатил.

— Ого… Должно быть, ты где-то крупно накосячила… Я попробую узнать через Вику или Пашку. Или сам к нему схожу! Какое право он имеет так с тобой поступать!

— Не надо, — выдавливаю из себя, осмелившись взглянуть на парня. — Я сама выбью из него объяснения, когда немного успокоюсь. Пусть они мне испортят трудовую, или что они ещё там могут, но скажут, что я сделала не так. Сегодня я растерялась, впала в ступор, затупила…

— Ладно, не волнуйся! И не унижайся перед ними. Завтра я схожу к своему начальнику — узнаю, может, у нас найдётся для тебя местечко…

Я не стала спорить — завтра будет виднее. Выпила приготовленный Тимуром чай, а после направилась обратно в кровать, думая над тем, куда пристроить Штормова — ведь он категорически отказывался покидать мою квартиру.

Но не успела как следует рассмотреть все варианты, как Тимур уложил меня, словно маленькую, на кровать и, обнимая, тут же улегся рядом.

— Не волнуйся, приставать не буду, — хрипло прошептал на ухо, зарывшись носом в мои волосы.

И я ему верила.

Забота Штормова, его искреннее участие и желание помочь стали той самой поддержкой, которой мне, как оказалось, не хватало. Одиночество, до этого царившее вокруг, в мыслях, лишь усугубляло моё состояние. Но сейчас…

Ощущение его крепкого тела, к которому я прижималась, ласковые неторопливые касания, успокаивающий и уверенный голос, сменившийся совсем нетягостным молчанием — все это дарило комфорт и умиротворение.

И как я до этого жила без тебя, Тимур?

И что со мной станет, если я вдруг лишусь тебя?

Воспоминание об эксперименте лишь мельком загорелось в голове ярким огоньком, тут же потухнув. Мне сейчас не до записей и видеосъемки — хочу просто отдаться теплу, которым так щедро делится Штормов.

Я так и уснула — в его уютных объятиях, чувствуя размеренное дыхание парня в районе макушки и сильные руки на талии.